ИСТОРИЯ РОССИИ

1900-1917 гг.

Бийск 2000

Министерство образования Российской Федерации

Бийский государственный педагогический институт

Кафедра отечественной истории

С.И. Артемьева

Н.Ф. Иванцова

ИСТОРИЯ РОССИИ

1900-1917 гг.

социально-экономический аспект

Учебное пособие

Бийск

НИЦ БиГПИ

2000

ББК 63.3

Д 17

Печатается по решению

редакционно-издательского Совета БиГПИ

Рецензенты:

Доктор исторических наук, профессор Н.С. Модоров,

кафедра отечественной истории БиГПИ

Д 17 Артемьева С.И., Иванцова Н.Ф. История России 1900-1917 гг. Социально-экономический аспект: Учебное пособие для студентов вузов. Бийск: НИЦ БиГПИ, 2000. с.

Учебное пособие написано с привлечением новых источников, опубликованных материалов. Авторы с современных позиций переосмысливают многие вопросы социально-экономического развития России начала ХХ века, периода, насыщенного драматическими, великими событиями. Материал изложен в проблемном плане, ориентирует на объективную оценку произошедших явлений.

Предназначено студентам исторических факультетов, учащимся средних специальных учебных заведений, учителям школ.

© НИЦ БиГПИ, 2000

© Артемьева С.И., Иванцова Н.Ф., 2000

Содержание

ТЕМА ПЕРВАЯ Российская и зарубежная историография основных проблем социально - экономического развития России начала ХХ века 5

ТЕМА ВТОРАЯ Население Рост населения 45

Национальный состав 48

Социальная структура 53

ТЕМА ТРЕТЬЯ Развитие промышленности 67

ТЕМА ЧЕТВЕРТАЯ Сельское хозяйство 81

ТЕМА ПЯТАЯ Экономическая политика Российского правительства в начале ХХ века Промышленно-финансовая политика 87

Аграрные преобразования 92

Тема первая Российская и зарубежная историография основных проблем социально - экономического развития России начала хх века

На рубеже Х1Х-ХХ вв. мир вступил в новую стадию развития. Успехи промышленности и сельского хозяйства создавали уверенность в экономическом процветании, а широкие демократические преобразования порождали веру в правильность выбора человечеством пути общественного развития. На смену капитализма свободной конкуренции шел капитализм с могущественными трестами в Америке и концернами в Японии, гигантскими банками в Германии и Франции.

Одним из первых научную трактовку явлений новой эпохи, которую стали называть империалистической, дал английский экономист Дж. Гобсон, главный труд которого, был опубликован в Лондоне еще в 1902 г. (Гобсон Дж. Империализм. Харьков, 1918). Наиболее обстоятельная характеристика империализма, была дана Р. Гильфердингом, видным теоретиком П Интернационала (Гильфердинг Р. Финансовый капитал. СПб., 1912).

В России отдельные проблемы империализма рассматривались в исследованиях, посвященных изучению экономической и финансовой политики, роли иностранных капиталов, акционерных предприятий, банков и монополий (Денисов В.И. Проблемы финансовой и экономической политики России. Спб., 1912; Мигулин П.И. Возрождение России: Экономические этюды и новые проекты. Харьков, 1910; Озеров И.Х. Экономическая Россия и ее финансовая политика на исходе Х1Х - начале ХХ вв. М., 1905; Брандт Б.Ф. Финансовая политика и таможенное покровительство. СПб., 1904; Левин И.И. Акционерные коммерческие банки в России. В 2-х тт. Т. 2. Петроград, 1917; Воронов Л. Иностранные капиталы в России. М., 1901; Зив В.С. Иностранные капиталы в русских акционерных предприятиях. – Вып. 1. - Петроград, 1915; Кафенгауз Л.Б. Синдикаты в русской железной промышленности. СПб., 1904; Венедиктов А.В. Слияние акционерных компаний. Петроград, 1914; Рафалович А. Промышленные синдикаты за границей и в России. СПб., 1904; Гольдштейн И.М. Синдикаты, тресты и современная экономическая политика. В 2-х тт. Т. 1. М., 1907).

В оценке тех или иных явлений империализма среди отечественных ученых обнаруживались две тенденции - апологетическая и критическая. Причем представители последней требовали, прежде всего, усиления полицейского надзора над трестами и банками.

Среди марксистских работ, посвященных империализму, следует назвать исследования Н.И. Бухарина и В.И. Ленина.

Работа Н.И. Бухарина была написана в 1915 г. первоначально в виде большой статьи для журнала, который издавал В.И. Ленин в Женеве, затем расширенный вариант ее был опубликован отдельной брошюрой, где предисловие написал В.И. Ленин (Бухарин Н.И. Мировое хозяйство и империализм. М., 1917).

Работая над брошюрой, Н.И. Бухарин использовал книгу Р. Гильфердинга «Финансовый капитал», в которой важнейшим фактором превращения капитализма свободной конкуренции в империализм признавалась концентрация капитала, сращивание его банковских и промышленных форм. Кроме того, Н.И. Бухарин разделял мнение К. Каутского о том, что под империализмом надо понимать не фазу или ступень хозяйства, а политику финансового капитала. В мировой системе капитализма Н.И. Бухарин в качестве «продукта интересов в идеологии финансового капитализма» выделял две тенденции. «Наряду с интернационализацией капитала, - писал он, - происходит процесс «национального» связывания капитала - процесс его национализации, чреватый крупнейшими последствиями» (Бухарин Н.И. Мировое хозяйство и империализм: Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. - С. 57).

В связи с этим, по мнению Н.И. Бухарина, в эпоху империализма существенно возрастает экономическая роль государства, происходит слияние финансового капитала с государственной властью; государство превращается в совокупного капиталиста в хозяйственной сфере, проникает во все закоулки общественной жизни, подчиняя ее интересам буржуазии.

Н.И. Бухарин полагал, что господство финансового капитала в форме государственного капитализма устраняет конкуренцию внутри страны и целиком переносит ее в конкурентную борьбу на мировую арену. Здесь чувствуется влияние теории «организованного капитализма», созданной 3омбартом, Лифманом и поддержанной Каутским, Гильфердингом и другими теоретиками международной социал-демократии. Однако у них теория «организованного капитализма» использовалась в буржуазно апологетическом смысле, а Н.И. Бухарин делает революционный вывод о том, что «государственный (организованный) капитализм» создает предпосылки «организованного социалистического хозяйства» (Там же. - С. 53).

Рассматривая возможности политического развития капиталистических стран в эпоху империализма, Н.И. Бухарин в статье «К теории империалистического государства», написанной в 1916 г., делает следующий вывод: «Ближайшее развитие государственных организмов, поскольку не происходит социалистического переворота, возможно исключительно в виде царистского государственного капитализма». Социализм или фашизм - такова по Бухарину перспектива общественного развития в начале ХХ в. (Бухарин Н.И. К теории империалистического государства // Революция права. М., 1925).

В.И. Ленин завершил свою наиболее значительную работу, посвященную социально-экономическим и политическим проблемам «империализма», в июне 1916 г. К этому времени, по выражению В.И. Ленина, об империализме были написаны «горы книг», которые изучены им самым тщательным образом. Представляется важным уяснить, что нового внес В.И. Ленин в понимание сущности «империализма» по сравнению с работами современных ему авторов (Подготовленные материалы к книге «Империализм, как высшая стадия капитализма»: Тетради по империализму // Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 28).

Ленинская концепция империализма складывалась, прежде всего, в полемике с К. Каутским и Р. Гильфердингом. К. Каутский видел сущность империализма в политике аннексии промышленно развитыми капиталистическими странами отсталых аграрных районов и превращении их в колонии. В.И. Ленин считал, что теоретическая несостоятельность концепции марксиста Каутского состояла, прежде всего, в том, что он, по существу, отрицал такое фундаментальное положение марксизма, как обусловленность политики экономическими отношениями.

Для Р. Гильфердинга империализм был также не особой экономической стадией, а определенным видом политики, предпочитаемой финансовым капиталом. Однако В.И. Ленин отмечал, что Р. Гильфердинг был одним из первых, кто сделал попытку дать объяснение новым экономическим явлениям. Он описал появление и деятельность акционерных обществ, функционирование биржи, подчинение мелких капиталов крупным. В.И. Ленин, в целом давая положительную оценку работы Р. Гильфердинга, подвергал критике такие положения его взглядов, как признание примата государства над экономикой, был не согласен с определением финансового капитала как господства банков над промышленностью, которого придерживался Р. Гильфердинг. В.И. Ленин рассматривал финансовый капитал как качественно новый вид капитала, который возник в связи с изменениями в производственных отношениях капитализма, обусловленных образованием монополий и утверждением их господства в экономике.

Иначе, чем К. Каутский и Р. Гильфердинг, представлял В.И. Ленин и тенденции развития капитализма в эпоху империализма. К. Каутский был убежден в том, что эволюция капитализма ведет к созданию «одного единственного чудовищного предприятия». В.И. Ленин в целом был согласен с такой оценкой перспектив развития капитализма, подчеркивая, что государственно-монополистический капитализм в этом смысле является полнейшей материальной подготовкой социализма. Он был не согласен с концепцией ультраимпериализма, созданной К. Каутским, и «теорией организованного капитализма», разработанной Р. Гильфердингом, которые считали, что буржуазное государство в эпоху империализма способно устранить конкуренцию, анархию производства, экономические кризисы и вообще противоречия, присущие капиталистическому способу производства (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. - С. 193).

В.И. Ленин раскрыл экономическую и политическую «сущность» империализма. Исходным пунктом ленинской характеристики империализма выступает монополия, которая вырастает в ходе концентрации капиталистического производства. Господство монополий, по мнению В.И. Ленина, составляет экономическую суть империализма.

В экономической системе империализма В.И. Ленин выделяет три группы экономических отношений.

Первую составляют отношения, обусловленные процессом возникновения и функционирования монополий в рамках национальной экономики. Основными моментами этого процесса являются концентрация производства и централизация капитала, формирование и функционирование промышленных и банковских монополий, их слияние и образование финансового капитала.

Вторую группу составляют отношения, связанные с интернационализацией капиталистического производства, переплетением национальных и интернациональных капиталов на международной арене, возникновением и функционированием мировой капиталистической системы хозяйства. К этой группе относятся также отношения, связанные с вывозом капитала, экономическим и территориальным разделом мира.

