§ 2. «Руслан и Людмила» а.С.Пушкина как фантастическая поэма

«Руслан и Людмила» - определенный рубеж в русской поэзии начала века, введение в новый период русской литературы, ознаменованный торжеством романтизма.

Эта поэма оказалась произведением, в котором с наибольшей полнотой выразился дух юного Пушкина (выражение Н.Скатова).¹ «Руслан и Людмила» - самое большое поэтическое произведение А.С.Пушкина, не считая «Евгения Онегина», произведение, над которым поэт работал так долго (с 1817 по 1820 гг.), как ни над каким другим, за исключением «Онегина».

Следует отметить, что своей поэмой А.С.Пушкин вступал в творческое соревнование с Жуковским как автором волшебно-романтической поэмы «Двенадцать спящих дев», написанной в мистическом духе (Пушкин пародирует ее в IV песне своей поэмы).

Сам замысел пушкинской поэмы не был случаен. Он соответствовал закономерности общественного и литературного развития того времени. Под влиянием исторических событий начала века (в особенности войны 1812 года) среди крупнейших представителей новых течений в литературе возникает потребность в противовес героическим поэмам классицизма создать на материале фольклора и национальной древности поэму романтическую. Попытки создать такую поэму предпринимают и Батюшков и Жуковский и терпят неудачу. Создание отечественной поэмы нового типа смог осуществить только молодой, двадцатилетний Пушкин.

а) Истоки поэмы

В поэме «Руслан и Людмила» содержится немало традиционного. Сам Пушкин вспоминал в связи с ней Вольтера, как автора «Орлеанской девственницы». Хорошо были известны Пушкину и опыты русской, сказочно-богатырской поэмы последней трети XVIII – начала XIX в. В лицее он зачитывался «Елисеем» В.Майкова, восхищался «Душенькой» Богдановича. Знаком он был и с попытками литературных обработок устного народного творчества («Русские сказки» Левшина). Следы всего этого можно обнаружить в «Руслане и Людмиле», однако в целом поэма Пушкина является произведением новаторским.

Пушкин использует в своей поэме еще с детства (со слов няни) запомнившиеся сказочные эпизоды, образы и мотивы. И все это поэт смешивает с прочитанным, с литературными реминисценциями.

Так, в намеренно заимствованном из «Двенадцати спящих дев» Жуковского эпизоде «Руслана и Людмилы» (пребывание Ратмира в замке дев) Пушкин вступает в единоборство с «певцом таинственных видений», пародийно переключая «небесное» в «земное», мистику в эротику. Сказочно-фантастическая романтика пушкинской поэмы противоположна средневековой романтике Жуковского. Поэма жизнерадостна, оптимистична. Она полностью соответствует духу русских народных сказок с их победой добра над злом.

Кроме того, Пушкин в поэме использует и другие источники. Так, Н.К.Телетова говорит о трех слоях допушкинских преданий, использованных поэтом в «Руслане и Людмиле». Это:

1) нордические мифы;

2) русская былина;

3) волшебно-фантастическая сказка XVIII - н. XIX в.¹

Нордический эпос находит свое выражение в сюжете о карлике и великане, рассказанном Головой Руслану. Нужно отметить, что в фантастических русских сказках и великан, и карлик живут тоже, но порознь, разъединенные временем, пространством и сюжетом. Пушкин же их соединяет.

Былинные элементы также находят своеобразное воплощение в поэме. Так, оборотничество нечистой силы поэт в «Руслане и Людмиле» использует так же, но это свойство отдается Наине. А летучесть змея достается карлику. Былинный змей как бы провоцирует сказочный сюжет, но Пушкин от этого уходит, давая Черномору человеческое обличье, хотя и карличье, и долгобородое, и волшебное.

Кроме того, каркас поэмы о Руслане – утрата жены, поиск, новое ее завоевание и устранение колдуна – был обнаружен Пушкиным у М.И.Попова («Славянские древности»). Также мотивы и других авторов были использованы и переработаны Пушкиным: повествование М.Д.Чулкова «Пересмешник, или Славянские сказки». Однако, нужно отметить, что сами древние сюжеты обретают новый смысл в предромантической поэме Пушкина.

