1621), Его соотечественник Томас Гоббс (1588—1679), французы Рене

Декарт (1596—1650), Пьер Гассенди (1592—1655) и нидерландский

философ Бенедикт (Барух) Спиноза. Общим в их учениях было освобождение

науки от оков теологии. Спиноза сформулировал принцип пантеизма, сделав

первый шаг к атеизму: "Deus sive natura" (Бог существует в природе, природа

сама есть бог).

Но материалистическая мысль, скрывавшаяся, как правило, под теологической

оболочкой или выступавшая в форме метафизически окрашенных

философских воззрений, в XVII веке не могла развиваться свободно.

В Германии католицизм оставался надежной опорой феодализма. (Так,

например, абсолютизм в Баварии был теснейшим образом связан с церковью,

которая, как крупнейший землевладелец, способствовала тому, чтобы лишить

третье сословие права голоса.) Реформация в значительной степени утратила

свое прогрессивное значение из-за перехода бюргерства на сторону вла-

160

Теоретическое самосознание литературы

детельных князей, она становилась все более ортодоксальной. Гуманизму,

который уже во второй половине XVI столетия стал всего лишь культурным

движением бюргерства, в условиях рефеодализации предоставлялись весьма

ограниченные возможности для развития.

В отличие от ортодоксальных учений религиозное вольнодумство в поисках

«истинного христианства», персонифицированной — в противоположность

церковным установлениям — связи с богом, часто выдвигало оппозиционные

идеи, которые подчеркивали христианскую любовь к ближнему и были направлены

как против церковной ортодоксии, так и против необузданной светской

власти. Религиозное вольнодумство имело свои традиции в мистике (см. с. 88).

В конце столетия возник пиетизм.

Широкую известность получили государственно-правовые теории, разработанные

прежде всего английскими и французскими мыслителями. Они

проникли в университетские курсы лекций ("prudentia civilis" и "prudentia

politica") и служили подготовке государственных служащих и офицеров, а

также воспитанию князей.

Большинство государственно-правовых теорий XVII века оправдывают

абсолютистскую власть, и только так называемый тацитизм, опиравшийся

на сочинения римского историка Тацита (ок. 55—118), выдвигал идею

неабсолютистской свободы. Сторонники этого учения — иреники — выступали

за принципы мира и веротерпимости.

В Германии государственно-правовые теории абсолютистского государства

следовали прежде всего учению греческого философа Аристотеля (384—

322 Гг. До н. Э.). Центральным их положением было обоснование княжеского

абсолютизма как божьей милости. В согласии с этим иезуит Г. Ботеро сформулировал

понятие "Staatsräson", возводившее подчинение частной воли

индивида интересам государства в высшую добродетель.

Свое популярно-философское выражение теории абсолютистского государства

нашли в стоицизме, который основывался на христиански истолковываемых

учениях античных поэтов и философов, таких, как Платон,

Пифагор, Сократ и Сенека.

Согласно учению стоиков, истинная цель человеческой жизни состояла в

достижении «апатии» (бесстрастия), то есть полнейшего исключения из

жизни инстинктивно-эмоциональных моментов. Именно на это положение

опиралась христианская мысль XVII столетия. Тесная связь с центральной

идеей античного стоицизма стала возможной, поскольку христианская этика

вобрала в себя элементы этого учения (аскетизм).

Идеалом христианского стоицизма является мудрец, который в силу своей

веры стойко противостоит неразгадываемой и неуправляемой судьбе, определяемой

случайностями, игнорирует все внешнее в жизни и таким образом

сохраняет невинность души.

Вопрос отношения человека к богу занимал решающее место в мышлении

XVII века. Бог представлял высший порядок (макрокосм), гармонию, которая

бралась за образец для хаотического земного устройства (микрокосм).

В отношении к богу, к олицетворяемой им гармонии мироздания, помимо

религиозности, обнаруживаются благоразумие и добродетель. Отношение к

богу не исчерпывается догматической верой в потусторонний мир.

Причастность к богу должна была помогать человеку выстоять в жизненных

испытаниях. Эта тенденция к секуляризации заметна и в литературе

того времени.

