62. Роль категорий "сущность" и "явление" в медицинском познании.

Категории явление и сущность, их взаимосвязь.

Сущность – это такая сторона предмета, которая определяет в данном отношении взаимодействие его с другими предметами.

Явление – установление чувственно воспринимаемых свойств предмета, а также раскрытие тех свойств, которые он проявляет при своем взаимодействии с другими предметами.

Сущность и явление взаимосвязаны между собой. Через явления мы узнаем о сущности ,а на основании сущности обьясняют и предсказывают явления. Нет непроходимой грани между сущностью и явлением, но сущность и явление –это не одно и тоже, это различные стороны одной вещи.

Сущность и явление – объективные универсальные характеристики окружающей действительности. В процессе познания они выступают как ступени постижения бытия. Сущность - это отражение внутренних, глубинных свойств и связей. Это совокупность отношений, связей и закономерностей, которые определяют главные свойства предметов. Сущность это внутреннее содержание, регулирующее процессы функционирования и развития предметов и явлений объективной реальности.

Явление отражает объективную внешнюю сторону окружающих нас предметов и явлений, с которыми мы сталкиваемся в процессе практической деятельности. Сущность одна, а выражается через множество явлений. Сущность и явление никогда не совпадают, они находятся в противоречивых отношениях. Сущность выражает главное, основу вещей, то что находится в глубине, а явление есть внешнее выражение сущности, форма проявления предметов на поверхности.

Явление познается непосредственно чувствами, тогда как сущность скрыта, не может быть познана простым созерцанием. Цель науки состоит в раскрытии сущности вещей во внешних формах их проявления. Познание есть процесс движения от явления к сущности, проникновение в глубь вещей. Без познания сущности, законов невозможна практическая деятельность людей.

В медицине сущность совпадает с патогенезом, а явление с проявлением болезни – с симптомами и синдромами. Познавая симптомы и синдромы, мы проникаем в сущность болезни, а познавая патогенез, мы можем предположить возможное проявление и развитие болезни. Главная задача медицины как науки состоит в раскрытии сущности болезни, поскольку с ликвидацией сущности исчезают и явления. Если мы не знаем сущность болезни (или неправильно познаем её), то наше лечение неэффективно. Применяющееся симптоматическое лечение дает только временное улучшение, но не вылечивает полностью пациента.

63. Социальные, философские и этические проблемы технизации медицины.

В эпоху прогрессирующей индустриализации и технизации медицины увеличивается количество используемых аппаратов для изучения больного. Врачу приходится прибегать ко все более опосредованным методам изучения больного (с помощью приборов). Вместо былого отношения «врач—больной» утверждается отношение «врач — прибор — больной». Эта прогрессивная тенденция развития современной медицины имеет некоторые теневые, нежелательные последствия: прибор может заслонить от врача личность больного человека с его сложным психическим, нравственным миром переживаний, устремлений. Индивидуальные отношения врача с больным могут быть ущемлены, подвергнуты определенной машинной стандартизации, обезличиванию. Если раньше связь врача с больным была непосредственной, живой, то сейчас эта связь все более опосредуется за счет электрокардиологических, электроэнцефалографических и тому подобных показателей.

Однобокая технизация, культ машин, техники могут привести к девальвации, обесцениванию врачебного опыта, клинического мастерства, искусства. Поговаривают даже о возможности замены врача машиной. Этому необходимо противопоставить принцип Индивидуального подхода, который машине не подвластен, так как он предполагает не только конкретного больного, конкретную фазу развития болезни, но и учет особенностей личности больного. Применить знание общих законов медицины к данному больному — уникальному случаю — творческая задача большой степени сложности, поэтому машина не может ее решить. К тому же, как уже говорилось, машина не способна к сопереживанию, она не может ободрить, успокоить больного.

Медицина всегда была, есть и будет личностной, поэтому неправомерно ставить вопрос — врач или машина. Техническая оснащенность и личностно-клиническое исследование и лечение в медицине должны развиваться не на конкурирующих началах, а на сугубо дружественных. «Умные» машины — великие помощники врача, но у них нет ни души, ни сердца, то есть того, что должно быть у современного врача.

Следующая проблема связана с бурным развитием за последнюю четверть века психофармакологии, то есть науки о действии лекарственных веществ на психическое состояние больного. Быстрое удаление бреда, снятие аффективно го напряжения при помощи психофармакологических средств независимо от характера психоза усиливают чувство доверия к врачу, создают контакт между больным и врачом. Больной становится более податливым к словесному воздействию врача, а отсюда вытекает и успех лечения. Сознавая свое заболевание, человек верит врачу, желает лечиться и благодарен за лечение.

Психофармакологические средства дали возможность человеку временно или даже постоянно жить и лечиться в домашних условиях. И естественно, жить и вращаться в семейном, а иногда и в служебном обществе. Семья должна быть подготовлена к приему больного человека. С одной стороны, она должна ограждать его от отрицательных воздействий, чтобы не вызвать новых приступов болезни, а с другой — больной должен обязательно играть активную роль в жизни семьи, чувствовать себя полезным и нужным. Это способствует лечению психического больного и его выздоровлению. Сделать больного таким — важнейшая обязанность врача.

