1190), Родовой замок которого находился под Крейцнахом на Наэ. Он

принадлежал к ближайшему окружению императора Фридриха I. Для него

характерны следующие строки:

Спасите! О, беда тому, кто любит!

Надежды нет, а все служу я даме,

Суровый мой удел меня погубит.

(Перевод Г. Ратгауза)

Провансальское влияние выдает не только персонификация любви к

даме, но прежде всего слово wân, обозначающее «бесперспективную надежду

на исполнение желаний».

Самым значительным лириком прирейнской группы поэтов является

уроженец Лимбурга Генрих фон Фельдеке (ок. 1140/50—1210), основатель

классической немецкой куртуазной эпической поэзии. Его лирика несет на

себе отпечаток творчества северофранцузских труверов, поэзия которых

испытала воздействие провансальских трубадуров и лирики вагантов. В противоположность

написанным по провансальскому образцу песням Фридриха

фон Хаузена, где определяющую роль играют мотивы жалобы и печали,

ключевым словом поэзии Генриха фон Фельдеке является blîscap — «радость,

веселье», в котором выражается характерное для нее радостное, оптимистическое

настроение, свойственное и его стихотворениям о природе.

47

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Классическая куртуазная лирика

Классический этап развития лирики XII—XIII веков в Германии, особенно

куртуазной любовной лирики, определяется творчеством почти одновременно

заявивших о себе поэтов, которые в полемике с куртуазной идеей любви к

даме высказывали и разрабатывали собственные поэтические идеи. Их

творчество отнюдь не было свободно от противоречий: наряду со стихами,

устремленными в будущее, производящими

большое впечатление своей народностью,

здоровым стихийным сенсуализмом

и захватывающим выражением

чувств, передающими личные настроения,

встречаются произведения традиционные,

как бы нехотя следующие

эстетическим образцам в восприятии

мира. Принципиально новая черта этой

достигшей наивысшего формального

совершенства и до сих пор не оставляющей

нас равнодушными лирики состоит

в том, что она направлена на

освобождение человека от аскетически-

догматических, суживающих его мир

представлений и запретов. Она заключается

также в формировании дремавших

и пробужденных благодаря открытию

и осознанию земной красоты чувств

и жизненных позиций, вдохновляющих

человека на самостоятельные поступки.

У Вальтера фон дер Фогельвейде,

величайшего немецкого поэта средневековья,

лирика приобретает большие

масштабы за счет его обращения к жанру

шпруха, рассчитанного на вокальное

исполнение.

Лирика Гартмана фон Ауэ. Алеманн-

ский министериал, то есть служилый

человек крупного феодала, Гартман фон

Ауэ (1160—1210) уделил в своих эпических

произведениях и дошедших до

настоящего времени пятнадцати песнях

значительное место теме любви к даме.

Различным ступеням разработки им этой

темы соответствуют три группы его

песен.

Дитмар фон Айст, Фридрих фон Хаузен,

Гартман фон Ауэ (иллюстрации

к Вейнгартенскому и Гейдельбергскому

сборникам песен, около 1300 г., см.

с. 49)

48

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

Одна из групп посвящена теме безнадежной любви (wân-Minne), тогда

как другая — вразрез с воспитательными идеалами феодальной культуры —

ставит в центр внимания взаимную любовь, причем заслуживает внимания то,

что Гартман считает возможным найти счастье у женщин из низших, бесправных

социальных сословий. Так, в его «Песне недовольного» ("Unmutslied"),

получившей это название из-за ее полемической направленности против

знатных дам, говорится:

И я бы даму полюбил,

Когда бы дамам был я мил.

Коль знатных я не стою,

Утешусь я с простою,

На белом свете их не счесть.

Покладистые всюду есть.

С какой же стати к знатным лезть?

Простых готов я предпочесть!

(Перевод В. Микушевича)

Третья группа лирических произведений Гартмана включает в себя

песни о крестовых походах.

