Личностное Провидение

Грек - одинок в своем космосе и в своей безнадежной борьбе с ним, весь смысл которой в том, чтобы хоть какое-то время пробыть живым человеком, обладающим разумом. Иудей - одинок в своем непреклонном соблюдении странного договора между Творцом и творением, где творение явно не в выигрыше. В иудаизме Бог является Богом Израиля, то есть, народа, но не каждого отдельного человека.

Христианин - не одинок. Его Бог личностен и является Богом человека, а не народа. Он уверен в том, что Отец защитит его по первой же просьбе и от природы, и от людей. Он уверен, что Отец не будет навязывать свою волю по пустякам.

Христианин духовно защищен. Вся его проблема в вопросе защиты в том заключается, что надо знать, когда он вправе попросить Отца, а когда не вправе. Отец все равно выполнит просьбу, но как бы не пришлось сгорать от стыда! И другая проблема - как попросить? Защита христианина зависит от его умения молиться. Христианство сочинило много молитв, опубликовало много молитвенников, но это все - пустые слова, потому что истинная молитва не в словах, а в молитвенном порыве, в устремленности всей души к Богу, когда человек раскрывается перед Ним, а это - тоже дар и тоже благодать.

Чем больше человек - христианин, чем более он совершенен, тем чище его молитва и тем чаще она исполняется, тем слышнее она. Чем прочнее христианская вера, тем сильнее защита и больше свобода.

Первородный грех

Но откуда же взялась проблема сыновства? Почему человек так стремится к Богу? Ведь, он же им создан! Он, казалось бы, с самого начала, уже в силу факта своего создания - сын. В нем изначально заложен Божий образ и сотворен человек по его подобию.

Причина в первородном грехе. По-разному можно трактовать эту легенду: в чем, собственно, грех-то, в надкушенном яблочке, в непослушании, в вере змею-искусителю, а не Богу? - Неизвестно, слишком уж велико наказание, несоразмерно с преступлением. Слишком наказание нарушает основной принцип первобытного «права» - принцип равного воздаяния.

Поэтому рассмотрим грех с иной точки зрения, с человеческой, а не с Божьей. С этой точки зрения человек, изгнанный из Эдема, лишился защиты и покровительства, он оказался один в неизвестном ему мире, где все - и знания о природе, и хлеб насущный должно быть добыто своим трудом. Человек, совершив грех и настояв на свободе должен приобретать свой опыт добра и зла, спотыкаясь, оступаясь, падая.

Дело в том, что для человечества в целом (не для отдельных людей) верно утверждение: нельзя понять, что такое добро, не испытав на себе зло, не пережив из-за него тяжелые душевные муки. Это сейчас искусство позволяет людям получить личный опыт зла, не совершая его самому, а просто пережив, например, по книге или картине, чужое преступление. А каково было Каину, который не знал, что такое смерть и убийство, он просто убил своего брата, представления не имея, что он сотворил!

Но с прошествием многих столетий люди разобрались: многое, совершаемое ими, есть зло, а зло обрушивается не только на жертву, но и на того, кто его причиняет, на него самого, его родных, друзей или потомков. Люди осознали свою вину за причиненное ими или их предками зло. Они научились переживать и чужую вину как свою, не все люди, конечно, но кое-кто научился и не смог молчать. Он-то и поставил две проблемы.

1. Как обобщить опыт зла и извлечь из него полезный урок, как сформулировать те основные правила, живя по которым, можно избежать зла, не причинять его никому? - Это сделал Бог сначала в Ветхом Завете, в Декалоге, а потом, когда эти требования несколько устарели и понадобилось обобщить новый опыт человеческого зла, он сформулировал в Новом Завете Заповедь Любви.

2. Как раскаяться, заслужить прощение за совершенное зло? - Эту проблему христианство тоже решило, узнав, что всякий человек прощен в той мере, в какой он духовно приблизился к совершенству Бога. Христос своей смертью искупил человеческие грехи и христианин стремится не накапливать новых.

Проблема сыновства и стремление человека к Богу есть не только стремление к совершенству, но и желание раскаяться, быть прощенным. Христианин жаждет совершенства и прощения не из выгоды бессмертия, а из любви и из сыновнего желания помочь Отцу в его сложных делах.

Идея первородного греха в средневековую философию вошла в облике моральной идеи раскаяния и самосовершенствования.