Приказная бюрократия

Создание приказной системы привело к формированию особого слоя приказной бюрократии. Приказной люд наполнял палаты в Кремле в царском дворце и избы на площади. Начальниками важнейших приказов (их называли "судьями", поскольку в большинстве случаев выполняли и судебные функции)назначались бояре, окольничии или думные дворяне. Некоторые из руководителей Посольского приказа в донесениях иностранных послов назывались на западный лад канцлерами. В большинстве случаев начальникам приказов давались "в товарищи" помощники из стольников, спальников и других служилых людей.  На практике приказами чаще всего управляли не высокородные бояре, а  дьяки - профессиональные чиновники, выходцы из различных сословий. Несмотря на  худородство, они имели большое влияние и в небольших приказах управляли самостоятельно. Несколько дьяков, представлявших важнейшие приказы имели чин думных дьяков. "Московское дьячество", являвшееся сплоченной и стяжавшей большие богатства чиновной корпорацией, всегда было объектом зависти и неприязни со стороны провинциального дворянства. Большинство приказов располагалось за кремлевскими стенами, при Борисе Годунове между Архангельским собором и Спасскими воротами было выстроено двухэтажное П-образное здание, к 80-м гг. XVII в. оно обветшало, и на его месте было построено новое, гораздо более обширное.

Каждому приказу отводилось несколько палат. Одна из них именовалась "казенкой", поскольку в ней хранились казенные суммы, там же сидели судья, товарищ судьи и главный дьяк. Остальные дьяки ведали  "столами", то есть отделением. В крупных приказах "столы" делились на "повытья".  Делопроизводство в приказах велось подьячими. Современники писали о том, что подьячие трудились с утра до ночи. По словам голштинского посла А. Олеария,  эту работу никогда не удавалось выполнить в присутственные часы. Случалось, дьяки привязывали нерадивых подьячих за ноги к скамьям, чтобы они отлынивали от переписывания бумаг. Англичанину Коллинзу, побывавшему в Москве, показалось, что в приказах изводится такое количество бумаги, которого хватило бы, чтобы полностью покрыть всю территорию Московского царства.

По замечанию В. О. Ключевского витиеватая каллиграфия московских подьячих только с первого взгляда кажется трудной, даже при небольшом навыке их  очерк читается легко и быстро; совсем другое дело неудобочитаемые  резолюции и пометки начальников: главных дьяков и судей. Историк Н. П. Ерошкин описывал делопроизводство той эпохи: "Обычно текст документа писался на узкой бумажной ленте, а оборотная сторона использовалась для разного рода заметок: адресов, подписей ("рукоприкладств"), резолюций. Несколько таких документов ("столбцов") оформлялись в "дело" путем склеивания листов друг с другом в длинную ленту: к нижнему концу челобитной подклеивалась запись показаний челобитчика, книзу этого документа - объяснения, далее - справки, решения по делу, указная грамота. Дело иногда передавалось в другое учреждение, где дополнялось новыми документами. Получалась длинная лента - "столп". На месте склейки ("сставах") стояла подпись дьяка или подьячего "с приписью", исполняющего обязанность дьяка, по слову или слогу на каждой "сставе", что затрудняло изъятие документа из дела или его фальсификацию.

Среди приказов были совсем небольшие, насчитывавшие всего несколько подьячих, например, Панафидный приказ, ведавший поминовение по усопшим особам царской крови, а рядом были учреждения с обширным штатом, например, Разрядный приказ, насчитывавший более четырехсот человек. Подьячие в приказах в зависимости от выслуги лет делились на "старых", "середней статьи" и "молодых". Подъячие получали денежное жалование от одного рубля в год до шестидесяти, а некоторые подъячие, как и дворяне, получали также поместные оклады по 350 и 250 четвертей земли. Получавшие жалования подьячие именовались "верстанными", не получавшие жалования - "неверстанными". Интересно, что иной раз неверстанных подъячих было не меньше, чем верстанных. Кормились они за счет просителей. Без взятки - "посула" нельзя было и надеяться преодолеть печально знаменитую "московскую волокиту". Кроме приказных подъячих, были площадные подъячие, сидевшие в Москве в палатке на Ивановской площади, а в других городах - на торговой площади. Они не являлись государственными служащими, но, по выражению того времени, "кормились пером", то есть сочиняли челобитные и выступали ходатаями по частным делам.