«Когда мы обращаемся к поэтам Тридцатилетней войны, — писал Иоган-

161

11—1028

Литература XVII века

нес Р. Бехер, — мы поражаемся реализму их мироощущения; потусторонний

мир, в тех случаях, когда к нему обращаются, выступает либо в поэтической

форме, либо в облике посюстороннего мира, царство бога все больше вовлекается

во внутренний мир самого человека, передается на его ответственность

» 9.

Философские системы того времени были связаны, как правило, с идеологией

и политическими воззрениями определенных социальных или религиозных

группировок. Только в одном пункте эта связь, по-видимому,

нарушалась.

Литература классицизма абсолютистской Франции выдвинула концепцию

якобы «надсословно-гармоничного человека». Представители «исконно бюргерской

прослойки чиновничьей аристократии, которой принадлежала определяющая

роль в культурной жизни города», и представители феодальной

знати, «задававшей тон в культурной жизни при дворах», создали «идеал

порядочности... соединявший в себе бюргерско-гуманистические и аристократические

черты. Порядочным человеком (honnête homme) считался тот, кто

достигал известного уровня общей образованности, кто владел искусством

поддерживать беседу, кто обладал знанием людей и кому нравилось познавать

самого себя в общении с другими» 10. Этот идеал надсословно-гармоничного

человека, правда, распространялся только на придворное общество и верхушку

бюргерства во французской столице. Примечательно, что «из этой

национальной культуры на протяжении XVII века систематически исключались

широкие народные массы в качестве театральной публики или как предмет

изображения в литературе» 11.

Важнейшие философские концепции проникали в педагогические сочинения.

Так, чешский теолог и педагог Ян Коменский (1592—1670) выступал

с требованием широкого развития всех духовных и физических способностей

человека. Подобную программу выдвигал и немецкий реформатор школьного

образования Вольфганг Ратке (1571—1635). Такие идеалы воспитания возможно

было осуществить в XVII столетии только в среде господствующих

классов и в узком кругу лиц, состоявших на службе у влиятельных особ.

На пороге XVIII столетия деятельность Готфрида Вильгельма Лейбница и

Христиана Томазиуса послужила началом развития в Германии философской

мысли, которая в конечном итоге слилась с Просвещением.

Функции литературы

Значительное достижение немецкой литературы XVI века состояло в ее

обращении к вопросам практической жизни. Шаг за шагом в выдвигаемых ею

концепциях человека она преодолевала «метафизические и придворные определения,

чисто материальное и земное одерживало в них победу над духом

и стилем переживавших упадок клерикальной и придворной культур» 12.

В XVII веке это развитие продолжалось не прямолинейно, хотя сохранялись

многие достижения предшествовавшего периода. Сюда относятся попытки

создания самобытной литературы, которая, хотя и учитывала опыт литератур

в других странах, должна была все же в смысле содержания и формы

ориентироваться прежде всего на условия развития немецкой культуры и языка.

В рамках этих устремлений деятельность Мартина Опица приобрела большое

значение. В своей «Книге о немецкой поэзии» (1624) он представил обширный

свод правил и повторил выдвинутое им уже в раннем сочинении «Ари-

162

Теоретическое самосознание литературы

старх» (1617) требование, что немцам следует также и в поэзии использовать

свой родной язык. Это требование было необходимо, ибо значительная часть

поэтических произведений все еще писалась на латинском, немецкий же язык

был перегружен модными заимствованиями из французского, испанского и

итальянского. Немецким языком пренебрегали прежде всего при дворах, где

его считали языком «черни». Мечты Опица о победном шествии родного языка

осуществились не сразу.

В идейно-мировоззренческом отношении литература этого периода давала

примеры и образцы человеческого поведения в духе воззрений XVII века. Соответственно

этому индивидуальные характеры все чаще сменялись типизированными

образами представителей сословий, психология и поступки которых отражали

их социальную принадлежность.

Изменение концепции литературы по сравнению с XVI веком было обусловлено

реально-историческими процессами и сдвигами. Они породили две принципиально

отличающиеся друг от друга формы проявления литературы.

