1. Юстиция как архетип правосудия

Философия права понималась как учение о принципах права. Этимологически принцип (principium) значит начало, первопричина, первоисточник, основоположение, элемент, стихия, основоположник, родоначальник.

Богини правосудия

Древняя Греция	Древний Рим
Фемида – вторая супруга Зевса	Юстиция
От союза с Зевсом Фемида родила трёх Мойр: Клото́ («Пряха»), Ла́хесис («Судьба»), А́тропос(«Неотвратимая»); Клото́ (греч. Κλωθώ, «Пряха»,) — прядущая (нить жизни). Ла́хесис (греч. Λάχεσις, «Судьба») — определяющая судьбу жизни (длину нити). А́тропос или Атропа (греч. Ἄτροπος, «Неотвратимая») — неумолимая, неотвратимая участь (смерть). Перерезающая нить. Первая, в образе прядущей женщины,олицетворяет собой неуклонное и спокойное действие судьбы,вторая—её случайности,третья—неотвратимость её решений. и трех гор (Ор) : Эвномию(«благозаконие»,"законность"),Дике («справедливость») и Эйрену (Ирена,"мир" или "покой").
Зрелая женщина	Молодая статная женщина
Сидит (от божеств. Законов)	Стоит (спешит) – мирское право
«фемис» (установление по обычаю)	В ногах книга и змея
Обнажена?	Облечена в мантию торжественное, ритуальное одеяние
Могла предвидеть будущее	Повязка на глазах как символ беспристрастия (правосудие механически слепо)
Рассмотрение дел	Слушание дел: выслушивая обе стороны
В левой руке (воспринимающей) весы, на которых взвешиваются добро и зло, поступки, совершённые смертными при жизни.	В левой руке весы
Рог изобилия в левой руке - воздаяния или не воздаяния представшему перед её судом	В правой руке меч (поднятый или опущенный)

Известный впоследствии криминолог М. Н. Гернет в своей речи, произнесенной 14 июня 1906 г. перед защитой в Москов­ском университете диссертации, представленной на соискание ученой степени магистра уголовного права, торжественно заявил: «Со времен древности юстиция изображается в виде богини с повязкой на глазах и мечом в руках. Сорвем с нее повязку, и пусть она увидит, что сотни тысяч, которые проходят перед нею в тюрьмы и на каторгу, кого она, не уставая, до сих пор разила своим мечом, — жалкие нищие, обитатели темных углов и серых подвалов, жители чердаков и мансард, голод­ные, страдающие от несчастий бедности. Изучение факторов преступ­ности даст нам возможность взять меч у правосудия и дать богине-женщине другую эмблему борьбы с преступностью — рог изобилия, и пусть она щедро и справедливо распределяет из него все блага, отсут­ствие которых приводит так многих к преступлению».

2. Римский миф. Концепция «Москва — третий Рим»

«Римский миф» — представление о Риме как о избранном богами городе, самом справедливом и богобоязненном, уготованном для великой миссии – править народами и являть им пример следования обычаям предков. Считалось, что принципат Августа знаменует возвращение «золотого века», всеобщий покой, основанный на господстве Вечного города над всем «кругом земель».

Римские цари выступали в качестве героев, последовательно и рационально обустраивающих государство. Римский народ, сознательно и кропотливо повинуясь велениям богов — поколение за поколением — строившего государство, основанное на свободе и законах; народа, ставшего над другими благодаря своей несгибаемой энергии и непобедимой стойкости. Наиболее значимые в римской среде этические качества — virtus (доблесть), pietas (благочестивость), fides (верность), pudicitia (скромность), frugalitas (умеренность).

Убежденность в моральном превосходстве Римского государства, его неукоснительной приверженности заключенным договорам и верности взятым обязательствам питала миф о превентивном, оборонительном характере римских завоеваний. Многие из римлян были уверены, что большинство войн, в которых участвовал Вечный Город, было спровоцировано противниками Рима.

