2. Объективный дух и полемики по актуальным вопросам политической философии г.Гегеля: европоцентризм, проблемы войны и мира.

В разделе, посвященном движению объективного духа, Гегель исследует такие его основные ступени, как право, мораль и нравственность. При этом он уделяет особое внимание последней – нравственности, которая включает в себя такие формообразования как семья, гражданское общество и, главное, – государство. Здесь же, в пяти параграфах, посвященных государству (548-552), он рассматривает всемирную историю. Следует отметить, что основные идеи этого, сравнительно краткого, второго раздела его учения о духе, найдут затем подробное освещение в более поздних работах Гегеля – «Философии права», опубликованной в 1821 году, и «Лекциях по философии истории», которые будут изданы уже после смерти мыслителя. Так, в «Философии права» он более полно и систематически изложит фундаментальные идеи, кратко представленные в рассматриваемом нами втором разделе «Философии духа», внося очень не значительные корректировки в названия разделов.

Развитие объективного духа является фактическим продолжением и результатом движения духа практического – завершающего формообразования, рассматриваемого Гегелем в его психологии. Характеризуя объективный дух как «наличное бытие свободной воли», образующей сферу «права», философ включает сюда не только чисто юридическое право, но, как он говорит, «право, которое обнимает наличное бытие всех определений свободы» [9, т.3, с.327]. Исходным пунктом права он считает «волю, которая свободна», и эта свобода составляет «субстанцию и определение» воли. Поэтому вся система права ассоциируется у него с «царством реализованной свободы и миром духа», который порожден им же самим как «некая вторая природа». Три ступени развития объективного духа и выражают собой основные этапы развития т.н. «свободной воли». Это: 1) абстрактная воля как личность (право), 2) частная воля как моральные отношения (моральность) и 3) субстанциальная воля как нравственность, реализующаяся, как уже отмечалось, в семье, гражданском обществе и государстве. При этом саму волю Гегель трактовал исключительно как практическую сторону самого мышления, как мышление, «перемещающее себя в наличное бытие», как, наконец, мыслящий интеллект. Он, таким образом, всячески интеллектуализировал волю, выступая против тех, кто рассматривал ее в качестве противостоящего разуму субъективного произвола. И, наконец, Гегель связывал ее с такого рода целерациональной деятельностью, которая имеет объективное значение, то есть, объективируется и реализуется вовне, не оставаясь исключительно в сфере чисто внутренних стремлений. Из такой ее трактовки вытекало и еще одно понимание «свободной воли», которое для Гегеля ассоциировалось с ее направленностью на реализацию свободы. Надо отметить и то, что, характеризуя объективный дух, философ акцентирует его способность раскрыть себя лишь в деятельности «огромных масс» людей, сменяющих друг друга в ходе всей истории человеческого рода, а отнюдь не в практике отдельного индивида. Поэтому в отличие от предыдущих параграфов, которые были посвящены практическому духу, и в которых Гегель анализировал исключительно индивидуальную волю с присущими ей психологическими качествами (практическое чувство, влечение, произвол и т.п.), здесь речь пойдет уже об отношении «одних человеческих воль к другим единичным волям». Именно в таком, широком социальном контексте, философ и будет говорить о многочисленных правовых и гражданских институтах, в которых реализует себя объективный дух, или «свободная воля». Сюда же, в сферу объективного духа, Гегель включает и свое понимание всемирной истории как процесса, завершающего развитие данной ступени духа.