С одной стороны, сильное влияние придворной культуры и дворянской идеологии

вело к примечательному в идейном отношении сближению различных

литературных течений. А именно: разработанные в отдельных произведениях

нормы поведения и идеалы должны были распространяться на всех современников

независимо от их социального положения (например, Constantia-Idee —

идея «постоянства»); определенные сюжеты и мотивы разрабатывались как

в придворной литературе, так и в непридворной (например, мотив ничтожности

и бренности всего земного); задачей литературы — вслед за Горацием — признавалось

бесспорно то, что она должна была быть полезной и радовать.

С другой стороны, в литературе XVII века шел процесс существенного размежевания.

Причины его были в том, что отдельные социальные группы порождали

в зависимости от их политической ориентации литературные произведения,

в которых выдвигались различные концепции человека и его места и роли в

современном обществе. Это привело к образованию отличных друг от друга

литературных течений и лагерей.

Господствующей стала литература, которая по своим мировоззренческим

основам была близка ко дворам. Главными представителями ее были Христиан

Гофман фон Гофмансвальдау, Филипп фон Цезен, Антон Ульрих фон Брауншвейг,

Даниэль Каспер фон Лоэнштейн. Функция этой литературы состояла

в том, чтобы прославлять иерархический абсолютистский порядок и помогать

вырабатывать и пропагандировать соответствовавшие ему идеалы.

В то же время получила развитие и литература, которая, критикуя современную

действительность, провозглашала бюргерские идеалы. Этих писателей

отличает прежде всего осуждение Тридцатилетней войны. М. Опиц, А. Грифи-

ус, П. Флеминг, Г. Р. Векерлин, Г. Я. К. Гриммельсгаузен выражали глубочайшую

скорбь по поводу бедствий, которые принесла с собой война, а также ее

губительных последствий для всеобщей нравственности и, не в последнюю очередь,

для национальной судьбы Германии. В осуждении войны эти поэты

достигли высокого уровня реалистического изображения, гуманистический

характер которого наиболее ярко проявился в утверждении достойных человека

общественных условий. Важное место в литературе бюргерского направления

занимала сатирическая критика определенных явлений общественной жизни,

получивших развитие в условиях княжеского абсолютизма при дворах, но

также и в других сферах жизни. К этим явлениям относились так называемые

A-La-Mode-Torheiten (подражание иноземным обычаям и языкам, в первую

очередь французским), полное подчинение бюргерства правящему дворянству,

163

11*

Литература XVII века

развращенность нравов. Замечательными мастерами сатиры были Г. М. Моше-

рош и Ф. фон Логау.

На исходе века X. Вейзе рекомендовал нормы поведения, подобные тем,

которые выдвигали столетием раньше Г. Сакс и Й. Викрам. Его идеал воспитания

включал «разумное» приспособление к существующим общественным

условиям и наставлял бюргеров, как занять почетное место в рамках существующих

общественных отношений — а именно: благодаря трудолюбию и благоразумному

поведению.

Вейзе старался ввести буржуазные нормы поведения, которые исходили

из существующих условий и потребностей системы, но по сути дела способствовали

ее постепенному подрыву и разрушению. Разнообразной по идейным

задачам и разработке жанров была поэзия, создаваемая низшими сословиями.

Сюда относятся народная песня, листовки, определенные формы нравоучительной

литературы, а также шпрух и басня. Но все же народная поэзия не

могла утвердить свое равноправие в ряду других литературных явлений этого

периода и часто исчерпывалась воспроизведением уже существующих тем и

сюжетов.

Бурное развитие получила во время Тридцатилетней войны литература

религиозного характера. Религиозно-оппозиционные авторы, такие, как

И. Арндт, И. В. Андрэе, Я. Бёме, Д. Чепко, А. Силезуис, К. Кульман, Г. Арнольд,

и другие, связывали критику церковной ортодоксии, равно как и современной

действительности, с поиском «истинного христианства». Поэзия протестантского

лагеря этого периода нашла свое ярчайшее выражение в церковной

песне (П. Герхарт). Обширная литература контрреформации носила теологически-

дидактический характер, авторы ее нередко перерабатывали уже

известные сюжеты, мотивы и жанры. Видным представителем этой литературы

был Абрахам а Санкта Клара. Особенно широкое влияние приобрела так называемая

орденская драма (драма иезуитов и бенедиктинцев). Эти пьесы шли

на сценах с пышным художественным оформлением и декорациями, они во

многом определили дальнейшее развитие драматического жанра в целом. Главными

представителями орденской драмы были Я. Бальде и М. фон Кохем.

