18.Ласточка

Лейтенант Гросс, как ему было приказано, с утра выехал в штаб полка. Через несколько минут после его отъезда Оксана ушла домой. Курт Мюллер в этот день почти все время находился в коридоре, но он так и не смог поговорить с девушкой. Она точно не замечала вопросительных взглядов солдата.

Оксана явилась в комендатуру только после обеда. Как и обычно, на ее лице бросались в глаза неумело подкрашенные черные брови и наведенный на щеках румянец. Она прошла мимо Курта, не взглянув на него, самодовольно, загадочно улыбаясь, и скрылась в кабинете лейтенанта.

Улучив минуту, когда в коридоре никого не было. Курт Мюллер зашел в кабинет и плотно прикрыл за собой дверь. Оксана в пальто и платке сидела на корточках у печки и разжигала дрова.

– Оксана! – тихо окликнул ее солдат.

– А-а! Это вы, господин Курт, – сказала девушка, подымаясь и насмешливо оглядывая солдата с ног до головы. – Очень хорошо! Вы мне нужны.

Глаза Оксаны смотрели холодно, высокомерно. Во всем ее облике чувствовалась внутренняя собранность и подтянутость. Курт никогда раньше не видел ее такой.

– Лейтенант может вернуться через несколько минут, – торопливо сказал он. – У меня мало есть времени… Оксана. Судьба мальчика и моя – в твоих руках. Сегодня или никогда. Завтра есть поздно. Я хотел знать ответ.

Казалось, Оксана несколько секунд колебалась, прежде чем принять какое-то окончательное решение. В ее глазах мелькнули сожаление, грусть, но она тут же плотно, непримиримо сжала губы.

– Хорошо, – произнесла она негромко, но решительно. – Я приготовила вам ответ.

Девушка вынула из-за пазухи большой, плотно набитый конверт, положила его на письменный стол лейтенанта, придавив ладонью. На ногтях ее руки алел свеже сделанный маникюр. Солдат недоумевающе смотрел на Оксану, на ее руку.

– Знаете, что находится здесь, в конверте?

Курт, все так же недоумевая, отрицательно покачал головой.

– Это мой дневник. – чеканя каждое слово, продолжала Оксана. – Я записала для господина лейтенанта все: что, где и когда вы мне говорили. Подробно, слово в слово.

– Что?! – вскрикнул Курт, и его лицо мгновенно залила краска. – С ума сошла?

– Не орите, – спокойно предупредила его Оксана. – Это только ускорит развязку.

– Что ты делаешь? – Солдат рванулся к конверту, но девушка загородила ему дорогу.

– Не трогайте! – сказала она сурово. – Я должна так поступить, чтобы доказать господину коменданту свою преданность.

– Этого не может быть… – тяжело дыша, зашептал Курт, и капля пота медленно поползла по его виску, оставляя на коже влажную полоску. – Но если я ошибаюсь, то… Именем твоей матери, братьев… Этого делать не надо…

Призыв Курта не нашел отклика в сердце девушки. Она отрицательно покачала головой.

– Я сделаю это. Да! Мне надоели ваши глупые приставания. Если лейтенант узнает о наших разговорах, он спросит, почему я молчала. Тогда меня по головке не погладят… А я еще хочу жить, господин Курт.

– Оксана! Это биль шутка с моей стороны, – умоляюще зашептал Курт. – Все – шутка. В печку все это, в огонь.

Солдат был жалок, капли пота струились по его худым щекам. Оксана презрительно улыбнулась.

– Пусть лейтенант сам разбирается в таких шутках. Ваша записка о том, что фельдфебель – провокатор, тоже шутка? А те листовки, которые вы приклеивали на срубах колодцев?

– Ты есть советская девушка. Подумай…

– Напрасно эти слова говорите. Сейчас такое время, что каждый думает только о себе, о своей жизни. Я не изменю своего решения. Мой дневник сегодня же будет прочитан господином лейтенантом.

Курт отступил назад и вскинул автомат. Он был бледен, глаза казались безумными.

– Что вы собираетесь делать, господин Курт? – спросила, не спуская с него глаз, девушка.

– Ничего, ничего… – Курт облизал пересохшие губы и скривил их наподобие улыбки.

– Не вздумайте стрелять, – насмешливо предупредила Оксана. – Сюда прибегут на выстрел, и вы не успеете сжечь мой дневник.

– Змея… – с ненавистью зашептал солдат по-немецки. – Я вырву у тебя жало.

INCLUDEPICTURE "http://www.e-reading-lib.org/illustrations/1002/1002681-i_006.png" \* MERGEFORMAT \d

Мысли вихрем неслись в его голове. Стрелять нельзя. Надо иначе… Он убьет ее и скажет, что она хотела украсть документы, запертые в столе. Конверт – в печку. Самое страшное наказание – штрафная рота. Впрочем, так и так он недалек от гибели.

