4. Субстанция как субъект, абсолютное как дух.

Как уже отмечалось, главный пункт размежевания между Гегелем и Шеллингом, повлекшим за собой все остальные, заключался в том, что, по Гегелю, философия должна быть возведена в ранг науки. Но форма науки, в свою очередь, предполагает, по Гегелю, ее всеобщую понятность (экзотеричность), пригодность для преподавания и изучения, то, что она должна стать достоянием каждого. К этому выводу Гегель пришел, в том числе, и в результате чтения своих лекций в Йене. Эти лекции заставили его обратить внимание на способ их изложения. Как писал по этому поводу Гайм, Гегель путем преподавательского опыта пришел к убеждению, что «от учащегося нельзя требовать, чтобы он вдруг стал на точку зрения абсолютного, но что для этого ему необходимо подставить лестницу, по которой бы он мог подняться до этой высоты» [2, с.169]. Так он почувствовал потребность воспитать отдельное лицо до высоты истинного умозрения, а так как «с учениками нельзя было обращаться, как до сих пор он обращался с публикой, то не следовало и пренебрегать доказательствами». Оттого-то, мол, Гегель и «стал ратовать за определенность, за меру, за форму, за понятие, за размышление» [2, с.171]. «Феноменология духа» и была нацелена на то, чтобы помочь индивиду, подставить ему лестницу для восхождения на пути к подлинной науке и истине.

Путь к такой рассудочной, понятной по форме философии, предполагал отрицание всех тех форм, которые мешали истинному философскому познаванию. Гегель начал здесь с ревизии самого исходного начала, или принципа философствования – шеллинговского абсолюта. Именно правильно заданный абсолют и является, по Гегелю, первым и необходимым условием экзотеричности философии. По своей природе и сути он должен быть таким, чтобы не уничтожить саму возможность всякого познания. И здесь мы осознаем резкое отличие гегелевской и шеллинговской трактовки исходного начала философствования. Гегель пишет: «На мой взгляд, который должен быть оправдан только изложением самой системы, все дело в том, чтобы понять и выразить истинное не как субстанцию только, но равным образом и как субъект» [5, с.9]. Философ полагает, что его, это начало, следует понимать как живую субстанцию, которая есть движение, активное начало всех изменений, «чистая простая негативность», «раздвоение простого», негация и восстановление равенства и т.п, а никак не первоначальное единство как таковое или непосредственное единство, абсолютная индифференция Шеллинга, «ночь, в которой все кошки серы». «Оно есть становление себя самого, круг, который предполагает в качестве своей цели и имеет началом свой конец и который действителен только через свое осуществление и свой конец» [5, с.9]. Дух, абсолютное, по Гегелю, никогда не находится в покое; как субъект он всегда в движении, изменении. Абсолютное есть сущность, которая завершается только через свое развитие; скорее это есть результат, нежели непосредственное начало. «Оно лишь в конце есть то, что есть оно поистине», оно осознает себя таким только в результате долгого пути развития через последовательное развертывание всего имплицитно предполагаемого в нем содержания [5, с.10].

Здесь же, в Предисловии, философ четко формулирует мысль о том, что абсолютное знание или наука об абсолютном духе и является той общей целью, к которой и ведет развитие абсолютного духа, к которой он непрерывно восходит от непосредственного (низшего) знания через ряд ступеней к знанию обоснованному, опосредствованному. Соответственно, мы приходим, таким образом, к первой формулировке сути гегелевской феноменологии, которая, излагает становление науки вообще или знания. Исторический характер истины образно представлен Гегелем в виде лестницы, которую феноменология предоставляет индивидам для их подъема на вершину современного знания. Феноменология и должна систематически понять и развить прогресс от знания неистинного к истинному во всем его объеме – в этом и состоит ее правильно обоснованная задача. Чтобы ее решить ступени (формы или явления) знания должны быть исследованы и изображены, по Гегелю, во всей полноте, а также в необходимости их последовательного ряда. Это изображение есть путь «естественного сознания, проникающего к истинному знанию, путь души через ряд образований, или этапов, намеченных ее природой». Этот ряд образований, проходимых сознанием на этом пути, и есть подробная история формирования самого сознания в систему науки.

