4. Ю. Хабермас о незавершенности проекта модерна.

Прежде всего я хотел бы объяснить, почему «модерн» вообще сделался темой философии. При этом речь идет, строго говоря, о трех вопросах: (1) Когда и отчего философы заинтересовались толкованием специфически современной

ситуации (modern condition)? (2) Почему это философское

толкование модерна обретает форму критики разума? (3)

Почему философия позволяет осуществить эту интерпретацию социальной теории?

(1) Слово «modernus» было впервые употреблено в конце V века, чтобы провести различие между современностью, ставшей христианской, и языческим римским прошлым3. С тех пор этот термин приобрел коннотацию

намеренного отрыва нового от старого. Термин «модерн»

применялся в Европе вновь и вновь, чтобы — посредством

всякий раз обновлявшегося содержания — выражать сознание каждой новой эпохи. Дистанцирование от непосредственного прошлого первоначально происходит через обратную соотнесенность с античностью либо с каким-нибудь

другим периодом, характеризующимся как «классический», т. е. достойный подражания. Таким образом Ренессанс, с которого — согласно нашим представлениям — начинается «современная» эпоха, соотнес себя с классической Грецией. И наоборот, около 1800 года группа молодых писателей назвала классицизм противоположностью романтизма, сочтя своим нормативным прошлым идеализированное Средневековье. Но и в этом романтическом

сознании проявляется характерная черта нового начала,

отмежевывающегося от того, что следует преодолеть. Поскольку с традицией, которая распространяется и на современность, следует порвать, «современный» дух должен обесценивать и держать на расстоянии эту непосредственную предысторию, чтобы нормативным образом обосновать себя из себя самого.

…

(2) Поскольку модерн понимает себя как противоположность традиции, он ищет, так сказать, опоры в разуме. И

даже если те, кто считает себя сторонниками модерна, всегда находили для подражания какое-нибудь идеализированное прошлое, то все-таки сегодня модерн, обратившийся к рефлексии, должен оправдывать выбор этого образца

согласно собственным стандартам и черпать все нормативное из самого себя. Ради обеспечения своей стабильности

модерн обязан обращаться к единственному оставшемуся

для него авторитету — и как раз к разуму. Ибо модерн обесценил и преодолел традицию единственно во имя Просвещения. В связи с этим избирательным сродством Гегель отождествляет потребность модерна в самоподтверждении

с «потребностью философии». Философия же, будучи назначенной хранительницей разума, воспринимает модерн

в качестве дитяти Просвещения.

…

3. Теперь мы понимаем, почему тема «модерна» вообще обрела релевантность для философии и отчего она анализировалась с различных точек зрения, основанных на

критике разума. Кроме того, новое осознание времени

объясняет тот тип кризиса, с каким связано критическое

самоподтверждение модерна. В модель для этого анализа

превратились «критика и кризис» , так как современное

сознание сталкивается с вызовами, когда необходимо

справляться с проблемами, обрушивающимися на все более тревожную современность с постоянно расширяющегося горизонта возможных, все более дерзко предчувствуемых будущих событий. И прежде всего критически ощущается одно: растущая сложность общества.

…