Третью группу составляют экономические отношения, которые вытекают из исторического места империализма как особой стадии капитализма, переходной к социализму.

В связи с этим, В.И. Ленин выделяет пять основных экономических признаков империализма:

1. концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой степени развития, что создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни;

2. слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого финансового капитала и финансовой олигархии;

3. вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение;

4. образуются международные монополистические союзы капиталистов, делящие мир;

5. закончен территориальный раздел земли между крупнейшими капиталистическими державами (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. - С. 386-387).

Логическая связь основных звеньев ленинской концепции империализма показывает, что не монополии являются следствием складывания системы финансового капитала, а, наоборот, возникновение и развитие монополий предопределяет неизбежность его образования; не экономический раздел мира порождает вывоз капитала, а, наоборот, вывоз капитала диктует необходимость экономического и территориального раздела мира.

Определяя историческое место империализма, В.И. Ленин также исходил из того, что империализм есть, прежде всего, монополистический капитализм. Господство монополий обусловливает, по мнению В.И. Ленина, такие особенности капитализма в эпоху империализма, как паразитизм, загнивание и умирание. Он пишет: «...империализм есть: 1 - монополистический капитализм; 2 - паразитический и загнивающий капитализм; 3 - умирающий капитализм». В этом определении особенностей капитализма в эпоху империализма подчеркивается его переходный характер, а историческое место империализма определяется как канун социалистической революции (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. - С. 163).

Позже ленинская характеристика империализма была положена в основу концепции общего кризиса капитализма. В современной литературе ленинская теория империализма подвергнута сомнению.

Догматическое использование ленинской теории империализма при характеристике тенденций современного мирового капиталистического хозяйства привело концепцию общего кризиса капитализма в ее наиболее вульгарной форме к краху в силу несостоятельности ее эвристических и аксиоматических возможностей. Вместе с тем, оказалась подвергнутой сомнению и сама ленинская теория империализма.

Классики марксизма-ленинизма переоценивали зрелость современного им капитализма и созданных им материальных предпосылок для перехода к социализму. В связи с этим не подтвердились и ленинские оценки империализма как последней стадии капитализма, то есть стадии, на которой он может и должен быть сметен мировой социалистической революцией. Надо понимать, что тот капитализм, который наблюдал В.И. Ленин в начале ХХ в., и современный - не одно и то же, что ленинская теория империализма, поэтому и ограничен историческими рамками.

Ленинская теория империализма раскрывала существенные черты капитализма конца Х1Х - начала ХХ вв. Тот капитализм, который изучал В.И. Ленин, действительно «умер» в ходе мирового циклического кризиса 1929-1933 гг. Новому капитализму удалось адаптироваться к условиям развернувшейся научно-технической революции, использовать ее достижения для раскрытия потенциальных возможностей эволюционного развития капиталистического способа производства и изменения всех структур буржуазного общества. В связи с этим надо отметить, что В.И. Ленин недооценил тех возможностей организованного капитализма, на которые обращали внимание Р. Гильфердинг и Э. Бернштейн в начале ХХ в.

Наряду с анализом экономической сущности империализма в ленинской концепции большое внимание уделяется политическим аспектам его развития. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В.И. Ленин пишет, что «... политический империализм есть вообще стремление к насилию и реакции». Он подчеркивал, что переход к империализму сопровождается переходом от демократии к политической реакции, как во внутренней, так и во внешней политике. При этом В.И. Ленин раскрывает неразрывную связь между экономической сущностью империализма и захватническими грабительскими войнами как продолжением политики империализма. Надо отметить, что такое представление В.И. Ленина о политической сущности империализма вполне согласовывалось с теми историческими реалиями, которые наблюдались в начале ХХ в. и которые привели к первой мировой войне (Там же. Т. 27. - С. 388).

Вместе с тем В.И, Ленин не мог, естественно, предвидеть того, что глубокие структурные потрясения, охватившие капиталистический мир в конце 20-х - начале 30-х гг., поставят буржуазное общество перед необходимостью активного вмешательства государства во все сферы общественных отношений. Это приведет к складыванию двух моделей такого вмешательства: реакционно-бюрократической (например, в фашистской Германии) и либерально-демократической (в частности, «новый курс» Ф. Рузвельта в США), что поражение фашистских режимов обусловит усиление либерально-реформистских тенденций в экономической и особенно социальной политике буржуазных государств, демократизацию буржуазного общественного строя. Не предполагал В.И. Ленин и того, что капитализм благодаря этому окажется в состоянии перейти на новую модель развития.

В ленинской концепции империализма большое внимание уделяется рассмотрению его национальных особенностей. Английский империализм В.И. Ленин считал классическим, отмечая «две крупные его отличительные черты: громадные колониальные владения и монопольное положение на всемирном рынке». Поэтому В.И. Ленин также подчеркивал колониальный характер английского империализма. «В отличие от английского колониального империализма, – писал он, - французский империализм можно назвать ростовщическим» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. - С . 404-405, 362). «В Германии, - полагал В.И. Ленин, - третья разновидность - колонии ее невелики, и распределение помещаемого ею за границей капитала наиболее равномерное между Европой и Америкой».

При этом В.И. Ленин обращал внимание на юнкерски-буржуазный и милитаристский характер прусского империализма. В Германии, отмечал В.И. Ленин, мощный монополистический капитал прочно сросся с юнкерским монархическим государством и его военным аппаратом. Старый юнкерский милитаризм стал важнейшим орудием политики монополий и германского империализма новейшего типа. В результате этих особенностей исторического развития Германии империализм приобрел здесь юнкерски-буржуазный характер. В.И. Ленин писал также, что в Германии «мы имеем «последнее слово» современной крупнокапиталистической техники и планомерной организации, подчиненной юнкерски-буржуазному империализму» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. - С. 229-300).

Империализм в России В.И. Ленин называл военно-феодальным. «В России капиталистический империализм новейшего типа, - писал он, - вполне показал себя в политике царизма, по отношению к Персии, Манчжурии, Монголии, но вообще в России преобладает военный и феодальный империализм» (Там же. Т. 26. - С. 317-318).

Характеризуя Россию, В.И. Ленин отмечал, что это страна, «в которой новейший капиталистический империализм сплетен, так сказать, особенно густой сетью отношений докапиталистических». При этом он выделил такое «противоречие, которое глубже всего объясняет русскую революцию: самое отсталое землевладение, самая дикая деревня – и самый передовой промышленный и финансовый капитализм!» (Там же. Т. 27. - С. 378; Т. 16. - С. 417).

Японский империализм В.И. Ленин рассматривал как смесь прусского - милитаристского и российского - военно-феодального.

После Октябрьской революции вышел целый ряд работ, посвященных экономической истории России конца Х1Х – начала ХХ вв. Однако в них не поднимался вопрос об основных тенденциях развития России в эпоху империализма, не исследовались его особенности (Измайловская Е. Русское сельскохозяйственное машиностроение. М., 1920; Тяжелая индустрия в СССР. М.; Л., 1926; Гриневецкий В.И. Послевоенные перспективы русской промышленности. М., 1919; Цыперович Г. Синдикаты и тресты в России М., 1919; Фомин П.И. Синдикаты и тресты. Харьков, 1919; Венедиктов А.В. Организация железной и угольной промышленности // Тяжелая индустрия в СССР. М.; Л., 1926; Оль П.В. Иностранные капиталы в России. Петроград, 1922; Он же. Иностранные капиталы в народном хозяйстве дореволюционной России. Л., 1925).

Вопрос об особенностях империализма в России был поставлен М.Н. Покровским. Империализм, по его мнению, характеризовался двумя признаками: чрезвычайно высокими таможенными пошлинами и интенсивным протекционизмом, с одной стороны и стремлением раздвинуть границы территории - с другой. Особенно актуальным этот вопрос стал во второй половине 20-х гг. в связи с оценкой перспектив строительства социализма в СССР и выбором пути дальнейшего национального развития (Покровский М.Н. Очерки по истории революционного движения в России Х1Х и ХХ вв. М., 1924. - С. 118-119).

В историографии этого времени сложились два направления: национальная школа и школа сторонников теории денационализации финансового капитала в России. Основное внимание исследователи обратили на изучение экономических аспектов империализма, тем самым стал преодолеваться односторонний взгляд на империализм как на особого рода политику, которая имела место, в дореволюционной марксистской историографии (Покровский М.Н. Внешняя политика России в конце Х1Х в. // История России в Х1Х в. Т. 9. СПб., 1911; Павлович М.П. Великие железнодорожные и морские пути будущего. СПб., 1913).

Основным экономическим признаком империализма многие историки 20-х гг. считали возникновение финансового капитала в результате подчинения промышленности банкам. Разногласия между двумя школами в изучении империализма в России были обусловлены разными представлениями о происхождении финансового капитала в стране. Сторонники концепции денационализации (Н.Н. Ванаг, С.Л. Ронин, Л.Н. Крицман, М.Б. Гольман) считали, что в России не было самостоятельной национальной системы финансового капитала; ведущая роль в процессе его формирования, по мнению Н.Н. Ванага и С.Л. Ронина, принадлежала иностранному капиталу, который полностью подчинил русские банки, а через них и российскую промышленность (Ванаг Н. Финансовый капитал в России накануне мировой войны: Опыт историко-экономического исследования системы финансового капитала в России. М., 1925; Ронин С. Иностранный капитал и русские банки: К вопросу о финансовом капитале в России. М., 192б.)

Основные положения концепции Ванага-Ронина в «не национальном происхождении» финансового капитала в России были затем дополнены Л.Н. Крицманом и М.Б. Гольманом соображениями более масштабными по характеру. Л.Н. Крицман заявил, что вообще не существовало системы русского финансового капитализма, а было лишь господство на территории России трех могущественных систем финансового капитализма – французского, германского, английского (Крицман Л. Предисловие // Ронин С. Иностранный капитал и русские банки. М., 1926).

Л.Н. Крицман сформулировал такое положение о принципиальной невозможности сращивания государственного аппарата царизма с капиталистическими монополиями, и поэтому в России, по его мнению, могло быть лишь подчинение аппарата власти монополиям, в которых безраздельно господствовал иностранный капитал.