Генрих фон Морунген. Значительное изменение тема любви к даме претерпела

у тюрингского поэта Генриха фон Морунгена (ок. 1150—1222),

который пользовался покровительством мейсенского маркграфа Дитриха IV и,

будучи в преклонном возрасте (1217), поступил в монастырь Святого Фомы в

Лейпциге, где и умер. Во многих из дошедших до нас тридцати трех песен

поэт остается в кругу традиционной для миннезанга темы безнадежной

любви. Их основные сюжетные элементы — восхваление дамы, жалоба рыцаря

на отсутствие награды за служение даме, описание страданий, которые жестокосердая

госпожа причиняет любящему

ее рыцарю. Однако особое своеобразие

придает лирике Генриха фон Морун-

гена необычайно сильное изображение

всепобеждающей силы любви к даме,

описание счастья, переживаемого влюбленным

рыцарем, которому снится исполнение

его желаний.

Всевластие любви символизируется

образом Венеры. Сущность этой «любви

к Венере» состоит в ее роковой неизбежности,

в ее безусловности, которая

преодолевает даже смерть; она овладевает

человеком как болезнь, лишает

его разума и может свести в могилу.

В «Песне об эльфе», созданной по

мотивам народного поверья о том, что

человек, на которого упал взгляд эльфы

15, обречен на смерть, Генрих фон

Морунген очень красочно описывает это

состояние.

49

4—1028

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Наиболее чарующие песни Генриха фон Морунгена рассказывают о

сновидениях рыцаря, в которых исполняются его любовные желания. В то же

время в «Утренней песне» проявляется другая особенность его дарования —

склонность к передаче средствами языка зрительно-чувственных впечатлений,

прежде всего впечатлений от сверкания пестрых цветов. В этой песне

говорится:

Неужто ночь прошла?

Попробуй тут заснуть!

Как первый снег, бела

Нагая эта грудь.

Обманщица нежна,

Я думал, что она

Полночная луна,

И вот рассвет.

(Перевод В. Микушевича)

Очевидна жизнеутверждающая тенденция в творчестве Генриха фон

Морунгена. Ярко выраженная тяга к чувственным радостям порой толкает

его к нескромным описаниям обнаженного тела возлюбленной, красоты человеческой

фигуры. Как и Вальтер фон дер Фогельвейде, он, бесспорно,

является крупнейшим мастером слова среди лирических поэтов того времени.

Его звучный язык и музыкальные стихи заставляют нас тем острее ощущать

утрату мелодий, на которые пелись эти песни.

Текст нескольких песен Вальтера фон дер Фогельвейде

и изображение поэта

50

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

Вальтер фон дер Фогельвейде. Ни у одного лирического поэта этого

времени мы не находим такого диапазона чувств и тем, как у Вальтера фон

дер Фогельвейде (1170—1230), ни у кого другого нет столь ярко выраженной

политической ангажированности, такого богатства образов, такого поэтического

совершенства. Четыре десятилетия отражал он в своих произведениях

развитие политических событий, став как бы летописцем своего времени.

Ему мы обязаны не в последнюю очередь и непреходящими по своей

художественной ценности образцами любовной лирики развитого средневековья.

Вальтер фон дер Фогельвейде родился в Австрии. До 1198 года он находился

в Вене при дворе Бабенбергов, но по неизвестным причинам был удален

от двора и с тех пор в течение двух десятилетий вел беспокойную, суровую

жизнь странствующего певца. В частности, он побывал при дворах тю-

рингского ландграфа Германа, маркграфа Дитриха Мейсенского, кёльнского

епископа Энгельберта, нассауского епископа Вольфгера и герцога Бернхарда

Каринтийского. В это время он оказывается втянутым в сферу высокой

политики. Фридрих II пожаловал ему долгожданный лен. Умер Вальтер фон

дер Фогельвейде, по-видимому, в 1230 году. Полагают, что он похоронен в

крестовом ходе Нового монастыря в Вюрцбурге.

