25. Проблема метода пізнання у філософії Нового часу (ф. Бекон, р. Декарт).

Решение проблемы метода познания в философии Нового времени связано с двумя течениями — эмпиризмом, у истоков которого стоял крупный английский философ, лорд-канцлер Фрэнсис Бэкон (XVI — XVII вв.), и рационализмом, ярким представителем которого был французский мыслитель и математик Рене Декарт (конец XVI — первая половина XVII в.).

БЭКОН, ФРЭНСИС (Bacon, Francis) (1561–1626), барон Веруламский, виконт Сент-Олбанский, английский государственный деятель, эссеист и философ.

Занимаясь какой–либо деятельностью, человек желает достичь чего–либо – домогается. Бэкон выделяет три “рода человеческих домогательств”, состоящих в том, чтобы:

“распространить свое могущество в своем отечестве”;

“распространить власть и силу родины на все человечество”;

“распространить могущество и власть всего человеческого рода по отношению к совокупности вещей”.

И если первые две цели рассматриваются как “низменные и подлые по своей сути”, то третья и “разумнее, и почтеннее”, поскольку направлена на избавление рода человеческого от нищеты. Достичь же этой цели, по мнению Бэкона, можно лишь развивая науки.

Считая существующие на то время методы неприспособленными для получения новых истинных знаний о природе, Бэкон предлагает “новое орудие, или инструмент, познания”, противопоставляя его перипатетической и схоластической логике. (Последователи Аристотеля – перипатетики собрали его логические сочинения в свод под общим названием “Органон”). Причем метод такой, что “почти уравнивает дарования и мало что оставляет их превосходству, ибо он все проводит посредством самых определенных правил и доказательств”, такой, что дает “достаточно надежды на успех не только для человека усердного и предприимчивого, но даже и для благоразумного и трезвого”.

Но только ли один метод способен решить все проблемы? Ведь даже самое совершенное орудие познания буде бесполезным для человека, чей ум не подготовлен должным образом, или же для того, кто в силу тех или иных обстоятельств не может полностью использовать всю его мощь.

А поэтому, предваряя сам метод, рассмотрим препятствия, расставленные на всем пути приобретения новых знаний. Препятствия эти можно условно разделить на внутренние, свойственные именно человеку, и внешние. К первым относятся “идолы и ложные понятия”, которые “так владеют умом людей, что затрудняют вход истине…, если только люди, предостереженные, не вооружаться против них, насколько возможно”. Всего выделяется четыре вида идолов:

1) “Идолы рода” – возникающие из–за особенностей человеческого восприятия. К ним относятся:

– попытки провести “параллели, соответствия и отношения, которых нет” вследствие склонности человеческого разума к приданию миру большего порядка и единообразия;

– пристрастное отношение к фактам, а именно пренебрежение отрицательными доводами, которые, по мнению Бэкона, обладают даже большей силой, чем положительные;

– неправильные представления, следующие из ограниченности знаний и нежелание проверить их;

– попытки объять необъятное;

– влияние страстей и эмоций.

2) “Идолы пещеры” – заблуждения отдельного человека:

– каждый, кто увлечен отдельной областью знаний, по прошествии определенного времени, когда уже может считать себя экспертом в этой области, начинает переносить частные знания на общие теории, тем самым искажая их;

– преклонение перед авторитетами древности или же наоборот любовь к новизне, и лишь “немногие могут соблюсти такую меру, чтобы не отбрасывать то, что справедливо установлено древними, и не пренебречь тем, что верно предложено новыми”;

– чрезмерное увлечение частностями, мешающее воспринять картину в целом.

3) “Идолы площади” – суть которых состоит в том, что люди, как средство связи, используют речь, слова, т.е. несовершенный аппарат языка. При этом еще и используя плохо определенные понятия. Вследствие чего все диспуты “превращаются в диспуты относительно слов и имен, а благоразумнее было бы с них и начать, чтобы посредством определений привести их в порядок”.

4) “Идолы театра” – так называет Бэкон по его мнению “ложную философию”, основанную на софистике, эмпирике и суеверии.

К софистам же Бэкон относит и Аристотеля, “который своей диалектикой испортил естественную философию”, обвиняя его в том, что “…его решение принято заранее, и он не обратился к опыту, как должно, для установления своих мнений…,но напротив установив свои утверждения, он притягивает к своим мнениям искаженный опыт”.

Опасность эмпирики заключается в попытке произвести обобщения на основании малого числа опытов. Суеверие не менее опасно, ибо быстро и легко переходит в схоластику. И первым шагом на пути к знанию должно быть освобождение от идолов: “…разум должен быть совершенно освобожден и очищен от них”.

