Глава 16. Секуляризация («обмирщение») культуры в России XVII в.

Что такое секуляризация («обмирщение») культуры? В истории России XVII век считают рубежом двух исторических эпох — Средневековья и Нового времени. Это столетие, являясь периодов яркого развития древнерусской культуры, в то же время стало ее финалом. В культуре отчетливо выделялись две тенденции: проникновение западноевропейского («фряжского») влияния и освобождение от господства Церкви, что и определяло неуклонное «обмирщение» различных проявлений культуры. В литературе эта секуляризация, или «обмирщение» выразилась в формировании демократической сатиры, в живописи — в постепенном разрушении иконографических канонов, в архитектуре — в сближении обликов культовых и гражданских сооружений, в науке — в росте интереса к изучению и обобщению опыта с целью применения его в жизни.

Особенность культурного процесса XVII в. в том, что Россия не познала ни Ренессанса, ни Реформации, а только элементы этих двух великих эпох в развитии мировой культуры. Страна своеобразно переживала кризис средневековой системы ценностей, испытав сложный переход через Смуту к новому историческому времени. Смутное время создало уникальную ситуацию, которая усилила элементы рационализма в массовом сознании и культуре. Кризис средневекового мировоззрения наблюдался в основополагающих вопросах, касавшихся соотношения сил и полномочий между властью, Церковью и народом.

Социокультурные последствия церковных реформ и раскола. Восстановление утраченной целостности государства предполагало реставрацию основ власти, религиозной обрядности, социальной иерархии, традиционной культуры. Однако попытка Церкви установить тотальный контроль над всеми сторонами жизни населения, «навести порядок» в душах людей, оказалась неудачной. Стал необратимым процесс десакрализации культуры.

Резко изменила духовную жизнь российского общества церковная реформа и последовавший за этим церковный раскол, разделившие население на две антагонистические группы — старо- и новообрядцев. В отличие от западной Реформации, в России «исправление» богослужебных книг не предполагало их перевода на народный язык или какого-либо приближения к разговорной речи. Как старообрядческие, так и новообрядческие книги были изложены на церковнославянском языке. Общим являлось отрицательное отношение к другим языкам богослужения, которые считались заведомо «нечистыми», искажающими вероучение.

Церковнославянский язык понимался на Руси как «икона православия», как средство выражения Богооткровенной истины. Когда в 1598 г. Борис Годунов задумал учредить университет и выписал для этого учителей из Германии, то духовенство воспротивилось, увидев в этом посягательство и на «чистоту» языка. Впоследствии прибывшего в Москву антиохийского патриарха Макария сам царь Алексей Михайлович предостерегал, чтобы он не говорил «нечистой речью» — по-турецки. Такое же отношение издавна было и к латинскому языку, который воспринимался как типичный еретический язык. Не случайно царских детей долгое время не обучали иностранным языкам (только монах Симеон Полоцкий стал стал использовать для этого латинский учебник).

Церковный раскол включил в себя и проблему канонов в живописи. В иконописи со второй половины XVII в. появились т. н. «живоподобные» изображения, внешние эффекты (светотени, перспектива и т. п.), направленные на восприятие мира в его данности. Это вызвало резкий протест старообрядцев. В своей «Беседе о иконном писании» протопоп Аввакум говорил, что иконописцы новой школы изображают святых как живых людей: «пишуть Спасов образъ Еммануила, лице одутловато, уста червонная, власи кудрявые, руки и мышцы толстые, персты надутые …». Старообрядцы отказывались поклоняться новым иконам, утверждая, что на них изображены живые люди, а не святые.

Схожие разногласия наблюдались в церковном пении. Все более распространенным во время богослужений становилось более понятное наречное пение, т. е. произношение слов в церковном пении перестало отличаться от произношения при чтении. Критически отнеслись старообрядцы и к театральным представлениям, которые появились в Москве при царе Алексее Михайловиче. Протопоп Аввакум обвинил его в том, что он потерял душу, устраивая мистерии с изображением страстей Христа. Болезнь и смерть царя Аввакум напрямую связывал с тем, что тот «тешился всяко, различными утешениями и играми» на божественные темы.