Что касается выздоровевших психических больных, то опыт психиатров показывает, что в обществе (например, на работе) сохраняется предубеждение к бывшим больным. Их пребывание в трудовом коллективе считается нежелательным. Нередко руководители предприятий или учреждений отказывают им в работе или чинят препятствия, узнав, что этот работник перенес психическое заболевание. Очень часто наблюдается неправильное отношение самого коллектива к бывшему больному — насмешки и подшучивания. Психофармакотерапия могущественна, но не всесильна. Необходима разъяснительная работа в коллективе, куда приходит бывший больной, так как у последнего может возникнуть «вторичная инвалидность» — следствие интерпретации им его собственной болезни и неблагоприятного отношения к нему близких и рабочего коллектива. И здесь также роль врача становится еще более трудной и ответственной.

С одной стороны, психофармакология делает людей работоспособными, а с другой — при употреблении средств; влияющих на психику, наблюдаются порой трагические последствия. Эти средства применяются людьми для успокоения, снятия тревоги и напряжения, повышения работоспособности. Но существуют профессии, которые исключают употребление этих средств. Например, было выяснено, что 10—12% виновников автокатастроф перед рейсом принимали успокаивающие средства. Кроме того, успокаивающие и снотворные средства усиливают действие алкоголя.

Психофармакологические средства таят в себе еще одну опасность — привыкание и пристрастие. Особенно это касается наркотических веществ. Они принимаются обычно с целью повышения работоспособности, бодрости, сексуального возбуждения, похудения или допинга. Эта цель достигается, но временно. Вслед за этим развиваются депрессия, потеря интереса к физической и умственной работе, притупление чувства ответственности перед обществом. Убиваются качества человека как личности.

Большой комплекс острых этических вопросов вызвала возможность пересадки органов или тканей. Цель пересадки — замена утративших свои функции органов или тканей и спасение жизни больного. Здесь совпадает общественный, научный интерес и личный, и поэтому пересадка органов не противоречит морали. Очевидно, теория и техника пересадки органов и тканей получат дальнейшее развитие. Уже сейчас крайне тяжелым, обреченным больным, которым не помогают никакие методы лечения, врачи в силах пересаживать почку, сердце, печень, поджелудочную железу, легкое. Однако развитие этого направления сдерживают два обстоятельства. Во-первых, еще не раскрыты все механизмы проявления реакции отторжения тканей и врачи не научились уверенно управлять иммунитетом. Во-вторых, чтобы операции пересадки органов стали массовыми, нужны запасы органов, и тканей, должны быть обеспечены их заготовка, консервирование и сохранение. Вот здесь и возникают проблемы морально-этического порядка. С развитием техники и автомобильного транспорта возрастает число травм на дорогах. Подсчитано, что ежегодно в мире от автомобильных и дорожных катастроф гибнет 250 тысяч человек. Вряд ли можно ожидать уменьшения количества катастроф в ближайшие десятилетия, как это ни печально. У людей, погибших в этих катастрофах, только один орган необратимо разрушен, а другие целые и здоровые; они могут годами служить другому человеку и, возможно, спасут ему жизнь. В этом аспекте решение проблемы, видимо, кроется в подготовке общественного сознания к тому, что отдельные органы погибших должны продолжать свое существование в организме другого человека, спасая ему жизнь. Всем известно, что в широких слоях народа существует установка на обязательное сохранение неприкосновенности, целостности тела умершего родственника или знакомого. Преодолеть эту установку нелегко, но необходимо, пока существуют болезни и не существует «нейлонового» сердца. В связи с этим возникает еще одна этическая проблема, до сих пор вызывающая расхождения во мнениях: когда можно забрать орган у умершего, то есть когда, с какого момента считать его умершим? Большинство медиков считают таким моментом неотразимую смерть мозга.

Сложными этическими проблемами являются и мотивы пересадок органов, и согласие донора, и возможная степень повреждения донора, и пределы пересадок и др. Очень сложны этические проблемы реанимации, а также моральной ответственности медиков за внедрение в медицинскую практику новейших способов воздействия, которые могут нести с собой угрозу здоровью потомков.

Необходимо, чтобы новому уровню медицинской науки и практики соответствовало новое, более совершенное моральное сознание медиков.

Возможно, что предложенные здесь решения важнейших проблем врачебной этики являются в ряде случаев спорными и требуют более детального анализа. Однако бесспорно одно: плодотворная работа в этой области возможна лишь на базе марксистско-ленинской методологии. Разработкой проблем врачебной этики должны заниматься не только врачи, но и философы-марксисты, широкая общественность. 6. В. Вересаев был совершенно прав, подчеркивая, что к вопросам врачебной этики в силу их огромной общественной значимости должно быть привлечено внимание всего общества. «...Если решать будут одни врачи, — писал он, — то они легко могут впасть в большую или меньшую односторонность».