Далее подвергается критике один из путей получения знаний, который как утверждает Бэкон “наиболее свойственен людям”. “Этот метод состоит ни в чем другом, как в том, что человек, готовясь и приступая к какому–либо исследованию, прежде всего, отыскивает и изучает сказанное об этом другими, затем он прибавляет свои соображения и посредством усиленной работы разума возбуждает свой дух и как бы призывает его открыть свои прорицания. Тут все лишено основания и все сводится только к мнениям”. Все должно строиться на опыте, упорядоченном и систематизированном, на основе которого строятся аксиомы (теории) и далее, как следствие из них, новые опыты.

Внешние же препятствия более разнообразны. Очень опасны для науки и различные обманчивые обещания, вследствие которых появляется “большое предубеждение против новых предложений…из–за тех обманщиков, которые пытались делать нечто подобное”. Так же отмечается и неприменимость мнения большинства в делах науки. “Немало вреда принесла наукам мелочность и ничтожность” решаемых задач, прикрытая тщеславием и надменностью и уводящая от “значительных и достойных открытий”. “Нельзя упускать и то, что во все века естественная философия встречала докучливого и тягостного противника, а именно суеверие и слепое, неумеренное религиозное рвение”. Да и сам процесс обучения в школах и академиях препятствует развитию наук. “Ибо чтения и упражнения расположены так, что нелегко может кому–либо прийти в голову обдумывание и созерцание того, что отличается от привычного”. Не последним по важности является и вопрос финансирования. “Ибо развитие наук и вознаграждение зависят не от одних и тех же людей”. Самым сложным препятствием Бэкон считает “отчаяние людей и предположение невозможного”. Но ведь “опасность не совершить попытку и опасность испытать неудачу не равны. Ибо в первом случае мы теряем огромные блага, а во втором лишь небольшую человеческую работу”.

Еще одной проблемой представляется координация усилий различных исследователей так, чтобы “не бесконечное количество людей делало одно и тоже, но один совершал одно, а другой – другое”. Этот исчерпывающий анализ препятствий, мешающих приобретению знаний, имеет силу и поныне. Действительно ведь до сих пор остается нерешенной и задача координации усилий, и финансирования научных исследований, и построения подходящего учебного процесса. До сих пор сталкиваются научные круги с предложениями решить исход дела большинством голосов. Да и сами идолы все еще владеют умами людей. Избавление от этих недостатков уже само по себе может принести немало пользы.

Теперь обратимся к самому методу.

В основе метода лежат следующие предпосылки: признание материального единства природы, единообразия ее действий и всеобщности причинных связей. При практическом применении метода необходимо составить три таблицы. Первая таблица – “таблица присутствия”. В ней содержаться все случаи, где присутствует данное свойство (“природа”), внутреннюю причину которого ищут. При этом все примеры должны как можно сильнее отличаться друг от друга. Так как в таком случае проще определить есть ли в них что–либо общее. И если нечто общее наблюдается, то это и будет “формой” данной “природы”.

Как недостаток следует отметить, что собрать полный перечень примеров в большинстве исследований почти невозможно, а тем более опираясь только на чувственный опыт. Кроме того заключение, сделанное выше, несколько поспешно, так как предполагаемая форма может оказаться лишь вторым проявлением искомой сущности. И, дополнительно, возможен случай, когда некоторой природе соответствует не одно существенное свойство. Для исключения подобного рода ошибок необходимо построить вторую таблицу.

“Таблица отсутствия”.

Включает в себя все случаи, в которых данная природа отсутствует. Для облегчения составления этой таблицы дается указание рассматривать примеры наиболее близкие (“родственные”) тем, “в которых данная природа присутствует и наблюдается”. При этом примеры второй таблицы подбираются как пары примерам из первой таблицы. И если некоторая природа содержится в обоих примерах, то, следовательно, она не может быть формой исследуемой природы. Этот ход вывода называется альтернативной дизъюнкцией и сохранил в науке непреходящее значение вплоть до наших дней. Однако и этих двух таблиц для надежного вывода недостаточно, так как существует опасность принять за истинную форму такую, которая “не убавляется всегда, когда убавляется сама природа, и подобным же образом не увеличивается всегда, когда увеличивается сама природа”. Чтобы избежать этой ловушки составляется третья таблица.

“Таблица степеней или сравнений”.

В этой таблице содержатся примеры с различной степенью интенсивности в них исследуемой природы. Для получения правильного результата пользуются следующим правилом: при уменьшении или увеличении исследуемой природы некоторая другая природа (предположительно форма) должна изменяться в том качественном и количественном направлении. В случае, если это правило не соблюдается необходимо вернуться к первым двум таблицам и либо более внимательно рассмотреть представленные там примеры в поисках новых свойств, либо, если они не обнаружены, добавить новые примеры и продолжать работу по уже описанной схеме. И только так, по мнению Бэкона, идя по “отрицательному” пути доказательства, т.е. используя элиминативную (исключающую) индукцию, а не по “положительному” пути с применением индукции через перечисление, можно достичь истинного знания.

