2.3. «Правовые позиции» еспч: понятие и сущность

В результате толкования Судом конвенционных положений складываются правовые позиции, которые помогают Суду в дальнейшем более эффективно и оперативно рассматривать дела.

Статья 3 Конвенции, запрещающая, в частности, подвергать кого-либо бесчеловечному или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию, не раскрывает, что следует понимать под «бесчеловечным обращением или наказанием». В ходе рассмотрения ря­да дел Европейский Суд по правам человека определил, что понятие «бесчеловечное обращение» включает в себя по крайней мере такие дей­ствия, которыми умышленно причиняются сильные страдания, нрав­ственные или физические, что в данной ситуации является неприем­лемым¹.

Можно предположить, что юридическую суть правовых позиций, вырабатываемых Судом, необходимо раскрывать через п. 3 ст. 31 Вен­ской конвенции о праве международных договоров, согласно которо­му при осуществлении толкования международного договора наряду с контекстом необходимо учитывать последующую практику «приме­нения договора, которая устанавливает соглашение участников отно­сительно его толкования». Международное право исходит из того, что между участниками международного договора возможно достижение соглашения, возникшего вследствие практики применения междуна­родного договора. Деятельность Европейского Суда по правам чело­века, связанную с применением и толкованием Конвенции о защите прав человека и основных свобод, возможно рассматривать в качестве одной из форм практики применения Конвенции, которая устанавли­вает соглашение между участниками Конвенции применительно к порядку ее толкования.

Указанный вывод подтверждается Верховным Судом РФ, под­черкнувшим в уже неоднократно упоминавшемся Постановлении № 5 от 10 октября 2003 г., что «согласно пункту «Ь» части 3 статьи 31 Венской конвенции при толковании международного договора наря­ду с его контекстом должна учитываться последующая практика при­менения договора, которая устанавливает соглашение участников от­носительно его толкования. Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией поло­жений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение име­ло место после вступления их в силу в отношении Российской Феде­рации (ст. 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ра­тификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвен­ции о защите прав человека и основных свобод». Эта практика должна приниматься во внимание органами государства, участвующими в реализации конвенционных положений в сфере внутригосударствен­ных отношений.

«Правовая позиция», вырабатываемая Европейским Судом по пра­вам человека, - форма последующей практики государств-участников, связанной с применением Конвенции о защите прав человек и основных свобод и Протоколов к ней, которая устанавливает соглашение участ­ников относительно порядка толкования данной Конвенции и Протоко­лов к ней.

Международное право, и, в частности, Конвенция о защите прав человека и основных свобод, не запрещает государствам-участникам возражать против толкования, осуществляемого Европейским Судом по правам человека. Причем государство - участник Конвенции имеет право возражать против толкования не только по делам, где такое государство выступает в качестве ответчика, но и по любому иному делу, рассматриваемому Европейским Судом про правам человека.

Правовые позиции, возникающие вследствие применения Судом Конвенции и Протоколов к ней, подразделяются на две категории - материальные и процессуальные правовые позиции.

Если Европейский Суд по правам человека в ходе толкования рас­крывает нормативное содержание конвенционных положений, то в этом случае речь идет о материальных правовых позициях.

К примеру, в ходе неоднократного применения ст. 6 Суд приме­нительно к понятию «гражданских прав и обязанностей» выработал правовую позицию, согласно которой указанное понятие носит авто­номный характер. Законодательство, на основании которого решает­ся вопрос о правах и обязанностях (гражданское, коммерческое, ад­министративное и т.д.), и орган, на который возложены полномочия по разрешению спора, не имеют большого значения (п. 94 постанов­ления от 16 июля 1971 г. по делу Рингейзен против Австрии). Ключе­вым моментом в определении того, применима или нет ст. 6, является то, имеет ли результат судебного разбирательства определяющее зна­чение для частных прав и обязанностей (п. 47 постановления от 24 октября 1989 г. по делу X. против Франции).

Осуществляя толкование понятия «частной жизни», предусмот­ренного в ст. 8 Конвенции, Суд, в частности, исходит из следующей правовой позиции: было бы непозволительно ограничить понятие «частной жизни» внутренним кругом, в котором может жить отдель­ный человек своей личной жизнью, которую он выбирает, и исклю­чить оттуда целиком внешний мир, не входящий в этот круг. Уваже­ние к личной жизни должно также включать определенный набор прав для установления и развития взаимоотношений с другими ас­пектами жизни человека (постановление от 16 декабря 1992 г. по делу Niemietzv. Germany).

Словосочетания «законный», «в соответствии с процедурой, предписанной законом», закрепленные в п. 1 ст. 5 Конвенции, прежде всего, обращают внимание на законодательство государства и предусматри­вают обязанность государства действовать согласно своему матери­альному и процессуальному праву. Однако законность заключения человека под стражу с точки зрения национального законодательства не всегда является решающим моментом. Суд должен быть уверен, что содержание лица под стражей было совместимо и с п. 1 ст. 5 Кон­венции, которая не допускает произвольного лишения свободы (п. 74 постановления от 25 октября 2005 г. по делу Федотов против Россий­ской Федерации).

Однако если в ходе неоднократного применения конвенционных положений у Суда вырабатывается алгоритм (процедура) применения соответствующей статьи, то в этом случае речь идет о процессуальной правовой позиции.

Применяя ст. 10 Конвенции (свобода выражения мнения), Евро­пейский Суд по правам человека в первую очередь изучает, было ли осуществлено вмешательство в право, гарантируемое Конвенцией. Затем Суд анализирует, насколько вмешательство было законным, т.е. соответствовало правовым нормам, действующим в правовой сис­теме соответствующего государства. В-третьих, Суд обращает внима­ние на то, преследовало ли такое вмешательство законную (общест­венную) цель, непосредственно предусмотренную в тексте ст. 10. И, в-четвертых, Суд определяет, насколько необходимо было вмеша­тельство с учетом конкретных обстоятельств дела, включая вопрос пропорциональности используемых средств для достижения соци­ально-значимой цели. Данный алгоритм действий Суда имеет боль­шое практическое значение. Если при ответе на вопросы, касающие­ся законности вмешательства, наличия социальной цели, необходи­мости вмешательства, Судом дается отрицательный ответ, то констатируется факт нарушения государством прав, закрепленных в данном случае в ст. 10 Конвенции.