Идея Л.И. Крицмана о зависимости царизма от западноевропейского капитала получила обоснование в исследовании М.Б. Гольмана, который считал, что иностранный капитал стремился использовать свое командное положение для превращения России в экономический и политический придаток западноевропейских стран. М.Б. Гольман выдвинул положение о дочернем происхождении русского империализма и полуколониальном характере положения России в мировой капиталистической системе (Гольман М. Русский империализм: Очерк развития монополистического капитализма в России. Л., 1927).

Так во второй половине 20-х гг. оформилась концепция денационализации русского империализма, основу которой составляло представление о русском империализме как слабом, недоразвитом, полностью зависимом от капиталистических держав Западной Европы. Надо отметить, что основные положения концепции, содержавшие признание слабости экономического развития России в эпоху империализма, широко использовались в идейной и политической борьбе того времени по вопросу о перспективах строительства социализма в СССР.

Вместе с тем этот вывод содержал в себе и такую симптоматическую методологическую установку, которую сформулировал в свое время М.Н. Покровский, заявив, что в октябре 1917 г. пролетариат в России победил наперекор законам экономического развития. Это было сделано, вероятно, не только в полемическом задоре, как полагают некоторые, а в силу того, что М.Н. Покровский придерживался мнения о недостаточном уровне экономического развития России для социалистической революции. Подтверждением тому служил тот факт, что сразу же после публикации работ Н.Н. Ванага и С.Л. Ронина М.Н. Покровский стал ревностным пропагандистом их взглядов, он объявил их выводы, вполне согласовывавшиеся с его представлениями об экономической незрелости России для социалистической революции, последним словом науки, теоретическим открытием (Покровский М.Н. Октябрьская революция: Сб. статей. 1917-1927 гг. М., 1929. - С. 62).

Примерно в эти годы сложилась и «национальная» школа в изучении империализма в России (Сидоров А. Влияние империалистической войны на экономику России // Очерки по истории Октябрьской революции. Т. 1. М., 1927; Цыперович Г. Синдикаты и тресты в дореволюционной России и в СССР. Л., 1927; Гиндин И.Ф. Банки и промышленность в России: К вопросу о финансовом капитале. Л., 1927; Грановский Е.Л. Монополистический капитализм в России. М., 1929).

Историки национальной школы основным экономическим признаком империализма считали не образование финансового капитала, а возникновение монополий. Изучение особенностей хозяйственного развития страны в начале ХХ в. позволило им сделать вывод о том, что в России сложилась вполне самостоятельная система монополистического капитализма.

Иное освещение получил и вопрос об иностранных капиталах. Историки национальной школы рассматривали приток иностранных капиталов не как единственный фактор, определявший характер экономического развития страны, а как одну из особенностей этого развития. Это позволило им сделать вывод о том, что широкое проникновение иностранных капиталов в промышленность и русские коммерческие банки не влекли за собой экономического «закабаления» страны, ее превращения в сырьевой придаток западноевропейских стран. Поэтому они подвергли критике тезис о колониальной зависимости России от международного империализма. В частности, Г.В. Цыперович писал: «Л. Крицман допускает преувеличение и искажение, рассматривая Россию, как колонию, а Октябрьскую революцию, как удавшееся национальное восстание против засилья иностранного финансового капитала» (Цыперович Г. Синдикаты и тресты в дореволюционной России. - С. 180). А Е.Л. Грановский заявил, что в России шел процесс национализации, т. е. ассимиляции, обрусения иностранных капиталов (Грановский Е.Л. Монополистический капитализм в России. - С. 87).

В вопросе о периодизации вступления России в стадию империализма представители вышеназванных школ тоже имели отличное мнение. Н. Ванаг отнес это к 1905-1907 гг. Е.Л. Грановский допускал, что этот процесс начался в середине 90-х гг. Промышленному кризису 1900-1903 гг. В.И. Ленин придавал решающее значение в превращении российского капитализма свободной конкуренции в монополистическую стадию (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. - С. 317).

В 20-х гг. в работах историков нашел отражение вопрос о государственно-монополистическом капитализме. Я. Рудый пришел к выводу, что в России государственно-монополистический капитализм мог существовать в зачатой форме и нашел проявление только в период войны 1914-1918 гг. (Рудый Я. Государственный капитализм в России во время империалистической войны. М., 1925).

Необходимо отметить, что в начале 30-х гг. прошли дискуссии (Труды всесоюзной конференции историков марксистов. В 2-х тт. Т. 2. М., 1930. - С. 318-389; Гиндин И.Ф. Некоторые спорные вопросы истории финансового капитала в России // Историк-марксист. Т. 12. 1929.; Ванаг Н.Н. Проблема двух путей развития капитализма в работах Ленина // Историк-марксист. Т. 22. 1931). Итоги были подведены И.В. Сталиным, который летом 1931 г. направил в журнал «Пролетарская революция» письмо, в котором в резкой форме критиковался тезис о невозможности победы социализма в стране в силу ее отсталости и колониальной зависимости (Сталин И.В. О некоторых вопросах истории большевизма: Письмо в редакцию журнала «Пролетарская революция» // Соч. Т. 13).

Вскоре Н. Ванаг в обращении в редакцию журнала «Историк-марксист» признал справедливыми доводы своих оппонентов и обвинил себя в протаскивании в историческую науку троцкистских идей (Ванаг Н. Письмо в редакцию // Историк-марксист. 1932. Т. 4-5).

Итак, в результате дискуссии в историографии начала утверждаться оценка российского капитализма как среднеразвитого и вполне самостоятельного, было преодолено представление о России как о колонии западноевропейских государств.

Одной из актуальных проблем отечественной историографии 20-х гг. была разработка аграрной истории России начала ХХ в. Надо также отметить тесную связь этой научной проблемы с вопросом о перспективах переустройства российской деревни.

В первой половине 30-х гг. в исторической науке сложились течения аграрного вопроса: организационно-производственное (Я.Н. Станов, Н.П. Макаров, А.В. Чаянов, А.Н. Челинцев), фермерское (Л.Н. Литошенко, П.И. Лященко, П.Н. Першин, Б.Д. Бруцкус) и аграрников-марксистов (С.М. Дубровский, А.И. Гайстер, Г.С. Гордеев, А.В. Шестаков).

Основу организационно-производственного течения составляла теория некапиталистической эволюции сельскохозяйственного производства при капитализме. Ее сторонники считали, что сама специфика сельскохозяйственного производства ставит непреодолимые преграды для развития аграрного капитализма. В качестве такой преграды рассматривалось индивидуальное трудовое крестьянское хозяйство (Суханов Н. К вопросу об эволюции сельского хозяйства: Социальные отношения в крестьянском хозяйстве России. М., 1924; Чаянов А.В. Очерки по экономике трудового сельского хозяйства. М., 1924). Историки этого направления отрицали «капитализацию» сельского хозяйства России в начале ХХ в.

В начале 20-х гг. по вопросу об эволюции сельскохозяйственного производства дореволюционной России развернулась дискуссия. Причем концепция декапитализма сельского хозяйства была подвергнута критике со стороны представителей фермерского и марксистского направлений (Литошенко Л.И. Эволюция и прогресс крестьянского хозяйства. М., 1923; Дубровский С. Современная русская литература по аграрному вопросу: Критический очерк // Вестник социалистической академии. 1923. М; Он же. Мелкобуржуазные теории аграрной эволюции // Большевик. 1924. – С. 23-24).

Историки фермерского направления доказывали, что в аграрном строе в конце Х1Х - начале ХХ вв. развивался капитализм. При этом они считали, что для России наиболее благоприятным с экономической точки зрения был его фермерский вариант, т.е. тот, который был предложен столыпинской реформой. При этом делался вывод о жизненности хуторского хозяйства и его полной народнохозяйственной целесообразности в советской России (Першин П.Н. Участковое землепользование в России: Хутора и отруба, их распространение за десятилетие 1907-1916 гг. и судьба во время революции 1917-1920 гг. М., 1922. - С. 45).

Аграрники-марксисты также считали, что развитие сельского хозяйства России шло по капиталистическому пути, но главным признаком и показателем капитализации сельского хозяйства в конце Х1Х - начале ХХ вв. признавали процесс «раскрестьянивания». Поэтому перспективы преобразования в деревне они видели не в развитии фермерского производства, а в кооперации крестьянских хозяйств. В силу этого аграрники-марксисты подвергли критике историков фермерского направления. Наиболее интенсивно эта критика велась во второй половине 20-х гг. Под ее влиянием у некоторых историков этого направления произошла эволюция в сторону марксизма (П.И. Лиценко, П.И. Попов, П.Н. Першин).

Однако и среди аграрников-марксистов не было единства в решении вопроса о степени развития капитализма в сельском хозяйстве России в период империализма. Одни историки стремились доказать не только капиталистический характер аграрной эволюции, но и полную победу капиталистических отношений в сельском хозяйстве России (Карпов Н. Аграрная политика Сталина. Л., 1925; Тюменев А. От революции к революции. Из общественно-экономических итогов революции 1905 г. Л., 1925; Ларин Ю. Экономика досоветской деревни. М.; Л., 1926).

Другая группа аграрников-марксистов - С.М. Дубровский, П.И. Ляненко, А.В. Шестаков - говорила о наличии в экономике сельского хозяйства сильных феодально-крепостнических пережитков (Лященко П.И. Экономические предпосылки 1917 г. // Аграрная революция. М., 1928. Т. 2).

Надо подчеркнуть, что чрезмерная идеологизация и политизация исторической науки в конце 20-х - начале 30-х гг. привела ее к догматизации, сопровождавшейся в некоторых случаях прямым возвратом к ранее преодоленным взглядам и концепциям. Это было связано с началом широкого распространения теоретических положений и конкретных указаний И.В. Сталина по целому ряду узловых вопросов истории России эпохи империализма. Под непосредственным влиянием этих указаний в середине 30-х гг. в историографии был восстановлен тезис о полуколониальной зависимости Росси от западноевропейских империалистических держав (Сталин И., Жданов А., Киров С. Замечания по поводу конспекта учебника по истории СССР. К изучению истории. М., 1938. - С. 23; История Гражданской войны в СССР: В 12 т. Т. 1. М., 1935; Подготовка Великой пролетарской революции: От начала войны до начала Октября 1917 г. - С.12-13; История Всесоюзной коммунистической партии большевиков: Краткий курс. М., 1938. - С. 156).