В культуре сформировался феномен старообрядчества, объединившего разнообразные социальные слои общества. Свою модель жизни старообрядцы создавали на основе полной гражданской и экономической автономности, привычных им культурных ценностей. Это в значительной степени повлияло на формирование характерных качеств личности. В результате церковного раскола в обществе проявлялись апокалипсические настроения, поиски истинно православного царства: «града Китежа», безгрешной и счастливой «земли Белогорья» и др. Путь к спасению через умерщвление плоти и личную святость без посредничества Церкви и священников предлагали защитники «народного православия» («поповцы», «беспоповцы», «капитоновцы» и др.).

Таким образом, церковный раскол выявил черты кризиса средневекового сознания российского общества. Он свидетельствовал о формировании нового типа личности, воплотившего в себе две крайности: с одной стороны — кротость, терпение и жертвенность, а с другой — желание действовать «вопреки», раскрепощение сознания, стремление к свободе.

Традиции и новации в просвещении. Расширение сферы торгово-ремесленной деятельности, зарождение российского предпринимательства, активизация контактов с Западом, необходимость обороны страны обусловили рост числа образованных людей в России. Подсчитано, что уровень грамотности взрослого населения России XVII в. по социальным группам составлял: духовенство — почти 100 % грамотность, монашество — до 75 %, дворяне — от 65 до 78%, купечество — от 75 до 96 %, посадские люди — не менее 20 %, крестьяне — не менее 15 %.

В России в XVII в. уже существовали зачатки системы государственного начального образования. Школы были частными учебными заведениями, в которых учились дети «всякого чина … и сана, славных и худородных, богатых и убогих, даже и до последних земледельцев». Преподавались чтение, письмо, пение, счет, основы религии, некоторые сведения по Священной истории. Дети получали представление о семи свободных науках, составлявших тогда курс университетского обучения. Одним из основных методов педагогики признавалось телесное наказание («розга», «сокрушение ребер», «жезл»). Методическим пособием для учителей и воспитателей являлось сочинение «Гражданство обычаев детских» — свод правил, определявших поведение детей в школе, за столом, при встрече с людьми; одежду и даже выражение лица.

Начальное образование носило церковный характер, учителями, в основном, были лица духовного звания. Занятия в школе начинались и заканчивались молитвой. Основными учебниками являлись книги религиозного содержания, но были изданы и буквари с информацией по вероучению и справочными сведениями. Их авторами являлись Василий Бурцов (1634), Симеон Полоцкий (1679), Карион Истомин (1694). Были распространены азбуковники — словари иностранных слов в сочетании с основами фонетики, правописания, синтаксиса. Они содержали информацию об античных философах и писателях, истории и географии, основах философии. В учебном процессе использовались также «Грамматика» Мелетия Смотрицкого и таблица умножения «Считание удобное».

Букварь В. Бурцова неоднократно переиздавался и долго был самым авторитетным учебным пособием. В нем содержались материалы для изучения азбуки и разнообразные тексты для чтения, сообщались сведения о спряжении глаголов и склонении имен существительных. Во второй части букваря были собраны молитвы, притчи царя Соломона и моральные наставления. Оригинальные пособия для обучения и воспитания молодежи создал К. Истомин, который был сторонником наглядного метода обучения, разработанного чешским педагогом Яном Амосом Коменским. В 1692 г. он создал два рукописных, исполненных красками и золотом, «лицевых букваря», предназначенных для обучения грамоте детей Петра I. Значение нравственно-религиозного воспитания подрастающего поколения раскрыл в книге «Катехизис». Своеобразной научной энциклопедией являлась его книга «Полис», в которой в стихах изложена космография, дана характеристика различных наук, стран и частей света.