ДЕКАРТ, РЕНЕ (Descartes, René, латинизированное имя – Картезий, Renatus Cartesius) (1596–1650), французский философ, математик и естествоиспытатель, более других ответственный за идеи и методы, отделяющие эпоху Нового времени от Cредневековья.

Исходной точкой рассуждений Декарта является "сомнение во всем". Скептицизм был всегда выдающейся чертой французского ума, равно как и стремление к математической точности знаний. В эпоху Возрождения французы Монтень и Шаррон талантливо пересадили во французскую литературу скептицизм греческой школы Пиррона. Математические науки процветали во Франции в XVII столетии.

Скептицизм и поиски идеальной математической точности — два различные выражения одной и той же черты человеческого ума: напряженного стремления достигнуть абсолютно достоверной и логически непоколебимой истины. Им совершенно противоположны:

• с одной стороны — эмпиризм, довольствующийся истиной приблизительной и относительной,

• с другой — мистицизм, находящий особое упоение именно в туманной расплывчивости неотчетливого знания.

Ничего общего ни с эмпиризмом, ни с этим мистицизмом Декарт не имел. Если он искал высшего абсолютного принципа знания в непосредственном самосознании человека, то дело шло не о каком-либо мистическом откровении неведомой основы вещей, а о ясном, аналитическом раскрытии самой общей, логически неопровержимой истины. Её открытие являлось для Декарта условием преодоления сомнений, с которыми боролся его ум.

Сомнения эти и выход из них он окончательно формулирует в "Началах философии" следующим образом:

"Так как мы рождаемся детьми и составляем разные суждения о вещах прежде, чем достигнем полного употребления своего разума, то многие предрассудки отклоняют нас от познания истины; избавиться от них мы, по-видимому, можем не иначе, как постаравшись раз в жизни усомниться во всем том, в чём найдем хотя бы малейшее подозрение недостоверности.... Если мы станем отвергать все то, в чём каким бы то ни было образом можем сомневаться, и даже будем считать все это ложным, то хотя мы легко предположим, что нет никакого Бога, никакого неба, никаких тел и что у нас самих нет ни рук, ни ног, ни вообще тела, однако же не предположим также и того, что мы сами, думающие об этом, не существуем: ибо нелепо признавать то, что мыслит, в то самое время, когда оно мыслит, не существующим. Вследствие чего это познание: я мыслю, следовательно существую, — есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке. И это — лучший путь для познания природы души и её различия от тела; ибо, исследуя, что же такое мы, предполагающие ложным все, что от нас отлично, мы увидим совершенно ясно, что к нашей природе не принадлежит ни протяжение, ни форма, ни перемещение, ничто подобное, но одно мышление, которое вследствие того и познается первее и вернее всяких вещественных предметов, ибо его мы уже знаем, а во всем другом ещё сомневаемся".

Таким образом найден был Декартом первый твердый пункт для построения его миросозерцания — не требующая никакого дальнейшего доказательства основная истина нашего ума. От этой истины уже можно, по мнению Декарта, пойти далее к построению новых истин.

Прежде всего, разбирая смысл положения "cogito, ergo sum", Декарт устанавливает критерий достоверности. Почему известное положение ума безусловно достоверно? Никакого другого критерия, кроме психологического, внутреннего критерия ясности и раздельности представления, мы не имеем. В нашем бытии как мыслящего существа убеждает нас не опыт, а лишь отчетливое разложение непосредственного факта самосознания на два одинаково неизбежных и ясных представления, или идеи, — мышления и бытия. Против силлогизма как источника новых знаний Декарт вооружается почти так же энергично, как ранее Бэкон, считая его не орудием открытия новых фактов, а лишь средством изложения истин уже известных, добытых другими путями. Соединение упомянутых идей в сознании есть, таким образом, не умозаключение, а синтез, есть акт творчества, так же как усмотрение величины суммы углов треугольника в геометрии. Декарт первый намекнул на значение вопроса, игравшего затем главную роль у Канта, — именно вопроса о значении априорных синтетических суждений.

Правила метода Декарта:

Первое - никогда не принимать за истинное ничего, что я не признал бы таковым с очевидностью, т. е. тщательно избегать поспешности и предубеждения и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не сможет дать повод к сомнению.

Второе - делить каждую из рассматриваемых мною трудностей на столько частей, сколько потребуется, чтобы лучше их разрешить.

Третье - располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легкопознаваемых, и восходить мало-помалу, как по ступеням, до познания наиболее сложных, допуская существование порядка даже среди тех, которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу.

И последнее - делать всюду перечни настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным, что ничего не пропущено.