Некоторые современные исследователи считают, что «тезис о полуколониальной зависимости России понадобился Сталину и его приспешникам, чтобы оправдать применявшиеся ими чрезвычайные меры форсирования экономического развития страны и создать ложное впечатление об их высокой эффективности» (Бовыкин В.И. Проблемы перестройки исторической науки и вопрос о новом направлении в изучении социально-экономических предпосылок Великой Октябрьской социалистической революции // История СССР. 1988. № 5. - С. 98).

Заметим, что впервые вывод о полуколониальном положении России прозвучал у И.В. Сталина еще в середине 20-х гг. в лекциях «Об основах ленинизма» (Сталин И.В. Соч. Т. 6. - С. 75-76). В конце 30-х гг. сталинские оценки прочно вошли в историческую науку, в соответствии с ними скорректировали свои взгляды и многие советские историки.

Конкретное историческое обоснование идея о полуколониальной зависимости России от иностранного капитала получила в фундаментальных трудах П.И. Лященко в 30-40 гг., за которые он был удостоен сталинской премии (Лященко П.И. История народного хозяйства СССР М., 1939; Он же. История народного хозяйства СССР: Капитализм. В 3 т. Т. 2. М., 1948). Основу построений П.И. Лященко по существу составила концепция денационализации российского империализма, хотя в отличие от ее авторов он под империализмом понимал не финансовый, а монополистический капитализм. Поэтому в центре внимания П.И. Лященко оказалась, прежде всего, история российских монополий и экономическая политика царизма. При этом он пришел к выводу, что российские монополии не пошли дальше синдикатов, т.е. не достигли в своем развитии высших организационных форм. В этом исследователь увидел проявление слабости и недоразвитости российского монополистического капитала. Кроме того, П.И. Лященко отмечал, что многие синдикаты в России являлись лишь филиалами иностранных монополий. В целом, как считал автор, Россия не была страной классического империализма. Она с одной стороны находилась в полуколониальной зависимости от иностранного капитала, с другой - в ней сохранялись значительные феодально-крепостнические пережитки. Поэтому монополистический капитализм в России был отсталым и зависимым, носил военно-феодальный характер.

Вместе с тем надо отметить, что уже в литературе конца 40-х - начала 50-х гг. появилась, правда, в скрытой форме критика такого представления о российском империализме. Так, в исследовании И.Ф. Гиндина, посвященном финансовому капиталу в России, были развиты те идеи, которые он выдвигал в конце 20-х гг. (Гиндин И.Ф. Русские коммерческие банки: Из истории финансового капитала в России. М., 1948). В работе всестороннее обоснование получило положение о том, что зависимость русских коммерческих банков от иностранного капитала была существенно иной, чем зависимость колониальных дочерних банков, что они обладали значительной самостоятельностью. И.Ф. Гиндин последовательно проводил мысль об отсутствии принципиальной разницы между российским и западноевропейским империализмом. При этом он ссылался на ленинскую классификацию империалистических стран, в которой Россия, наряду с Францией и Японией, названа в числе первоклассных, но не вполне самостоятельных государств.

В 50 - 60-х гг. внимание историков было обращено на изучение частных вопросов экономического развития России в период империализма: история отдельных отраслей промышленности, деятельность различных монополистических объединений, взаимодействие монополий и правительства. Полученный в результате многочисленных исследований фактический материал пришел в явное противоречие с представлением о неразвитости российского монополистического капитализма.

Было опровергнуто положение о том, что в России монополистический капитализм в своем развитии не пошел дальше синдикатов, и выявлено несколько монополистических группировок типа трестов и концернов. Но при этом был сделан вывод о том, что процесс монополизации производства проходил неравномерно как в различных отраслях, так и в отдельных экономических районах (Лившин Я.И. Монополии в экономике России М., 1961; Лаверычев В.Я. Монополистический капитал в текстильной промышленности России 1900 - 1917 гг. М., 1963; Гиидии И.Ф., Иванов Л.М. О неравномерности развития российского капитализма в начале ХХ в. // Вопросы истории. 1966. № 9).

Существенно изменились представления о роли иностранного капитала в России. Господствовавшее до этого утверждение о полном подчинении коммерческих банков и ряда отраслей промышленности России иностранному финансовому капиталу уже не соответствовало накопленному в 60-х гг. новому фактическому материалу (Бовыкин В.И. Зарождение финансового капитала в России. М. 1967; Шацилло К.Ф. Иностранный капитал и военно-морские программы России накануне первой мировой войны // Исторические записки. Т. 69. М., 1961; Дяын В.С. Германские капиталы в России. Л., 1971). Если в колониально зависимых странах иностранный капитал приспосабливал развитие экономики к собственным интересам, то в России, как оказалось, наоборот, сам приспосабливался к экономической структуре и тенденциям ее развития. Поэтому возникшие при прямом участии иностранного капитала крупные предприятия в стране были органической частью ее экономики.

В связи с этим был сделан вывод о существовании в начале ХХ в. тесного союза русского и иностранного капиталов, что, несомненно, способствовало ускорению развития крупнокапиталистического производства и складыванию финансового капитала в России.

В это же время на конкретном фактическом материале была опровергнута и концепция подчинения государственного аппарата царизма иностранному финансовому капиталу. Активно в указанное время исследователи изучали вопрос о взаимоотношении российских монополий и государства (Погребинский А.П. Государственно-монополистический капитализм в России. М., 1959; Лившин Я.И. Монополии в экономике России. М., 1961). Известно, что в 40-е - начале 60-х гг. утвердился тезис об отсутствии или чрезвычайно слабом развитии государственно-монополистического капитализма в стране (Кузьминов И.И. О государственно-монополистическом капитализме // Большевик. 1948. № 5; Бровер И.М. Основные особенности империализма в России. М., 1963. - С.69).

Это объяснялось с одной стороны низким уровнем развития самого монополистического капитала в России, с другой - тем, что «для перехода к государственно-монополистическому капитализму западноевропейского типа в России не хватало политических предпосылок, так как русское самодержавие политически еще не успело полностью превратиться в буржуазную монархию» (Шигалин Г.И. Военная экономика в первую мировую войну 1914 -1918 гг. М., 1956. - С.283-284; Маевский И.В. Экономика русской промышленности в условиях первой мировой войны. М., 1957. - С.74; Лященко П.И. История народного хозяйства СССР. Т. 2. М., 1948. - С. 598).

Активное изучение монополистического капитализма и экономической политики царизма в России в 50-60-х гг. позволило сделать вывод о том, что ее экономика прошла через стадию государственно-монополистического капитализма (Тарновский К.И. Формирование государственно-монополистического капитализма в России в годы мировой войны. М., 1958; Бовыкин В.И., Гиндин И.Ф., Тарновский К.Н. Государственно-монополистический капитализм в России // История СССР. 1959. № 3; Погребенский А.П. Государственно-монополистический капитализм в России. М. 1959).

Однако первоначально вопрос о взаимодействии монополий и царизма в России в эпоху империализма решался традиционно, в духе положения о подчинении государственного аппарата монополиям в интересах обеспечения максимальной прибыли как исходного пункта и сущности государственно-монополистического капитализма. Изучение конкретных форм подчинения в России показало спорное в этой концепции. Поэтому в 60-70-е гг. в трактовке проблемы государственно-монополистического капитализма в России сложилось два направления. Одни исследователи (А.П. Погребинский) продолжали отстаивать тезис о подчинении государственного аппарата капиталистическим монополиям, другие (К.Н. Тарновский, И.Ф. Гиндин, В.И. Бовыкин) обосновывали положение о сращивании монополистических союзов с государством на основе взаимных интересов.

В вопросе о времени появления государственно-монополистических тенденций обозначились четыре точки зрения. А.П. Погребинский считал, что в России государственно-монополистические тенденции появились только в период предвоенного промышленного подъема 1910-1914 гг., когда, по его мнению, в стране сложились мощные монополистические союзы, способные подчинить государственный аппарат царизма (Погребинский А.П. Государственно-монополистический капитализм в России. - С. 11).

Сторонники другого направления доказывали, что, во-первых, царское правительство в интересах сохранения политического господства класса помещиков было не пассивным свидетелем, а активным участником процессов экономического развития страны, и, следовательно, формирование государственно-монополистического капитализма в России развертывалось в условиях широкого государственного вмешательства. Во-вторых, экономические интересы царизма и монополистических объединений в области индустриального развития в значительной степени совпадали. И, в-третьих, государственно-монополистические тенденции в России стали появляться еще в конце Х1Х в. (Советская историческая наука от ХХ к ХХП съезду КПСС: История СССР. М., 1962. - С. 321-322).

Раннее возникновение государственно-монополистического капитализма некоторые ученые стали рассматривать как одну из особенностей империализма в России (А.М. Анфимов, П.В. Волобуев, И.Ф. Гиндин. История СССР с древнейших времен до наших дней: В 12 тт Т. 6. М., 1968.; Россия в период империализма 1900 - 1917. - С. 288). Е.Д. Черменский, отмечая сращивание частных и государственных монополий, замечает, что формирование системы государственно-монополистического капитализма в России началось в годы первой мировой войны (Черменский Е.Д, История СССР. Период империализма. М., 1974. - С.11). И.А. Федосов утверждает, что появление государственно-монополистических тенденций (вмешательство государства в хозяйственную деятельность, национализация, использование государственных финансов буржуазией, помощь государства монополиям в период кризисов) наметилось уже в 1900-1903 гг. (История СССР. М., 1981. - С. 256).

В 50-60-е гг. активно обсуждался вопрос об особенностях империализма в России, что сопровождалось выяснением содержания термина «военно-феодальный империализм». Известно, что еще в дореволюционных работах («Социализм и война», «О двух линиях революции») В.И. Ленин поставил задачу «освободить Россию от военно-феодального империализма – царизма» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. - С.318; Т. 27. - С. 81). В 30 - 40 гг. господствовало мнение о том, что В.И. Ленин понятие «военно-феодальный империализм» использовал для обозначения особенностей российского империализма в целом. Первым такую расширительную трактовку термина предложил Н.Н. Враг, выступивший в 1934 г. со специальной статьей по этому вопросу. П.И. Лященко раскрытию специфики российского империализма как империализма военно-феодального типа посвятил главу второго тома «Истории народного хозяйства» (Сидоров А.Л. В.И. Ленин о русском военно-феодальном империализме: О содержании термина // История СССР. 1961. № 3).

