1.2 Особенности песнопений Романа Сладкопевеца

Роман не затаил данного ему Божественного таланта, и, как трудолюбивый деятель вертограда Христова, написал более тысячи священных песнопений (на праздники Господские, Богородичные и святым), которым он дал название кондаков и икосов. Греческим названием кондак св. Роман, очевидно, имел в виду запечатлеть навсегда для себя и других память о том чудном видении, после которого он вдруг получил столь великое благодатное озарение свыше.

Кондак — слово греческое (ϰοντάϰιον — отъ ϰόντος, краткий), значит: сверток или свиток. Кондак, согласно данному словообразованию, есть такое церковное песнопение, которым кратко описываются: главная сила или содержание праздника, чествуемого дня, или главная и особенная черты из жизни святого.

Но не такими были кондаки св. Романа. Это были многострофные произведения. В начале такого произведения полагался так называемый кукулион, или проимион (προοίμιοnῦ), — своего рода предисловие, вводящее слушателей в содержание данного произведения. Заканчивался кукулион рефреном — краткой фразой, которая в дальнейшем служила окончанием для всех строф. В некоторых кондаках имеется не один, а два и даже три кукулиона. Количество строф в кондаке могло быть различно — в среднем от 18 до 24. В отдельных случаях встречается количество строф более 24. Начальные буквы строф составляли акростих, в котором указывалось имя автора — Роман, например, του ταπεινοῦ Ρωμανοῦ — «смиренного Романа».

Икос также слово греческое (οἶϰος), значит: дом. Соответственно этому своему значению, икосом называется церковное песнопение, в котором сила праздника, чествуемого дня и особенные подвиги святого изображаются подробно — на столько, на сколько это может быть вполне поучительным для каждого христианина, или возбуждая его благочестивое соревнование к подвигам святого, или, если эти подвиги очень велики и возвышенны, и нам кажутся, посему, неподражаемыми, чрез сие самое возбуждая благочестивое и спасительное умиление. Кондак в таком случае, если рассмотреть его отношение к содержанию всего строя следующих за ним икосов, заключая в себе только общую мысль, служит как бы зерном, или темою, из которой развиваются, и которую со всевозможных сторон поясняют, эти икосы. При этом у кондака с каждым из следующих за ним икосов всегда одно общее — то, что окончания их, т. е. последние слова, которыми оканчиваются они, всегда между собою одинаковы; — окончание кондака повторяется во всех следующих за ним икосах, как например, на память св. Сѵмеона Столпника, окончание кондака: моляся непрестанно за всѣхъ насъ — повторяется во всех следующих за ним икосах.(сделать гиперсылку)

Метр стихосложения кондаков св. Романа сложный и своеобразный. Как известно, в античной греческой поэзии употреблялись количественные размеры: ямб, хорей, дактиль и др., в основу которых полагалось различное звучание долгих и кратких гласных. Ко времени св. Романа в греческом языке разница между теми и другими исчезла: омега стала звучать как омикрон, ита, эпсилон с йотой и омикрон с йотой звучали как короткая йота, альфа с йотой — как эпсилон. Новая система стихосложения, которой пользовался не один св. Роман, но и другие песнописцы, заключалась в том, что все строфы произведения во всех строках стихосложения должны были иметь одинаковое количество слогов и акцентация сильных слогов должна была быть во всех строфах на том же месте.

Исполнялся кондак таким образом, что кукулион и все строфы пел солист — сам св. Роман, а рефрен после кукулиона и каждой строфы — все слушатели. Современный рождественский кондак «Дева днесь Пресущественнаго раждает» представляет собой кукулион кондака св. Романа на этот праздник а икос «Едем Вифлеем отверзе» — это первая строфа кондака. Следующие за ней 23 строфы давно исчезли из богослужения.

Важную композиционную роль в кондаках преподобного Романа играют рефрены. Часто они не связаны напрямую с сюжетом кондака и выглядят искусственно «прилепленными» к отдельным частям кондака. Иногда общий тон рефрена прямо противоречит основному настроению кондака: у кондака на скорбную тему может быть радостный рефрен, и наоборот. Тем самым подчеркивается антиномический и парадоксальный характер сюжетов, которым посвящены кондаки, причем «один смысловой полюс философско-теологической антиномии локализуется в основном тексте, а другой — в рефрене».

Поэтический стиль Романа генетически связан с семитской традицией, к которой принадлежал Ефрем Сирин. Влиянием семитской традиции может быть объяснен, в частности, тот факт, что Роман употреблял не античные стихотворные размеры, основанные на чередовании долгих и кратких гласных, а тонические, построенные на принципе чередования строк с повторяющимся количеством слогов и ударением в одних и тех же местах. Благодаря использованию тонических размеров литургическая поэзия была доступна простому народу, в отличие, например, от стихотворений св. Григория Богослова, чтение которых оставалось уделом интеллектуальной элиты.

Сам св. Роман, как видно из акростихов его кондаков, давал последним разные названия: гимн, эпос, хвала, псалом, поэма, моление, прошение. По-видимому, в этом разнообразии названий св. Роман исходил не столько из их содержания, сколько из соображения больших возможностей при сочинении акростихированных строф его произведений.

До открытия кардиналом Питра больших сборников кондаков и иных поэм Романа, его считали автором рождественского кондака "Дева днесь Пресушественного..." и, может быть, еще нескольких песнопений, надписанных в богослужебных песнопениях его именем. Но после трудов Питра и Крумбахера стало ясно, что Роману принадлежит гораздо больше творений. Как уже было указано, ученый кардинал нашел в московской и корсиниевскоя рукописи ряд совершенно неизвестных поэм, принадлежавших Сладкопевцу.

Из множества кондаков св. Романа до нас дошли только 85; только несколько из них переведены на русский язык. В нашей Церкви творения св. Романа Сладкопевца, в сущности, не используются: осталось только несколько кондаков в сопровождении одного икоса. Каноны и стихиры, написанные по определенному плану более поздними песнопевцами Православной Церкви, оказались более жизненными.