Вначале Вальтер фон дер Фогельвейде следовал по стопам своего учителя

Рейнмара фон Хагенау (1170—1205), известнейшего представителя традиционной

линии в миннезанге. Совпадения мотивов их стихов позволяют

предположить, что Вальтер фон дер Фогельвейде вступил на новый путь после

знакомства с песнями Генриха фон Морунгена. Разрыв с традиционной

концепцией безнадежной любви к даме протекал в острой литературной

борьбе с бывшим учителем. Конец этой борьбы ознаменован созданием песни

«Как чудно сложена она». Поэт решается, подражая Генриху фон Морунгену,

на достаточно откровенное изображение нагого женского тела:

Но я не крикнул ей: «Прикрой!»

Когда свежа, обнажена,

Меня не видя, мой покой

Навек разрушила она,

Подъемлясь из ручья

И влажных прелестей от света не тая.

(Перевод В. Левика)

В нескольких песнях Вальтер фон дер Фогельвейде размышляет об односторонности,

неестественности традиционного служения даме и требует взаимности

чувства. Особенно впечатляюще сказано об этом в песне-размышлении

«Любовь — что значит это слово?»:

Любовь — двух душ соединенье.

Без разделенных чувств любви счастливой нет.

(Перевод В. Левика)

Об окончательном разрыве с традиционной концепцией безнадежной любви

к даме свидетельствует песня «Долго думал я молча», в которой одновременно

ярко раскрылось чувство собственного достоинства поэта, что особенно

заметно в последней строфе с ее намеренной грубостью, отражающей вновь

обретенную героем свободу:

51

4*

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Я совсем поседел, долго даме служа,

Но и дама не та, какою была.

И глядит теперь на юнца госпожа,

Потому что моя голова бела.

Помоги тому бог, кто не будет старухе служить,

Отомстит за меня и сумеет ее проучить.

В поисках новых путей Вальтер фон дер Фогельвейде испытал влияние

народной поэзии и лирики вагантов. В результате возникла любовная лирика,

которой чужды социальная ограниченность и дидактика в духе феодальной

идеологии. В этот период его поэтического творчества были созданы такие

шедевры лирики, как три песни: «Ты сердцу моему мила», «Вам, госпожа,

венок!» и «Под липой».

Последняя песня — воспоминания девушки о счастье, испытанном весной

с любимым:

Под липой свежей,

У дубравы,

Где мы лежали с ним вдвоем,

Найдете вы те же

Цветы и травы:

Лежат, примятые, ничком,

Подле опушки соловей —

Тандарадей! —

Заливался все нежней.

(Перевод О. Румера)

Вальтер фон дер Фогельвейде был также крупнейшим мастером шпруха.

До него шпрухи различного содержания — шпрухи-побуждения, хвалебные

шпрухи, шпрухи-порицания, шпрухи дидактического характера (как у Хергера

или Шперфогеля) — были частью репертуара странствующих певцов, которые

сочиняли их, не предъявляя особых требований к их содержанию и форме.

Вальтер фон дер Фогельвейде превратил шпрух в оружие политической борьбы,

в которой поэт играл значительную роль. Его шпрухи отличаются разнообразием

тематики; шпрухи политико-мировоззренческого содержания, бесспорно,

следует назвать в первую очередь. В них Вальтер фон дер Фогельвейде дает

проницательный анализ общественной ситуации в Германии.

Последовательный сторонник имперской идеи, он беспощадно изобличает

феодальную анархию и с болью в сердце выражает сожаление по поводу упадка

центральной власти. В первом из его трех знаменитых «Шпрухов об империи»

(начало которого «Сидел я, брови сдвинув и ногу на ногу закинув», очевидно,

вдохновило неизвестного художника изобразить поэта в этой позе в «Сборнике

песен Манессе») говорится:

Предательство в засаде ждет,

Насилье сторожит и выход наш и вход.

Забыли мы о праве и покое.