Во второй половине 50-х гг. о своеобразии российского империализма как империализма военно-феодального типа писали П.В. Волобуев, А.А. Хромов, А.Я. Грунт, В.И. Фирстова и многие другие исследователи (Волобуев П.В. Монополистический капитализм в России и его особенности. М., 1956. - С.35; Хромов П.А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960. - С. 3; Грунт А.Я., Фирстова В.И. Россия в эпоху империализма. – Вып. 2. М., 1960. - С. 13).

Вместе с тем в эти годы стало складываться и другое представление о военно-феодальном империализме в России. А.Л. Сидоров, М.Я. Гефтер, К.Н. Тарновский, В.И. Маицев, Ф.А. Ротштейн выступили против употребления понятия «военно-феодальный империализм» для характеристики его особенностей в России. Этот термин, по мнению К.Н. Тариовского, В.И. Ленин применял только для характеристики царизма, т.е. политической надстройки России, его внутренней, внешней и колониальной политики (Гефтер М.Я. Экономические предпосылки первой русской революции // Доклады и сообщения института истории АН СССР. - Вып. 6. М., 1955. - С. 24; Сидоров А.Л. Экономические предпосылки социалистической революции в России // История СССР. 1957. № 4. - С. 10-11; Манцев В.И. В.И. Ленин о военно-феодальном империализме царской России // Вопросы политической экономии. М., 1960. - С.119-130; Ротштейн Ф.А. Международные отношения в конце Х1Х в. М.; Л., 1960. - С.161; Тарновский К.Н. К итогам изучения монополистического капитализма в России // Советская историческая наука от ХХ к ХП съезду КПСС. М., 1961 - С. 326-330).

Надо отметить, однако, что в 60-х гг., да и в последующее время, не все исследователи были согласны с такой трактовкой особенностей империализма в России, оставаясь на позициях расширительного толкования термина «военно-феодальный империализм» как специфики российского империализма в целом. Но и среди тех, кто считал возможным употреблять его только для характеристики надстроечных, политических явлений также не было и нет общего мнения о том, следует ли отождествлять этот термин с царизмом, т.е. политической надстройкой в целом (А.Л. Сидоров, К.Н. Тарновский) или только с имперской самодержавной политикой внешних захватов и национального угнетения (П.В. Волобуев, Е.Д. Черменский) (Об особенностях империализма в России. М., 1963; Черменский Е.Д. История СССР. Период империализма. - С. 13).

В последнее время эта проблема не обсуждается. В ряде работ подчеркивается, что в начале ХХ в. военно-феодальное по своему происхождению и природе царское самодержавие грабило завоеванные народы не столько при помощи вывоза капиталов, предоставления займов, получения концессий и тому подобными методами, свойственными монополистическому капиталу, сколько путем открытого захвата и расхищения земель коренного населения правящей военной и гражданской бюрократией, консервации патриархально-феодальных отношений, при помощи всевозможных форм внеэкономического принуждения, опирающихся непосредственно на применение военной силы.

Представляется, данная В.И. Лениным характеристика особенностей российского империализма была надумана и политизирована. Трудно представить себе монополистический капитализм, который имел бы феодальные черты - эти понятия несопоставимы. Да и в проведении политики внешних захватов, а тем более, национального угнетения Россия далеко отставала от других стран.

Исследования 50-60-х гг. позволили преодолеть представления о полуколониальном положении России в эпоху империализма. Общим итогом проделанной работы был вывод о том, что в стране сложилась вполне самостоятельная система империализма, принципиально не отличавшаяся от империализма более развитых государств, но имевшая ряд специфических черт и особенностей.

В качестве методологической предпосылки дальнейшей разработки проблемы выявилась необходимость разграничения понятий особенности империализма и особенности экономики в России (Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 5. - С.327). Одни исследователи (В.И. Бовыкин, В.Я. Лаверычев, П.Г. Рындзюнский) исходили из того, что эти особенности были обусловлены, прежде всего, более низким уровнем экономического развития России по сравнению с западноевропейскими странами. Другие историки (И.Ф. Гиндин, П.В. Волобуев, К.Н. Тарновский) полагали, что специфика империализма в России носила не стадиальный, а типологический характер. Эту специфику они усматривали, во-первых, в том, что в стране новейший капиталистический империализм был оплетен особенно густой сетью докапиталистических отношений. Во-вторых, развитие России, по их мнению, характеризовалось целой системой активного государственного вмешательства в экономическую жизнь страны, и поэтому пореформенный период в истории был периодом усиленного роста капитализма снизу и «насаждения» его сверху.

В связи с этим было сделано два вывода:

1. в отличие от стран Западной Европы, российский монополистический капитализм не только разрушал, а нередко и консервировал отсталые производственные отношения и тем самым задерживал развитие производительных сил страны;

2. монополистический, а затем государственно-монополистический капитализм были не только следствием экономического развития, т.е. роста производительных сил, концентрации производства, становления крупнокапиталистического хозяйства, но и результатом экономической политики царизма, часто «насаждавшей сверху» и ускорившей развитие целых отраслей тяжелой промышленности, железнодорожного транспорта и банков.

Актуализация проблемы особенности экономического развития России в эпоху империализма стимулировала интерес к изучению ее аграрной истории. Большинство исследований аграрно-капиталистической эволюции России эпохи империализма, вышедших до начала 60-х гг., испытывало влияние работ, написанных в 20-е гг. От историографической традиции тех лет, заложенной А.В. Шестаковым, П.И. Лященко, С.М. Дубровским, А.И. Гайстером, шли две тенденции, формировавшиеся в полемически насыщенной научной атмосфере. Одни исследователи преувеличивали степень капитализации сельского хозяйства, аграрный капитализм сводили к его «чистым», классическим формам, отмечали крепостнические пережитки, но без надлежащей оценки их социально-экономической роли. Другие, наоборот, признавали полное господство прусского пути буржуазной аграрной эволюции, а поместье считали основной формой капиталистического сельскохозяйственного производства.

Поэтому в центре внимания исследователей был вопрос об уровне развития капитализма в сельском хозяйстве России. Большинство из них, говоря о наличии весьма значительных феодально-крепостнических пережитков и о неравномерности развития капиталистических отношений в различных районах страны, все же исходили из положения о полной победе капиталистического способа производства в сельском хозяйстве России уже к концу Х1Х в. Однако, некоторые исследователи считали, что процесс развития аграрного капитализма протекал крайне медленно и к началу ХХ в. в аграрном строе России еще преобладали полукрепостнические отношения.

Поэтому вопрос об уровне развития аграрного капитализма в России оказался предметом острой дискуссии на сессии научного совета по проблеме «Исторические предпосылки Великой Октябрьской социалистической революции», проведенной в Москве в 1960 г. (Особенности аграрного строя России в период империализма. М., 1962). В докладах С.М. Дубровского, М.А. Рубача, А.М. Анфимова и Е.А. Луцкого был не только поднят вопрос об уровне развития капитализма в сельском хозяйстве России, но и рассматривались проблемы мира буржуазной аграрной эволюции. Особое внимание при этом привлекло ленинское положение о двух путях развития капитализма в сельском хозяйстве - прусском и американском.

Научная сессия 1960 г. обнаружила не только наличие различных мнений по наиболее актуальным вопросам аграрного строя России в эпоху империализма, но и слабую изученность этих вопросов с теоретико-методологической и конкретно-исторической точек зрения. Дискуссия, выявив основные направления разработки аграрной проблематики, дала толчок изучению аграрной эволюции как крестьянского, так и помещичьего хозяйства в отдельных районах страны. При этом на первое место выдвинулся вопрос не об уровне развития капитализма, а о типе буржуазной аграрной эволюции в России.

В теоретическом плане эта проблема получила освещение в начале 60-х гг. в исследовании П.И. Малахинова, который сформулировал два вывода. Во-первых, он считал, что многообразие форм развития капитализма в сельском хозяйстве различных стран нельзя сводить к прусскому или американскому путям, поскольку ими не исчерпываются типы аграрной эволюции, поэтому можно выделить и другие типы, например, английский и французский. Таким образом, в основу типологии аграрной эволюции П.И. Малахинов положил национальные особенности развития капитализма в сельском хозяйстве. Вместе с тем при всем многообразии типов аграрной эволюции, их можно классифицировать, по мнению автора, на реформаторские и революционные.

Второй вывод П.И. Малахинова касался теоретических представлений развития аграрного капитализма в России, в частности, в Сибири. Он считал, что ни в одном районе России не могло быть развития сельского хозяйства по фермерскому пути, даже там, где не было помещичьего землевладения. При этом П.И. Малахинов исходил из того, что прусский путь не ограничивается эволюцией помещичьего хозяйства - по нему шло крестьянское хозяйство Европейской России и Сибири.

В итоге П.И. Малахинов пришел к выводу о том, что эволюция в Европейской части России шла по прусскому пути, а аграрное развитие в Сибири было его разновидностью - прусский путь здесь преобладал, несмотря на наличие элементов фермерства. В целом по стране, по мнению исследователя, американский путь остался нереализованной потенций, но и прусский путь, по которому шло действительное развитие, не победил в России к началу ХХ в. (Малахинов П.И. О двух типах аграрной революции в России. Улан-Удэ, 1962).