Равным образом в поэму вплетено несколько ярких зарисовок древнерусской жизни и древнерусского быта, материал для которых поэт заимствовал из «Истории государства Российского» Карамзина.¹ Так, действие поэмы начинается в древнем Киеве, в «гриднице высокой» князя Владимира. В первой песне Киев дан в дни ликования по случаю свадьбы Людмилы с Русланом. Затем радость сменяется печалью, вызванной похищением героини. В последней песне Киев сначала в глубокой печали – Людмилы нет, а когда Фарлаф привозит ее, она погружена в непробудный сон. К этому присоединяется новая тревога – набег печенегов. Но затем печаль сменяется радостью: Руслан побеждает печенегов и пробуждает Людмилу из ее дивного сна. Кончается же поэма тем, чем она началась - пиром у князя Владимира. Так Пушкин еще в этом своем юношеском произведении выказывает большое композиционное мастерство. («кольцевая» композиция).²

Важно отметить, что «реалистичность» изображения героев, романтический «историзм» поэмы, ее «народность» относительны. Однако для русской литературы того времени даже и это являлось выдающимся художественным открытием. Пушкин впервые в своей поэме показал не тени, а людей. Так, из мира теней баллад Жуковского читатель попадает в мир, населенный людьми, наделенными земными желаниями и страстями. Вместо таинственного балладного мира Жуковского перед нами предстает, хотя и условно сказочный, но полный движения мир, разнообразный, как сама жизнь. С этим связано жанровое новаторство пушкинской поэмы.

Поэт значительно продвинулся по пути освобождения от рационалистических жанровых схем, соединяя в одном произведении героическое и обыденное, возвышенное и шутливое, драматическое и смешное, пародийное. Этим поэма поставила в тупик большинство современных ей критиков, которые не могли соотнести ее ни с одним из ранее существовавших видов, хотя и находили в ней отдельные элементы из всех. Так, А.Ф.Вайков, А.Перовский причислили поэму к романтическому роду, в то время как В.Г.Белинский не нашел в ней признака романтизма. «Романтической эпопеей» назвал «Руслана и Людмилу» А.Н.Соколов, а Н.В.Фридман посчитал ее вершиной русского предромантизма.¹

Таким образом, проблема романтического направления и метода применительно к поэме Пушкина была поставлена уже первыми ее критиками и обсуждается и в наши дни.

б) Основные романтические черты поэмы

В противовес мистической романтике Жуковского Пушкин создал новый тип романтики – земной, материалистической. Поэма «Руслан и Людмила» явилась новым шагом вперед в развитии жанра поэмы и новым, романтическим изображением человека. Пушкин дает индивидуальные характеристики героям поэмы. Так, в образе Руслана поэт стремится воссоздать черты русского богатыря: смелость, силу, патриотизм. В самих его приключениях использованы былинные мотивы. Однако, важно отметить, что все же Руслан мало напоминает древнерусского богатыря. Людмила – это девушка времен самого Пушкина. Пушкин вводит в поэму комический тип Фарлафа, романтические фигуры Рогдая и молодого хана Ратмира. Кроме того, в поэме фигурируют и сказочные персонажи, которые либо олицетворяют добро (старый Финн), либо зло (Наина). Светлое начало жизни побеждает темное и мрачное. Однако в отличие от героев Жуковского в этих персонажах и в их роли в поэме (по мнению С.М.Петрова) нет ничего мистического. Мотивы похищения злым волшебником красавицы, «живой воды» и т.п. также взяты из сказки.²

Необходимо отметить, что художественно новаторскими достижениями поэмы явились волшебные картины природы, звучный и плавный, необычный для жанра поэмы стих четырехстопного и рифмованного ямба, богатство и свобода рифмовки. В повествование о приключениях героев включены лирические размышления самого автора, т.е. лирический элемент проявляется в виде прямых лирических высказываний от лица автора в «Руслане и Людмиле» (а потом в «Евгении Онегине»). Лирическая основа поэмы – это праздничное чувство жизни. Так позиция автора шаловливо определяется в посвящении:

Для вас, души моей царицы,

Красавицы, для вас одних…

Юношеская поэма Пушкина – это сказка, где печальное не печально, а страшное не страшно, так как печаль легко переходит в радость, а страшное становится смешным. Автор придается своей фантазии, уносится «на крыльях вымысла» прочь от реальности.

