2.2. Технология мягкого влияния как ресурс формирования имиджа государства.

Масштабные геополитические сдвиги, вызванные распадом СССР, и образованием на его месте новых независимых государств создали здесь невиданную ранее ситуацию в отношениях между Россией и США. Россия сталкивается с острыми императивами, для США открываются соблазнительные возможности. Столкновение интересов двух стран становится основой их соперничества и противоборства в данном регионе¹⁴.

В Украине, как на всем постсоветском пространстве, разыгрываются два основных конкурирующих между собой проекта развития: с одной стороны, это стремление под лозунгами демократизации формировать трансформацию политического режима с целью превращения государства в сферу определяющего геополитическое влияние Евро-атлантического блока, с другой стороны – попытка обеспечить консервацию существующего политического режима как важнейшую предпосылку сохранения стабильности и неконфронтационного характера отношений с Россией.¹⁵

Очевидно, что Украина с ее постсоветской недееспособной армией, крупными заводами военно-промышленного комплекса и советскими военно - техническими стандартами- это обуза для НАТО. Альянсу от Украины нужен ее человеческий потенциал, территория и транзитный потенциал. Североатлантический альянс ведет на Украине грамотную, технологическую, последовательную и достаточно эффективную политику по формированию общественного мнения. Такая политика основана прежде всего на технологии «мягкой силы» (soft power) и концепции «сетевых войн» ("emerging theory of wаr"), направлена на укрепление статуса США как единственной мировой сверхдержавы.¹⁶

“Жесткая” сила, или “жесткое” могущество, — это способность к принуждению, обусловленная военной и экономической мощью страны. Мягкое могущество возникает, когда страна привлекает своей культурой, политическими идеалами и программами. Жесткая сила не теряет ключевого значения в мире, где государства стремятся оградить свою независимость, а внегосударственные группы, такие, как террористические организации, готовы прибегать к насилию. Но мягкая сила обретает все большее значение для сужения круга новых сторонников терроризма, а также для решения вопросов, требующих многостороннего сотрудничества¹⁷.

Переходя из XIX века в XX, Соединённые Штаты пришли к идее, что их безопасность зависит не только от американского господства в Западном полушарии («доктрина Монро») , но и от баланса сил на евразийском континенте — особенно на западной и восточной его оконечностях. Переход к XXI веку ознаменовал вторжение Америки в топливную кладовую мира — Ближний Восток. Америка создала два «мирных» основания своей мощи: господство над международной валютной системой и систему свободной торговли. И , наконец, «сладкая мощь» (которую Джозеф Най называет soft power — «мягкой мощью»): женщины всего мира считают США оплотом феминизма, учёные — кузницей нобелевских лауреатов, киноманы поклоняются Голливуду, мужчины — американскому спорту, дети — Диснейленду, книжники — несчётным американским типографиям.

Soft power – это способность добиться от других желаемого, не принуждая их, а привлекая. Добиваться желаемого можно запугивая других (метод кнута) или покупая их согласие (метод пряника), а можно добиваться, чтобы они сами хотели сделать то, чего ты хочешь. Это и есть soft power.

Непопулярная политика самым жестоким образом подрывает “мягкую” силу. Имидж Соединенных Штатов складывается из многих элементов, и его привлекательность обусловливается различными причинами. Одни из них связаны с культурой, другие — с внутренней политикой и национальными ценностями, третьи — с содержанием, тактикой и стилем внешней политики. Все эти три компонента важны, но содержание внешней политики и ее стиль наиболее подвижны и наиболее подвержены контролю правительства.

Все государства преследуют собственные национальные интересы во внешней политике, но разница в том, насколько широко или узко мы определяем эти интересы, а также в том, какие средства используем для их достижения. В конце концов “мягкое” могущество проявляется в привлечении других к сотрудничеству без угроз и поощрений; следовательно, отчасти оно зависит от того, как мы формулируем наши цели. Политику, основанную на всеобъемлющих и перспективных целях, легче сделать привлекательной для других, чем имеющую узкий и близорукий характер.

Политика с большей вероятностью будет привлекательной, если она базируется на ценностях, разделяемых другими. Так, благодаря дальновидному курсу, в ходе которого был реализован план Маршалла, европейцы с радостью приняли американское лидерство. Однако воплощавшаяся в этом лидерстве “мягкая” сила Соединенных Штатов подкреплялась также и значительным совпадением американских и европейских ценностей.

Один из основных источников “мягкого” могущества — это культурная привлекательность. Политический эффект массовой культуры — не новость. Голландский историк Роб Кроес указывает, что плакаты, выпускавшиеся пароходными компаниями и эмиграционными обществами в Европе в XIX веке, задолго до потребительской революции XX столетия создали представления об американском Западе как символе свободы. Молодые европейцы мужали и строили исполненный смысла мир, который многое заимствовал у Америки. Кроес утверждает, что в 1944 году коммерческая реклама, в которой содержались ссылки на провозглашенные Франклином Рузвельтом “четыре свободы” и развивались соответствующие идеи, имела значение урока по основам гражданственности. Поколение за поколением, молодежь в самых разных европейских странах — и к западу, и к востоку от “железного занавеса” — открывала для себя новые культурные альтернативы. Простые вещи, вроде синих джинсов, кока-колы или определенной марки сигарет, давали возможность молодому поколению выражать собственное “Я”.¹⁸

Такое воздействие массовой культуры помогло Соединенным Штатам добиться успеха в достижении, по крайней мере, двух важных целей¹⁹. Одна из них — это демократическая реконструкция Европы после Второй мировой войны. План Маршалла и создание НАТО стали важнейшими инструментами поддержания экономического и военного лидерства, служившего движению в этом направлении. Но и массовая культура была важным элементом мягкой гегемонии. Австрийский историк Рейнгольд Вагнлейтнер указывает, что быстрая адаптация многих европейцев к американской поп-культуре после Второй мировой войны впрыснула молодую энергию и в “высокую” культуру послевоенной Европы, поскольку охотно усваивались такие простые принципы, как свобода, легкость, жизнерадостность, либерализм, современность и юношеский задор. Доллары, инвестированные в рамках плана Маршалла, были важны для достижения американских целей в реконструкции Европы, но не менее важными были и идеи, привнесенные с американской массовой культурой.