В советской историографии 60-х гг. считалось бесспорным положение о том, что выделенные В.И. Лениным в 1905-1907 гг. два пути капиталистической аграрной эволюции - это классические варианты объективно возможного развития сельского хозяйства, и поэтому, имеющие универсальное значение (такого мнения придерживаются, кстати, и ряд исследователей в настоящее время). Из этого исходили почти все историки-аграрники при изучении конкретно-исторических процессов развития крестьянского и помещичьего хозяйства России в начале ХХ в. (Анфимов А.М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России: Конец Х1Х - начало ХХ вв. М., 1966; Дубровский С.М. Сельское хозяйство России в период империализма. М., 1975; Минарик Л.П. Экономическая характеристика крупнейших земельных собственников России конца Х1Х - начала ХХ вв. М., 1966; Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск, 1966; Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков. Новосибирск, 1967 и др.). Результаты этих исследований не привели к разрешению вопроса о том, по какому пути аграрного развития капитализма шла Россия. Одни (С.М. Дубровааий, С.М. Перев, В.Г. и др.) полагали, что в стране был возможен только прусский путь; другие (В.Г. Тюкавкин, В.И. Дулов) считали, что в значительных районах России, например, в Сибири капитализм в сельском хозяйстве развивался по американскому пути; третьи утверждали, что налицо были элементы и того, и другого пути, но преобладали или прусский вариант (П.И. Маласинов), или американский (Л.М. Горюшкин).

Подводя итоги дискуссии 60-х гг. о путях аграрной революции в России, К.Н. Тарновский констатировал, что исчерпаны все варианты решений, аргументы ни одного из них не могут считаться предпочтительными, и поэтому альтернативная постановка вопроса «прусский или американский путь развития капитализма», как база дискуссии о путях аграрной эволюции России себя исчерпала. К.Н. Тарновский предложил выделить аграрно-капиталистическое развитие России в буржуазной эволюции сельского хозяйства.

Для России, как страны позднего капиталистического развития, считал автор, характерны были начальные стадии аграрно-буржуазной эволюции, которым были свойственны низкий уровень аграрного капитализма, значительные остатки феодальных отношений, большой удельный вес мелкотоварного производства, широкое распространение торгово-ростовщического капитала. При этом К.Н. Тарновский считал, что в России в начале ХХ в. еще не определился свой путь аграрно-капиталистической эволюции. По его мнению, Россия вплоть до революции только переживала «эпоху окончательного утверждения национального пути капитализма». В период империализма, считал К.Н. Тарновский, в стране шла борьба между черносотенно-октябристским и народно-демократическим капиталами, а поэтому для обозначения особенностей аграрно-буржуазной эволюции России в целом правомерно применять термин «октябристско-прусский тип развития» (Тарновский К.Н. Проблемы аграрно-капиталистической эволюции России: Дискуссии о путях развития капитализма в сельском хозяйстве // История СССР. 1970. № 3).

Несколько позже в докладе на аграрном симпозиуме в 1971 г. К.Н. Тарновский предложил выделять наряду с американским (фермерским) также и гроссбауэровский путь эволюции крестьянского хозяйства, который наряду с помещичьим прусским представлял буржуазно-консервативную тенденцию аграрного развития. В России, считал автор, повсеместно хозяйства сельской буржуазии представляли раннюю стадию аграрной эволюции гроссбауэровского типа, а не фермерский путь развития капитализма. По существу, К.Н. Тарновский развивал положение, выдвинутое П.И. Малахиновым о том, что по способам эксплуатации в России не только помещичье, но и крестьянское хозяйство было прусским, поскольку в нем, как и в помещичьем, применялась кабала и отработки.

В 60-е гг. сформировалась также концепция аграрной эволюции России в период империализма А.М. Анфимова, довольно близкая взглядам К.Н. Тарновского (Анфимов А.М. Крупное помещичье хозяйство Европейской России конца Х1Х - начала ХХ вв.). Изучая отдельные крупнейшие помещичьи хозяйства, А.М. Анфимов пришел к выводу о том, что русский вариант аграрной эволюции, во-первых, был не совсем прусским, а во-вторых, в России в начале ХХ в. вообще не сложился определенный тип аграрного капитализма. Основой прусского пути является капиталистическое развитие помещичьей латифундии. В России, считал автор, было немало капиталистически организованных помещичьих хозяйств, однако преобладающим оставался тип полукрепостнической латифундии, основу которой составляли отработочная система, испольщина, кабальные формы аренды. Поэтому, по мнению А.М. Анфимова, помещичьи латифундии в России в период империализма не стали основой развития аграрного капитализма. Но в то же время именно помещичье землевладение и хозяйство, «юридически охраняемое царизмом и поддерживаемое им экономически», считал автор, определяло характер всего аграрного строя, оказывая решающее влияние и на эволюцию крестьянского хозяйства,

К аналогичным результатам пришла и Л.П. Минарик, изучавшая хозяйства крупнейших земельных собственников России (Минарик Л.П. Экономическая характеристика крупнейших земельных собственников России конца Х1Х - начала ХХ вв.).

Изучение особенностей экономического развития России в эпоху империализма, специфики производственных отношений в различных отраслях ее народного хозяйства, а также экономической политики царизма привело к формированию в 60-х гг. такого направления в отечественной историографии, представители которого стремились преодолеть догматические схемы, закрепленные в «Кратком курсе истории ВКП (б)».

Исследования П.В. Волобуева, М.Я. Гефтера, И.Ф. Гиндина, К.Н. Тарновского, А.М. Анфимова, П.Г. Галузо, Л.М. Иванова и других ученых позволяли сделать вывод о том, что капитализм в России в конце Х1Х - начале ХХ вв. развивался иначе, чем в передовых странах, и поэтому следует говорить не просто о позднем и ускоренном его развитии, а об особом типе российской капиталистической эволюции. Такой подход, по мнению сторонников «нового направления» в изучении социально-экономического строя дореволюционной России, должен был способствовать научному пониманию тех объективных условий, которые, с одной стороны вызывали три российские революции, а с другой – породили трудности преобразований после Октября.

В рамках «нового направления» утвердилось представление о том, что в отличие от Запада система крупнопромышленного производства в России сложилась в результате экономической политики царизма, что русский промышленный капитализм в значительной степени был насажден сверху в сжатые исторические сроки без необходимой для этого перестройки низших, базисных звеньев экономической структуры. В сельском хозяйстве процесс ее капитализации завершен не был, в аграрном строе дореволюционной России широко переплетались некапиталистические и буржуазные формы производственных отношений, что создавало объективные возможности для реализации различных вариантов развития аграрного капитализма, не тождественных по своей сути ни прусскому, ни американскому путям развития капитализма в сельском хозяйстве (Гинцин И.Ф. В.И. Ленин об общественно-экономической структуре и политическом строе капиталистической России // В.И. Ленин о социальной структуре и политическом строе капиталистической России. М., 1970. - С. 244).

В качестве одной из особенностей, внутренне присущей развитию капитализма в России и определившей его замедленность и отсталость, называлось такое явление, как октябристский капитал. К.Н. Тарновский полагал, что он представляет собой стадию буржуазной эволюции, предшествующую окончательному утверждению определенного типа капиталистических отношений. Поскольку в России определенный тип капитализма, по его мнению, не утвердился даже в эпоху империализма, то в ней сохранялось господство октябристского капитала (Тарновский К.Н. Проблемы аграрно-капиталистической эволюции России // История СССР. 1970. № 3).

И.Ф. Гиндин также считал, что октябристским был весь российский капитал, от торгово-ростовщического до монополистического, независимо от того, где он применялся – внутри страны или за ее рубежом. Типичным для октябристского капитала было приспособление к царизму и помещикам, использование до- и раннекапиталистических форм эксплуатации (Гиндин И.Ф. В.И. Ленин об общественно–экономической структуре. - С. 237-242).

Был сделан также вывод о широком распространении и развитии в экономике России докапиталистических и раннекапиталистических форм организации производства. При этом в период империализма, утверждали авторы, процесс вытеснения докапиталистических отношений и преодоления неравномерности развития экономики стал сочетаться в России с их консервацией и закреплением монополиями. Тем самым еще более обострялись все противоречия российской экономики и социальной структуры страны. Российский капитализм в целом оказался не в состоянии преодолеть многоукладность социально-экономической структуры страны (Гиндин И.Ф. Социально-экономические итоги развития российского капитализма и предпосылки революции в нашей стране // Свержение самодержавия. М., 1970, - С. 41).

Создавая свою концепцию развития дореволюционной России, сторонники нового направления широко опирались на работы В.И. Ленина, поставив задачу нового их прочтения. При этом они предприняли попытку обосновать ленинские идеи, во-первых, о том, что в России период между 1861 г. и 1905 гг. характеризовался быстрым ростом капитализма «снизу» и насаждением его «сверху» и, во-вторых, о том, что в эпоху империализма «обострялось противоречие между капитализмом, высоко развитым в нашей промышленности и значительно развитым в земледелии, и землевладением, которое продолжало оставаться средневековым крепостническим» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 21. - С. 309).

В целом среди сторонников нового направления стал формироваться взгляд на то, что предпосылки российских революций, в том числе и Октябрьской, были порождены кризисом системы в России в целом. По мнению М.Я. Гефтера, сущность этого кризиса, явным образом обнаруженного уже в России предвоенных лет, было «не исчерпание ресурсов развития капитализма (напротив, он быстро рос в эти годы), а невозможность преодолеть старые и новые диспропорции с помощью даже такого роста». Это порождало, как считал автор, переходность, неопределенность типа общественной эволюции и «таило в себе огромные опасности, но, вместе с тем, и принципиально иные возможности прогресса, самым общим выражением которых становится превращение в реальность гегемонии пролетариата, а также углубление самой гегемонии» (Гефтер М.Я. Многоукладность - характеристика целого / Вопросы истории капиталистической России. Проблемы многоукладности. Свердловск, 1972. - С).

Центральной идеей нового направления в конце 60-х - начале 70-х гг. было представление о многоукладности социально-экономической структуры России начала ХХ в. В 1969 г. в Свердловске историками этого направления была проведена Всесоюзная конференция «В.И. Ленин о социально экономической структуре капиталистической России», посвященная проблеме многоукладности. На ней в основном обсуждались два вопроса: содержание понятия общественно-экономический уклад и соотношение укладов в экономике России в эпоху империализма. В ходе конференции выявилось различное толкование таких понятий как «уклад», «многоукладность», «господствующий уклад». Много неясного осталось и в вопросах, связанных с механизмом взаимодействия разных укладов. За основу определения понятия «уклад» одни исследователи предлагали взять форму производственных отношений (В.В. Тимошенко, Ю.И. Серый, М.С. Симонова). Уточняя это определение, Л.М. Горюшкин подчеркнул, что в отличие от способа производства уклад как определенный тип производственных отношений не является господствующим, а представляет собой нарождающиеся или пережиточные их формы.

