1266), Странствующий певец, который временами жил при дворе Фридриха II

Австрийского. Согласно сказанию о Тангейзере, он побывал в Венериной горе

(Хёрзельберг под Эйзенахом) и, после того как папа отверг его раскаяние и

просьбу об отпущении грехов, окончательно вернулся в царство Венеры.

Сюжет этого сказания использован во многих литературных и музыкальных

произведениях (как, например, в «Песне о Тангейзере» Г. Гейне и опере

Р. Вагнера «Тангейзер»).

Сохранились следующие произведения Тангейзера: шесть лейхов, несколько

песен о любви к даме и пародий на эту же тему, шесть шпрухов, одна

крестовая песня 17 и одна песня-плач по поводу смерти его покровителя. В его

пародиях на песни о куртуазной любви дама подвергается насмешкам за то,

что она требует от служащего ей рыцаря выполнения невыполнимых поручений

(привезти Ноев ковчег, достать звезду с неба и т. д.). Как и Нейтхарт,

Тангейзер создает картину мира чувственной радости, но переносит ее в нереальный,

идиллический Элизиум, населенный столь же нереальными красавицами,

чья прелесть гармонически сочетается с волшебной природой. Чувственность

поэзии Тангейзера особенно проявляется в детальном, не знающем

запретов описании обнаженного женского тела. Возникает впечатление почти

ренессансного прорыва из средневекового религиозного мира духа. Этот необычный

сенсуализм как основная черта его поэзии делает более понятным

и возникновение сказания о Тангейзере, где говорится:

...Как же она красива:

Что за бедра, что за ноги — сложена на диво.

Пышнее форм я не видел...

57

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Лирика вагантов

По своей тенденции и выразительности жизнелюбивая поэзия Тангейзера

близко соприкасается с латинскоязычной поэзией вагантов. Вагантами называли

странствующих от университета к университету студентов и не имеющих

должности клириков, которые, завися от милости богатых меценатов, поставили

им на службу свои познания в теологии или свое поэтическое искусство.

Знания они предпочитали приобретать в слывших прогрессивными и имевших

особенно сильный состав профессуры французских университетах, прежде

всего в Парижском. Уже в XII веке в Парижском университете высказывались

новаторские научные идеи (особенно в области философии). Началом возрождения

антидогматического направления в философии, выступавшего в теологическом

обличье, было учение Пьера Абеляра (1079—1142), самого значительного

европейского философа XII века. Он заявил, что при толковании Библии

и теологических сочинений решающая роль принадлежит человеческому интеллекту.

То, что начал Абеляр, нашло свое продолжение в так называемой высокой

схоластике XIII века. Оживление в XII веке отношений между Востоком и Западом

(Европой) сделало арабскую философию известной в европейских

университетах, что имело далеко идущие последствия. Особенно большое значение

приобрели учения уроженца Бухары Ибн Сины, или Авиценны (980—

1037), И жившего в Испании Ибн Рошда, или Аверроэса (1126—1198). Большое

влияние оказывала также вновь открытая античная философия, и прежде всего

учение Аристотеля.

Так возникли антисхоластические устремления, среди которых особенно

следует отметить созданное под влиянием идей Аверроэса учение Сигера

Брабантского (1240—1282), отличавшееся своим радикальным отходом от

церковной догмы и материалистическими тенденциями. Ответное наступление

католической церкви велось в первую очередь силами фанатичных приверженцев

католицизма — доминиканцев. Начатая и проведенная Альбертом Боль-

штедтским, или Альбертом Великим (1206/7—1280), и его учеником Фомой

Аквинским (1225—1274) модернизация схоластической философии характеризуется

в первую очередь продуманным включением в нее или приспособлением

к ней аристотелевской философии. Фома Аквинский преследовал цель

опровергнуть Аверроэса с позиций ортодоксального католицизма; его учение,

получившее известность под названием томизма, до сих пор входит составной

частью в теоретический арсенал католицизма.

Такие философские учения, как учение Абеляра или учение Сигера Брабант-

ского, обладали большой притягательной силой для молодой интеллигенции

и решающим образом формировали ее умонастроения.

