11. Жесткая финансово-кредитная политика государства как причина экономического кризиса в России

Экономический кризис усиливался в России вследствие чрезмерной жесткости бюджетно-налогового и денежно-кредитного регулирования, направленного на ограничение совокупного спроса и замедление тем самым инфляции – при отказе от роста ВВП как главного приоритета экономиче­ской политики. Разработчики подобных рекомендаций, как и многие их коллеги из неоклассического правого крыла, «продемонстрировали непонимание основ современной макроэкономики, согласно которым при экономическом спаде следует прибегать к использованию приемов экспансионистской денежно-кредитной и фискальной политики»⁴⁸. Избыточно жесткая финансово-кредитная политика, проводимая в Российской Федерации, и резкое падение общественного благосостояния в результате нее выступали яркими проявлениями сознательного отказа властей от мягкого, бархатного варианта движения к системе рыночных отношений. Причем в немалой степени неизбежность подобного выбора была обусловлена нерешительностью политики предшествующих советских властей (связки М.С.Горбачев – Н.И. Рыжков), которые проявили непозволительную медлительность в своей реакции на нарастающие негативные социально-экономические процессы. Не сумев противостоять развалу интегрированной советской экономики, они несут немалую долю ответственности за последующее масштабное сокращение уровня жизни россиян. Закономерностью переходного периода выступает тесная связь между глубиной и продолжительностью экономического спада и уровнем нищеты, бедности значительной части населения. А эта глубина, в свою очередь, находится в определяющей зависимости от своевременности «старта» от планово-регулируемой к рыночной экономике. В нашем случае этот «старт» серьезно задержался, что во многом и предопределило жесткость последующих государственных мер.

В то время как в зарубежных странах в конце ХХ в. наблюдалось постепенное расширение денежной массы и падение процентных ставок, в России с 1992 г. был реализован навязанный МВФ курс на радикальное сжатие предложения денег и всемерное удорожание кредитных ресурсов. Между тем общеизвестно, что до тех пор, пока денежная масса не будет расти соответственно росту уровня цен, падение объема производства в стране неотвратимо. Хронические задержки заработной платы и трансфертных выплат, свидетельствующие об асоциальности проводимой политики, опоре ее на принцип минимизации обязательств российского государства, также предопределяли сокращение совокупного спроса с общеизвестными негативными последствиями для динамики реального ВВП. Значительное сокращение государственных расходов привело к уменьшению масштабов финансирования сфер образования, здравоохранения, ЖКХ, пассажирского транспорта.­ Результатом стало стремительное удорожание стоимости услуг, оказы­ваемых населению этими отраслями (и соответствующее снижение его покупательной способности в отношении материальных благ). Уровень жизни населения, как известно, находится в непосредственной зависимости от размера частных и государственных вложений в человеческий капитал. И чем меньшими становятся эти инвестиции, тем больше шансов на выход значительной доли граждан данной страны за черту бедности. Например, сокращение государственных затрат на содержание детских садов и, как результат, их стремительная приватизация (с последующим перепрофилированием) побудили многих матерей покинуть свои рабочие места и «добровольно» войти в категорию абсолютно бедных.

Чрезмерно ограничительная направленность системы налогообложения, сформировавшейся в период рыночных реформ, внесла немалый вклад в стагнацию деловой активности множества отечественных предприятий, уводя их в «тень» или за рубеж. А между тем расширение теневой экономики, закономерно сокращающее объем доходной части государственного бюджета, выступает фактором, который серьезно тормозит сокращение бедности, а бегство капиталов из страны влечет за собой сокращение эффективных рабочих мест с адекватным понижением реальной заработной платы. Масштабы форсированного оттока за границу российских капиталов за годы рыночной трансформации значительно превышают задолженность нашей страны внешнему миру. Данная сумма­ была совершенно несопоставима и с масштабами внешних вливаний в российскую экономику, что делает бесспорным вывод о том, что именно Россия финансировала зарубежную экономику за счет углубления спада в своей стране. По имеющимся оценкам, лишь 5% этих «сбежавших» средств вложены их собственниками в приобретение недвижимости, предметов роскоши, в то время­ как остальные 95% находятся на счетах зарубежных банков, обогащая не только их клиентов, но и все западное банковское сообщество. В этом­ плане не удивительными выглядят периодически запускаемые в прессу фальшивки о преимущественно криминальном характере российских капиталов. Их появление нередко связано зачастую всего лишь с нежеланием развитых стран лишиться немаловажной финансовой подпитки их экономического роста. Не сумев (а может быть, просто не пожелав) поставить надежный заслон форсированному экспорту капи­тала, Правительство РФ несет главную ответственность за его негативные последствия.