Авторы литературы контрреформации писали преимущественно на латинском

языке.

Теоретическое самосознание

художественной литературы

Поэты XVII века, как правило, не ставили перед собой задачи художественного

отображения повседневной жизни, поскольку такой подход, согласно

их представлениям, не обладал достаточной познавательной ценностью. Скорее,

они ощущали себя — независимо от того, к какой социальной группировке

принадлежали или были близки, — творцами мирового порядка под знаком

космической гармонии (см. с. 161—162), который они противопоставляли

всеобщему упадку земных ценностей. Этот, хотя и определяемый чувственно-

конкретными переживаниями, но возвышенный поэтический вымысел они художественно

воплощали, широко используя разнообразные образы и метафоры

(эмблема, аллегория, символ и т. п.; см. с. 167—168).

Поэты XVII века были часто педагогами или чиновниками в городских

органах государственной службы, а также священнослужителями. Многие из

них обладали основательными знаниями в области современных теорий о

164

Теоретическое самосознание литературы

государстве. Их политические взгляды, как правило, определялись их социальным

положением. Они либо были сторонниками абсолютистской власти, либо

защищали интересы сословий (дворянства, духовенства, городской знати).

Появились романы, в которых авторы, отталкиваясь от западноевропейского

образца (пикарескный роман), показали героя из народно-плебейской среды.

Политической литературы с четко заданной программой, как в первой

четверти XVI века, не было, хотя существовали листовки, которые

разносторонне отражали жизнь, в особенности сельского населения.

Несмотря на связь большой части литературы с общественной мыслью,

развивавшейся в рамках идеологии абсолютистского государства, литературная

жизнь при дворах, как, например, в Кётене (герцогство Анхальт) и Воль-

фенбюттеле (Брауншвейг), была исключением. Она сосредоточивалась в основном

в крупных городских центрах культуры: Нюрнберге, Лейпциге, Гамбурге,

Бреслау, Данциге, Кёнигсберге. Этому способствовали лучшие возможности

общения в городах и то, что литература здесь не испытывала столь прямого

идеологического нажима, как при дворах.

Поэты почти всех литературных течений понимали свою высокую миссию

в обществе. Благодаря тому, что они создавали образцы человеческого поведения,

они чувствовали себя творцами мира в якобы божественном духе (alter

deus) и скульпторами, лепившими человека. Иначе, чем французские классицисты,

они придерживались строгой иерархии сословий. Отдельные этико-мо-

ральные нормы — пренебрежение суетностью или уклонение от греховности,

например, — были, правда, обязательными для всех сословий. Поскольку поэты

были часто учеными или по крайней мере высокообразованными людьми

и стремились увлечь читателя и просветить его, литература этого периода обнаруживает

тесную связь с наукой. Для читателей XVII века художественная

литература, из которой они могли почерпнуть информацию, часто была

единственным источником знания.

Концепция мира, которую выдвигала немецкая литература XVII столетия,

как правило, отражала социальный опыт авторов. Выражение Петрарки «человек

может все, я — человек» — лейтмотив Ренессанса — в свете войны и многообразных

форм насилия, которым подвергались люди в ту пору, утратило

свою силу. А. Грифиус в противоположность ренессансному мироощущению

писал:

Ах, самый пышный цвет завянет непременно.

Шум жизни сменится молчанием гробов.

И мрамор, и металл сметет поток годов.

Счастливых ждет беда... Все так обыкновенно!

(«Все бренно...». Перевод Л. Гинзбурга)

Исходя из своего жизненного опыта, поэты сталкивали своих героев с миром,

управляемым случаем. Миру, в котором индивид был беззащитной игрушкой

судьбы, они противопоставляли человека, стоящего на позиции стоицизма

и способного в силу своей абсолютной веры в бога и моральной чистоты

сопротивляться давлению внешних обстоятельств и противостоять

судьбе.