В первой половине II в. общегосударственное распространение приобрел культ Вечного Рима (Roma Aeterna).

«Третий Рим» — идея обоснования особого религиозно-политического значения различных стран как преемников Римской империи. Эта идея, основанная на концепции «переноса империи» (translatio imperii) и мировых столиц

В книге Даниила Вселенская история до наступления царства Мессии показана пророком как последовательность четырех царств, символизируемых частями тела истукана, который приснился царю Навуходоносору (Дан 2), либо видением четырех зверей Даниилу (Дан 7); традиция толкует их как Вавилонскую, Персидскую, Македонскую и Римскую империи. В одних случаях христианство, развивавшееся в пределах Римской империи, считало это четвертое царство Даниила царством антихриста (Апок.), в других—силой, удерживающей появление антихриста (2 Фес 2, 5).

Идея использовалась для легитимации притязаний тех или иных монархий на преемственность по отношению к Византии. В XIV веке сербский царь Стефан Душан и болгарский царь Иоанн-Александр, имевшие родственные связи с византийской династией, объявляли себя наследниками Рима. В болгарской письменности встречается идея, что новым Константинополем является Тырново, тогдашняя столица болгарского государства. Итальянский патриот Джузеппе Мадзини пропагандировал идею республиканского Третьего Рима во время объединения Италии. По его мнению, первый Рим императоров и второй Рим пап должен был сменить Третий Рим, народный. В сходном значении выражение «Третий Рим» использовал в своих речах и Бенито Муссолини, подразумевая под «третьим Римом» фашистскую Италию.

В явном виде концепция «Москва — третий Рим» впервые была сформулирована в двух посланиях конца 1523 года — начала 1524 старцем Филофеем[2] (ок. 1465—1542) (первое, адресованное дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю-Мунехину, посвящено проблемам летосчисления и астрологии; второе, адресованное великому князю Московскому Василию III Ивановичу, — правильному совершению крестного знамения и проблеме распространения мужеложства):

Старец Филофей ставил московского князя в один ряд с императором Константином Великим, называя последнего предком князя: «Не преступай, царю, заповѣди, еже положиша твои прадѣды — великий Константинъ, и блаженный святый Владимиръ, и великий богоизбранный Ярославъ и прочии блаженнии святии, ихьж корень и до тебе»[3]. Собственно формулировка идеи третьего Рима содержится в словах: «…Мала некая словеса изречем о нынешнем православном царьстве пресветлеишаго и высокостолнеишаго государя нашего, иже во всеи поднебеснеи единого христианом царя и броздодрьжателя святых Божиихъ престолъ святыя вселенскиа апостольскиа Церкве, иже вместо римьскои и костянтинопольскои, иже есть в богоспасеном граде Москве святого и славнаго Успения Пречистыя Богородица, иже едина в вселеннеи паче солнца светится. Да веси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конець и снидошася во едино царьство нашего государя, по пророчьскимь книгамъ то есть Ромеиское царство. Два убо Рима падоша, а третии стоит, а четвертому не бытии».