Пушкин играет сказочными образами. Герои обрисовываются им легкими контурами, автор не заботится о их психологических мотивировках, так как они не нужны в сказке. А в самой фантастике не всегда соблюдается логика. Например, Людмила визжит, хватает шапку, Черномор пугается, убегает и т.д. Все это похоже на игру:

Седого карлу за колпак

Рукою быстрой ухватила,

Дрожащий занесла кулак

И в страхе завизжала так,

Что всех арапов оглушила…(I, с.676)

Объясняется это тем, что герои еще не получили самостоятельного существования, они составляют предмет лирической игры автора. С этой точки зрения становится понятным то, что древнему витязю приписываются пылкие романтические чувства:

Но, страстью пылкой утомленный,

Не есть, не пьет Руслан влюбленный,

На друга милого глядит,

Вздыхает, сердится, горит

И щипля ус от нетерпенья,

Считает каждое мгновенье. (I, с.655)

Таким образом, Руслан не древний витязь и не былинный богатырь, а романтический герой, который совершает подвиги для спасения своей любимой. Подобная модернизация героев (по мнению А.Л.Слонимского) давала возможность для лирических вторжений автора.¹ Так, Пушкин ставит себя в положение Руслана, лишившегося возлюбленной в разгар «восторгов».

И вдруг минутную супругу

Навек утратит… о друзья,

Конечно, лучше б умер я! (I, с.656)

В описании горя Руслана есть и правда, однако она дана в романтическом плане:

Мысль о потерянной невесте

Его терзает и мертвит…

Руслан томился молчаливо,

И смысл и память потеряв. (I, с.657)

Но вот читатель видит героя в других эпизодах поэмы – и все меняется. Так, Руслан геройствует в сражениях с Головой и Черномором, как будто забыв о невесте. Так в поэме, как в волшебной панораме, происходит смена одной картины другой. Так же и Людмила не красавица русской старины и не печальная героиня русских песен, а одна из милых девиц из пушкинской лирики. Автор изображает героиню с ласковой, шаловливой улыбкой:

Ах, как мила моя княжна!

Немного ветрена… Так что же?

Еще милее тем она. (I, с.697)

Автор даже подшучивает над своей Людмилой в трагические минуты ее жизни. Так, она плачет, но в то же время не сводит взора с зеркала; решает утопится, но ничего не получается. И это вполне в стиле всего повествования, так как читатель видит, что горе здесь не настоящее горе, и что все заканчивается добром, как в сказке. «Не интерес происшествий и не подражанье былинной старине, а вольный лиризм и свободная игра фантазии, неуправляемая ничем, кроме внутреннего, субъективного чувства, - вот что составляло душу «Руслана»», - утверждает А.Л.Слонимский в книге «Мастерство Пушкина».

в) Прием контраста как средство изображения романтических героев

Важно отметить, что определенную роль при создании в поэме некоего фантастического мира играет прием контраста. Так, в «Руслане и Людмиле» происходит смена боевых картин мирными, веселых и смешных – мрачными и страшными. Их сочетание иногда приобретает контрастный характер. Например, нежная сцена брачной ночи:

Вы слышите ль влюбленный шепот,

И поцелуев сладкий звук…

И вдруг резкий переход к страшному и таинственному. Внезапность события подчеркивается переносами, темпами стиха; идут обрывистые фразы:

…Супруг.

Восторги чувствует заранее;

И вот они настали… Вдруг

Гром грянул, свет блеснул в тумане,

Лампада гаснет, дым бежит,

Кругом все смерклось, все дрожит,

И замерла душа в Руслане…

Все смолкло. В грозной тишине

Раздался дважды голос странный,

И кто-то в дымной глубине

Взвился чернее мглы туманной… (там же)

Фантастическое проводится через живое восприятие – через зрительные, звуковые, моторные ощущения и благодаря этому становится почти что реальностью. В таких фразах как «блеснул в тумане», «раздался дважды голос странный» выражена вся суть романтизма, основа романтического восприятия мира.

Однако, надо иметь в виду, что пушкинский романтизм своеобразен, так как в нем чувствуется реальный смысл. Фантастическое изображение грозной силы, которая настигает человека в радостный миг жизни, вызывает представления реального характера:

Людмилы нет во тьме густой,

Похищена безвестной силой. (I, с.656)

Важно иметь в виду то, что в «Руслане и Людмиле» не было еще полного романтизма. Данная поэма явилась лишь шагом к романтизму. Многое здесь шло от традиции – от «Душеньки» и «богатырских» поэм от Ариосто и Вольтера и т.д. Но тем не менее, там, где наиболее всего в поэме проявляется авторская лирика, появляются новые романтические картины, звучит легкая музыка романтизма, какой еще не было даже у Жуковского:

И слышно было, что Рогдая

Тех вод русалка молодая

На хладны перси приняла.