Для странствующих клириков было характерно неукротимое стремление

к свободе, которое превратило нужду этих безместных и бездомных людей

в добродетель духовной независимости. Поэтому из их среды вышли значительные

лирические поэты. Их произведения сохранились в основном в большом

сборнике XIII века, известном как «Carmina burana» (от названия местонахождения

рукописи — города Бенедиктбейрен). Песни вагантов восхваляют

любовные наслаждения, радости, которые доставляют вино и игра в кости,

различные прелести и красоты весенней природы. В них выражается стремление

к эмансипации человека от непомерного аскетизма и от религиозного догматизма

церкви. Образцом для этой латинскоязычной (а иногда и латинско-немец-

коязычной смешанной) поэзии служила поэзия античных авторов, обнару-

58

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

живавших сходный образ мыслей, особенно Овидия. Использование латыни,

международного языка науки, обеспечивало ей чрезвычайно широкую сферу

воздействия, так как поэзия вагантов отнюдь не была явлением, характерным

для развития только немецкой литературы.

Самой выдающейся фигурой среди этих поэтов, которые вмешивались и в

политические конфликты, о чем свидетельствуют их агрессивные антипапские

сатиры, был творивший во второй половине XII века автор, известный только

под псевдонимом Архипиит.

Его покровителем был кёльнский архиепископ Райнальд Дассельский,

имперский канцлер Фридриха I. В соответствии с желаниями своего мецената

Архипиит посвятил себя служению штауфеновской идее обновления Римской

империи под руководством Штауфенов. В самом знаменитом из своих произведений,

«Исповеди ваганта», он выступает также и как защитник антиаскетических,

сенсуалистических идей. И сегодня известны его стихи:

Я желал бы помереть

Не в своей квартире,

а за кружкою вина

Где-нибудь в трактире.

Ангелочки надо мной

забренчат на лире:

«Славно этот человек

прожил в грешном мире!»

(Перевод Л. Гинзбурга)

Эпическая поэзия

Эпическая поэзия была доминирующим родом куртуазной литературы.

Время ее наивысшего расцвета, не повторявшегося впоследствии ни на каком

другом этапе развития немецкой литературы, приходится на XII—XIII века.

В эпической поэзии отражается, хотя в большинстве случаев и в очужден-

ной и зашифрованной сюжетной форме, тогдашняя жизнь во всем разнообразии

общественных противоречий. Образцом для нее служили эпические произведения

античной и старофранцузской литературы.

По разнообразию тем и сюжетов эпическая поэзия этого периода далеко

превосходит лирическую поэзию. Кроме того, в ее развитии прослеживается

больше этапов.

Хотя в ней — как это было и в развитии лирической поэзии — также выделяются

ранний этап, этап классического эпоса и поздний этап, тем не менее

ранний этап развития куртуазного эпоса начинается с нескольких произведений,

авторами которых были духовные лица и которые принято называть

докуртуазным эпосом. Позже внутри отдельных этапов развития выделяются

разные течения, обусловливаемые различными идеологическими позициями

и эстетическим вкусом конкретных авторов. Значительно отличаясь друг от

друга по объему — «Король Ротер» насчитывает примерно 5000 строк, «Парци-

фаль» Вольфрама фон Эшенбаха примерно 25 000 строк, — эпические произведения

обладают сходной формой, определяемой использованием стиха и рифмы.

Стих и рифма были существенными формальными атрибутами поэтического

произведения, рассчитанного на устное исполнение.

Докуртуазная эпическая поэзия. Как уже было показано, развитие светской,

посюсторонне-сенсуалистической феодальной культуры совершалось в

59

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

постоянной полемике с ведущими представлениями религиозного аскетизма.

Этой контроверзой определялось и творчество некоторых представителей духовенства,

выступивших в качестве авторов эпических произведений в XII веке.

Они, не отгораживаясь от новых тенденций, пытались, однако, найти компромисс

между привязанностью к земной жизни и ориентацией на потусторонний

мир. Эта особенность отчетливо проявляется уже в «Хронике императоров

» (1150) — написанном регенсбургскими клириками, полном вымысла историческом

сочинении, но прежде всего она типична для «Песни об Александре»

и «Песни о Роланде».

«Песнь об Александре» (ок. 1150) написана клириком по имени Лампрехт,

по-видимому, жителем Рейнской области, на основе французского оригинала.

Это первая эпическая поэма на немецком языке о жизни Александра Македонского.

Она относится к числу служивших религиозным целям произведений,

пропагандировавших аскетизм.