Первым гештальтом объективного духа, еще отягощенным вещной составляющей, становится единичная воля субъекта, как носитель и основа права. Главной его заповедью становится: «Будь лицом и уважай других в качестве лиц». Гегель рассматривает право как чисто волевое, духовное, относящееся к сфере интересов как духовных импульсов людей, идеальное юридическое отношение людей на почве вещей, которые превращаются «субъективностью в ее акциденцию, во внешнюю сферу ее свободы – владение» [9, т3, с.327]. Иначе говоря, относясь каким-то определенным образом к внешнему миру, люди присваивают себе его вещи в качестве собственности. Последняя и рассматривается как гарантия и выражение свободы человека; именно через собственность, через владение «дух приходит… к своему для-себя-бытию, объективность духа входит в свои права». Это и является выражением, хотя и не совершенной пока, формальной, но, всё же свободы. Кстати говоря, Гегель много рассуждает здесь о свободе, как о деятельности, основанной на познании необходимости, полагая, что более высокая ступень свободы может быть впервые достигнута только в государстве, где «дух развивает свою свободу до степени мира, положенного им самим, до нравственного мира». Разумеется, что полная свобода может быть достигнута, по Гегелю, только на ступени абсолютного духа.

Далее развитие духа проходит через ступень моральности, как права субъективной воли, суть которой, по Гегелю, заключается в том, чтобы получить наличное бытие уже не «в некотором внешнем» (собственности), а «в некотором внутреннем». Философ тесно связывает здесь моральную волю, или моральность, с поступками человека и, в отличие от Канта, полемика с которым занимает существенную часть этого рассмотрения, он акцентирует значимость не только внутренних стремлений субъекта, но и соответствующих этим умонастроениям поступкам и их объективными последствиям. Считая кантовские представления о морали избыточно формальными, Гегель (не называя, однако нигде имени своего великого соотечественника) обосновывает правомерность нарушения абстрактных принципов морали во имя предотвращения смерти обездоленного человека от голода и т.п. Отстаивая в противовес романтикам, превозносившим «внутреннюю восторженность и задушевность» в качестве единственного критерия «правового, разумного и превосходного», уважение к моральным ценностям, Гегель полагает, что последние должны быть поняты не только на уровне одной лишь субъективности, а в единстве «субъективности и объективного в себе и для себя сущего добра». Такое единство и обеспечивает переход к следующей ступени развития объективного духа – нравственности, которая вступает на место абстрактного добра, и которая стала «через субъективность конкретной субстанцией». Здесь речь идет уже не просто об «абстрактном долженствовании», а действительности и реализованности нравственного добра, действительном «духе семьи и народа».

Глава, посвященная нравственности, охватывает такие гештальты духа, как семья, гражданское общество и государство. В свою очередь, в разделе о государстве Гегель кратко разбирает проблемы внутреннего и внешнего государственного права, а также всемирной истории, которые, как уже отмечалось, найдут подробнейшее освещение в «Философии права» и «Лекциях по философии истории». Коснемся, поэтому лишь некоторых, наиболее значимых вопросов этой части гегелевского учения об объективном духе. Специфику нравственности в отличие от морали Гегель видит в социальной определенности ее форм; «объективно нравственное» вступает здесь на место «абстрактного добра» как ставшая через субъективность конкретной субстанция. Это уже не «абстрактное долженствование», которое Гегель связывает с кантовской философией, а отличающееся своей действительностью и реализованностью нравственное добро, это «действительный дух семьи и народа». Важно отметить, что выполнение законов этой субстанции ни в коей мере не связывает, по Гегелю, волю человека и не стесняет его свободы. Наоборот, только здесь человек и реализует свою подлинную «субстанциальную свободу» и освобождается от «голых естественных влечений». Став «гражданином государства, в котором господствуют хорошие законы», индивид способен сформироваться в качестве нравственного индивида, в полной мере осознающего должное и дозволенное. Такого рода рассуждения Гегеля часто ассоциируются сегодня с отождествлением им нравственности и лояльности по отношению к наличному государству. Это уж точно не имеет ничего общего с так почитаемыми Кантом понятиями нравственного долга и свободного выбора личности, которая имеет право не принимать, по крайней мере в мыслях, неразумные и несправедливые установления государства.