(Перевод В. Левика)

Единственный шанс изменить положение Вальтер фон дер Фогельвейде

видит в укреплении центральной власти. Во втором «Шпрухе об империи»

52

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

(«У ручья среди лужайки») он сравнивает беспорядок в немецком обществе

с идеализированной картиной гармонического порядка в животном царстве:

А с вами, немцы, горе,

Вам любо жить в раздоре.

Порядок есть у мух, у пчел,

А немец дрязги предпочел.

(Перевод В. Левика)

Гарантами такой сильной центральной власти Вальтеру фон дер Фогельвейде

казались прежде всего представители штауфеновской политики: Филипп

Швабский и Фридрих II, временами Оттон IV. То, что поэт поддерживал трех

королей, вовсе не следует рассматривать как выражение его политической

беспринципности: во всех случаях он ориентировался на правителя, который

мог, по мнению поэта, скорее всего добиться осуществления его политических

идеалов. То, что при этом он преследовал и свои личные интересы, также

нельзя ставить ему в упрек: ведь служилый человек в соответствии с традиционной

феодальной этикой был вправе ожидать вознаграждения за верную

службу. И если надежда на вознаграждение не сбывалась, то критиковать

такого обманувшего ожидания князя за недостаточную щедрость («milte»)

было вполне закономерной реакцией.

Вальтер фон дер Фогельвейде считал, что главная опасность для внутреннего

порядка в Германии исходит от римской курии. Он ожесточенно боролся

против имперских притязаний папского престола.

К его многочисленным антипапским шпрухам, которые были направлены

непосредственно против Иннокентия III, принадлежит и третий «Шпрух об

империи» («Я подсмотрел секреты»):

Был Рим во славу божью

Кругом опутан ложью,

И вышел спор двух королей,

Какого мир не видел злей.

(Перевод В.Левика)

Нападки Вальтера фон дер Фогельвейде на папу, эти первые антипапские

выступления в немецкой литературе, носили и принципиальный и личный характер.

Он выражает сожаление о том, что имел место так называемый Константинов

дар 16, ссылаясь на который папы основывали свои притязания на мировое

господство. Позднее итальянский гуманист Лоренцо Валла доказал, что этот

документ был фальшивкой, а Ульрих фон Гуттен использовал его в качестве

средства в полемике. Поэт клеймит и личное поведение папы, называя его новым

Иудой, который в своей жадности уподобляется волку в овечьей шкуре

и в конце концов предает христианство.

В двух самых знаменитых «Шпрухах о папе» он обвиняет главу католической

церкви в убийстве, грабеже, извращении божественного учения; особенно

возмущает его стяжательство курии. В первом шпрухе («Скажите, сударь

Ящик, папа вас сюда послал») он критикует церковь за постоянные требования

пожертвований. Во втором шпрухе («Как набожно небось смеется папа в

Риме») поэт вкладывает в уста папы следующие слова:

Двух алеманнов, — говорит он, — я венчал зараз

С тем, чтоб помочь немецким землям разоряться,

53

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

Казне же нашей быстро наполняться.

К церковным ящикам своим я их согнал, как скот;

Их серебро в сундук мой скоро перейдет.

Пусть ублажает попик свой живот,

А немцы пусть... постятся.

(Перевод И. Иванова)

Критика папства перерастает в критику всего духовенства, которое своей

жадностью, роскошной жизнью и распутством подает плохой пример мирянам.

Как пример для подражания Вальтер фон дер Фогельвейде создает образ

отшельника, который воплощает в себе идеал священнослужителя (бедность

вместо богатства, отречение от мира вместо стремления властвовать

над миром, смирение вместо стремления к господству) и который сетует

по поводу упадка церкви. Как свидетельствует ряд шпрухов и его большой

«Лейх о Марии», поэт был глубоко религиозным человеком, но он нетерпимо

относился не к христианству или к церкви как таковой, а к недостаткам ее

служителей. Полный глубоких мыслей первый «Шпрух об империи» проникнут

совершенно искренним благочестием:

И обсуждал вопрос такой,

Как надо жить на свете,

Но кто решит задачи эти?

