2. Характеристика ответов-реакций с психолингвистической точки зрения

В психолингвистике вербальные ассоциации обычно рассматриваются с позиции теории речевой деятельности, т.е., главным образом, не как результат, а как процесс (процессуально) – непосредственно в процессах их порождения в естественном речевом общении людей (редко!) и (в первую очередь) в эксперименте. Большое внимание в последнее время уделяется исследователями текстообразующей роли словесных ассоциаций [Овчинникова 1986а; 1986б; 1994]. Действия испытуемых в этом случае расцениваются в качестве одной из разновидностей речевых актов, результатом которых являются своеобразные "тексты-примитивы" [Сахарный 1989, 120-121, 141-144]. При этом часто утверждается примат эксперимента в психолингвистических исследованиях [Там же, 88-112]. Здесь, однако, необходимы, на наш взгляд, некоторые уточнения и разграничения.

В настоящее время известны два основных способа "реконструкции лексикона человека" ("языковой личности") – ассоциативный эксперимент и анализ лексики текстов, созданных личностью, ее дискурса [Караулов 1987, 107]. Оба эти способа позволяют исследователю вскрыть практически одни и те же лексико-семантические связи, об­наружить одни и те же лексические объединения, существующие в сознании человека. Представляется вполне понятным, что анализ данных массового АЭ или определенной (минимально необходимой и достаточной) совокупности текстов на одну тему различных сфер, стилей и жанров национального языка дает возможность выявить не­которые фрагменты общественного языкового сознания, общественного (социально значимого) лексикона, т. е. позволяет приблизиться к пониманию определенных сторон "общерусского языкового типа" [Там же, 137-164].

В то же время с точки зрения процессов текстопорождения и текстообразования существует принципиальное и очень важное различие между действиями испытуемых в условиях АЭ и действиями реаль­но общающихся людей в естественных ситуациях, т. е. различие между порождением искусственных и естественных текстов-примитивов. Различие, которое не только нельзя сбрасывать со счетов (как это иногда делается), а которое постоянно необходимо иметь в виду при исследовании как индивидуальных, так и общественных лексиконов, как при помощи АЭ, так и на основе данных текстов. В чем это различие заключается?

В отечественной науке психолингвистику, хотя и с некоторыми допущениями¹¹, часто отождествляют с теорией речевой деятельности и практически ставят знак равенства между этими терминами [Горелов 1987, 11-12; Сахарный 1989, 11]. Однако из современных представлений о деятельности [Леонтьев А. Н. 1957] вытекает, что в наибольшей мере характеру собственно речевой деятельности отвечают лишь некоторые (в сущности вторичные) случаи: редакторская деятельность, фрагменты учебной деятельности по овладению родным и иностранными языками, элементы речевой и языковой игры и т.п., – т. е. все те случаи, когда предметом, мотивирующим эту деятельность, является лишь непосредственно само создаваемое речевое произведение – построение текста как самоцель, как главная и единственная цель¹². В то же время естественные речевые акты, совершаемые людьми в целях осуществления ими той или иной деятельности, "входящие" в какие-то деятельности и т. п., являются не чем иным, как только собственно речевыми действиями и операциями, т. е. лишь одними из образующих различных видов деятельности, и поэтому должны рассматриваться в ряду этих образующих. Последовательный учет данного разграничения в научных исследованиях представляется нам чрезвычайно важным и совершенно необходимым. Из этого разграничения, в частности, следует:

1. Речевые действия испытуемых в АЭ должны быть расценены в качестве образующих собственно речевой деятельности. Порождение словесных реакций, создание того или иного словесного выражения и т.п. является единственной целью (самоцелью) испытуемых в эксперименте и мотивировано прежде всего условиями задания (плюс иногда собственный интерес, любопытство и т. п.).

2. Речевые действия людей в процессах их естественного речевого общения являются образующими иных видов деятельности. Порождение текстов в этом случае не есть самоцель, а подчиняется каждый раз (наряду с другими составляющими) целям и задачам той мотивированной реальными потребностями людей деятельности, в осуществлении которой оно участвует, и может быть понято и объяснено только и исключительно вместе с этой деятельностью, внутри этой деятельности.

Отсюда вытекают и основные особенности стратегии поведения людей в том и другом случае. По нашему мнению, во всем многообразии так называемых текстов-примитивов (детская речь, патология речи, фрагменты разговорной речи, наборы ключевых слов, ассоциативные пары и т.д.) необходимо различать, с одной стороны, собственно коммуникативные тексты-высказывания, созданные в реальных целях общения и обладающие всеми конститутивными признаками (предикативностью, модальностью и т.д.) предложения, – детская речь, патология речи, фрагменты разговорной речи и т. п., с другой – созданные по специальному заданию не в целях общения тексты-выражения, т. е. тексты, лишенные конститутивных признаков предложения и не направленные непосредственно на коммуникацию, – в том числе, несомненно, и ассоциативные пары, получаемые в АЭ¹³. Используя аналогию, экспериментальные тексты-выражения, можно уподобить синтезированным в лабораториях органическим молекулам, эквивалентным молекулам живой природы, которые, как известно, являются молекулами, практически того же состава и структуры, что и естественные, но только н е ж и в ы м и. Получаемые в АЭ тексты-выражения – это, в сущности, "мертвые" модели-аналоги "живых" текстов-высказываний, но никак не сами высказывания. Наблюдения над реакциями на слово-стимул "Береза" в русском языке показывают следующее.