Надо отметить, что в 1945 году СССР обладал очень большим потенциалом soft power: коммунизм как идея был привлекателен для многих европейцев, а СССР – как страна, победившая фашизм. Но большая часть этого потенциала была потеряна, в том числе в результате вторжений в Венгрию и Чехословакию. СССР терял soft power по мере того, как рос его военный потенциал: использование военной мощи подрывает потенциал soft power, а значит, и совокупную мощь государства. Традиционно считалось, что победит тот, у кого армия больше. Урок, однако, состоит в том, что в информационный век побеждает тот, чья история убедительнее, чья история способна привлекать людей.

Безусловно, мягкая сила и жесткая демонстрация мощи комбинируются, создают стратегию умной силы, что нашло отражение в концепции «сетевой войны».

Сетевая война - новая концепция ведения войн ("emerging theory of wаr", войны шестого поколения), разработанная Офисом Реформирования Вооруженных Сил Секретаря Обороны США (Office of Force Trаnsformаtion) под управлением вице-адмирала А.Цебровски (Cebrowski). Сетевая война - это совокупность воздействий (преимущественно информационных), носителями которых является сетевая структура²⁰. По терминологии Дж. Ная эту концепцию можно интерпретировать, как концепцию «умной силы».

Ключевым понятием теории является термин "сеть". Главным элементом модели является "обмен информацией" – максимальное расширение форм производства этой информации, доступа к ней, ее распределения, обратной связи. Сеть представляет собой новое пространство - информационное, в котором и развертываются основные стратегические операции как разведывательного, так и военного характера, а также их медийное, дипломатическое, экономическое и техническое обеспечение. В поиске универсального определителя для описания структуры сетевых организаций был предложен акроним SPIN, расшифровывающийся как Segmentаry, Polycentric, Integrаted Network – разрозненные, не имеющие единого центра, интегрированные сети.

Теория сетевых войн утверждает, что современные конфликты развертываются в 4-х смежных областях человеческой структуры: физической, информационной, когнитивной (рассудочной) и социальной. Физическая область - это область войны, в которой происходит столкновение физических сил во времени и в пространстве (море, суша, воздух, космическое пространство). Информационная область – это сфера, где создается, обрабатывается и распределяется информация (системы передачи информации, базовые сенсоры (датчики), модели обработки информации и т.д.) - является наиболее важной среди 4-х областей. Когнитивная область – это сфера сознания и психологии участников войны. Социальная область представляет собой поле взаимодействия людей (исторические, культурные, религиозные ценности, психологические установки, этнические особенности).²¹

Войны информационной эпохи основаны на сознательной интеграции всех 4-х областей. Из них и создается сеть, которая лежит в основе ведения военных действий. Центральной задачей ведения всех сетевых войн является "совокупность действий, направленных на формирование модели поведения друзей, нейтральных сил и врагов в ситуации мира, кризиса и войны". Это означает заведомое установление полного и абсолютного контроля над всеми участниками актуальных или возможных боевых действий и тотальное манипулирование ими во всех ситуациях.

Внедрение сети представляет собой лишение стран, народов, армий и правительств мира какой бы то ни было самостоятельности, суверенности и субъектности, превращение их в жестко управляемые, запрограммированные механизмы, что означает прямой планетарный контроль - мировое господство нового типа, когда управлению подлежат не отдельные субъекты, а их содержание, их мотивации, действия, намерения.

Сетевую войну ведут против всех стран и народов – как против врагов, так и против друзей и нейтральных сил. Задачей сетевых войн является "внушение всем мысли об отказе и бессмысленности военной конкуренции". Установление внешнего контроля и внешнее управление действиями и есть порабощение, только в эпоху постмодерна оно оформлено в иные образы, нежели в индустриальную эпоху.

В настоящее время в жесткой форме сетевые войны ведутся в Ираке и Афганистане, готовятся в Иране и Сирии. В мягкой форме они успешно апробированы в Грузии, на Украине, в Молдове. На постсоветском пространстве, в силу геополитических концепций западной элиты, они однозначно направлены против России и ее интересов.

В последние годы сетевые войны стали очевидными. "Оранжевая революция" на Украине – типичный пример реализации именно таких технологий. Задача отрыва Украины от России была решена энергично, упорно, с использованием множества факторов, причем без применения классических силовых методов. Важнейшим инструментом этого процесса явилась "оранжевая сеть". Она создана по всем правилам ведения сетецентрических операций. Каждый участник украинской осени 2004 г. был манипулируемым. Кто-то напрямую , кто-то косвенно, кто-то через Россию, кто-то через Европу, кто-то через экономические рычаги, кто-то через религиозные.

Почему так неуспешно выглядело еще до недавнего времени русское влияние на Украине – и так победоносно смотрелась американская Soft Power в дни расцвета оранжевого майдана? Причин много, но главная в том, что украинские элиты оказались абсолютно дезориентированы по отношению к России. Россия сложная цивилизация – а Soft Power простой продукт, который успешно работает, в том числе и в суровых русских условиях.