На примере возвышения и внезапной смерти одного из сильных мира сего

демонстрируется преходящий характер земного величия. Однако публика уже

начала в то время все больше и больше интересоваться красотой земной

жизни, и автор делает уступки ее вкусам, прибегая к подробному описанию

чудесных приключений и характеристике этого выдающегося героя античного

мира.

«Песнь о Роланде» (ок. 1170) также является произведением этого переходного

времени. Она была сочинена регенсбургским клириком Конрадом по поручению

Генриха Льва. Ее прототипом служила старофранцузская эпическая

поэма (chanson de geste) того же названия.

Сюжет поэмы относится к циклу сюжетов о Карле Великом. Ее исторической

основой является поход Карла Великого в Испанию и истребление

франкского арьергарда басками в Пиренеях в 778 году. Одновременно используется

уже открытый в лирической поэзии мотив крестовых походов, что

делало возможным идеальный компромисс, гениальное разрешение средневекового

дуализма между мирским и божественным, земным и потусторонним.

Земное, воплощенное в описании образцов воинской доблести, утверждается,

но лишь в той степени, в какой оно оправдывает себя как способ служения богу.

Герой-рыцарь выступает как божий воин; он сражается, служа богу и выполняя

его волю, не во имя почета и земных благ, а во имя спасения своей души.

Тем самым высокая нравственная ценность христианского рыцарства определяется

его служением богу, тогда как языческие рыцари, сражающиеся лишь

за земные цели, получают сниженную нравственную характеристику. При этом

симпатии автора, безусловно, на стороне могучего бойца Роланда, который с

маленьким отрядом сокрушает четыре войска язычников.

В этих поэмах проводится мысль о том, что не созерцательность, не пассивная

позиция страстотерпца в этом мире открывают путь к богу, но героическая

активность в служении ему. В эпической литературе возникает образ

человека, в котором отражается компромисс культурных претензий светского

феодального дворянства с христианской идеологией.

Дальнейшее развитие этого типа героя находим в шпильманских эпосах.

Данное обозначение основано на представлении, согласно которому эти эпические

произведения сочинены странствующими певцами и потешниками —

шпильманами. Шпильманы временами жили при княжеских дворах и, будучи

в гораздо большей степени зависимыми от милости публики, чем авторы-клирики

или авторы-рыцари, пытались завоевать благосклонность своих слушателей

напряженностью повествования, новыми, интересными сюжетами и

60

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

мотивами, а также грубовато-бурлескными описаниями событий. Естественно,

поэтому художественной форме произведения уделялось меньше внимания.

Своеобразные особенности этих эпических поэм послужили также основой

для предположения о том, что здесь следует говорить уже о ранней городской

литературе, которая возникла как реакция на духовный эпос докуртуазного

периода. Бросается в глаза основной мотив, характерный для эпических поэм

этой группы, мотив похищения невесты (рыцарь, домогающийся руки своей

возлюбленной, получив отказ, увозит невесту, в результате чего происходит

стычка с отцом похищенной девушки). Такими шпильманскими эпическими

поэмами, повествующими о похищении невесты, являются: «Освальд», «Орен-

дель», «Соломон и Морольф», возникшие во второй половине XII века, «Король

Ротер» (ок. 1150) и «Герцог Эрнст» (ок. 1180).

Жаждущий мщения отец избранницы рыцаря, как правило, является языческим

князем или даже королем, что связывает мотив похищения невесты

с мотивом крестовых походов. Тем самым стычка его с рыцарем-христианином

утрачивает свой частный характер и выливается в принципиальную конфронтацию

христианства и язычества. Однако более важным кажется, что в шпильманских

эпических поэмах первопричиной изображаемых в них боевых подвигов

является уже не служение богу и не распространение христианства, а

любовь.

Раннекуртуазная эпическая поэзия

Первые эпические поэмы этого периода возникали порой одновременно с

произведениями духовной и шпильманской эпики, иногда после них, прежде

всего в культурных центрах нижнерейнских областей и в Тюрингии, где при

дворе ландграфа сформировался мощный культурный центр. Раннекуртуазная

эпика характеризуется предпочтением античных сюжетов, более высокими

требованиями к формальной стороне произведения и более выраженной художественной

и идейной ориентацией на ключевые понятия феодальной идеологии.

В этих произведениях на передний план выдвигается мотив любви к даме.