К значительным достижениям немецкой литературы XVII века относится

осознание ею человека как существа общественного, у которого есть прошлое и

будущее; подобный взгляд на человека едва ли играл сколько-нибудь значительную

роль в литературе XVI столетия. Это новое понимание нашло отра-

165

Литература XVII века

Оплата труда и гонорары около 1700 года

жение — в том числе и в исторических драмах — в творчестве как значительных

придворных писателей (Лоэнштейн), так и тех, кто был далек от двора

(Грифиус).

Первые немецкие еженедельные газеты:

1615 г. — Берлин, Франкфурт-на-Майне, Гамбург, Хильдесхейм, Вена

1620 г. — Брауншвейг, Кёльн, Магдебург, Нюрнберг, Росток

1633 г. — Лейпциг

Теория поэзии

«Руководство к немецкой поэзии» (1665) профессора университета в

Виттенберге и сторонника Опица Августа Бухнера (1591—1661) содержит в

своей основе программу немецкой поэзии XVII века. Бухнер писал: «В противоположность

оратору, чье слово «вовсе лишено чудесного», поэт — это тот, кто

«взлетает ввысь, оставляя за собой обыденный способ речи, и показывает

все вещи возвышеннее, смелее, цветистее и радостнее, так что созданное им

кажется новым и необычным, проникнутым особым величием и выглядит скорее

божественным откровением или словом оракула, нежели голосом человека».

Мысли подобного рода, где выражено современное понимание литературы,

обнаруживаются во многих сводах правил, последовавших за сочинением Опи-

ца «Книга о немецкой поэзии».

Работы таких видных поэтов и теоретиков, как З. Биркен, Г. Ф. Гарсдерфер,

И. Клай, Г. В. Зацер, Ю. Г. Шоттель, И. П. Титц и А. Чернинг, примыкают к

традиции античных концепций литературы; в значительной степени они перекликаются

с новолатинской риторикой и поэтикой европейских гуманистов,

преимущественно с воззрениями Скалигера, которому «невозможно воздать

достаточную хвалу» (И. П. Титц), виднейшего филолога-классика XVI века.

Какие основные вопросы составляли суть этих учебников поэзии? Мы уже

говорили о том, что художественное творчество XVII столетия основывалось

на нормативных представлениях о человеке и мире, поэтому одной из задач,

на которую нацеливали учебники поэзии, было создание образов, абстрагированных

от переживаемого и познаваемого мира, которые соответствовали бы

этим нормативам.

166

Теоретическое самосознание литературы

В своей книге «Полная немецкая поэзия» (1689) А. К. Рот (1651—1701)

изображал этот процесс следующим образом: «Хотя поэт и берет для своего

стихотворения событие, он рассматривает его не так, как оно проходило, то

есть не в единичной форме проявления (singulari), а описывает таким, как оно

могло бы происходить, следовательно, рассматривает его в универсальном

(universali) или в общем виде. Ибо то, что могло бы подходить ко всем подобного

рода событиям, он использует при описании своего единственного события

».

Исходя из этой задачи, поэт должен был от единичных форм проявления

снова и снова — и постоянно подчеркивая это — возвращаться к главной

идее вещи (например, к абсолютистскому идеалу государственного блага —

Staatsräson). Это достигалось с помощью разнообразных вариаций, «кружения»

мысли вокруг определенных вопросов и проблем. Чтобы выполнение данного

условия не вызывало у читателя скуку, автор должен был свою «речь менять и

изменять многими и различными способами так, чтобы все время говорить о

той же самой вещи, но она выступала бы всегда в новом обличье и не становилась

отталкивающей» (А. Бухнер). Поэтики дают пространные указания, как

нужно производить эти «смены и изменения». Кроме того, поэты могли опираться

на так называемые поэтические шкатулки; это были книги, «в которых

старательно и со смыслом были собраны вместе разные красивые слова и выражения

из произведений хороших поэтов, изящные описания, благозвучные

сравнения, и чем больше их, тем стихотворение станет привлекательнее и обретет

достойный вид» (И. П. Титц).

