§ 1.2. Влияние Французского права на развитие правовых систем зарубежных стран

Трудно переоценить значение французской правовой системы в эволюции правовых систем других государств, однако, на наш взгляд, следует рассмотреть такое влияние через призму французского Гражданского кодекса, как источника, отражающего основные особенности данной правовой системы.

Так, мировое значение Гражданского кодекса 1804 г. проявилось в том, что он вводился Наполеоном в большинстве стран, которые были оккупированы французскими войсками и составляли тогда часть Франции, а затем обособились: в Бельгии, Люксембурге, Рейнских провинциях, Гессен-Дармштадте, Женеве, Савойе, Пьемонте, Парме. И даже после падения империи Наполеона его Гражданский кодекс послужил образцом для гражданских кодексов Италии (1865 г.), Румынии (1866 г.), Португалии (1867 г.), Испании (1889 г.). Кодекс Наполеона принят за основу сводов гражданских законов более 70 стран мира, где частично, а где и полностью. Даже в странах «общего права» есть области, где по большей части используется «наполеоновское» законодательство – штат Луизиана в США и провинция Квебек в Канаде. Однако, в Луизиане Кодекс начал действовать не в период ее колониальной зависимости от Франции, а с 1807 года, спустя четыре года после покупки ее Соединенными Штатами.

Гражданский кодекс превратился со временем, в некоторой степени, в jus gentium для Аргентины, Боливии, Колумбии, Венесуэлы и других южноамериканских стран, став «кодексом латинской расы»  (ГК Гаити 1826, Боливии 1830, Перу 1836, Коста-Рики 1841, Сальвадора 1860, Доминиканской Республики 1884), а также оказал большое влияние как на Гражданский кодекс Чили 1885, так и на проект кодекса Бразилии 1859. Влияние французского Гражданского кодекса было отмечено также в ряде стран Африки и Ближнего Востока, в том числе арабских стран (Египет, Сирия, Ливан). Сенегал недавно осуществил реформу своего Гражданского кодекса, в котором новый текст большей частью заимствован из Кодекса 1804 г.

Также, Французский Гражданский кодекс ограниченно действует в таких заморских сообществах, пользующихся самоуправлением, как Майотта, Новая Каледония и островов Уоллис и Футуна. Так, в 2002 г. в систему кодекса была включена четвертая книга «Положения, применимые к Майотта» (ст. 2284 - 2285), которая распространяется на управление заморской территорией. По орданансу от 23 мая 2006 г. была включена новая книга по ценным бумагам (sûretés) и поэтому Гражданский кодекс в настоящее время состоит из пяти книг.

Глава II. Источники права § 2.1. Закон

Рассматривая основные принципы французской правовой системы как части романо-германской правовой семьи, нужно обратить внимание на важную особенность, заключающуюся в доминировании правил общего характера, которые содержат в себе как отдельные нормы, так и источники в целом. Именно поэтому закон «имеет общий характер, потому что может быть применим в отношении любого лица, соответствующего предписываемым условиям»¹. Соотнося такую особенность с тем, что позитивистское учение о понимании права, как нормативного порядка, установленного и исходящего от государства, не трудно понять причину широкого распространения и авторитета закона в качестве основного источника права. Также, немаловажную роль играет общедоступность текста закона, возможность многократного применения соответствующей нормы при возникновении определенного характера отношений. Помимо этого, «закон принадлежит к той эпохе, когда все стремится к порядку, простоте, ясности»².

Во французском праве рассматривая понятие закона с точки зрения источников права, следует обратить внимание на различие между законом в формальном и материальном смысле, где закон выступает как собирательный термин и понятие, которым обозначаются все законодательные акты, исходящие от уполномоченных на их издание центральных и местных, законодательных и исполнительно-распорядительных государственных органов.

Исторически в данной правовой системе сложился принцип верховенства закона в формальном смысле. Так, в XVIII веке, особенно в период революции, теоретическое основание верховенства закона выводилось из отождествления закона с «общей волей» (la volonté générale). В ст. 6 Декларации прав человека и гражданина 1789 г. говорилось: «Закон является выражением общей воли»¹. Однако, уже с начала ХХ века концепция, когда, по выражению Р. Карэ де Мальбера, «источниками права являются как закон, так и регламент, однако право, создаваемое каждым из них, различно по значению и юридической силе»², претерпевает существенную эволюцию. К примеру, в период между двумя мировыми войнами в практику вошли «декреты-законы», издаваемые Государственным советом при наличии «исключительных обстоятельств», что противоречило конституции 1875 года, которая закрепляла право осуществлять законодательные полномочия исключительно за парламентом. А с 1948 года условное «делегирование» законодательных полномочий стало осуществляться через «закон-рамку» (la loi-cadre), и путем расширения регламентарных полномочий правительства. Процедура «закона-рамки», предусмотренная законом от 17.VIII 1948 года, заключалась в определении законом лишь «общих принципов», детализация которых осуществлялась декретами правительства. И все это имело место в IV республике, где Конституция 1946 года в ст. 13 официально запрещала делегированное законодательство³. В конечном итоге, такая эволюция привела к тому, что Конституция 1958 года кардинально изменила принцип верховенства закона в формальном смысле, как акта законодательной власти.

Чтобы ограничить роль законодателя, авторы Конституции вновь прибегли к методу «закона-рамки» (ст. 38). Таким образом, в понятие закон вложили новое содержание, законом стал лишь акт, принятый по одному из вопросов, которые входят в область законодательства, перечисленных в ст. 34⁴. «Принятие акта парламентом не считается более обязательным, чтобы квалифицировать его как закон. Закон определяется не по форме и принимающему органу, как это ранее рассматривалось в доктрине, а по его содержанию. На смену концепции закона в формальном смысле..., пришла концепция закона в материальном смысле»⁵.

Ордонансы (ordinances), акты, исходящие от органов исполнительной власти и входящие в систему нормативно-правовых актов Франции, принимаются на основании ст. 38 Конституции. Отныне, их можно считать настоящими законодательными актами не только потому, что они могут изменять законы (в формальном и материальном смыслах), принятые ранее, но и потому, что сами они не могут быть изменены иначе как законом, в случае если не последует новое делегирование на основе ст. 38. «Акт же, который изменяет закон и сам при этом может быть изменен лишь путем принятия закона, есть закон, каково бы ни было его наименование»³.

Но, несмотря на все попытки ослабить роль законодателя, и как следствие роль закона в формальном смысле, преемственность юридической традиции оказалась сильнее произошедших изменений в 1958 году. Так, к примеру, в решении от 30 июля 1982 года Конституционный совет фактически отменил установленное ст. 34 и ст. 37 деление на законодательную и регламентарную области. А строгое разделение закона и регламента заменено Советом неопределенным разделением, зависящим от позиции правительства. Таким образом, область закона может расширяться, но только с согласия правительства.

В итоге, существующая тенденция, стремящаяся снизить роль закона в формальном смысле и установить «домен» закона в материальном смысле, тем самым определив его лишь в качестве нормативно-правового акта, издаваемого государственным органом (парламентом, правительством или президентом), никак не влияет на роль закона на фоне других источников права. Конечно, закон может отличаться серьезными технико-юридическими недостатками (слишком краткой, неполной юридической урегулированностью отношений, известной неопределенностью законодательных норм, пробельностью), поэтому свою роль должны сыграть остальные источники, которые, на наш взгляд, ни в коей мере не умаляют значения закона, а формируют единую правовую систему, создают единый комплекс взаимосвязанных правовых источников, способных восполнить существующие недостатки в правовой системе.