Нам надобно достичь трех благ.

И ни одно не обойти никак.

Два первые — богатство и почет.

Они друг другу часто портят счет.

А третье — божья благодать,

Ее превыше тех должны мы почитать.

(Перевод В. Левика)

До конца XIII века Вальтер фон дер Фогельвейде пользовался большим

уважением поэтов того времени. Готфрид Страсбургский восхвалял его выдающееся

мастерство; Гуго Тримбергский заявлял: «Кто песен Вальтера не знает,

тот сожаленье вызывает», а пропапски настроенный Томасин Циркларийский

старательно обличал его в том, что «он песнями тысячам ум помрачил, / и каждый,

послушав его, забыл / бога и папы слова». Мейстерзингеры еще считали

его одним из своих двенадцати великих мастеров. Затем его забыли.

Снова вспомнили о Вальтере фон дер Фогельвейде только в XVIII веке

(Бодмер), а в XIX веке после появления книги Л. Уланда «Вальтер, старонемецкий

поэт» (1822), издания его произведений К. Лахманом (1827) и выхода

их перевода на современный немецкий язык, сделанного К. Зимроком

(1833), его гениальное творчество постепенно стало известно все более широким

кругам читателей. До нас дошли не оригиналы, написанные поэтом, а

позднейшие и потому не всегда точные копии их: всего около семидесяти

песен и ста шпрухов.

Поздний миннезанг

Творчество Вальтера фон дер Фогельвейде — вершина куртуазной лирики.

В его время видное место занимали еще шесть лирических поэтов, выделявшиеся

на фоне целого ряда менее значительных современников. Четверо из них —

54

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

Страница из «Большого Гейдельбергского

сборника песен» с изображениями

Генриха фон Морунгена и Нейтхарта фон

Ройенталя

Ульрих фон Лихтенштейн (1200—

1275), Буркхарт фон Хоэнфельс

(1190—1242), Готфрид фон Нейфен

(1200—1255) и Ульрих фон Винтер-

штеттен (1220—1280) — продолжают

традиционные для миннезанга

творческие направления. Новые пути

пролагают Нейтхарт и Тангейзер.

Выходец из высшего дворянства

Штирии, бывший доверенным лицом

последнего из династии Бабенбергов

Фридриха II, или Воинственного, Ульрих

фон Лихтенштейн написал первую

немецкую автобиографическую

поэму «Служение даме» (1255). Он

включил в нее 58 песен о любви к даме. Ульрих, представитель куртуазной идеологии,

описывает в поэме тот период своей жизни, когда он был рыцарем, служившим

любимой им даме. Правда, совершенные им в честь дамы подвиги

были достаточно странными.

Дело в том, что Ульрих фон Лихтенштейн предпринял отчаянную, произ-

55

Немецкая литература с древнейших времен до конца XV века

водящую весьма комическое впечатление попытку перенести возвышенный

идеал рыцарского служения даме из царства поэтической фантазии в действительность.

При этом в описании двух вызвавших большую сенсацию походов,

которые он предпринял при самом живом участии австрийского дворянства,

и двух устроенных им турниров он дал полную волю своей фантазии и украсил

это описание самым курьезным образом. Служение даме предстает у него

как принятая в обществе игра, элемент простого развлечения, повод для состязаний

в искусстве владения оружием. Поэт попадает в ряд смешных ситуаций

и вынужден идти на большие жертвы, чтобы утвердить куртуазный стиль

жизни и мышления. В граничащей с извращением экзальтации он отрубает

себе палец в честь дамы, которой он поклоняется; имитируя один из эпизодов

легенды о Тристане и Изольде, он ради любимой им дамы играет позорную роль

прокаженного и даже пьет воду, которой она умывалась.

Уже несколько раньше культ служения даме стал предметом пародии,

причем не в нечаянной карикатуре на самого себя, как это было у Ульриха фон

Лихтенштейна, а в содержащих осознанные нападки песнях прожившего бурную

жизнь баварского министериала Нейтхарта фон Ройенталя (1180—1240).