1. Некоторое приближение к процессу порождения коммуникативных текстов-высказываний испытуемыми в условиях АЭ можно усматривать лишь в случаях порождения ими не заданных специально экспериментатором реакций-предложений (береза – милое дерево; листья падают, шуршат) – около 1% ответов – и реакций-сказуемых ([Береза] – безобидное существо; [Береза] – срублена; [Береза] – стоит) – 5,3% ответов. Здесь испытуемые, вероятнее всего, мысленно переносятся в воображаемую коммуникативную ситуацию и как бы включаются в процесс реального общения, т. е. стратегия их поведения оказывается максимально приближенной к естественной.

2. Реакции-словосочетания и реакции-словоформы (94% всех реакций) никаких предикативных конструкций со словом-стимулом не образуют, ни на какую (реальную или воображаемую) коммуникацию не направлены и могут считаться текстами только условно – исключительно на основе их семантической цельности. Это всегда целенаправленно созданные по заданию экспериментатора непредикативные словосочетания (некоммуникативные тексты-выражения), в которых первым компонентом является слово-стимул, вторым – ответ-реакция:

а) согласованная со словом-стимулом (береза – белая, береза – стройная); б) несогласованная (соположенная, примыкающая) со словом-стимулом (береза – русые косы; береза – дрова).

Как уже отмечалось, полностью отвечают условиям эксперимента согласованные и несогласованные со словом-стимулом реакции-словоформы (около 86% реакций). Но именно стратегия их порождения менее всего может быть расценена как стратегия, направленная на порождение собственно текста-высказывания. В естественном речевом общении людей текст практически никогда не создается ради самого себя, а лишь в тех или иных целях общения и всегда рассчитан на коммуникацию (с другими людьми, а тем самым и с самим собою), на передачу мысли и чувства, выполняет регулятивную и прагматическую функции и т. п. [Лингвистическая прагматика и общение с ЭВМ 1989, 5-34]. Всего этого полностью лишены тексты-выражения, получаемые экспериментатором от испытуемых. И отношение к ним как к искусственным ("синтезированным" в лаборатории) моделям текстов-высказываний представляется нам наиболее правомерным. Поэтому недиффиринцированное рассмотрение, как это иногда делается [Сахарный 1989, 141-145], в одном ряду всех "текстов-примитивов" будет недостаточно корректным именно по соображениям "коммуникативного, а не структурного характера" [Там же, 120].

Следует также напомнить, что ассоциативный эксперимент по самой своей сути есть эксперимент лабораторного типа [Залевская 1983, 73-74] и что относиться к нему необходимо лишь как к своего рода оперативному экспресс-анализу, предварительной (часто достаточно грубой) прикидке, экспертизе и т. п., требующим дальнейшей всесторонней проверки в, так сказать, "полевых условиях", т. е. в исследованиях процессов реального речевого общения людей, реальных текстов, а следовательно, и ассоциаций, порожденных ими в этих текстах. Понятно, конечно, что возникающие при этом трудности не снимают самой задачи. В свою очередь, однако, можно сказать, что АЭ есть искусственно вызванная собственно речевая деятельность людей, спровоцированное экспериментатором проявление в особых условиях индивидуального и общественного языкового сознания, тогда как речевые действия и операции, осуществляемые людьми в процессах общения, являются не чем иным, как естественным, поставленным самой реальной жизнью большим (глобальным) экспериментом¹⁴.

Все сказанное, на наш взгляд, еще раз убедительно свидетельствует о взаимосвязи и взаимодополнительности экспериментальных и текстовых исследований языка и языкового сознания, процессов речемыщления и коммуникации и т. п., в том числе, несомненно, и явлений ассоциативного плана¹⁵. Поэтому весьма актуальное в настоящее время противопоставление "языковая система – языковое сознание" (и в частности, "лексическая система – лексикон") можно рассматривать только как условное и достаточно искусственное, так как, по существу, речь всякий раз идет лишь о двух разных взглядах на одну и ту же реальность в двух формах (материальной и идеальной) ее естественного существования. Следовательно, исследование индивидуального и общественного лексикона (ассоциативно-семантических связей, ассоциативных полей, вербально-ассоциативных сетей, лексического компонента речевой способности и т. п.) принципиально возможно как на основе экспериментальных данных, так и на основе естественных текстов (конечно, с непременным учетом всех особенностей, всей специфики тех и других). И если изучение явлений ассоциативного характера в отечественной и зарубежной науке экспериментальными методами стало уже довольно обычным делом, то их целенаправленное и планомерное изучение на основе текстов, по существу, только начинается¹⁶ .

3. ХАРАКТЕРИСТИКА ОТВЕИОВ-РЕАКЦИЙ

С ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

С психологической точки зрения ассоциативные пары S – R , получаемые в АЭ, могут быть рассмотрены по крайней мере на трех различных, хотя и взаимосвязанных, уровнях.

1. На глубинном уровне отношений, существующих между содержа­ниями или формами слов-ассоциатов.

2. На уровне порождения ответов-реакций испытуемыми в АЭ.

3. На наиболее общем (верхнем) уровне организации АП.

3.1. Уровень отношений,

существующих между содержаниями слов-ассоциатов

Как уже отмечалось, все виды вербальных ассоциаций представляют собою частные случаи двух наиболее общих типов любых ассоциаций – ассоциаций по смежности (во времени или пространстве) и ассоциаций по сходству (детерминационных и классификационных)¹⁷.

Отмечалось также, что данное разграничение не является абсолютным, а имеет относительный характер, так как различные виды отношений в некоторых ассоциативных парах проявляются нерасчлененно – синкретические ассоциации. Помимо ассоциативных пар, в которых ответ-реакция связан со словом-стимулом непосредственно – непосредственные ассоциации, в наших материалах встречаются также ассоциативные пары, в которых эта связь осуществляется опосредованно (посредством некоего третьего члена) – опосредованные ассоциации ¹⁸. Отдельные реакции требуют особых комментариев.