19. Альтернативы перехода к рыночной экономике. Вариант постепенных

рыночных преобразований, его достоинства и недостатки.

При всей важности отмеченных выше факторов, предопределяющих глубину трансформационного спада в той или иной постсоциалистической стране, все же решающее воздействие на его масштабы и продолжительность оказывает сам характер (радикальность, направленность и т.д.) реформ, проводимых на этом судьбоносном этапе, близость выбранного соотношения между стихийным развертыванием рыночных отношений и участием государства в их сознательном формировании к некоему оптимуму.

Как показала практика постсоциалистических стран, успешное преодоление трансформационного спада и, как результат, само вхождение страны в рыночную экономику возможны двумя альтернативными путями. Первый – посредством постепенных, эволюционных реформ со значительным государственным контролем над развертыванием социально-экономических процессов, второй – через решительные, радикальные и широкомасштабные либеральные реформы по сценарию так называемой «шоковой терапии», при которой вмешательство государства в хозяйственную жизнь оказывается не столь значительным. К этим двум крайним типам трансформации, отличие между которыми заключается, прежде всего, в скорости и масштабах рыночных преобразований, сводится все разнообразие экономической политики более чем трех десятков государств, совершавших на рубеже веков переход от планово-регулируемой экономики к экономике рыночной.

Эволюционный путь постепенного создания рыночных институтов изначально был опробован в Китае, Югославии, Вьетнаме, Венгрии, а затем в Словении, Узбекистане и ряде других стран. Сторонниками такого градуалистского (от англ. gradual –постепенный) подхода к рыночной трансформации общества являются В. Леонтьев, Дж. К. Гэлбрейт, Д. Берлингер (США), К. Ласки (Австрия), А. Ноув (Великобритания) и многие экономисты из постсоциалистических стран. Его представители полагают, что стратегия шока чревата опасностью подрыва общественного благосостояния, а потому стремятся по возможности смягчить социально-экономические последствия запускаемых рыночных реформ. Указывая на опыт бывшей ГДР, градуалисты подчеркивают, что даже интенсивная финансовая помощь со стороны Западной Германии не позволила в короткие сроки нивелировать различия в структуре народного хозяйства, производительности труда, конкурентоспособности, уровне жизни населения этих двух ранее разрозненных немецких государств. Отстаивая тезис о невозможности единовременных рыночных преобразований, они признают необходимость выработки некоей очередности, последовательности реформаторских мер – например, предварения приватизации формированием конкурентной среды. Впрочем, до настоящего времени так и не найден консенсус в вопросах: приватизация должна предшествовать структурной перестройке экономики или следовать за ней, какая задача должна решаться раньше – либерализация цен или демонополизация национальной экономики?

Градуалистов можно разделить на пять групп, взгляды которых либо совпадают друг с другом, либо отличаются незначительно:

1) кейнсианцы, которые в политической сфере представлены социал-демократами, решительно выступают против искусственного сокращения совокупного спроса в ходе реализации жестких антиинфляционных установок монетаристов, поскольку оно влечет за собой глубокий спад производства, гибель значительного числа предприятий и сокращение занятости;

2) сторонники «рыночного социализма», которые, развивая теорию О. Ланге, издавна стремились сформировать рыночные отношения в экономике, основанной на государственной собственности. Они полагали, что частное присвоение не является безальтернативным фундаментом современной рыночной экономики (на Западе это направление представляет А. Ноув);

3) «реформаторы цен» – направление, представленное в последнем советском правительстве Л. Абалкиным и Н. Рыжковым. В мировой науке сходные взгляды в период запуска рыночных реформ пропагандировали Дж. К. Гэлбрейт и В. Леонтьев. Все они полагали, что сложившееся в планово-регулируемой экономике товарные цены следует изменять постепенно, причем проводить ценовую реформу жесткими мерами призвана государственная администрация. Высказывалось мнение, будто бы на первом этапе ценовая либерализация может затронуть исключительно предметы роскоши, в то время как расценки на базовые потребительские блага (продукты питания, плата за жилье, транспортные услуги) должны оставаться под пристальным правительственным контролем;

4) институционалисты, которые указывают на наличие противоречия между технологическими и институциональными сдвигами в общественной жизни, первые из которых протекают довольно быстро, а вторые гораздо медленнее. Обладая высокой инерционностью, институты – под которыми понимаются некие формальные, устанавливаемые государством правила и неформальные ограничения (общепризнанные нормы поведения, достигнутые соглашения, внутренние ограничения деятельности) – обладают низкими темпами изменений, и попытки их импорта из развитых стран в страны с невысоким уровнем экономического развития, весьма своеобразные к тому же в социально-психологическом отношении, не способны принести сколько-нибудь заметных позитивных результатов;

5) эволюционисты, отстаивающие необходимость длительного движения страны к рыночной экономике при сохранении многих атрибутов плановой системы – директивного госзаказа, правительственных субсидий, закупок, льготного кредитования и т.п. По их мнению, все созданные в недрах плановой экономики предприятия и отрасли представляют немалую ценность, а потому их исчезновение в ходе радикальных рыночных реформ (при которых дно экономического спада оказывается несравненно глубже) является непозволительной роскошью для страны. Они считают, что во избежание социального взрыва властям в ходе осторожной приватизации следует стремиться к поддержанию в смешанной экономике баланса между формированием частного сектора и сохранением государственных предприятий, потенциально конкурентоспособных в рыночной среде.

