§3. Переписка Вильгельма II.

Кроме личных встреч и произнесения политических речей, Вильгельм использовал личную переписку как средство взаимодействия с лидерами великих держав. Самая известная переписка, это, без сомнения, более чем двадцатилетний обмен письмами с императором Николаем II. Но кроме Николая, Вильгельм поддерживал постоянную связь с императором Австро-Венгрии Францем-Иосифом, а также с английским королем Георгом V²⁴⁵.

Переписка с Николаем началась с 1894 года, когда бывший наследник престола стал российским императором. Германия, которая по экономическим причинам вынуждена была разорвать договор «перестраховки» с Россией в 1890 году, все равно стремилась к партнерским отношениям с мощным восточным соседом²⁴⁶. Вильгельм пытался как бы «привязать» к себе молодого и еще неискушенного в управлении кузена. В 1895 году возник франко-германский кризис, когда французские части из Ливии были перебазированы на французскую границу с Эльзасом²⁴⁷. В письме от 26 сентября 1895 года Вильгельм прямо-таки угрожает своему кузену, заверяя его в том, что если Россия не сможет повлиять на своего союзника, то в очень скором времени Франция вновь будет разгромлена²⁴⁸. Однако встреча Вильгельма с министром иностранных дел разрядило обстановку – Лобанов заверил Вильгельма в заинтересованности всех континентальных держав в сохранении мира и углублении сотрудничества²⁴⁹.

Переписка осуществлялась по средствам писем и шифрованных телеграмм. Эти телеграммы доставляли личные флигель-адъютанты обоих императоров, которые были прикомандированы ко двору конкретного монарха. Это позволяло поддерживать сиюминутную связь между Николаем и Вильгельмом, а также быть в курсе внутриполитической информации страны-партнера.

Во время визита Вильгельма в Османскую империю, где он посетил Палестину, впечатлительный кайзер поддерживал переписку с Николаем, присылая ему письма из Дамаска и Константинополя²⁵⁰. Тогда все европейские державы были увлечены Критским вопросом – после восстания на Крите и поражения Греции, поддержавшей восставших, шло активное обсуждение будущего устройства Критской автономии. Однако не Критский вопрос привел Вильгельма в Турцию. Именно во время этой поездки германской дипломатии удалось заключить выгоднейший торгово-политический договор с султаном, одним из пунктов которого было предоставление турецким правительством концессии на строительство Багдадской железной дороги²⁵¹. Более того, Германия стремилась к созданию своего сильного влияния в Константинополе, о чем свидетельствует речь Вильгельма в Дамаске: «Пусть его величество султан и триста миллионов магометян, рассеянных по всему миру и почитающих его как своего калифа, будут уверены в том, что германский император будет их другом на вечные времена»²⁵². Разумеется, об этих целях визита Вильгельм в письмах Николаю не упоминает, призывая русского царя к активизации России на всем Востоке, в том числе и в Турции²⁵³. Бюлов, сопровождавший Вильгельма, скорее всего, редактировал текст писем. Совершенно достоверно, что он знал о факте отсылки писем²⁵⁴.

Во время русско-японской войны в переписке двух императоров обсуждалась не только возможность заключения оборонительного союза. Вильгельм снова, как и в начале правления Николая, начал советовать царю те или иные решения проблем. Причем уже внутриполитических проблем. Например, после обнародования указа Николая о создании законно-совещательного органа (так называемой Булыгинской думы), Вильгельм написал объемистое письмо своему кузену, в котором скрытно раскритиковал это решение, считая более целесообразным вернуть к жизни такой орган, как Земский собор²⁵⁵. Конечно Николай, расстроенный поражениями на фронте и смутами внутри страны, с готовностью принимал поддержку своего дяди, однако не воспринимал всерьез его политические советы. Вильгельм в свою очередь с одной стороны желал добра своему кузену-императору. Отсюда его нетактичное вмешательство во внутренние дела независимой страны. С другой стороны, и Вильгельм и МИД отдавали себе отчет в выгодности продолжительного политического кризиса в России для положения Германии на международной арене.

Не зря именно в 1905 году случился первый Марокканский кризис, когда Германия запротестовала против приглашения французских инструкторов в эту африканскую страну²⁵⁶. Германия, знавшая о факте заключения между Англией и Францией договора 1904 г., стремилась всеми возможными путями разбить этот союз. И Марокко, в котором, безусловно, у Германии были и экономические интересы, стал первым опытом германской дипломатии по взаимодействию с единым фронтом Англии и Франции. Провальная попытка заключить с Россией оборонительный союз²⁵⁷, появление Вильгельма в Танжере по настоянию Бюлова²⁵⁸, падение министра иностранных дел Франции Делькассе²⁵⁹ – все это были попытки Германии разбить намечающийся союз между Францией и Англией. Попытки, которые оказались неудачными: на Алхезиарской конференции (Испания) в январе 1906 года Англия, Франция и Россия единым фронтом выступили против участия немецких инструкторов в обучении марокканской армии. Это право было даровано Испании и Франции. На этой конференции Германии были предоставлены исключительно экономические привилегии, впрочем в том же объеме, как и Франции²⁶⁰.