Феноменология, кроме того, ставит перед собой образовательную задачу – вывести индивида из его необразованной точки зрения и привести его к знанию; она становится таким образом своего рода средством воспитания необразованного сознания до философского. Не случайно современники Гегеля отмечали педагогическое направление его книги [2, с.200]. При этом отдельный индивид, как уже отмечалось, должен будет пройти все ступени образования всеобщего духа, все оставленные им формы, все этапы его пути и таким образом, по Гегелю, как бы узнать историю образованности всего мира. Это опять же предполагает, как необходимость выдержать всю длину этого пути духа, так и задержаться на каждой его ступени, поскольку только во всей совокупности этих форм и может быть представлено целое духа.

Определив в самом пока общем виде задачи феноменологии, Гегель далее выявляет место феноменологии духа, этой части науки как своего рода начала, введения и первой части всей его будущей Системы, называя ее наукой об опыте сознания и определяя ее границы.

В уже упоминаемой нами книге Жижека «Возвышенный объект идеологии» словенский философ отводит большое место для характеристики важнейшего гегелевского тезиса о «субстанции как субъекте». Если считать, что субстанция – это трансцендентная сущность, скрытая за занавесом феноменального мира, то тезис Гегеля, полагает Жижек, означает лишь то, что скрывать здесь нечего, что за занавесом находится лишь ничто, которое и есть субъект. То есть на уровне субстанции явление следует рассматривать как не более чем обман, ложный образ сущности, а на уровне субъекта явление обманывает нас именно тем, что симулирует некую тайну, делая вид, что за ним что-то скрывается. Жижек подчеркивает, что в отличие от кантовского, гегелевский субъект, это абсолютный, а не конечный субъект. А последний, в отличие от абсолютного, всегда связан с некоей трансцендентной предпосылкой своей активности (вещью в себе), как своего рода побуждением к этой деятельности. У Гегеля же субъект – это ни чем не обусловленный, не ограниченный абсолютный субъект, который исключительно сам полагает все предпосылки и делает вид, что вся эта действительность является его собственным творением, за которое только он и ответственен [13].

Возвращаясь к мысли об историческом характере философской истины, и акцентируя ее как процесс, в котором имеет место диалектика относительного и абсолютного, Гегель пишет, что «истина не есть отчеканенная монета, которая может быть дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман» [5, с.20]. Истина есть движение истины и мировой дух «имел терпение» пройти формы своего образования «за длительный период времени и взять на себя огромную работу мировой истории, в ходе которой он во всякой форме выказывал все свое содержание, какое она способна вместить» [5, с.15]. Очень продуктивна, на наш взгляд, и высказанная им в к заключительной части Предисловия идея о том, что «истинное по природе своей пробивает себе дорогу, когда пришло его время, и что оно появляется лишь тогда, когда это время пришло», поэтому истина никогда не рождается слишком рано и не встречает незрелое общество.

И, наконец, в заключительной части Предисловия Гегель вновь отстаивает высочайший статус философствования, утверждая необходимость превращения его снова в серьезное занятие. Рассуждая о том, какое значение философия имеет для всех остальных наук, он напишет, что «все, что в каком-нибудь знании и в какой-нибудь науке считается истиной и по содержанию, может быть достойно этого имени только тогда, когда оно порождено философией; что другие науки, сколько бы они ни пытались рассуждать, не обращаясь к философии, они без нее не могут обладать ни жизнью, ни духом, ни истиной» [5, с.37]. Но для этого она не должна ассоциироваться ни с непосредственным откровением божественного, ни с естественным здравым человеческим смыслом. Истинная философия заключается только в работе понятия, порождающего всеобщность знания, развитое и совершенное познание, не равносильное ни гениальничанью, ни скудости здравого смысла. По мысли Гегеля, в настоящее время, когда всеобщность духа уже окрепла, для возрождения такой подлинно научной философии есть все условия.

Резюме Предисловия: истинное есть целое, субстанция есть субъект, абсолютное есть дух, как самое возвышенное понятие. Лишь дух, духовное действительно, а дух, который знает себя в своем развитии как духа и есть наука.