Опустив автомат, улыбаясь странной, жалкой улыбкой, он приблизился к девушке и, изловчившись, схватил ее за горло. Пальцам мешали платок и руки девушки, которыми она с отчаянными усилиями старалась оторвать его руку. Но Курт был сильнее.

– Пустите… – наконец прохрипела девушка. – Там чистая бумага. Слышите!

Курт разжал пальцы и бросился к столу. Оксана, обессиленная, растрепанная, опустилась на парту и, болезненно морщась, растирала шею. Солдат разорвал конверт – там была чистая бумага. Он взглянул на девушку испуганно.

– Что ты делаешь со мной?.. Я мог убить тебя…

Оксана уже пришла в себя, она поднялась, взглянула на дверь, быстро подошла к столу.

– Спокойно, Курт. Я должна была проверить… Вы стоите сегодня ночью часовым у арестованного?

– Да.

– Возьмите записку. Тут ничего не написано, только значок. Отдадите левой рукой, зажав между средним и безымянным пальцем. Вот так. Он поверит, – девушка показала, как нужно держать записку при вручении, и вытащила из-за пазухи тетрадь. – Это – альбом, стихи и невидимые копии последних документов, инструкций и переписки лейтенанта. Передадите в отряд, там сумеют прочесть. Спрячьте быстро! Станьте у дверей, сюда могут войти. Не удивляйтесь и не задавайте лишних вопросов. У нас мало времени. Отвечайте на мои. Имена, адреса и приметы ваших товарищей – коммунистов, находящихся в армии на нашей территории? Ну, говорите же!

Голос Оксаны звучал резко и повелительно. Девушка явно нервничала, лицо ее покрывалось лихорадочным румянцем, глаза блестели сухим, злым блеском. Как только Курт очутился у дверей, она вынула из кармана связку ключей и открыла ящик письменного стола.

– Отто Хаузман – лейтенант, сапер, 105 полк, письмо получил из Харькова, фельдпочта зет-1123. Высокий, худой, густые брови, на левой щеке бородавка. Запишешь? – Курт умолк и вопросительно взглянул на девушку.

– Я запомню. Дальше! – Оксана, хмуря лоб, быстро просматривала сложенные аккуратными стопками в ящике бумаги. Тоненькую ученическую тетрадку скомкала и бросила в печку. Это был составленный еще Сокуренко список “неблагонадежных” жителей села Ракитного. Несколько листов, скрепленных булавкой, Оксана положила на стол. Казалось, что она не слушала того, что говорил ей солдат.

– Иоган Беккер – мой родной старший брат.

Брови девушки удивленно поднялись.

– Он есть под чужой фамилией, – торопливо пояснил Курт. – Рядовой. Служит аэродром Полтава.

– Похож? На вас похож?

– О, да!

В ящике под бумагами лежал пистолет, отобранный у Васи Коваля. Взяв пистолет в руки, Оксана заколебалась было, но тотчас же сунула его за пазуху. Привела в порядок бумаги и закрыла ящик. Быстро подошла к Курту, передала ему взятые в столе документы.

– Это последняя инструкция о борьбе с партизанами. Я не успела снять копии. Очень важна. Передадите в отряд, – зашептала она.

– А как же ты, Оксана? – встревожился Курт. – Лейтенант обнаружит пропажу инструкции и пистолета. Он будет знать. Это…

Оксана нетерпеливо взмахнула рукой.

– Не бойтесь. Вчера я уже отправила мать. Далеко! Через час меня не будет в селе. Скажите в отряде: “Ласточка улетела”. Не задерживайтесь здесь. Выходите сейчас же за мной из комнаты.

Она протянула руку солдату.

– Ну, счастливо, господин Курт… – Глаза Оксаны потеплели, веселая, озорная усмешка промелькнула в них. Она крепко пожала руку восхищенно глядевшему на нее солдату и добавила тихо, с торжеством и благодарностью: – Товарищ Курт!

У дверей девушка остановилась, мельком оглядела себя в маленькое карманное зеркальце, поправила волосы, платок. Затем несколько секунд прислушивалась. И неожиданно запела свою любимую песенку:

Плыве човен, воды повен, Та все хлюп-хлюп, хлюп-хлюп…

Придав лицу веселое, беспечное выражение, Оксана небрежно толкнула дверь и вышла. Курт слышал ее удаляющиеся шаги и затихающую песню:

Та все хлюп-хлюп, хлюп-хлюп…

Он посмотрел на бумажку, которую ему следовало вручить арестованному подростку. На ней был нарисован черным карандашом цветок с маленькими лепестками. Этот цветок – условный знак – должен был спасти жизнь Курту и Тарасу. Солдат спрятал листок, вышел в коридор. Здесь было пусто. Голос Оксаны уже звучал где-то на улице…