Структурные изменения среди наемных работников

Среди тех, кто считает деление на физический и умственный (нефизический) труд основой классового конфликта, наиболее сильную позицию имеют те, кто рассматривает капиталистическое общество как большую индустриальную фирму. Только в рамках «фабричного деспотизма» линия раздела между «белыми» и «голубыми воротничками» практически соответствует линии социальной конфронтации из-за распределения прибыли и прерогатив власти. Особенно это свойственно индустриальным предприятиям, на которых «белые воротнички» даже низшего ранга физически и психологически отдалены от рабочих. Социологическая модель класса капиталистического общества, представленного в виде типичной индустриальной фирмы, может рассматриваться как альтернативная той, которая основана на отношениях собственности.

Однако недостатком этой модели является то, что сейчас социальные отношения в капиталистической фирме в меньшей степени отражают классовые отношения в капиталистическом обществе, чем это было прежде. Это вызвано тем, что после войны произошел рост сектора, в котором занято большое количество групп, не занимающихся физическим трудом и работающих в местных органах управления или службах социального обеспечения; эти группы ни в коей мере не могут рассматриваться как продолжение широкой управляющей страты, противостоящей работникам физического труда. Часто в той профессиональной среде, где работают «белые воротнички», они не находятся в непосредственном контакте с работниками физического труда (1). Даже в тех случаях, когда преподаватели, социальные работники, медсестры, клерки местной администрации, обслуживающий персонал низшего ранга и им подобные действительно образуют часть организации, включающей в себя дворников, вахтеров, уборщиков и других работников физического труда, они, как правило, не находятся с последними в полу-административных отношениях, подобных тем, которые существуют между служащими и рабочими капиталистической фирмы.

Обычно группы «белых воротничков» среднего и низшего звена рассматриваются как составляющий элемент господствующего класса, так как эти группы традиционно отождествляют себя с интересами капитала и управления, а не с интересами организованных рабочих. Однако по различным причинам это отождествление легче осуществить в сфере частной индустрии и коммерции, чем в общественном секторе. В последнем, как уже отмечалось, подчиненные группы работников физического труда обычно отсутствуют, следовательно, они не могут вызывать чувство превосходства у тех, кто имеет статус «белых воротничков», а само управление кажется менее заманчивым, так как его иерархия поднимается бесконечно вверх и растворяется в аморфной и непривлекательный пирамиде государства. Более того, служащие общественного сектора не имеют таких возможностей, как служащие частного сектора, для того чтобы перейти к работодателю-конкуренту и использовать свои особые умения и навыки в работе на него; все улучшения, связанные с заработной платой и условиями труда, должны обговариваться с монопольным работодателем и с органами бюджетного контроля. Все это создает напряженные отношения между «белыми воротничками» и государством как работодателем; это больше напоминает отношения между работниками физического труда и госаппаратом, чем между «белыми воротничками» и управленцами в частном секторе. Таким образом, ценность модели классового конфликта, основывающаяся на разделении на работников физического и умственного труда, ограничена в основном частным сектором и не касается огромного числа людей, занятых в общественном секторе.

Следовательно, группы работников физического и умственного труда должны рассматриваться как группы с различным образом жизни, социально отличимые друг от друга с точки зрения жизненных шансов и возможностей, но не как группы, противостоящие друг другу в конфликтной модели.