Во второй четверти XVII в. в Москве появились первые средние и профессиональные школы. В 1640 г. по инициативе боярина Федора Ртищева при Андреевском монастыре была основана частная школа для молодых дворян, где их обучали греческому языку и латыни, риторике и философии. На средства патриаршего двора такого же уровня учебное заведение открыли в кремлевском Чудовом монастыре. В 1681 г. по указу царя Федора Алексеевича начало действовать греческое училище, которое патронировал патриарх Иоаким. В 1684 г. в училище (Типографской школе), которым руководил иеромонах Тимофей, обучался 191 человек, в 1685 г. — 200 (из них 54 старших, учивших «греческий язык книжному писанию», и 146 младших, изучавших славянскую грамоту). Ученики стали затем первыми студентами Славяно-греко-латинской академии.

Для учреждения высшей школы нужны были учителя, «люди ученые и православные, а не ковегласи и раскольники». Такими учителями стали братья-греки Иоанникий и Софроний Лихуды, выпускники Падуанского университета. По свидетельству Федора Поликарпова, одного из первых учеников, школа, основанная Лихудами, первоначально была более чем скромной. Но с 1685 г. при поддержке патриарха Иоакима новая школа превратилась в Славяно-греко-латинскую академию. Судя по записям Патриаршего приказа, к 1687 г. в ней числилось 76 учеников: в высшей школе — 14, в средней — 35, в низшей — 27. Грамматику и пиитику Лихуды преподавали на греческом языке, а риторику, логику и физику — на латыни. Ученики работали по системе, принятой тогда в Падуанском и других европейских университетах. С 1701 г. академия утратила свое прежнее название, стала называться Славяно-Латинской школой.

Повышению уровня грамотности способствовало книгопечатание. Печатный двор в Москве в первую очередь издавал книги богослужебного содержания (Требники, Служебники, Псалтыри, Часовники и т. д.). Из 233 изданных в 1615—1652 гг. книг таких было 44 %. Книги для обучения тоже выпускались и часто переиздавались. В 1648 г. Печатный двор издал «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» и «Грамматику» М. Смотрицкого. Печатали книги и «душеспасительного», и развлекательного содержания, появились технические руководства и географические описания путешествий, книги по различным направлениям знаний: травники, лечебники, «Книга сошного письма» и др. Книги становились обыденными в жизни бояр, купечества и даже посадских людей. Спрос на книгу требовал расширения производственных возможностей Печатного двора, который к середине XVII в. был способен издать более 11 тыс. книг, а во второй половине столетия — более 300 тыс. букварей и 150 тыс. учебных Псалтырей и Часословов.

Образованные люди стали играть заметную роль в жизни общества. Просветительское движение особенно проявило себя в окружении царя Алексея Михайловича. Многие влиятельные государственные чиновники, стремились преодолеть «старину» и косность мышления. А. Л. Ордин-Нащокин, выходец из провинции, опираясь на свои знания сделал успешную карьеру чиновника — дипломата и экономиста. Ф. М. Ртищев первым попытался перестроить по западным образцам организацию и содержание обучения в России, не упуская при этом нравственное воспитание. «Государственным человеком» и интеллектуалом был В. В. Голицын, повлиявший на проведение административных и экономических реформ, преобразований в системе обучения.

Накопление и освоение научных знаний. Расширение круга образованных людей было связано и с развитием научных знаний и техники. В середине XVII в. в России стали известны основные положения гелиоцентрической теории Н. Коперника. Первые научные труды по практической медицине создали выпускники «Школы русских лекарей» Степан Кириллов и Петр Постников. Практический характер носили изобретения в области строительства и производства: винтовые деревянные домкраты, мельничные водяные колеса, сверлильные станки, циркулярные механические пилы и др. В торговой практике использовались неизвестные на Западе счеты: костяшки на закрепленных в раме прутьях.