И, жадно витязя лобзая,

На дно со смехом увлекла,

И долго после, ночью темной,

Бродя близ тихих берегов,

Богатыря призрак огромный

Пугал пустынных рыбаков. (I, с.678)

Так Пушкиным создается музыкальность, какой никто до того не слышал. Она образуется посредством повторного соединения «и» в начале трех стихов, тройного созвучия на «ая», а также убаюкивающей мелодией.

г) Роль пейзажа

Следует отметить, что особую роль выполняют в поэме пейзажи, которые окрашиваются Пушкиным в лирические тона. Так, легкими красками рисуется картина заката:

Уж побледнел закат румяный

Над усыпленною землей;

Дымятся синие туманы,

И всходит месяц золотой. (I, с.683)

Или возьмем описание природы перед изменническим умерщвлением Руслана:

Долина тихая дремала,

В ночной одетая туман,

Луна во мгле перебегала

Из тучи в тучу и пурган

Мгновенным блеском озаряла. (I, с.707)

В этой картине ночи чувствуется что-то угрожающее. Все здесь: перебегающая луна, быстро наплывающие тучи, мгновенный блеск, озаряющий пурган, - полно какой-то тревоги. И совсем мрачный колорит принимает картина в момент, когда приближается Фарлаф:

Луна чуть светит над горою;

Объяты рощи темнотою,

Долина в мертвой тишине…

Изменник едет на коне. (I, с.708) (песнь V).

Здесь, как и в «Людмиле» Жуковского, отрывочные фразы придают стиху зловещий характер. В четвертой же песне природа рисуется поэтом в несколько ином плане. Здесь пейзаж, представляющийся Ратмиру на пути к двенадцати девам, предвещает чувственные наслаждения, которые его ожидают:

Но день багряный вечерел…

Зари последний луч горел

Над ярко-позлащенным бором (I, с.690)

Таким образом, пейзаж в поэме дает соответствующую романтическую характеристику героям и в то же время является предвестником событий.

Важно помнить, что Пушкин начинал поэму в духе «снов», «сердечных вдохновений» своей юношеской лирики. Но к концу поэмы зазвучали более серьезные ноты.¹ Так, по стилю и содержанию шестая песня является исторической эпопеей. Однако сказочный сюжет поэмы вдвинут в определенные исторические рамки. Вместо былинных татар у Пушкина нападают на Киев печенеги. Кроме того, в шестой песне поэмы уже чувствуются реалистические тенденции. Так, образ Руслана становится психологичнее, а его чудесные подвиги в сражении с печенегами получают реалистическую мотивировку: его вдохновляет жажда увидеть Людмилу. Также в изображении набега печенегов нет уже ничего ирреального, фантастического.

Следует отметить, что Пушкину вообще был чужд мистический немецкий романтизм Жуковского. Так, превращая таинственный замок Жуковского (в балладе «Двенадцать спящих дев») в приют наслаждений, Пушкин заявил протест против абстрактного германского романтического направления. Пародия была направлена не только против Жуковского, но и против придворных ханжей, хотя по отношению к поэту-романтику она была дружеской.

Итак, «Руслан и Людмила» - это не «шуточная» поэма (как «Душенька», например),так как в ней очень силен лирический элемент. Это и не «богатырская» поэма, какой ее считал Львов. Это поэма прежде всего лиро-эпическая или романтическая потому, что внесение в эпос лирического элемента есть уже факт романтического значения. Однако нужно помнить, что романтизм как художественный метод был свойственен Пушкину лишь на первом этапе его творческого пути и имел свои особенности. Это был не абстрактный романтизм Жуковского, уводивший в ирреальный мир, а романтизм, в котором были уже реалистические задатки.

И в отличие от средневеково-мистических баллад Жуковского происхождение фантастических мотивов в поэме Пушкина фольклорное. Фантастическое по мере развития сюжета поэмы выступает в единстве с миром сказки. Таким образом, фантастика у Пушкина является прежде всего сказочно-фольклорной.