Особое внимание авторы поэтик уделяли «диспозиции», разделению поэзии

на роды и жанры, а также вопросам стиля. Следуя греческому философу Платону,

авторы различали три основные формы поэтического искусства, которые

они выводили в первую очередь из соотношения авторской речи и речи персонажей.

Бухнер, к примеру, выделяет простое сообщение поэта, происходящее

само по себе действие комедий и трагедий, а также стихотворения.

Как правило, описание жанров сопровождалось примерами из собственных

сочинений авторов поэтик или из произведений других поэтов. Исходя из

иерархии сословий позднефеодального периода, теоретики выстраивали —

вслед за Скалигером — ступенчатую систему жанров и стилей. Так, по Гарсдер-

феру, трагедии должны были изображать «жизнь и деяния королей, князей и

высшей знати» 13. С жанром был связан и выбор стиля: высокий стиль использовался

для изображения двора, низкий — для описания крестьян, шутов и

прислуги, средний предназначался для персонажей бюргерского сословия.

Канонические

формы поэзии

Следуя в творчестве своим теоретическим посылкам, поэты использовали

многообразные канонические формы, которые они, как правило,

заимствовали из новолатинской поэзии или западноевропейских литератур

XVI века и развивали в соответствии с собственными задачами. Каковы были

канонические формы?

Для поэзии в узком смысле, а также для большинства других жанров,

где использовались средства поэтической выразительности, были характерны

растянутость текста за счет многократного обыгрывания одной

и той же мысли с помощью разнообразных приемов, повышенная экспрес-

167

Литература XVII века

сивность и пристрастие к необычным выражениям и всякого рода языковым

эффектам. За этими элементами языка и стиля часто скрывалось, особенно

в поэзии, близкой к аристократическим кругам, отсутствие подлинного

содержания, а в сфере употребления высокого стиля они приводили

к напыщенности и аффектации.

За подобными явлениями в литературе исследователи рубежа XIX—XX

веков закрепили взятый из истории искусства термин «барокко». Распространение

его на все явления литературы и искусства XVII века представляется

спорным, поскольку термин не охватывает и не отражает всей многоликости

и сущности литературы XVII столетия.

Определяющее значение для литературы этого периода имел так называемый

жанр эмблематики. В основе его лежит использование эмблем, условных

изображений, заключающих в себе скрытый смысл. В отличие от

символов, смысл которых поддается в целом истолкованию по внешним признакам,

представляющим заключенные в них идею или понятие, понимание

эмблемы невозможно без знания скрытого в ней значения. За немногим

исключением, смысл большинства эмблем, которые в XVII веке были

известны широкому кругу образованных людей, теперь остается непонятным

без специального толкования.

Так, изображение гнезда орла, которым завладели муравьи, повредив яйца

царственной птицы, означало угрозу династии со стороны народа. К понятным

и сегодня эмблемам относятся, к примеру, крокодиловы слезы, которые по-

прежнему считаются выражением неискреннего сочувствия.

Эмблематика стремилась к наглядно-нормативному истолкованию мира,

который часто не поддавался объяснению рациональными способами. С нею

был тесно связан способ выражения, основывавшийся на использовании

символа и аллегории. Той же цели — представить в наглядной форме

жизненные взаимосвязи, истолковать неизвестное через известное и таким

образом приблизиться к пониманию — служили разнообразные метафоры,

образные выражения, которые в соответствии с религиозными представлениями

того времени нередко заимствовались из Библии.

Заметное распространение получил так называемый петраркизм. Под это

понятие подводятся те поэтические сочинения, которые возникли как подражание

Петрарке и — вслед за миннезангом — обосновали «вторую эротическую

систему европейского масштаба» 14. Правда, петраркисты нередко

сводили поэзию к простому набору формальных приемов, за которыми по большей

части скрывалось отсутствие подлинного содержания, что соответствовало

тяготению этой эпохи к нормативности. На примере описания

женщины это особенно показательно: лик возлюбленной сравнивался с

алмазами, волосы — с золотом, щеки — с розами. Набор формальных приемов

петраркистов использовался вплоть до начала XVIII столетия в галантной

поэзии, затем был решительно отвергнут, в том числе X. Вернике в его

изданной в 1704 году книге «Поэтический опыт».