Во второй половине XVII в. стали проявляться начала исторической науки. Особую роль сыграла Киево-Могилянская академия. Это учебное заведение давало своим ученикам знания по логике и философии. Многие выдающиеся киевские ученые приглашались в Москву, где открывали свои школы. Некоторые из них пользовались большим влиянием при царском дворе. Не случайно именно в Киеве в 1674 г. появился первый учебник русской истории — «Синопсис» (греч. — описание) киевского монаха Иннокентия Гизеля. Постепенно расширялась историческая проблематика, анализировалась деятельность не только государя и церковной власти, но и «меньших людей»: псковские исторические сочинения «О разорении Пскова» и «О бедах, скорбех и напастех, иже быть в Велицей России», «Повесть об Азовском осадном сидении», раскольничья летопись противников церковной реформы. К последним сочинениям летописного жанра можно отнести «Новый летописец», давший официальную трактовку Смуты, и «Летопись о многих мятежах» — о роли Церкви в XVII в.

Одну из первых попыток анализа происходивших на рубеже XVI—XVII вв. событий предпринял монах Троице-Сергиевого монастыря Авраамий Палицын в сочинении 1620 г. «История в память грядущим родам». Царской власти, как гаранту порядка в России, посвятил сочинение «Временник» дьяк Иван Тимофеев. Идеальный образ мудрого просвещенного монарха представлял в своих литературно-публицистических произведениях Симеон Полоцкий. О пользе неограниченной монархии («самовладства») писал хорват Юрий Крижанич, сторонник идеи «славянского единства», главную роль в котором отводил Москве. Исследование «Скифская история» написал Андрей Лызлов.

Вместе с тем из-за сильного влияния Церкви исторический анализ не мог быть независимым и объективным. Толкование истории в духе осуществления божественного замысла доминировало.

Жанровое разнообразие литературы. Одним из проявлений обмирщения литературы стала демократическая сатира, выразившая отношение населения к Церкви. Впервые церковные служащие стали объектами критики. Так, «Сказание о куре и лисице» высмеивало лицемерие и стяжательство духовенства, «Служба кабаку» пародировала ритуал всенощного богослужения, «Калязинская челобитная» и «Повесть о бражнике» рассеивали миф о «святых», напоминая о греховных фактах из «житий». «Повесть о Карпе Сутулове» обвиняла купца, попа и архимандрита, требовавших любви от нуждающейся в деньгах купеческой жены. Вольномыслие сатирической литературы стало возможно только в условиях кризиса средневековой морали. Однако обличалась Церковь, но религия в целом находилась вне зоны критического анализа.

Появились произведения, раскрывавшие порядки государственной службы («Повесть о Шемякином суде», «Повесть о Ерше Ершовиче»), нравы горожан («Азбука о голом и небогатом человеке») и крепнущего дворянства («Повесть о Фроле Скобееве», «Повесть о Фоме и Ереме»). Новые литературные герои были лишены идеальных качеств, их переживания созвучны переживаниям простых людей, а вымышленные коллизии — «списаны» с реальной жизни. Они отвергали патриархальные устои и нравственные нормы прошлого, но их идеалы были еще неопределенны. В литературе намечался переход от жития подвижника к жизнеописанию благочестивого мирянина (муромские повести «Об Ульянии Осорьиной», «О Марфе и Марии»). Основоположником силлабической рифмованной поэзии стали Симеон Полоцкий, который писал стихи по-польски, на латыни и по-русски («Рифмованная псалтырь», «Рифмологион», «Вертоград многоцветный»), и его ученики Сильвестр Медведев и Карион Истомин.

Началось ускоренное освоение жанров европейской литературы, сочинители XVII в. увлеченно использовали чужие сюжеты. Так, французское сказание о рыцаре Бово д'Антон превратилось в «Повесть о Бове-королевиче», куртуазный роман — в «Повесть о Петре Златых ключей», роман рыцарский — в «Повесть об Иване Пономаревиче».