К эпическим произведениям этого периода относятся поэмы «Тристан и

Изольда» (1170), написанная брауншвейгским министериалом Эйльхартом

фон Оберге, и «Энеида» Генриха фон Фельдеке. Одним из его последователей

в Тюрингии считают гессенского клирика Херборта Фрицларского, творца

эпической поэмы «Троя» (ок. 1190).

Уже известный нам как лирический поэт Генрих фон Фельдеке сочинил

после легенды о Серватии (ок. 1170) эпическую поэму «Энеида», которая

благодаря прежде всего мастерскому стиху и рифме считалась для куртуазной

эпики классическим образцом. Создавая ее, Фельдеке опирался на старофранцузский

«Роман об Энее» и на «Энеиду» Вергилия.

Бежавшего из Трои Энея судьба забрасывает в Карфаген, царица которого

Дидона воспылала к нему любовью. Однако, следуя воле богов, он отправляется

дальше, в Италию, и покинутая Дидона лишает себя жизни. В Италии

Эней находит приют у короля Латина, который соглашается выдать за него

свою дочь Лавинию. Турн — первый жених Лавинии и противник Энея —

погибает в поединке от руки счастливого соперника. Эней становится зятем

и преемником Латина, основателем Рима, а следовательно, и Римской империи.

Эней изображается как образцовый, испытанный в кровавых битвах герой.

Центральный мотив основного действия — «борьба за женщину», за Лавинию.

Новым является то, что любовь к Лавинии определяет характер героя в гораз-

61

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

до большей степени, чем обычно. Любовь — не только причина борьбы между

Энеем и Турном: она делает героя более сильным. Эта повышенная эстетическая

и идеологическая функция любви одновременно становится и предметом

дискуссии; с одной стороны, сущность любви разбирается в многочисленных

обширных монологах и диалогах, с другой — на конкретных примерах показывается

ее могущество. Она побеждает, несмотря на вражду между сторонниками

Лавинии и Энея, она проявляет свою разрушительную силу в судьбе Дидоны,

она выступает как сила, дарующая счастье в браке Энея и Лавинии, ценность

которого подчеркивается автором.

Осознавая противоречие между идеей любви к даме и традиционными

этическими ценностями феодализма, Генрих фон Фельдеке находит решение,

которому как образцу следовали все позднейшие эпические поэты: любовь

есть предпосылка брака и в конце концов его содержание. К этому присоединяется

мысль о том, что речь идет не просто о необходимости победить в битве,

но о том, как достигается эта победа. Наряду с явным этически-воспитательным

аспектом «Энеида» заключает в себе больше таких черт, которые носят сугубо

мирской, жизнеутверждающий характер, тогда как религиозные мотивы заметно

отодвинуты на задний план. Следует отметить прежде всего относительную

нейтральность, терпимость автора в изображении античных божеств.

Классическая куртуазная эпическая

поэзия: артуровский цикл

Эпика этого периода характеризуется новым типом героя. В центре ее —

образ сказочного рыцаря, находящегося при дворе короля Артура. Сюжеты

из цикла о Круглом столе короля Артура, восходящие к кельтским сказаниям,

являются доминирующим предметом поэтической разработки. Мир короля

Артура и Круглый стол короля Артура становятся символическим и высокостилизованным

выражением феодальной идеологии и одновременно предметом

поражающих нас размышлений о реально-историческом значении феодализма.

Король Артур, занимая наравне с рыцарями место за Круглым столом,

является лишь первым среди равных; он более не наделен той полнотой власти

сюзерена, которой обладал, например, Карл Великий в «Песне о Роланде»;

он может требовать от своих рыцарей повиновения лишь в ограниченных пределах.

А рыцари, которые, собственно, и являются героями эпических произведений

на сюжеты о короле Артуре, совершают подвиги не по своему общественному

долгу, не в угоду сюзерену, а в собственных интересах, чтобы испытать

еще большее счастье и приобрести еще большее уважение в глазах людей

(что лишь опосредованно сказывается на росте репутации королевского двора).

Королевский двор приобретает значение не благодаря полноте власти

короля Артура, но благодаря славным подвигам его рыцарей.

Творцом куртуазных романов о рыцарях короля Артура был старофранцузский

поэт Кретьен де Труа (ок. 1130—1190), автор поэм «Эрек и Энида»,

«Клижес», «Ланселот, или Рыцарь телеги», «Ивейн, или Рыцарь льва» и «Персе-

валь, или Повесть о Граале». Его произведения оказали сильное влияние на

развитие этого жанра на немецком языке. Эпические разработки сюжетов

о рыцарях короля Артура у Гартмана фон Ауэ и Вольфрама фон Эшенбаха

представляют собой вершинные точки развития куртуазного романа в Германии.

