6. Характер связи языка и мышления

Механизмы взаимодействия языка и мышления до сих пор остаются не вполне ясными.

Долгое время в философии языка господствовал метафизический подход, согласно которому в диаде «язык-мышление» однозначно доминировало мышление, а язык был вторичным: он и исторически появился позже, и функционально он только дополняет, оформляет мысль. Нерефлектирующее мышление исходит и сейчас из такого положения (я понимаю, только сказать не могу).

Только в XIX в. философ и лингвист В. фон Гумбольдт представил принципиально иной взгляд на язык. Говорил о том, что мышление во многом зависит от языка: «Язык есть орган, образующий мысль», «язык – не просто форма, оболочка для мысли, это даже не средство мышления, а скорее его способ».

Гумбольдт впервые говорит о единстве языка и мышления, об их равновесии, диалектической связи.

Но здесь возникает проблема: с какой стороны влияние сильнее – со стороны мышления или со стороны языка?

Так, в XX в. последователи В. фон Гумбольдта – немецкий языковед Л. Вайсгербер и американские этнолингвисты Э. Сепир и Б. Уорф представили гипотезу лингвистической относительности (ГЛО), в которой доказывали, что человек в некоторой степени находится во власти конкретного языка, являющегося средством выражения в данном обществе. Если мысль воздействует на язык, то и язык в меру своих возможностей формирует мысль. Люди постоянно приспосабливают речь под свои потребности, но и сама речь заставляет людей подчинять их мышление общепринятым формам выражения. «Люди живут не только в материальном мире и не только в мире социальном, как это принято думать: в значительной степени они все находятся и во власти того конкретного языка, который стал средством выражения в данном обществе».

Они отталкивались от известного гумбольдтовского утверждения о том, что каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг. В разных языках знаки – это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его.

Фундаментальные для ГЛО предположения – что народы различаются мировоззрением и характером и что эти различия закреплены в языке – предстают в работах российских приверженцев ГЛО зачастую не требующими проверки фактами. Вот типичные зачины этих работ: «Мы знаем, что ярким отражением характера и мировоззрения народа является язык и, в частности, его лексический состав» (Шмелев); «В настоящее время общепринятым является положение о том, что каждый естественный язык по-своему членит мир, т. е. имеет свой специфичный способ его концептуализации. Это значит, что в основе каждого конкретного языка лежит особая модель, или картина мира, и говорящий обязан организовать содержание высказывания в соответствии с этой моделью» (Урысон); «Известно, что языковая картина мира каждого народа является отражением национального духа народа, специфики его мировосприятия» (Певная).

В результате общественной истории язык стал решающим орудием человеческого познания, благодаря которому человек смог выйти за пределы чувственного познания к познанию логическому, выделить признаки, сформулировать известные обобщения или категории.

Материалы психологии наглядно демонстрируют, что «язык выступает важным средством формирования и опосредования чувственного познания». В определённых условиях человек может выделять те или иные объекты, находить различие и сходство между ними в зависимости от используемых языковых средств. Непосредственное обращение к действительности, «непосредственная данность» объектов всегда, так или иначе, преломлены в сознании человека через значения, которые тесно связаны с языковыми обозначениями.

Таким образом, обнаружив взаимосвязь между языком и мышлением, выявив влияние языка на чувственное и логическое познание, мы можем говорить о творческой активности языка в сознании человека, которая способна схватывать сущностные свойства предметов, явлений, процессов, и тем самым конструировать целостный мир, образовывать «языковую действительность», стоящую между объективным миром и субъектом.