Преемство наследования

Основная его мысль — преемство наследования московскими государями христианско-православной империи от византийских императоров, в свою очередь наследовавших её от римских. Ход развития этой идеи можно представить в следующем виде. Величие древнего Рима, мощный рост и обширные размеры его территории, вместившей почти все известные тогдашнему миру страны и народы, высокая степень культуры и успехи романизации породили в современниках убеждение в совершенстве и незыблемости созданного порядка (Рим — вечный город, urbs aeterna). Христианство, восприняв от языческого Рима идею единой вечной империи, дало ей дальнейшее развитие: кроме задач политических, новая христианская империя, как отражение царства небесного на земле, поставила себе задачи религиозные; вместо одного государя явились два — светский и духовный. Тот и другой связаны органически неразрывными узами; они не исключают, но взаимно дополняют один другого, будучи оба двумя половинами одного неделимого целого. Так, в обновленной форме священной римской империи возродилась в средние века идея древнего мира; языческий orbis terrarum превратился в tota christianitas. По вопросу о том, кому принадлежит право быть носителем светской и духовной власти, возникло разногласие: в Зап. Европе признавали таковыми римского (немецкого) императора и папу; на греческом Востоке — византийского императора и патриарха (точнее: собор духовных лиц). Названия западной и восточной империи — лишь обозначение реальных фактов, но не идейных, ибо и та, и другая империя считала только себя единою, всемирною, исключая возможность существования другой. Отсюда раскол политический и церковный, противопоставление православного Востока латинскому Западу. Императоры византийские видели в Карле Великом бунтовщика, дерзкого узурпатора; ни за Оттонами, ни за Гогенштауфенами они не признавали прав на императорскую корону; германо-романский мир платил им тою же монетою; параллельно этому, представители церквей слали проклятия один другому. Обе стороны были искренне убеждены в собственной справедливости и в этом смысле воспитывали людей своего круга. Таким образом католические народы восприняли мысль, что Священная Римская империя, с папой и императором во главе, есть настоящая законная представительница истинного царствия на земле; народы православные, наоборот, видели в византийском императоре своего верховного главу, а в патриархе константинопольском, совместно с другими — истинного представителя вселенской церкви.

Второй Рим Под углом этих последних воззрений воспитывалась и Россия. До XV века она считала себя покорною дочерью Константинопольского (Вселенского) патриарха, а в византийском императоре видела верховного блюстителя общественной правды. Константинополь стал в глазах русских как бы вторым Римом. Со второй половины XV века во взглядах русского общества произошла значительная перемена. Флорентийская уния (1439) пошатнула в самом корне авторитет греческой церкви; обаяние Византии как хранительницы заветов православия исчезло, а с ним и право на главенство политическое. падение константинополя (1453), понятое как Божия кара за отпадение от веры, ещё более укрепило новый взгляд. Но если «Второй Рим» погиб, подобно первому, то с ним ещё не погибло православное царство, потому что оно никогда не может погибнуть. Из того, что сосуд разбит, ещё не следует, чтобы иссякло и его содержание: истина, хранимая в сосуде, бессмертна — если конечно в такую истину верить. Бог мог попустить неверным покорить греков, но Он никогда не допустит стереть с лица земли истинную веру и дать над ней торжествовать латинянам или израильтянам. Правая вера — вечная, неумирающая; иссякнет она — тогда и миру конец по христианскому мировоззрению. Но мир пока ещё существует, и потому разбитый сосуд должен быть заменён новым, чтобы воплотить вечную истину и снова дать ей внешние формы существования.

Третий Рим. Таким новым сосудом, новым Третьим Римом и является Москва. — Освобождение от монгольского ига, объединение разрозненных мелких уделов в большое Московское государство; женитьба царя Иоанна III на Софии Палеолог, племяннице (и как бы наследнице) последнего византийского императора; успехи на Востоке (завоевание ханств Казанского и Астраханского) — всё это оправдывало в глазах современников представление о праве Москвы на такую роль. На этой почве сложился обычай коронования московских государей, принятие царского титула и византийского герба, учреждение патриаршества, возникновение трёх легенд: а) о бармах и царском венце, полученных Владимиром Мономахом от византийского императора Константина Мономаха (офиц. ссылка — в 1547 г.); б) о происхождении Рюрика от Прусса, брата римского кесаря Августа, и в) о белом клобуке: клобук этот, как символ церковной независимости, император Константин Великий вручил римскому папе Сильвестру, а преемники последнего, в сознании своего недостоинства, передали его константинопольскому патриарху; от него он перешёл к новгородским владыкам, а потом к московским митрополитам. Самодержавно-царская, автокефально-православная Русь должна хранить правую веру и бороться с её врагами. В этом направлении одно время её поддерживал и сам латинский Запад: римские папы старались поднять московских государей против турок, пропагандируя мысль, что русские цари — законные наследники Византии; в том же духе действовала и Венеция.