62

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

Гартман фон Ауэ

Перу этого великого поэта (1160—1210) принадлежат наряду с трактатом

о любви к даме, известным под названием «Книжечка» (1180—1185), легендой

о кающемся грешнике Григории (1187—1189) и «новеллой» «Бедный Генрих»

(1195) написанные по мотивам произведений Кретьена де Труа сюжетно

связанные романы в стихах о рыцарях короля Артура — «Эрек» (1180—1185)

и «Ивейн» (1200).

В своем первом романе «Эрек» Гартман фон Ауэ изображает конфликт

между долгом и сердечной склонностью.

Отправившись на поиски приключений, король Эрек встречает прекрасную

Эниту, берет ее в жены и беззаботно наслаждается вместе с ней радостями

семейного счастья, пока его рыцари не начинают выражать недовольство по

поводу его бездеятельности. Его жена, озабоченная этим обстоятельством и

падением авторитета короля при дворе, тайно сообщает ему об этом, и обеспокоенный

король снова отправляется на поиски приключений, чтобы вернуть

уважение своих подданных. Он заставляет Эниту сопровождать его, но повелевает

ей под страхом смерти не заговаривать с ним ни о чем до их возвращения

ко двору. Однако Энита постоянно первой замечает грозящие мужу опасности

и, несмотря на запрет, предупреждает его о них, благодаря чему он

выходит из схваток победителем. Наиболее славное приключение Эрека связа-

Иллюстрации к «Ивейну» Кретьена де Труа (XIII в.)

63

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

но с его победой над силачом Мабо-

нагрином в саду под названием «Жуа

де ла кур» («Радость двора»), благодаря

которой он освобождает восемьдесят

дам, оплакивающих своих убитых

супругов, и одновременно разрушает

проклятие, тяготевшее над садом.

После этого испытания он снова может,

вернув себе уважение своих рыцарей,

править в своем королевстве.

В «Эреке» ратные подвиги выступают

мерилом соответствия героя

идеалу. Однако уже не любовь побуждает

к ним героя, напротив, она

мешает беспрепятственному проявлению

его доблести. Только господствующий

в обществе кодекс рыцарской

чести принуждает героя отказаться

от вызывающей порицание

линии поведения и достойными рыцаря

делами заслужить право на уважение.

Предпосылкой этого конфликта

является то переосмысление идеи

любви, с которым мы встречались уже

у Генриха фон Фельдеке: после того

как любовь стала предпосылкой заключения

брака, она превратилась в

его содержание. Она больше не

является мотивом для ратных подвигов

во имя рыцарской чести, которая вызывала уважение к куртуазному рыцарю

в глазах общества. Это изменение конфликта укрепляет связи рыцарского

романа с действительностью; здесь впервые обнаруживается отражение реальных

общественных противоречий. Колебание между долгом и чувством обусловливает

с самого начала имеющую решающее значение черту в изображении

человека того времени: эпический герой показан в развитии, он отказывается

от вызывающей порицание общества линии поведения и, испытывая принуждение

со стороны общества, приходит в борьбе с самим собой к пониманию того,

чего от него требует общество. Тем самым — в конце процесса развития и очищения

на более высокой ступени — он снова становится являющим пример

для подражания членом феодально-рыцарского общества.

В «Ивейне» в центре внимания также находится конфликт между долгом

и чувством, но он разрабатывается под другим углом зрения и с других позиций.

В необдуманно начатой стычке Ивейн убивает короля Аскалона. Он женится

на его вдове Лаудине, которая хочет, чтобы у страны был сильный защитник.