Как уже отмечалось, нравственная субстанция существует, по Гегелю, как непосредственный, или природный, дух – семья; в качестве «относительной тотальности отношений друг к другу индивидуумов как самостоятельных лиц в некоторой формальной всеобщности – гражданское общество; как самосознающая субстанция – дух, развитый до органической действительности – государство [9, т.3, с.341]. Пять кратких параграфов Гегель посвящает здесь семье. Он пишет, в частности, о природном различии полов, об их интеллектуальном и нравственном различии, характеризует свое понимание брака, собственности семьи, рождения и воспитания детей. Чуть подробнее выглядит осуществленная им характеристика гражданского общества и государства, однако, по сравнению с «Философией права» он касается здесь лишь самых важных, на его взгляд, моментов, связанных с существованием и функционированием этих формообразований духа. Так, в параграфах, посвященных гражданскому обществу, он анализирует систему общественных потребностей, специфику разделения труда, сословное деление общества, правосудие и пр. В разделе о государстве речь идет по преимуществу о внутреннем государственном праве: законах, конституции, правительстве, различных формах государственного устройства и т.п. Отдельно, в примечаниях Гегель рассуждает о равенстве и свободе как последней цели и результате конституции, тесно связывая между собой эти определения личности. Надо заметить, что в «Философии духа» мы не найдем пока того пафоса в отношении государства, который так отличает гегелевскую «Философию права», ставшую по сути «наукообразной хранительницей духа прусской реставрации». Только в этом, последнем, изданном при жизни своем крупном сочинении, он фактически заставит свою философию практически служить тогдашней государственной действительности. Только здесь будет написана ставшая сакраментальной его фраза о том, «что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно» [7, с. 53], столько раз становившаяся предметом многочисленных и самых противоречивых интерпретаций. Только в этой работе наиболее полно проявит себя пресловутое «примирение с действительностью», а также гегелевский апофеоз государству, которое станет для него «безусловной, неподвижной целью самому себе», божеством, требующим благоговения, как земно-божественное явление, как «отражение» вечного разума и т.д. Еще раз отметим, что всего этого нет в «Философии духа», как нет и развернутой впоследствии уже в «Лекциях по философии истории» его во многом одиозной концепции всемирной истории.

В пяти кратких параграфах, посвященных истории человечества, Гегель рассматривает развитие объективного духа на высшей его стадии, когда тот превращается в т.н. «мировой дух». В рамках этой работы он опять же очень кратко рассматривает сущностную основу всемирной истории, основные моменты и ступени ее развития, связанные с движением мирового духа. Такими моментами у него выступают «духи отдельных народов». При этом он, в отличие от французских просветителей и Канта отводит решающую роль в истории не мотивам человеческой деятельности или же самой этой деятельности, а разуму, утверждая тем самым наличие объективной закономерности в историческом развитии человечества, которая не зависит от сознательных целей участников мирового исторического процесса.

Гегель заканчивает свое учение об объективном духе переходом от мыслящего духа всемирной истории, который снимает в сфере нравственности свою конечность, и доходит до знания себя «в существенных чертах своей природы». Очень образно характеризуя это процесс, он пишет, что дух «сбрасывает с себя ограничения особенных народных духов, и свой собственный мирской характер, постигает свою конкретную всеобщность и возвышается до знания абсолютного духа как вечно действительной истины, в которой знающий разум является свободным для себя, а необходимость, природа и история только служат к его раскрытию и представляют собой только сосуды его чести» [9, т.3, с.371]. Все самые интересные и дискутируемые вопросы, касающиеся отношения Гегеля к «духам неевропейских народов», евроцентизмом его философии истории, рассуждения о т.н. «хитрости» разума и его «ирония», а также отношение философа к войне и миру, получат свою развертку только в его обширной «Философии истории». Его же т.н. «малая философия истории», назовем ее так по аналогии с малой логикой и малой феноменологией духа, завершается выявлением тесной связи нравственности и религии, так как нравственность, по Гегелю, может проистекать, в конечном счете, только из истины религии. Нравственность государства и его религиозная одухотворенность становятся друг для друга «взаимно прочными гарантами». Здесь и намечается переход к философии абсолютного духа.