Другие историки давали более широкое толкование понятия «уклад». По мнению Т.Д. Крупиной и И.Ф. Гиндина, уклад - это определенная система не только экономических, но и социальных отношений. А.М. Давидович настаивал на том, что в понятии уклада должны найти отражение не только признаки базисного порядка, но и связь уклада с надстройкой.

Наряду с такой трактовкой понятия уклад высказывались и другие соображения. Так, П.Г. Рындзюнский и В.Я. Кривоносов полагали, что все уклады в России в период империализма представляли собой лишь форму или оболочку господствовавших в стране буржуазных отношений.

Участники конференции не пришли к единому мнению о том, какие были социально-экономические уклады в России. Так, В. Тимошенко выделяла следующие уклады: монополистический капитализм, частно-хозяйственный капитализм, полукрепостнические латифундии, мелкотоварное производство, натуральное хозяйство. По мнению Ю.Н. Нетесина, в России были капиталистический, феодально-крепостнический, патриархальный и мелкотоварный уклады, кроме того, назывались полунатуральный и полукрепостнический (М.С. Симонова), а также кооперативный (В.Г. Тюкавкин) уклады (Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладности. Свердловск, 1972).

В связи с обсуждением вопроса об укладах в России развернулась дискуссия о том, являлось ли мелкотоварное производство в ее экономике особым мелкобуржуазным укладом. М.Я. Гефтер, Е.А. Никифоров высказали тезис, что мелкое производство заняло положение самостоятельного уклада лишь в экономике советской России. Основным аргументом такого заключения стало положение о том, что экономика России в процессе капиталистической эволюции «перескочила» стадию мелкого производства и капитализма свободной конкуренции и сразу сформировалась в систему, где господствовал капитал октябристского толка (Вопросы истории капиталистической России).

В 60 - 70-е гг. обсуждался вопрос и о месте России начала ХХ в. в мире. На конференциях, посвященных 50-летию Октябрьской революции, дореволюционная Россия была представлена как «живая модель всего тогдашнего разнородного мира». В частности, П.Н. Федосеев в докладе отмечал, что «элементы развитого монополистического капитализма сочетались в ней с феодальными и даже родовыми пережитками; наличие крупных передовых и культурных центров - Петрограда, Москвы и других городов соединялось с экономической и культурной отсталостью страны в целом. В стране был средний уровень развития капитализма. Однако по степени концентрации производства, а, следовательно, и концентрации пролетариата Россия занимала чуть ли не первое место среди других стран. С другой стороны, русская деревня жила укладом и техникой прошлых веков, а отдаленные национальные окраины находились на уровне колониальных и полуколониальных народов. Россия стояла на рубеже между Европой и Азией, Западом и Востоком» (Федосеев П.Н. Об интернациональном значении опыта Великого Октября // Вопросы истории КПСС. 1967. № 7. - С. 78).

П.В. Волобуев также подчеркнул, что в России в ХХ в. «причудливо переплетались различные социально-экономические уклады (монополистический капитализм, частно-хозяйственный капитализм, полукрепостническое землевладение, мелкотоварное производство, натуральная и патриархально-феодальная формы хозяйства) и связанные с ними формы социальных отношений и эксплуатации». Несмотря на господство крупного индустриального капитала, Россия была отсталой, преимущественно земледельческой страной. В силу этих особенностей своего социально-экономического строя она занимала своеобразное социальное положение в мировой капиталистической системе. По определению В.И. Ленина, «Россия стояла на границе стран цивилизованных и стран Востока, окончательно втягиваемых в цивилизацию (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. - С. 379.), в ее общественно-экономическом облике отразились разные стороны тогдашнего мира» (Волобуев П.В. Об общеисторическом и особенном национальном в опыте Октябрьской революции // Международная научная конференция "Пятидесятилетие Октября и международный рабочий класс». М., 1967).

Иное представление о России начала ХХ в. как модели тогдашнего мира сформулировал М.Я. Гефтер. По его мнению, о России как о «модели мира» можно говорить в том смысле, что в ее социально-экономическом развитии обнаружились тенденции, которые были присущи не тем или иным регионам, находящимся на различных ступенях исторического прогресса, а отражали возможности развития мировой цивилизации в целом. М.Я. Гефтер утверждал, что Россия являлась страной «долгоиграющей» в развитии страны, достигшие высших ступеней капитализма. Россия могла перенять у мира не только формы прогресса, но и способы преобразования, обновления общества (Там же).

В 60 - 70-е гг. советскими историками была проделана определенная работа по выяснению особенностей типологии развития капитализма в результате сравнительно исторического изучения развития России и других стран (Тарновский К.Н. О социологическом изучении капиталистического способа производства // Вопросы истории. 1964. № 1; Гиндин И.Ф., Иванов Л.М. О неравномерности развития российского капитализма в начале ХХ в. // Вопросы истории. 1965. № 9; Гиндин И.Ф. О некоторых особенностях экономической и социальной структуры российского капитализма в начале ХХ в. // История СССР. 1966. № 3). Это позволило выделить два типа стран со сходными чертами капиталистической эволюции. К первому из них относились страны раннего, ко второму - позднего капитализма. Главная особенность капиталистической эволюции стран второго типа, как полагали исследователи, заключалась в том, что в них не было четко выраженной стадии капитализма «свободной конкуренции». В капитализм они вступили при наличии весьма значительных остатков феодализма, тормозивших социально-экономическое развитие. Создание системы крупнокапиталистического производства в странах позднего капитализма происходило быстро, с существенными нарушениями классической последовательности его формирования (мелкотоварное производство - мануфактура - фабрика - паровой железнодорожный и водный транспорты). Важнейшим элементом экономической структуры этих стран был государственно-капиталистический сектор.

Причем, историки нового направления подчеркивали, что создание крупного капиталистического хозяйства не вело к уничтожению старых организационных форм. Старые докапиталистические отношения консервировались. На современных производствах «использовались самые грубые формы докапиталистической и раннекапиталистической эксплуатации» (Цит. по Гиндин И.Ф. Проблемы истории Февральской революции и ее социально-экономических предпосылок // История СССР. 19б7. № 4. - С. 38). А это, по мнению И.Ф. Гиндина, К.Н. Тарновского, М.Я. Гефтера и др., свидетельствовало о том, что общедемократические задачи не могли быть решены в рамках буржуазно-демократической революции. «Необходим был, - как писал К.Н. Тарновский, - прямой удар по системе, т.е. социалистическая революция» (Тарновский К.Н. Проблема взаимодействия социально-экономических укладов империалистической России. - С. 39). Вследствие этого, считал К.Н. Тарновский, в России начала ХХ в. впервые в мировой истории сложились объективные предпосылки для выявления нового типа революционного движения, который характеризовался непосредственным соединением, переплетением трех революционных сил: рабочего движения, крестьянской аграрной революции и национально-освободительного движения (Там же. - С. 42).

При изучении проблем государственно-монополистического капитализма, формирования финансового капитала, высших форм монополистических объединений и экономической политики правительства исследователи с одной стороны отошли от традиционного представления о низком уровне монополистического капитализма России как полуколониального государства, с другой - не сняли вопроса о преобладании полукрепостнических пережитков, особенно в сельском хозяйстве (Бовыкин В.И. Зарождение финансового капитала в России. М., 1967; Погребинский А.П. Государственно-монополистический капитализм в России. М., 1959; Лившин Я.И. Монополии в экономике России. М., 1961; Леонтьев Н.А. Ленинская теория империализма. М., 1969; Волобуев П.В. Монополистический капитализм в России и его особенности. М., 1966; Хромов П.А. Очерки экономики России периода монополистического капитализма. М., 1960).

Нужно отметить, что первые попытки выявить особенности развития аграрного капитализма в этот период были предприняты историками сибиреведами (Горюшкии Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков. Новосибирск, 1967; Тюкавкин В.Г. Сибирская деревня накануне Октября. Иркутск, 1966). Авторы сделали вывод о том, что сибирская деревня в начале ХХ в. встала на путь капиталистического развития, к особенностям которого по сравнению с Европейской Россией можно было отнести широкое применение техники и наемного труда, развитое торговое земледелие, более глубокое социальное расслоение. А все это свидетельствовало, по мнению В.Г. Тюкавкина, о наличии необходимых предпосылок не только для буржуазно-демократической, но и для социалистической революции (Тюкавкин В.Г. Указ. соч.)

В конце 70-х - начале 80-х гг. концепция историков нового направления была подвергнута критике, в частности, их тезисы о господстве в аграрном строе страны докапиталистических отношений, об отсутствии периода «свободной конкуренции» в складывании крупнокапиталистического производства в России, о повсеместном преобладании пережиточных явлений, о многоукладности экономики. Указывалось на несостоятельность попыток представить общественно-экономический строй России в качестве системы укладов, где капитализм являлся малоприметной величиной, а главной предпосылкой социалистической революции изображался конфликт укладов (Бовыкин В.И. Эпоха капитализма: Середина Х1Х в. - 1917 г. в современной советской историографии // Новое в исторической науке. М., 1984. - С. 42, 43; Изучение отечественной истории в СССР между ХХ1У и ХХУ съездами КПСС. М., 1978. - С. 88).

Критики нового направления (И.Д. Ковальченко, П.Г. Рындзюнский, В.П. Данилов, В.И. Бовыкин) в ходе дискуссий пришли к принципиальным выводам о буржуазно-капиталистическом строе России начала ХХ в., об идентичности форм капиталов ее и западноевропейских стран. Историки в вопросе о периодизации стали придерживаться ленинских установок, отнеся вступление России в империалистическую стадию развития к рубежу Х1Х - ХХ вв. Известно, что В.И. Ленин писал «...подъем конца Х1Х в. и кризис 1900-1903 гг.: картели становятся одной из основ всей хозяйственной жизни. Капитализм превратился в империализм» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. - С. 317).

