2.Самостоятельность и несамостоятельность самосознания: господство и рабство. Г. Гегель о роли труда в процессе формирования человека.

Итак, Гегель исследует в этой главе отношение между «видами» одного, но раздвоенного самосознания, отношение сознаний друг к другу. Оба самосознания исключают друг друга, каждое противостоит другому и стремится его уничтожить. Сутью их отношений становится борьба на смерть, а общей темой раздела – тема признания одним сознанием другого. Как уже отмечалось, первое признает себя в другом, а другое – в первом, и оба «признают это свое признание». Однако признание себя становится возможным только через смертельную угрозу другому и себе; обретение другого же оборачивается потерей себя. В этой борьбе одно самосознание снимает (не уничтожает!) другое, отнимая (одно у другого) самостоятельность. Первое, таким образом, становится самостоятельным, второе – несамостоятельным. Так, по Гегелю, эта борьба за признание приобретает всеобщий универсальный характер, ибо всегда и везде, где существуют индивиды, имеет место эта борьба за признание. Кстати говоря, комментируя этот гегелевский концепт, Кожев посчитал, что именно в нем отражено основное содержание развития всей истории, реализующейся, в конечном счете, в форме террора, осуществление которого ведет, в свою очередь, к возникновению государства. Он так и пишет: «Они должны вступить в эту борьбу, ибо достоверность себя самих, состоящую в том, чтобы быть для себя, они должны возвысить до истины в другом и в себе самих. И только с риском жизнью подтверждается свобода» [17, с.102]. Эта борьба заканчивается, однако, не смертью, а тем, что одно из самосознаний будет покорено другим в борьбе или же добровольно подчинится последнему из любви к жизни и страха смерти. Все дело, таким образом, в потере самостоятельности. Результатом первого опыта самосознания становится появление «двух противоположных видов сознания: сознание самостоятельное, для которого для-себя-бытие есть сущность, другое – несамостоятельное, для которого жизнь или бытие для некоторого другого есть сущность; первое – господин, второе – раб» [5, с.103].

Далее Гегель и развертывает свою, много раз описанную, особенно в советской истории философии, «диалектику господина и раба», которую принято считать выдающимся достижением не только гегелевской, но и вообще человеческой мысли. Остановимся только на основополагающих моментах этой «диалектики», итогом которой становится знаменитое «перевертывание».

Раб – это тот, кто выше всего ценит свою жизнь, для кого она дороже свободы и достоинства, он ценит себя не выше вещей, совершенно погружаясь в свое физическое бытие. В этом и состоит суть рабского сознания. Господином же, по Гегелю, становится тот, кто не боится смерти и рискует своей жизнью. Первоначально раб только повинуется и служит, находя свою сущность в другом самосознании – господина; последний же повелевает и господствует. Своего рода опосредствующим звеном в их отношениях становятся вещи, которые раб обрабатывает, формирует согласно воле господина, а тот «наслаждается» ими в их «чистой форме». Однако, формируя и образовывая вещи, раб образовывает и себя самого, его сознание возвращается к самому себе и возвышается над вещами. Так он начинает осознавать себя. Рабское сознание через страх смерти и страх перед господином, а также благодаря послушанию, службе и работе – всему тому, что Гегель обозначает словом дрессировка, приходит к себе и существует уже не только для господина, не только в-себе, но и для-себя.

Дальнейшее развитие самосознания (в отношении господства и рабства) приводит к превращению каждой из этих сторон в свою противоположность; раб благодаря труду и сопровождающей его познавательной деятельности, в процессе которой он формирует мир вещей, приобретает господство над этими вещами, а вместе с этим – и над самим господином, становясь свободным. Последний же, наоборот, наслаждаясь результатами рабского труда, становится зависимым от него. Как бы фиксируя этот результат, Гегель напишет, что «истина самостоятельного сознания есть рабское сознание» [5, с.104]. Именно в этот фрагмент раздела Гегель вводит так захватившее Кожева и всех экзистенциалистов понятие страха, который сотрясает все существо раба. Однако благодаря труду раб преодолевает и зависимость, и страх перед господином. Будучи, по Гегелю, своего рода «заторможенным вожделением», труд не только унижает раба, но и «образует» его [5, с.105]. Диалектика страха и труда приводит к тому, что рабское сознание обретает «собственный смысл именно в труде, в котором, казалось, заключался только чужой смысл» [5, с.106]. Таким образом, именно труд, дисциплина, «абсолютный страх» и повиновение, «а не некоторый испуг», становятся теми особыми формами, которые характеризуют, по Гегелю, «взаимопризнание» самосознаний и одновременно, специфику рабского сознания, пришедшего, наконец, к осознанию собственной самостоятельности. Так мы обнаруживаем новую форму самосознания – сознание, которое мыслит, обратившееся в себя чистое свободное мышление, свободное самосознание.