Глава 4. Научный факт

С помощью эмпирических методов познания наука устанавливает факты. Но что такое факт? К сожалению, в философии науки до сих пор отсутствует ясный ответ на этот вопрос, поэтому ниже я буду вынужден высказать некоторые собственные соображения о смысле этого важного понятия.

4.1. «Одномерное» понимание факта. Фактуализм и теоретизм

В современной философии науки можно выделить две основные точки зрения на отношение между теорией и фактами. Если попытаться кратко выразить идею, лежащую в основе одной из них, то ее можно сформулировать так: научные факты лежат вне теории и совершенно не зависят от нее. Концепцию, опирающуюся на эту идею, будем называть «фактуализмом».

Вторая концепция, которую можно назвать «теоретизмом», опирается на противоположную мысль: научные факты лежат в рамках теории и полностью детерминируются ею. Практически все современные философы науки явно или неявно, сознательно и неосознанно склоняются к признанию одной из этих концепций.

Сторонники фактуализма указывают на автономность факта, на его независимость от теории. Если под фактом понимают реальное положение дел, то его независимость от теории очевидна. Когда факт истолковывается как чувственный образ, то подчеркивается независимость чувственного восприятия от языка. Если же говорят о фактах как о некоторых предложениях, то обращают внимание на особый характер этих предложений по сравнению с предложениями теории: такие предложения либо выражают «чистое» чувственно данное, либо включают в себя термины наблюдения, либо проверяются специфическим образом и т.п. Во всех случаях фактуализм резко противопоставляет факты и теорию, что приводит к важным следствиям в эпистемологии. В частности, фактуализм утверждает инвариантность фактов и языка наблюдения по отношению к сменяющим друг друга теориям. С признанием инвариантности тесно связан примитивный кумулятивизм в истолковании развития научного знания. Установленные факты не могут исчезнуть или измениться, они могут лишь накапливаться, причем на ценность и смысл фактов не влияет время их хранения: факты, установленные, скажем, Фалесом, в неизменном виде дошли до наших дней. Это ведет к пренебрежительной оценке познавательной роли теории и к ее инструменталистскому истолкованию. Надежное, обоснованное, сохраняющееся знание – это знание неизменных фактов, а все изменчивое, преходящее в познании имеет значение лишь постольку, поскольку помогает открывать факты. Ценность теории заключается только в том, что после себя она оставляет в копилке знания несколько новых фактов. В фактуалистском истолковании факты поглощают теорию.

Нетрудно заметить, что фактуализм отводит ученому и его теории довольно пассивную роль. Факты и их комбинации существуют до процесса познания, и задача познающего субъекта заключается в том, чтобы обнаружить, открыть их. Правда, теория может стимулировать разработку новых приборов и инструментов, однако это только расширяет сферу обнаруживаемых ученым фактов или позволяет устанавливать их с большей точностью. Ученый при этом оказывается похож на живописца, который с фотографической точностью копирует природу и все его художественные средства подчинены лишь одной цели: сделать портрет зеркальной копией оригинала.

Теоретизм также понимает под фактами чувственные образы или предложения. Однако в противоположность фактуализму он подчеркивает тесную связь фактов с теорией. В концепции Т.Куна, например, парадигма определяет не только стандарты и методы научного исследования, но в значительной степени детерминирует и устанавливаемые на ее основе факты. Хотя Кун использует понятие факта неопределенным образом, все-таки можно понять, что факт, по его мнению, есть некоторый чувственный образ. Однако если фактуализм указывает на независимость чувственного восприятия от языка и мышления, то Кун, напротив, стремится показать, что чувственные восприятия в значительной степени детерминируются концептуальными средствами парадигмы. В этом случае становится очевидным, что в одной и той же ситуации сторонники разных парадигм получат различные чувственные образы, следовательно, получат разные факты. Именно в этом смысле Кун говорит о том, что научная революция изменяет мир, «в котором живет и работает ученый».

Аналогичные воззрения на природу научного факта развивал П.Фейерабенд. Для него факт – это сплав чувственного восприятия с некоторым предложением, которое он называет «естественной интерпретацией» восприятия. Например, факт вертикального падения брошенного камня расщепляется на два компонента: некоторое чувственное восприятие и предложение «Камень падает вертикально». Естественные интерпретации чувственных восприятий задаются теорией. Изменяя значения терминов, входящих в естественные интерпретации, исследователь изменяет эти интерпретации и, следовательно, получает новые факты.