Критика нового направления сделала актуальным вопрос о характере помещичьего хозяйства в России в период империализма. Предложив системный подход и математические методы к его изучению, И.Д. Ковальченко Н.Б. Селунская, Б.М. Литваков пришли к выводу, что «во внутреннем строе помещичьего хозяйства Европейской России повсеместно господствующее положение занимала капиталистическая организация производства», что «буржуазное развитие этого хозяйства достигало сравнительно высокого уровня». Но в то же время авторы констатировали «органическое переплетение во внутреннем строе помещичьего хозяйства капиталистических отношений», определившее социальный дуализм помещиков, являвшихся одновременно капиталистами-аграриями и помещиками-полукрепостниками (Ковальченко И.Д., Селунская Н.Б., Литваков Б.М. Социально-экономический строй помещичьего хозяйства Европейской России в эпоху капитализма. М., 1982. - С. 223-224).

О господстве капиталистических начал в аграрном строе России, о глубоком проникновении в экономику крестьянского хозяйства товарно-денежных отношений стал писать А.М. Анфимов, но, продолжая подчеркивать при этом тормозящее, депрессивное воздействие пережитков крепостничества на развитие капиталистических отношений (Анфимов А.М. Крестьянское хозяйство Европейской России 1881–1904 гг. М., 1980. - С. 7; Он же. Экономическое положение и классовая борьба крестьян Европейской России 1881-1904 гг. М., 1984.- С. 3).

Появились работы о развитии торгового земледелия, в частности, о хлебном рынке, где на большом фактическом материале показана глубина развития как внутреннего, так и внешнего рынков; о больших избытках хлеба в стране, но в то же время авторы приходили к парадоксальному выводу, что уже в первые годы войны Россия ощущала недостаток продовольствия (Китанина Т.М. Хлебный рынок России в начале ХХ в. Л., 1984).

В.И. Бовыкин считает, что «произведенные исследования отнюдь не отрицают существования в России пережиточных форм докапиталистических производственных отношений. Но они убедительно показывают усиливающее подчинение этих форм капитализму в процессе его развития, раскрывая тем самым несостоятельность концепции многоукладности, представляющей социально-экономический строй России как механическую сумму противостоящих друг другу укладов, ни один из которых якобы не был господствующим» (Бовыкин В.И. Эпоха капитализма 18б1-1917 гг. в работах советских историков // Новое в советской исторической науке. М., 1988. - С. 54). В последних исследованиях В.И. Бовыкина признается наличие в экономике России разнообразных укладов (Бовыкин В.И. Проблемы перестройки исторической науки и вопрос о новом направлении в изучении социально экономических предпосылок Великой Октябрьской революции // История СССР. 1989. № 5).

В 70-80-е гг. историки проделывали значительную исследовательскую работу по изучению высших форм организации капиталистического производства в России дореволюционного периода (Лаверычев В.Я. Государство и монополия в дореволюционной России. Проблема вмешательства абсолютистского государства в экономическую жизнь и воздействия капиталистических монополий на государственный аппарат. М., 1980; Бовыкин В.И. Формирование финансового капитала в России: Конец Х1Х в. - 1908 г. М., 1984; Лаверычев В.Я. Военный государственно-монополистический капитализм в России. М., 1988).

Активно изучались процессы развития крупного производства, его технического оснащения, банков, а также состояния экономики в годы первой мировой войны. Были проанализированы вопросы социально-классовой структуры российского общества, продолжалось исследование проблемы «Россия и международный капитал» и др. (Ананьич Б.В. Россия и международный капитал. Л., 1970; Он же. Банкирские дома в России. Л., 1990; Бовыкин В.И. Россия накануне великих свершений. М., 1988; Сидоров А.А. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М., 1973; Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия в пореформенной России. М., 1974; Дякин В.С. Русская буржуазия и царизм в годы первой мировой войны. М., 1977; Шепелев Л.Е. Царизм и буржуазия в 1904-1914 гг. Л. 1987; Волобуев В.П. Выбор путей развития: теория, история, современность. М., 1987).

В 60-80-е годы значительно расширилась источниковедческая база изучения проблем социально-экономического развития России начала ХХ в. в связи с публикацией массы документов о монополиях в промышленности и в банковской сфере, о государственном регулировании производственных процессов, об экономике в годы войны (Документы по истории монополистического капитализма в России. М.; Л., 1961; Монополистический капитализм в нефтяной промышленности России 1883-1914 гг. М.; Л., 1961; Монополистический капитал в нефтяной промышленности России 1914-1917 гг. М.; Л., 1973; Монополии в металлургической промышленности России 1900-1917 гг. М.; Л., 1963; Экономика России в годы первой мировой войны М., 1974; Журналы Особого совещания по обороне государства 1915 - 1917 гг. Кн.1-3. М. 1975 - 1979.]

В 90-е гг. особый интерес историков вызывают вопросы развития экономики в 1914-1917 гг., российского предпринимательства, социальной структуры, появляются историографические исследования. (Барышников М.Н. История делового мира России. М., 1994; Боханов А.Н. Крупная буржуазия России конца Х1Х в. - 1914 г. М., 1992; Лубский А.В. Историография России периода империализма, М., 1991; Тарновский К.Н. Социально-экономическая история России начала ХХ в.: Советская историография. М., 1990; Шацилло К.Ф. Последние военные программы Российской империи // Вопросы истории. 1991. № 7-8; Степанов В.И. Место России в мире накануне мировой войны // Вопросы истории. 1992. № 2). В это время были опубликованы работы, изданные за рубежом в 50-е гг., где использовались данные полученные в предвоенные годы зарубежными экономистами (Э. Тьери. Россия в 1914 г.), которые писали в докладах своим правительствам, что они наблюдали в России «экономическое чудо» и заявляли, что если дела в стране будут развиваться и дальше так, как это было в 1900-1912 гг., то «к середине настоящего столетия Россия будет доминировать в Европе и в мире» (Брвазоль Б.Л. Царствование императора Николая П в цифрах и фактах. М. 1992. - С. 3).

Полученные результаты позволили не только расширить представления о социально-экономическом развитии страны, но в известной степени изменить некоторые из них. Во-первых, авторы однозначно заявляют, что в России не было материальных предпосылок для социалистической революции. Экономика России динамично развивалась даже в годы войны. В отличие от других воюющих стран Россия даже в 1917 г. не испытывала недостатка в хлебе. Историки утверждают, что Россия не была страной с отсталой экономикой, она, выйдя на историческую арену позже, чем другие страны, практически догнала Запад. Относительное отставание было не просто отставание, а другая форма развития. Некоторые исследователи отмечают, что Россия была не столько одной из стран второго эшелона развития капитализма, сколько первой из развивающихся стран.

В целом, историки, пытались преодолеть упрощенные представления о характере исторического процесса в России в начале ХХ в. А системное восприятие истории в последние годы позволило смотреть на многоукладность экономики и пестроту социального состава не как на аномалии и переходные состояния, а как на естественные устойчивые образования, социально-экономические структуры, которые вписывались в капиталистическую систему.

Опыт развития России в конце Х1Х - начале ХХ вв. показывает, что оно шло не от многообразия к единообразию, а от многообразия к еще большему многообразию, а именно это было объективной основой общественного прогресса. Попытки же втиснуть общественное развитие в «чистые» его формы всегда заканчивались неудачей и потерей темпов исторического движения. В зарубежной историографии в изучении проблем социально-экономического развития России дореволюционного периода еще в 50-е гг. сложилось два направления: одни отмечали довольно высокий уровень экономического развития, в частности, промышленности, сельского хозяйства и заявляли, что предпосылок для «революционного взрыва» не было; другие, наоборот, преувеличивая роль крепостнических пережитков и отсталость России от других стран, пытались доказать, что условий для социалистических преобразований страна не имела.

В современной зарубежной историографии одни историки утверждают, что царская экономика к 1917 г. не исчерпала возможностей для развития (Грегори П. Российская национальная экономика. Кэмбридж, 1992). П. Грегори, в частности, пишет, что национальный доход с 1909 по 1913 гг., вырос на 31%, валовой объем производства увеличивался на 7%, а зернового производства - на 24% в год. Вторая группа исследователей, оперируя теми же фактическими данными, пришла к противоположному выводу (Оуэн Т. Корпорации в российском законодательстве. Кэмбридж, 1991; Ли Л. Хлеб и власть. Оксфорд, 1900; Дэвис Р.У. Экономика и власть. Нью-Йорк, 1992). Они отметили отсталость России и ее зависимость от капитала западноевропейских государств. В частности, Р.У. Дэвис писал, что к 1913 г. российское сельское хозяйство уступало пяти европейским государствам, налоги поглощали 20% крестьянского дохода, 25% капиталовложений составлял иностранный капитал, платежи по внешнему долгу достигли 400 млн. руб. Национальный доход на душу населения не превышал 2/5 французского, 1/3 – германского, 100 тыс. дворянских семей владели 3/5 всей земли. Т. Оуэн заявил, что законодательство было отсталым и в своем «совершенствовании» прошло стадию «произвола», «безобразия», «тупика», а Л. Ли отметил, что Россия не в состоянии была прокормить свой собственный народ, и только большевизм смог возродить страну (Зарубежная историография социально-экономического развития России начала ХХ в. // Вопросы истории. 1992. № 8-9. - С. 111-116).

Немного на Западе тех, кто, изучая историю России, пытается придержаться середины в оценках ее развития. С одной стороны, они говорят об отсталости России, с другой - утверждают, что темпы экономического роста превосходили развитые страны Европы и США. Иностранный капитал, составивший в 1913 г. 578 млн. руб., работал на прогресс страны. Платежи по долгам составляли всего 25% сумм, получаемых от экспортных доходов. Экономическая политика была ориентирована на функционирование рыночной экономики. Инвестиционная политика способствовала созданию национальной промышленности, в частности, с 1904 по 1913 гг. инвестиции возросли на 71% - с 1,3 млрд. до 2,2 млрд. руб.

Итак, большинство современных исследователей, отбросив идеологические установки и методологические схемы, признали значительный прогресс в развитии экономики России начала ХХ в., причем, успехи экономического роста объясняются авторами конструктивной политикой правительства. Сейчас историков все больше занимает вопрос, почему Россия пошла не эволюционным, а революционным путем. Почему в России, где прочно утвердился капитализм, представительные органы власти, партийный плюрализм, большевики смогли установить, в сущности, тоталитарный режим, проводивший долгие годы эксперимент социалистического строительства.