Нарушения звуковой стороны речи.

Симптомы нарушения звуковой стороны речи при сенсорной афазии проявляются, однако, не только в трудностях различения воспринимаемых звуков речи, но и в трудностях их произношения, а также в трудностях анализа звукового состава слов и письма. Не проявляя никаких первичных нарушений артикуляций и легко воспроизводя любые оральные позы по их зрительному образцу или на основе их кинестетического анализа, больной с височной афазией испытывает значительные затруднения при попытках произнести услышанное слово. Слово ≪колос≫ звучит для него, например, как ≪голос≫ или ≪холос≫, или ≪гброс≫. Сохраняя, как правило, общий мелодический рисунок этого слова, больной оказывается не в состоянии повторить его, извращая звуковой состав. Эти извращения звукового состава слова, которые обычно называются ≪литеральными парафазиями≫, являются типичным следствием нарушения фонематического слуха, характерного для височной афазии. Следует отметить еще и тот факт, что у больных с нарушением корковых отделов слухового анализатора возникают также нарушения моторной стороны речи. Эти нарушения речи при височной афазии не исчерпываются описанными формами ≪литеральных парафазии≫. Наряду с ними у таких больных дефектные слова часто замещаются другими звуковыми комплексами, хорошо упроченными в прошлом опыте и относящимися к той же смысловой сфере. Поэтому наряду с извращенным произнесением нужного слова у больных данной группы легко возникает замена нужного слова близким по звучанию, а иногда и близким по смыслу (≪вербальные парафазии≫). Именно в силу этого слово ≪колос≫ может заменяться словом ≪колхоз≫, и нередко больной, догадавшийся о значении слова, но не находящий его, замещает искомое слово его смысловым эквивалентом: ≪ну это... муку делают!..≫ или ≪ну вот... в поле!≫. Нарушение активной (повторной или самостоятельной) речи при первичной сохранности кинестетической основы артикуляций типично для акустико-агностических расстройств описываемого типа. В наиболее легких случаях височной афазии оно может проявляться лишь в затруднениях нахождения нужных слов и отдельных ошибках их произношения; в более грубых случаях оно приводит к тому, что активная речь больного становится неразборчивой и превращает в тот ≪словесный салат≫, на который указывали все исследователи сенсорной афазии. Нарушения звуковой стороны речи, характерные для височной афазии, проявляются, однако, далеко не всегда. В тех привычных словах, произнесение которых не требует специального звукового анализа и которые давно стали упроченными речедвигательными стереотипами, этих нарушений может не быть. Такие больные легко произносят привычные слова типа ≪ну вот...≫, ≪как бы сказать...≫, но не могут отчетливо произнести менее упроченные слова.

С особенной отчетливостью распад звуковой структуры слов выступает во всех видах развернутого направленного анализа звукового строения слов в том его виде, который лежит в основе письма. Известно, что хорошо автоматизированная речь взрослого человека перестает в некоторых случаях опираться на слуховой анализ слов и начинает произноситься на основе хорошо упроченных кинестетических энграмм.

Однако для письма требуется полная сохранность четкого фонематического слуха. При нарушении фонематического слуха задача сказать, из скольких звуков (букв) состоит заданное слово, какой звук (буква) стоит на втором, третьем и т. д. месте, какой звук (буква) стоит перед или после данного, вызывает у больных грубейшие затруднения. Такие же трудности возникнут и в задаче на синтез предъявленной серии звуков, когда из перечисленных порознь звуков (например, мост ) больной должен составить целое слово. Выделение изолированных звуков из звукового комплекса, отграничение их от близких фонем, сохранение их последовательности, как правило, затрудняет больного с поражением верхневисочной области, и лишь относительно небольшое число больных оказывается в состоянии решить эту задачу.

Как было сказано выше, нарушение анализа и синтеза звукового состава слова неизбежно приводит к распаду процесса письма, что и является одним из наиболее выраженных и частых проявлений поражения левой височной, области. Как правило, больные с поражением этой области коры могут правильно списывать текст, писать привычные слова, опирающиеся на прочные кинестетические энграммы, наконец, записывать те символы (типа СССР, РСФСР и т. д.), которые превратились в прочные оптические идеограммы. Однако они не могут написать диктуемое слово или самостоятельно задуманный текст. В наиболее грубых случаях всякое самостоятельное письмо или письмо под диктовку оказывается невозможные и больной записывает случайный, неадекватный набор букв. В более легких случаях больной делает ошибки в таких словах, которые требуют специального звукового анализа. Поэтому ошибки типа замены оппозиционных фонем (например, ≪вобор≫ или ≪запор≫ вместо ≪забор≫, ≪окулес≫ вместо ≪огурец≫ и т. п.), невозможность вычленить отдельные фонемы из стечения согласных, а также перестановки (антиципации, постпозиции и персеверации) звуков оказываются теми признаками, по которым легко можно отличить больного с нарушением звукового анализа и синтеза.

Близкий к описанному характер носит и нарушение чтения у этих: больных. Они легко узнают привычные идеограммы, о которых мы только что упоминали, хорошо упроченные в прежнем опыте слова (свою фамилию, город, где они живут и т. д . ) ; при наличии в прошлом большого опыта в чтении они могут даже просматривать газеты и понимать общий смысл прочитанного, но оказываются не в состоянии прочесть отдельные буквы, слоги или менее знакомые слова. Расхождение между сохранностью узнавания знакомых слов и глубоким, нарушением подлинного чтения является одним из наиболее характерных особенностей чтения данных больных.