Вариант постепенных реформ обладает серьезными достоинствами. Для него характерно более легкое привыкание населения, власти и бизнеса к новым условиям хозяйствования. Эволюционный характер реформ позволяет органам законодательной и исполнительной власти последовательно создать для них правовую базу, предварять рыночные преобразования формированием самих субъектов рыночной экономики. Государства, избравшие подобный путь рыночных преобразований, характеризуются наименьшими масштабами трансформационного спада, а некоторые из них – Китай и Вьетнам – вообще обошлись без него. Однако опыт остальных постсоциалистических стран ставит под сомнение плюсы градуализма.

Продуктивность такого варианта ограничена тем, что постепенно формирующиеся в обществе рыночные отношения остаются все же деформированными. При этом энергия государственного регулирования уходит вовсе не на достижение стратегических макроэкономических целей, а на неустанные поиски алгоритма разрешения неуклонно возникающих неких форс-мажорных проблем, решение же ключевых задач рыночной трансформации растягивается во времени. Обостряется непреодолимая проблема «застывания» переходной экономики на стадии такого перехода. Подобное «застывание» обусловлено тем, что многие участники деформированного рынка (прежде всего, монополисты, «захватывающие» государственный аппарат) успешно находят на нем свою нишу, приносящую им экономическую ренту – сверхприбыль, которая образуется за счет урезания доходов других субъектов. Становясь в результате все более могущественными в экономическом и политическом отношении, они успешно находят действенные способы воспроизводства столь благоприятных для них условий хозяйствования, отодвигая тем самым рыночные преобразования в отдаленное будущее.

Между тем правительство страны с переходной экономикой должно в максимальной степени использовать время, в течение которого население готово мириться с неизбежными трудностями движения к рыночным отношениям. Как доказывает практика, эйфория либерализации экономики проходит довольно быстро, и если многие ожидания населения оказываются несбывшимися, то начинает развертываться череда правительственных кризисов. Рост недовольства общества и протестных настроений против неуклонного сокращения уровня реальных доходов, роста цен и безработицы, деградации системы социального обеспечения может привести опять-таки к реваншу бюрократии и насильственному восстановлению значимых атрибутов планово-регулируемой системы. Кроме того, поскольку падение производства протекает быстрее, чем снижение занятости (а разница в темпах их динамики тем выше, чем более мягкой, экспансионистской является проводимая государством экономическая политика), постольку падает производительность труда, что, как известно, провоцирует стагфляцию. Перетягивание ресурсов к предприятиям-монополистам (идущее тем интенсивнее, чем слабее правительственные ограничения деятельности последних) приводит к тому, что материалоемкость продукции – из-за резкого удорожания сырья и материалов – неуклонно возрастает, а это еще более интенсивно раскручивает инфляционный процесс и подрывает ценовую конкурентоспособность бизнеса.

Градуалистские концепции не дают четкого ответа на многие теоретические вопросы. Через сколько лет цены в стране могут стать подлинно свободными? За счет какого источника можно профинансировать поддержание цен на уровне ниже равновесного, а также выплачивать дотации и субсидии, обеспечивающие социальную поддержку процесса рыночной трансформации? Как изменить деформированную отраслевую структуру планового хозяйства без резкого сокращения объема производства и занятости? Кто в обстановке жестко регулируемых нерыночных цен и на основе каких критериев должен решать – какие именно товары и услуги целесообразно производить, в какие сферы выгодно инвестировать капиталы? Как противодействовать расцвету коррупции в стране, в которой имеется огромное множество объектов регулирующего воздействия? С чего начинать реформы, и когда они должны распространяться на другие сферы экономики? Как совместить неторопливость рыночных преобразований с требованиями международных организаций, которые нередко становятся субъектами их финансирования? А нерешенность всех этих вопросов не может не оказывать негативного воздействия на практику хозяйствования. Не случайно, попытавшись первоначально провести неторопливую, сугубо платную приватизацию, власти Венгрии были вынуждены в середине 1990-х гг. предоставить значительные льготы покупателям государственного имущества. А это уже означало запуск гораздо более радикального варианта рыночных преобразований в стране.