От иконы к парсуне: новое явление в живописи. Существенные изменения происходили даже самом каноническом виде искусства — иконописи. На рубеже XVI—XVII вв. в иконописи оформились два направления, условно именуемые «Годуновской» и «Строгановской» школами. Первая из них стремилась к строгому стилю, к возрождению традиций Андрея Рублева и Дионисия (росписи Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве). Строгановская школа развивала мелкое, изощренно-утонченное письмо, для которого были характерны цветовая гамма с использованием золота и серебра, хрупкая изысканность образов, сложный пейзажный фон. Наиболее известные мастера школы — Емельян Москвитин, Прокопий Чирин, Истома, Назарий и Никифор Савины.

Выделялись монументальные росписи костромских и ярославских иконописцев (Гурия Никитина, Силы Савина, Дмитрия Плеханова и др.), работавших со своими артелями не только на родине, но и в Москве, Ростове, Вологде, в Троице-Сергиевом монастыре. К середине XVII в. одним из центров художественной жизни стала Оружейная палата в Москве, живописцы которой (Богдан Салтанов, Иван Безмин, Кирилл Уланов, Иосиф Владимиров, Никита Павловец и др.) выполняли стенные росписи, писали иконы, царские портреты, оформляли придворные и церковные праздники. Руководитель иконописной мастерской Оружейной палаты Симон Ушаков расписывал Архангельский и Успенский соборы, Грановитую палату Кремля, чертил географические карты, занимался офортом. В иконописи он выступал как реформатор, стремившийся к светотеневой, объемной форме (иконы «Отечество» («Троица»), «Благовещение», «Спас Нерукотворный», «Семь смертных грехов»).

Несмотря на церковные каноны, запрещавшие любые изменения в иконописи и даже предписывавшие указом 1654 г. уничтожение образов святых, не соответствовавших каноническим требованиям, западные влияния затронули и эту область искусства. Греческий стиль постепенно уступал место так называемому «фряжскому», который активно проникал в религиозную живопись. В иконостасах, потеснив иконы, важную роль приобретали декоративные элементы, барочные мотивы — витые («соломоновы») колонны с библейской символикой (московская церковь Покрова Богородицы в Дубровицах) и др.

Размывание традиционных для древнерусского искусства художественных форм сказалось и в возникновении нового жанра — портрета-парсуны. Отличительными чертами парсуны были статичность и фронтальность изображения, а также свойственная примитивному искусству некоторая наивность. Первые портретисты (Симон Ушаков, Иван Безмин, Григорий Одольский и др.) осваивали приемы западноевропейской живописи, пытались передавать индивидуальные особенности модели. С. Ушаков попытался даже теоретически обосновать реалистическое направление в живописи. В 1667 г. он написал «Слово к люботщателем иконного писания», в котором исходил из того, что живопись должна отражать жизнь также, как зеркало отражает реальные предметы, а художник должен стремиться к красоте и его произведения должны быть понятны зрителю. Эти взгляды разделял изограф Иосиф Владимиров. В своем послании С. Ушакову (1664) он писал: «Премудрый художник, что видит или слышит, то и начертывает в образах и лицах».

Культовое и гражданское зодчество. В XVII в. процессы «обмирщения» были заметны и в зодчестве. Строились новые города, разрастались старые, росло число каменных административных, хозяйственных зданий (Гостиный двор в Архангельске), жилых построек (дома Поганкиных в Пскове, Коробовых в Калуге, Аверкия Кириллова в Москве и др.).

Особое внимание по-прежнему уделялось строительству церквей. Трактовка крестово-купольного храма как символа мироздания была переосмыслена в «дом божий», более богатого, чем царский дворец. Поэтому кафедральные соборы и приходские церкви внешним видом, внутренним интерьером конкурировали с самыми роскошными царскими палатами. К концу века сущность храма еще больше изменилась: церкви строились не только во славу Христа, но по прихоти и по средствам заказчика.