Излюбленными формами в литературе XVII века были ода, сонет и мадригал,

рондо и эклога, элегия, эпиграмма и песня, трагедия, комедия и,

наконец, роман. Из стихотворных размеров предпочитался александрийский

стих. Нормативные устремления теоретиков и практиков в значительной

степени способствовали развитию литературных родов и жанров, хотя нередко

они препятствовали их полному расцвету.

168

Теоретическое самосознание литературы

Meждународные связи

и традиции

В XVI веке немецкая литература, при всем ее интересе к новым историческим

условиям в Европе и постоянном обращении к античным и современным

зарубежным авторам, только в самых выдающихся произведениях смогла

преодолеть некоторую идейно-художественную и формальную ограниченность.

Благодаря возросшим международным связям во всех областях теперь

возникла потребность «встать вровень с литературной культурой Европы.

С тоническим рифмованным стихом немецкий язык освоился давно. Теперь

необходимо было доказать, что немецкий язык в возможностях выражения

не уступает сформировавшемуся языку неолатинских поэтов, романским языкам,

а также голландскому и английскому» 5.

На традицию западноевропейских литератур опирались прежде всего те

немецкие писатели, которые трактовали важнейшие вопросы эпохи под углом

зрения абсолютистской идеологии.

Часто за образец, достойный подражания, брались героико-галантная

утопия, буколический роман и испанский плутовской роман.

Немецкая публика познакомилась с драмами испанцев Лопе де Веги

и Педро Кальдерона де ла Барка, с пьесами Шекспира и Бена Джонсона

(правда, в весьма посредственном исполнении английских комедиантов), с

творениями голландца Йоста ван ден Вондела. В лирике высшим поэтическим

авторитетом был Франческо Петрарка. Опиц считал себя учеником голландца

Даниэля Гейнзиуса, но он испытал также влияние «Плеяды» группы французских

поэтов и реформаторов языка, сплотившихся вокруг Пьера Ронсара

и Жоашена Дю Белле.

Внимание немецких литераторов привлекали также работы иностранных

авторов в области теоретического осмысления места и значения литературы

в общественной жизни и защита ими национального языка. В этот период

известностью пользовались прежде всего два сочинения: поэтика Дю Белле

«Защита и прославление французского языка» (1549) и трактат «Защита

поэзии» (1595) английского поэта Филипа Сидни. Дю Белле и Сидни с воодушевлением

выступают в защиту литературы, ориентирующейся на общечеловеческие

идеалы гуманизма. Подобные требования находили отклик в Германии

среди тех поэтов, которые стремились к обновлению национальной

немецкой литературы.

Два этапа развития

немецкой литературы

Несмотря на характерные особенности, свойственные всей литературе XVII

века, в ее развитии можно выделить два этапа.

Обращение в первой половине столетия к социальным, политическим

и морально-этическим вопросам, выступившим на первый план в связи с войной,

в значительной степени определяло идейно-мировоззренческую сущность

литературы. При этом изображение конкретных событий писатели соединяли

с размышлениями над жизненно важными проблемами: отношением человека

к действительности и богу, смыслом человеческого существования. Вопрос об

отношениях социальных слоев друг к другу, напротив, отодвинулся на второй

план. Профессиональная поэзия и народное творчество в этот период, лицо

169

Литература XVII века

которого определяла деятельность таких авторов, как М. Опиц, С. Дах,

Г. Р. Векерлин, А. Грифиус, Г. М. Мошерош, Ф. Логау, Я. Бёме, А. Силезиус,

были еще довольно тесно связаны друг с другом.

Во второй период происходит отчетливое размежевание литературных лагерей:

вопросы, связанные с историей человечества, все больше осмыслялись

с позиций различных социальных или религиозных группировок. Если М. Опиц

и А. Грифиус, по сути выражавшие надсословные национальные интересы, в

идейном отношении были близки как к образованному дворянству, так и к привилегированному

бюргерству, к которому они принадлежали, то авторы второй

половины столетия, например Д. К. фон Лоэнштейн или Г. фон Гофмансваль-

дау, были очень тесно связаны с княжескими дворами и чуждались прогрессивных

социальных движений. С другой стороны, Г. Я. К. Гриммельсгаузен,