Московская копейка.

Москва. Понедельник, 24 февраля 1914 года. В „Уголке' Дурова.

Третьего дня, мне в компании нескольких журналистов удалось посетить „Уголок Дурова", помещающийся на Божедомской улице.

Собственно говоря, это не уголок, а целый дворец. - Животных у меня здесь пока немного—сказал В. Л.—Девять вагонов находятся в провинции. Здесь у меня музей, театр, в кото­ ром я читаю лекции для учащихся и показываю чисто научные опыты с животными. .

Прежде всего В. Л. познакомил нас с превосходно выдрессиро­ванной крысой.

— Осталась от толмачевского погрома,—шутил он. Это у меня превосходный эксперт. Я, например, не могу отличить маргаринового масла от настоящего, а крыса может.

Крыса в это время бегала по руке хозяина, забиралась на плечо, по приказанию вертелась кругом и целовала своего хозяина.

Затем был продемонстрирован „Карл", „Ванька- Встанька", с которым производились опыты мнемоники, т.-е. проявление не­обычной памяти.

• Это фокус,—сказал В. Л.— А вот я покажу вам опыты гип­ноза с собакой.

• Пик, поди сюда!

На зов прибежала небольшая собачка, с умной мордочкой.

— Господа, дайте мне - какие нибудь предметы, которые мы положим в определенное место, и я заставлю Пика найти и при­ нести их.

Пик был посажен на стул. (Предметы были положены без него).

Г. Дуров взял Пика за голову и начал пристально всматри­ваться в его глаза, напрягая всю силу воли, чтобы умственно заста­вить собачку выполнить задание.

— Алле!

Пик как-то нерешительно соскочил со стула, повертелся на месте и затем подошел к положенному предмету и принес его в зу­бах нам.

Хозяин и Пик удостоились наших аплодисментов.

Сильное напряжение воли не прошло бесследно для гипнотизера. На лбу его выступил пот, а пульс бился со скоростью 120.

Пик затем произносит слово: мама.

После этого мы прошли в музей, где размещены чучела раз­личных животных.

• Это мое кладбище печальных воспоминаний,—с грустью промолвил В. Л.

• Вот медведь, у которого мне однажды пришлось быть в ла­пах; вот страус, на котором я ездил.

И о зверях, которых уже нет в живых, В. Л. Дуров расска­зывал с такой же нежной любовью, с какой отец рассказывал бы о своих детях.

— Люблю зверей, в них вся моя жизнь,—говорил он.—-Если бы все так любили их, поверьте, что всем жилось бы значительно лучше.

Спустившись в зверинец, мы натолкнулись на умилительное зрелище: в одной клетке мирно сожительствовали кошка с крысой, а в другой—козел с волком.

Разрушение инстинкта полное.

Видели мы необыкновенно большую морскую свинью *), которая, по словам хозяина, великолепно ходит на задних ногах.

В заключение В. Л. подвел нас к железной клетке, в которой помещался свирепый царь зверей с своей супругой.

При нас происходило кормление этой достойной четы. Сторож без всяких предосторожностей вошел прямо в клетку и начал раз­давать мясо льву и львице.

— Попробуйте загипнотизировать льва, — предложили мы. — Внушите ему, чтобы он бросился на львицу.

В. Л. впился глазами в глаза царя пустыни. Через некоторое время раздалось грозное рычание, и лев ярост­но набросился на львицу.

*) Водяная свинья, или водосвинка „Капибара"—самый большой вид грызунов. Автор.

За чаем начались долгие разговоры о гипнозе, монтевизме и уме животных. К сожалению, за неимением места, я не могу в данный момент поделиться с читателями своими впечатлениями об этих интересных разговорах.

Добавлю лишь, что гипноз со львом окончился самым печальным образом.

После нашего ухода, поздно вечером, мне позвонил В. Л. Ду­ров и сообщил, что лев набросился на его сторожа и сильно ободрал ему руку».

Случай со львом представляется мне особенно интересным. Здесь было не простое бегство, как в первом случае, с собакой, и не автоматическое следование за мной, как во втором случае, с медведем.

Нет, здесь лев выполнил определенное сложное задание; сделал то, чего никогда не делал, и на что не могли натолкнуть его ника­кие другие обстоятельства, а только мое внушение, переданное без слов, без жестов, одним лишь напряженным моим взглядом.

Итак, я полагаю, что такая же передача моих мыслей, то в большей, то в меньшей степени, существует всегда в моем способе дрессировки. Животное, таким образом, уже предчувствует, предрас­полагается к совершению того, что мне нужно.