Для церковного зодчества были типичны 5-главые церкви с пышным «узорочным» убранством фасадов — прихотливыми наличниками, фигурной рельефной кладкой, изразцовыми вставками и т. п. (как пример, церковь Троицы в Никитниках в Москве). Большой декоративной выразительностью отличались церкви, завершенные не традиционным 5-главием, а комбинацией шатров (3-шатровая «Дивная» Успенская церковь Алексеевского монастыря в Угличе, 5-шатровая церковь Рождества Богородицы в Путинках в Москве). Шатровые завершения храмов были запрещены в ходе церковной реформы патриарха Никона. Традиционную монументальность сохраняли храмы Ярославля (церкви Ильи Пророка, Иоанна Златоуста в Коровниках, Иоанна Предтечи в Толчкове и др.) и северных городов (церкви Владимирская и Рождества Богородицы в Каргополе, Иверский монастырь на Валдае). Идею превосходства духовной власти над светской воплотил ростовский Кремль (1670 — 1683).

В конце XVII — начале XVIII в. распространение получили постройки в стиле т. н. «нарышкинского барокко» (более точный термин — «московское барокко»), отличительными особенностями которого были симметричность композиции, пышный белокаменный декор. В «нарышкинском» стиле сооружались не только храмы и монастыри (московские церкви Покрова в Филях, Троицы в Троицком-Лыкове, трапезная палата, колокольня, надвратные Преображенская и Покровская церкви Новодевичьего монастыря в Москве), но и светские постройки. Ярким произведением светской архитектуры можно считать Сухареву башню, построенную зодчим М. Чоглоковым. Красно-белая окраска придавала башне некоторое сходство с западноевропейскими ратушами, однако в целом, как и в особенностях ее композиционных элементов, отчетливо были видны типично русские черты.

На протяжении XVII в. русская культура сделала заметный шаг вперед в своем развитии. В ней отчетливо проявились принципиально новые явления, однако они были еще не так сильны, чтобы радикально изменить направления культурного процесса. Вместе с тем были созданы предпосылки того перелома в культуре, который произошел в начале XVIII в.

Сценическое и музыкальное искусство. Новым в культуре России XVII в. стало увлечение театром — но только царя и его ближайшего окружения. Придворный царский театр в своем развитии прошел несколько этапов. Уже в XVI в. царский двор пытался использовать народное искусство скоморохов, затем с 1660 г. — драматургию школьного театра, с 1672 г. — сценический опыт зарубежного театра. Традиции национальной драмы развивали монах Стефан Чижинский, воспитанник Киево-Могилянской академии, и Симеон Полоцкий (пьеса «Притча о Блудном сыне» и «Комедия о Навуходоносоре»). По инициативе боярина А. С. Матвеева и указу царя была построена «комедийная хоромина» и набрана труппа из иностранцев во главе с немцем И. Грегори. В 1675 г. впервые на русской сцене был поставлен балет.

Одновременно с театром развивалось и певческое искусство. С «партесным» многоголосием связано возникновение нового жанра: псалмов и кантов (патриотических и даже любовно-лирических), исполнявшихся в домашней обстановке. Западные формы музицирования проникали в придворный быт столичного дворянства. Появились любители «немецкой» музыки, содержавшие инструментальные капеллы (бояре Н. И. Романов и А. С. Матвеев, князь В. В. Голицын). Увлечение иностранной музыкой соседствовало с традиционными выступлениями скоморохов. В созданной для развлечения царской семьи Потешной палате выступали гусельники, исполнители на клавикордах и органе. Для представлений в придворном театре в 1672 г. была приглашена из-за границы группа музыкантов-исполнителей на скрипке, виоле, флейте, кларнете, трубе и тромбоне. В состав инструментального ансамбля входил также орган.