Его поэзия внесла новые, бесспорно, оригинальные черты в немецкую литерату-

ру.

Будучи выслан после ссоры с баварским герцогом Оттоном II из пределов

герцогства, он нашел покровителя в лице Фридриха II Австрийского. Интересно,

что его песни лишь спорадически представлены в рукописных сборниках

песен: его творчество занимало особое место в поэзии того времени. Насколько,

однако, он был популярен, можно судить по тому, что ему подражали еще

в XV—XVI веках, а в шванках и фастнахтшпилях позднего средневековья

(так называемых «Играх о Нейтхарте») он выступает в качестве действующего

лица.

В поэзии Нейтхарта выделяются отличающиеся друг от друга по содержанию

и форме летние и зимние песни.

Летние песни представляют собой хороводные песни, которые состоят из

зачина — описания весны — и драматической сценки. Зачин, содержащий

восхваление весенней природы, иногда перерастает в настоящую пейзажную

лирику; драматическая сценка, выражающая новое пробуждение жизненных

сил человека весной, включает в себя, как правило, диалог между матерью и

дочерью: дочь влюблена в рыцаря (под которым Нейтхарт подразумевает

себя), она стремится к нему, хочет плясать с ним в хороводе. Мать стращает

ее тем, что возлюбленный ей изменит, и расхваливает ей солидных женихов

из крестьян, которых дочь, однако, задорно отвергает:

Отстаньте с вашим мужиком,

Рыцарь будет моим муженьком.

На что мне муж-крестьянин?

Такие пререкания, постепенно усиливаясь, переходят в перебранку или

даже в стычку, во время которой пускаются в ход кулаки или подвернувшиеся

под руку орудия крестьянского труда.

Нейтхарт использует в своих полных грубой чувственности сценах крестьянской

жизни обычный словарь миннезингеров как средство социального очуж-

дения, а также меняет традиционное распределение ролей (активным началом

становится охваченная любовным желанием крестьянская девушка). Таким

образом, его поэзия пародирует традиционный миннезанг, хотя автор при

этом не допускает каких-то антифеодальных высказываний. Свойственная

56

Развитое средневековье (XI — конец XIII века)

феодальной культуре идея любви к даме ставится под вопрос, однако крестьянский

мир отнюдь не выступает в качестве положительной альтернативы; скорее

он изображается иронически и тем самым принижается. Еще отчетливее это

видно в зимних песнях Нейтхарта.

Его зимние песни имеют трехчастную композиционную структуру. Между

зачином, содержанием которого является теперь жалоба по поводу прошедшего

лета и мрачного зимнего настроения, и драматической сценкой, которую

автор переносит с луга на гумно или в деревенскую избу, расположена сатирически

задуманная жалоба на несчастную любовь, адресованная грубоватой,

ядреной деревенской красавице. Драматическая сценка повествует о стычке

рыцаря (Нейтхарта) с деревенскими парнями, которые не желают терпеть

незваного гостя в своей среде. Снижающие изобразительные средства особенно

характерны для этой сцены: деревенские парни грубо вырывают друг у друга

девушек, грозят друг другу цепами и затевают потасовки, неуклюже топчутся

по полутемному помещению; их поведение контрастирует с крикливо-модными

нарядами, которые они надели, подражая рыцарям.

Сатиры Нейтхарта направлены, с одной стороны, против культа куртуазной

любви к даме, который все больше и больше приходил в противоречие с

действительностью и приводил к застою в поэзии, а с другой — против стремящихся

освободиться от угнетения крестьян. Его песням присущи ярко выраженное

обращение к действительности (в описаниях природы и детальном

воспроизведении деревенской жизни), расширение тематики и поэтических

приемов (развитие пасторали и пародии) и, наконец, изображение беззаботной

чувственности как проявление тенденции, направленной против религиозно-

аскетического отрицания жизни.

Миннезингером в собственном смысле слова не был и Тангейзер (1200—