Так теоретизм приходит к убеждению в полной зависимости фактов от теории. Эта зависимость с точки зрения его представителей настолько велика, что каждая теория создает свои специфические факты. Ни о какой устойчивости, инвариантности фактов по отношению к различным теориям не может быть и речи. Поскольку факты детерминируются теорией, постольку различия между теориями отражаются в соответствующих различиях между фактами. Это приводит теоретизм к признанию несовместимости и даже несоизмеримости конкурирующих теорий и к антикумулятивизму в понимании развития научного знания. Сменяющие друг друга теории не имеют общих фактов и общего языка наблюдения. Старая теория ничего не может передать новой и целиком отбрасывается вместе со своими фактами после победы новой теории. В развитии науки нет преемственности. Отвергается накопление знания, признается лишь смена инструментов для решения научных задач. Факты не могут противостоять научной теории и не могут заставить ученых отказаться от нее. В то время как фактуализм полностью отвергает какое-либо влияние теорий на факты, теоретизм доводит это влияние до такой степени, что теория поглощает факты. Члены отношения «теория – факты» неравноправны: теория – основная, определяющая сторона, а факты целиком зависят от теории и бессильны повлиять на нее.

Теоретизм не признает никаких ограничений активности субъекта познания. Теория практически всемогуща: она создает концептуальный аппарат, детерминирует значения терминов, стимулирует создание приборов и инструментов, починяет себе чувственные восприятия и формирует факты. Она создает свой собственный мир, и никакая внешняя критика не способна разрушить его. Так активность субъекта познания доводится до крайнего произвола субъекта по отношению к знанию.

Подводя итоги, можно сказать, что фактуализм и теоретизм в целом неприемлемы, хотя в каждой из этих концепций имеется рациональное зерно. Можно согласиться с фактуализмом в том, что факты в определенной мере не зависят от теории, и именно поэтому для теории важно соответствовать фактам и иметь фактуальное подтверждение. Независимые от теории факты ограничивают произвол ученого в создании новых теорий и могут заставить его изменить или даже отбросить противоречащую фактам теорию. Для того чтобы факты могли влиять на создание, развитие и смену научных теорий, они должны быть в определенной мере независимы от теории. Но сказать, что факты совершенно не зависят от теории, значит разорвать все связи между теорией и фактами и лишить теорию всякой познавательной ценности. Можно согласиться и с теоретизмом относительно того, что теория в определенной степени влияет на факты, что факты «теоретически нагружены», что теория влияет на наше восприятие мира и на формирование фактов. Если мы признаем познавательную ценность теории, ее влияние на наше восприятие и понимание мира, мы не можем не признать ее влияния на факты. Вместе с тем, лишить факты всякой устойчивости по отношению к теории, сделать их целиком зависимыми от теории – значит отвергнуть их значение для процесса научного познания.

Слабость фактуализма и теоретизма обусловлена тем, что здравые идеи, лежащие в их основе, абсолютизируются и выражаются с излишней резкостью. И фактуализм, и теоретизм лишают ценности один из членов отношения «теория – факт».

Осознание этого обстоятельства приводит к мысли о том, что нужно ослабить идеи, лежащие в основе фактуализма и теоретизма, и объединить их в следующем тезисе: научные факты до некоторой степени автономны по отношению к теории и до некоторой степени зависят от нее. Этот тезис кажется настолько естественным и очевидным, что возникает вопрос: что же заставляет философов науки вольно или невольно склоняться к одной из двух крайних концепций и почему они не могут принять их ослабленные варианты?

Причина этого, как можно предположить, заключается в том, что подавляющее большинство современных философов науки неявно исходит из «одномерного» понимания фактов, т.е. истолковывает факт как нечто простое – как реальное положение дел, чувственный образ или предложение. При такой трактовке факт всегда принадлежит некоторой одной плоскости – языковой, перцептивной или физической. Одномерное понимание фактов сразу же навязывает одну из указанных выше концепций. Например, если вы приняли, что факт лежит в плоскости реальности, то вы уже вынуждены согласиться с тем, что он никак не зависит от теории. Если же понимаете под фактом предложение и допускаете, что теория может влиять на значение терминов этого предложения, то вы вынуждены утверждать, что факты зависят от теории и ни о какой их автономии по отношению к ней говорить нельзя.

Итак, если мы хотим избежать крайностей фактуализма и теоретизма и в то же время сохранить их рациональное содержание, то мы должны отказаться от одномерного понимания фактов науки.