Боснийский кризис также нашел широкий отклик в письмах двух монархов. Николай II во всем обвинял авантюриста Эренталя (министр иностранных дел Автро-Венгрии), аргументируя это тем, что Эренталь не дождался момента, когда обе страны смогли бы удовлетворить свои договоренности²⁶¹. Поддержка Германией своего союзника вызвало в России бурю недовольства обеими монархиями. Немецкая дипломатия и лично Вильгельм поддержали Австрию после того, как посещение Извольским стран-союзниц не принесло России никаких дивидендов – Англия и Франция оставили Россию решать этот вопрос в одиночку²⁶². Вильгельм справедливо восклицает, что русская политика стала больше ориентироваться на Англию и Францию, чем на Германию: «Твое правительство обратилось к моему по поводу боснийского вопроса только после того, как программа предполагавшейся конференции была выработана в Париже и Лондоне!»²⁶³. В итоге Германия предоставила Австрии свою безусловную поддержку, одновременно с этим требуя от России умиротворить Сербию, беснующуюся от факта аннексии Боснии²⁶⁴. Германия предъявила дипломатическую ноту, в которой требовала признание аннексии Боснии со стороны Австрии. Россия, в условиях самоустранения своих союзников, вынуждена была уступить. Расчет Вильгельма, что применение дипломатического нажима на Россию продемонстрирует ей слабость её же союзников и, таким образом, толкнет Россию на более тесное сотрудничество, полностью не оправдались. Взрыв антигерманских настроений в России является лишним подтверждением неудачи внешнеполитического расчета Германии.

Кстати, после Боснийского кризиса, количество пересылаемых писем резко сократилось, хотя нельзя сказать, что до 1914 году был дефицит в событиях. Итало-турецкая война, две Балканские войны и миссия Лимана фон Сандерса – все эти события оказались вне переписки.

Последний год переписки – 1914 год. После убийства в Сараево Франц-Фердинанда начались обычные для политиков того времени попытки снять напряжение. Вильгельм, наученный опытом Боснийского кризиса, снова попытался воздействовать на Николая II родственными и политическими соображениями. Вильгельм снова потребовал от Николая умиротворить Сербию, которая не собиралась терпеть грубого нарушения своей независимости со стороны Австро-Венгрии²⁶⁵. Когда стало понятно, что под давлением общественного мнения, Николай не может выполнить этого требования, Вильгельм предложил России «остаться только зрителем австро-сербского конфликта и не вовлекать Европу в самую ужасную войну, какую ей когда либо приходилось видеть»²⁶⁶. Николай и Сазонов проводили мысль о необходимости созвать международную конференцию по решению данного вопроса, по примеру Алхезирасской конференции²⁶⁷. Однако Австрия уже объявила войну Сербии и начала бомбардировку Белграда. Россия объявила частичную мобилизацию своей армии для давления на Австро-Венгрию. В ответ Германия выдвинула ультиматум, требуя от России остановить мобилизацию. Россия не выполнила этого требования и Германия объявила ей войну. Так начиналась первая мировая война.

Вильгельм и весь германский МИД действовал по наработанной схеме решения подобных проблем: Германия объявляла о безусловной поддержке своего союзника и после этого искала пути решения кризиса. Ровно так удалось преодолеть Боснийский кризис. Однако в 1914 году как внутренне, так и внешнее положение всех стран стало иным. Россия не могла забыть Германии её действия в дни Боснийского кризиса. Австрия должна была решать сербский вопрос для того, чтобы продолжить свое существование в качестве монархии. Германия надеялась, что Россия снова отступит в условиях непонятного поведения Англии²⁶⁸. Однако летом 1914 года ошиблись дипломаты всех стран, и было бы совершенно неправомерно говорить об исключительной виновности Вильгельма в развязывании войны. Безусловно, Вильгельм, как и обычно, произносил воинственные речи с расчетом вселить уважение и страх в своих возможных врагов. Но далеко не он один был виновников начала первой мировой войны.

Вильгельм поддерживал переписку также и президентом САСШ Теодором Рузвельтом. По утверждению Бюлова, кайзера всегда привлекали дельные и азартные люди, каким был президент САСШ²⁶⁹. Также как и в случае с Николаем, Вильгельм, собираясь отправить письмо своему американскому партнеру, показывал содержание письма Бюлову, который мог внести некоторые изменения²⁷⁰. По средствам этой переписки Вильгельм и Рузвельт активно обсуждали детали будущей Портсмутской мирной конференции, по результатам которой в августе 1905 года был заключен мир между Россией и Японией²⁷¹.

Вильгельм активно использовал переписку как метод внешнеполитического взаимодействия с лидерами иностранных государств. При первом рассмотрение они отображают активное обсуждение насущных проблем двумя лидерами. При более детальном анализе можно увидеть политические расчеты и дипломатические приемы, которые использовались тем или иным лидером для достижения целей, которые они же и ставили перед своим государством на конкретном историческом этапе.