Вопрос 74

Религиозная жизнь в современной Украине характеризуется «глубоким кризисом» – таков главный вывод доклада профессора Анатолия Колодного, руководителя Отделения религиоведения Института философии Академии наук Украины. Выступая 2 февраля на Международной научной конференции «Религия в современном обществе», он представил подробный анализ сложной религиозной ситуации в современной Украине.

Для начала профессор привел статистику, которая свидетельствует о бурном росте числа религиозных организаций (РО) в независимой Украине. Так, если в советское время на Украине было зарегистрировано около10 конфессий, то ныне – больше 120 разных церквей, религиозных течений и объединений. Количество РО возросло с 4,5 тыс. в 1990 г. до 34 тыс. в 2008 г. Если в недалеком прошлом причисляли себя к верующим лишь 5% респондентов, то ныне – больше 60 % населения страны. Таким образом, религиозность в Украине стала «массовым явлением», констатировал ученый. Рейтинг РО в обществе– самый высокий по сравнению с другими институциями – около 60%

Вопрос 75

Межнациональные отношения [2] - это тема, которую в современном мире проще всего эксплуатировать для разжигания страстей в случае необходимости обострения общественной обстановки. Постсоветского пространства это касается в первую очередь: реактуализированные распадом многонациональной советской империи этнические процессы еще не завершились на нашей территории, и в новых восточноевропейских государствах проблемы, связанные с этнонационализмом (и, неизбежно, с ксенофобией), проявляются гораздо острее, чем в Центральной и Западной Европе [3].

По крайней мере на постсоветском пространстве этнический фактор является более эффективным для мобилизации сторонников, нежели, например, социальный или конфессиональный [4].

Одним из основных свойств любой власти (и это отчетливо видно на примере украинской избирательной кампании-2004) является стремление оставаться таковой, самовоспроизводиться, сохранять свое доминирующее положение, или, на худой конец, обеспечить преемственность. После коллапса идеоцентрической (коммунистической) модели легитимации власти на постсоветском пространстве возобладала нациоцентрическая [5].

До 1990-1991 гг. советская партийная элита находилась на верхушке социальной пирамиды потому, что КПСС была одновременно и хранителем, и мерилом :марксистско-ленинской; идеологии (как совершенно неверно называли эклектичный набор лозунгов, считавшихся выражением :генеральной линии; партии), а в Советском Союзе идеология была превыше всего (здравого смысла, экономической целесообразности, человеческой морали и т.п.). Тогда же, когда вся система затрещала и начала разваливаться, региональным элитам - т.е., руководству республиканских компартий - пришлось спешно искать другую модель легитимации в глазах социума собственного высокого положения. Так представители партийной бюрократии решили стать национальными лидерами, и вместо того, чтобы по указке Кремля бороться с сепаратистскими настроениями, сами начали активно заимствовать риторику своих вчерашних оппонентов - национал-демократов, апеллировать к национальным ценностям, языку, истории, и т.п. Маневр удался. Коммунистов-ортодоксов, которые не смогли бы :поступиться принципами;, среди руководителей партии :первого эшелона; на 1991 г. практически не нашлось. Во многом Советский Союз развалился именно потому - хотя и не только поэтому, - что местные элиты стремились сохранить или даже упрочить свое положение с помощью изменения на республиканском уровне модели легитимизации власти.