К этим закономерным последствиям ограничительной финансово-кредитной политики российского государства примешивались также его сознательные шаги по нейтрализации угрозы инфляции со стороны возрастающего уровня оплаты труда. Осознавая тот факт, что зарплата выступает не только доходом, но и компонентом издержек производства (особо весомым в трудоемких обрабатывающих отраслях), фискальные власти проводили жесткую политику доходов, внесшую немаловажный вклад в укрепление тенденции к неуклонному обнищанию миллионов россиян в 1990-е гг. Причем в рамках данной антинародной политики использовались не только апробированный мировым опытом вариант неполной индексации доходов (т.е. заметного отставания их номинального уровня от динамики цен), но и сугубо российский вариант многомесячных задержек зарплат, пенсий, стипендий, детских пособий – которые обесценивались в условиях галопирующей инфляции – вплоть до отказа платить что-либо когда-либо. Серьезно ограничивая покупательную способность тех россиян, кто получает средства от государства (работников бюджетной сферы, пенсионеров, студентов, инвалидов), власти одновременно сдерживали рост доходов и тех из них, кто, не рассчитывая на правительственную поддержку, решил заняться малым бизнесом. Расцвет коррупции, создание мощных бюрократических препонов для запуска механизма частного предпринимательства, отсутствие действенной системы его льготного кредитования привели к тому, что по сей день доля малого бизнеса в ВВП по меркам страны с рыночной экономикой остается крайне невысокой. Построение правительством опять же в антиинфляционных целях пирамиды ГКО-ОФЗ в период 1993–1998 гг. и ее закономерное крушение в разгар августовского финансового кризиса нанесли очередной удар по благосостоянию россиян – коль скоро побочным результатом данного кризиса стало четырехкратное падение курса рубля (а значит, и очередное обесценение сбережений), – тяжелые последствия которого отражались на уровне их жизни на протяжении целого ряда постдефолтных лет.

Таким образом, выбор федеральных властей в пользу модели антиинфляционного регулирования, характеризуемой сокращением денежной массы, государственных расходов и повышением налогового бремени, привел к кризису неплатежей, глубокому расстройству системы денежного обращения, демонетизации экономики, резкому снижению реальной заработной платы бюджетников, спаду инвестиций и ВВП. Между тем в нашей стране существовали другие, более соответствующие природе отечественной инфляции, варианты ограничения ценовой динамики, связанные с государственным контролем над ценообразованием в монополизированных отраслях, недопущением избыточного налогового бремени, регулированием денежных потоков во избежание их концентрации в спекулятивной сфере, декриминализацией товаропроводящей сети и т.п. Но все они оказались по сути невостребованными фискальными и монетарными властями.

Главный результат антипроизводственной финансово-кредитной политики, проводимой российским государством в 1990-е гг., – беспрецедентный инвестиционный кризис, представляющий серьезнейшую угрозу экономической безопасности России. Начиная с 1993 г. валовые инвестиции не покрывали в ней даже износа и выбытия основных фондов, т.е. чистая норма накопления фактически приняла устойчиво отрицательное значение. Это было обусловлено последовательным урезанием государственных инвестиционных программ в сочетании с резким уменьшением доли прибыли частных фирм, направляемой на расширение производства. Российское государство стремительно превратилось из собственника инвестиций, вкладываемых им в национальную экономику, в орган, занимающийся преимущественно лишь косвенным регулированием инвестиционных потоков, причем затрагивающих не целостные комплексы и отрасли народного хозяйства, а только разрозненные инвестиционные программы и конкретные проекты. Что же касается амортизационной составляющей ин­ве­стиций – наиболее стабильного, как принято считать, их источника,­ то значительную их часть (свыше 50% в середине 1990-х гг.) отечественные предприятия направляли нецелевым образом на восполнение недостатка оборотных средств, выплату налогов и задержанной за­ра­ботной платы, погашение кредитов коммерческим банкам, а вовсе не на модернизацию и обновление основного капитала. В то время как в совокупном объеме инвестиций в США доля амортизационных фондов составляет 70%, в Германии – 64%, то в России она попросту смехотворна, составив в 2000 г. 18,1%, а в 2005 г. – 21,3%⁴⁹. Результатом использования подавляющей части амортизационных фондов не по назначению является тот факт, что если в 1990 г. коэффициент обновления основных фондов достигал в нашей стране 5,8%, то к 2000 г. он сократился до 1,8%⁵⁰. Иначе говоря, при подобных темпах для полной замены изношенного оборудования в стране в тот период требовалось 55 лет! Если доля активной части основного капитала в возрасте до пяти лет составляла в 1990 г. 29,4%, то в 2000 г. – всего 3,9%. Большая часть оборудования служит уже свыше 20 лет, и по среднему его возрасту Россия втрое отстает от индустриально развитых стран. Степень износа основных фондов возросла с 40,6% в 1992 г. до 44,0% в 2002 г и до 46,3% в 2007 г.⁵¹ И помимо нарастания угрозы техногенных катастроф подобный износ приводит к учащению несчастных случаев, в результате которых в расчете на 100 тыс. человек в США ежегодно погибают 55, в Норвегии – 28, а в России – 156 человек.