Однако жаждущий подвигов и приключений Ивейн не может долго оставаться

с ней, и Лаудина отпускает его на поиски новых ратных испытаний,

взяв с него обещание вернуться самое позднее через год. После того как Ивейн

не сдержал своего обещания, Лаудина объявляет их брак расторгнутым. Узнав

об этом, Ивейн от горя теряет рассудок и скитается по дремучему лесу сначала

Иллюстрация к «Энеиде» Генриха фон

Фельдеке

64

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

один, а затем в сопровождении льва, которому он спас жизнь. Исцеленный

одной дамой с помощью волшебной мази, он ставит с тех пор свою силу и воинское

умение на службу бедным и притесняемым. Он защищает владетельницу

Наризона от угрожающего ей графа, помогает родственнику своего друга

Гавана в схватке с великаном, спасает наперсницу Лаудины Люнету от посягательств

коварного стольника и, победив двух великанов, освобождает триста

дам; напоследок он помогает одной благородной девице в споре о наследстве

с пытавшейся присвоить его себе старшей сестрой. Все эти благородные дела

позволили ему заслужить прощение Лаудины.

Здесь также в поле зрения автора проблема рыцарской чести. В еще

большей степени, чем в «Эреке», поэт хочет этически мотивировать участие

рыцаря в битвах. Вначале Ивейн рассматривает рыцарские подвиги как являющийся

самоцелью образ действий рыцаря. После женитьбы на Лаудине он

по-прежнему бездумно и без какого-либо этического оправдания остается

рабом своей страсти к ратным подвигам. После разрыва с Лаудиной любовь

снова приобретает на более высокой ступени свою воспитательную функцию

(которую она утратила в «Эреке»), ибо заслужить вновь любовь Лаудины

было возможно, только встав на сторону слабых и притесняемых. Очищение

героя в «Эреке» было связано с этим условием в куда более слабой степени.

Достигнутая в «Эреке» степень отражения действительности сохранена

и в «Ивейне»: там снова ставится вопрос о правильной с точки зрения общества

линии поведения, и эпический герой, как и в «Эреке», изображается в развитии,

но с большим вниманием к этическим проблемам.

Эта склонность Гартмана к детальной художественной разработке мира

мыслей и чувств положительного героя, к проникновению в его духовный мир

проявляется и в стихотворной повести «Бедный Генрих», в основе которой лежит

мысль о том, что правильное отношение человека к обществу определяется

его правильным отношением к богу.

Князь Генрих фон Ауэ показан в начале повести как счастливый человек,

к которому благосклонна жизнь. Ему не приходится отказываться ни от каких

земных радостей. Однако бог посылает ему такое же испытание, как и Иову,

поражая его проказой. Генрих отказывается от своего имущества и находит

приют у одного из своих арендаторов, юная дочь которого, по-детски любя

своего господина, хочет пожертвовать ради его выздоровления своей жизнью,

так как исцелить прокаженного может только кровь невинной девушки. После

долгой внутренней борьбы Генрих соглашается принять эту жертву, но в

последний момент он отказывается от нее и поручает себя богу. Тем самым

он выдерживает испытание, исцеляется, а затем женится на девушке.

Разработка Гартманом этой проблемы была отнюдь не новой. Привлекает

внимание выбор сюжета. Действие, происходящее в современную автору эпоху,

знакомит нас с крестьянской средой, которая изображается с симпатией и

уважением в противовес обычной практике куртуазной литературы. В образе

крестьянской девушки он создал положительную альтернативу образу высокомерно-

требовательной, не знающей обязательств по отношению к другим знатной

дамы — предмета культа высокой любви; в образе Генриха фон Ауэ,

который был добрым и справедливым господином для своих крестьян, он

показал, каким должен быть идеальный дворянин; в образе свободного крестьянина,

обрисованного с глубоким уважением, который платит своему господину

за доброе отношение самоотверженной заботой и готов пожертвовать ради его

блага даже собственной дочерью, выведен рядом с идеальным дворянином

идеальный крестьянин. Социальная утопия Гартмана фон Ауэ достигает своей

65

5—1028

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

вершины в изображении разрушающего все сословные преграды брака между

представителем высшего дворянства и крестьянской девушкой.

Написанная Гартманом легенда о грешнике Григории, где рассказывается

о двойном инцесте (Григорий, который является плодом любви брата и сестры,

в конце концов женится на собственной матери), представляет собой отход

от обычных для поэта тем. Несмотря на резкую критику светской феодальной

культуры, она остается в рамках исполненной презрения к миру религиозно-

пропагандистской литературы. Великие идеалы куртуазного мира — любовь

к даме, рыцарская честь и рыцарский риск — отбрасываются и в духе идей

клюнийских реформаторов заменяются идеалом отрекшегося от света кающегося

грешника.

Вольфрам фон Эшенбах

Дворянин из Восточной Франконии Вольфрам фон Эшенбах (1170—