§ 4. Определение потенциальной потребности в психологической экспертизе (по группам гражданских дел)

Уяснение вопросов о частных предметах психологической экспертизы, пределах использования в процессе и основаниях назначения позволяет найти общий критерий для определения того, возможно ли в принципе применение такой экспертизы по той или иной категории гражданских дел. И уже затем такая потенциальная возможность, конкретизируясь обстоятельствами данного дела, наличием оснований назначения, становится (или нет) реальной необходимостью.

Объективные критерии для определения возможности использования специальных психологических знаний в доказательственном про­цессе следует искать в той норме материального права, которая — пред­положительно — подлежит применению по делу. Иначе говоря, следует выяснить наличие в содержании нормы материального права так назы­ваемых психологических элементов. При этом следует иметь в виду, что взаимосвязь между психологическим содержанием нормы права и потребностью в психологической экспертизе носит не причинно-след­ственный, а функциональный характер. Наличие психологических эле­ментов в юридической норме еще не свидетельствует о том, что для их выявления необходима экспертиза. В самом деле, любая норма регули­рует общественные отношения, т.е. отношения между людьми, опреде­ленное поведение, а оно может также интерпретироваться и с точки зрения психологических категорий. Нас же интересуют такие элемен­ты содержания нормы, в которых психологический критерий обозна­чен как самостоятельный, требующий отдельного установления. Для этого следует уяснить формы, в которые законодатель облекает психологические обстоятельства, формулируя норму материального права. Тем самым можно определить, придается ли психологическому компоненту самостоятельное юридическое значение. Положительный ответ на данный вопрос означает, что подлежащее установлению (т. е. входя­щее в предмет доказывания по делу) обстоятельство, содержащее пси­хологические компоненты, требует таких средств доказывания, которые могли бы подтвердить наличие (отсутствие) указанных компонентов, без чего юридический факт не может быть признан доказанным. Психологическая экспертиза в подобных ситуациях способна сыграть роль источника получения адекватного средства доказывания (заклю­чения эксперта).

Формы включения психологических элементов в нормы права могут быть различны. Часто они как бы «пропитывают» все содержа­ние нормы, не выделяясь в отдельном ее компоненте, например, ст. 152 ГК (защита чести, достоинства и деловой репутации, которые являются социально-оценочными категориями и выражают различную взаимо­связь самооценки личности и общественной оценки). Но в ряде случаев законодатель выделяет психологические критерии как самостоятель­ный элемент нормы права. Рассмотрим некоторые из них.

В договорном праве, в институте гражданско-правовых сделок законодатель закрепляет осознанность и полноценность волеизъявления как существенные юридические критерии действительности сделки. Здесь присутствует дифференцированный подход: степень осознан­ности ставится в зависимость от различных факторов — от возраста участников сделки (ст. 172, 175 ГК), от состояния психического здоро­вья (ст. 171 ГК), от тех или иных собственно психологических факто­ров, могущих повлиять и на волеизъявление участников сделки (ст. 177,178, 179 ГК).

Критерии осознанности и полноценности волеизъявления также могут содержаться в норме права в разных формах:

а) непосредственно формулироваться в тексте закона — например, п. 1 ст. 177 ГК, ст. 1078 ГК («не был способен понимать значение своих действий или руководить ими», «не мог понимать значения своих дей­ствий или руководить ими»);

6) опосредованно входить в содержание отдельного юридического понятия в качестве элемента его содержания — например, ст. 178 ГК («под влиянием заблуждения»), ст. 179 ГК («под влиянием обмана, насилия, угрозы»), ст. 1083 ГК («грубая неосторожность», «степень вины»);

в) входить в содержание юридико-оценочной категории как эле­мент ее содержания — например, понятие «интересы детей» в спорах о детях (ст. 65, 66 и др. СК РФ).

Учитывая специфику форм включения психологических элементов в нормы материального права (а, следовательно, и в то спорное правоотношение, которое является предметом судебного разбирательства и которое — в процессе предположительно — должно регулироваться такими нормами), а также общую цель назначения судебно-психологической экспертизы, можно в целом очертить круг гражданских дел, по которым в принципе применима данная экспертиза. К ним относятся:

дела о признании недействительными сделок с пороками воли (ст. 177, 178,179 ГК);

дела о возмещении ущерба, причиненного дееспособным гражданином, но не способным (в момент причинения ущерба) понимать значе­ние своих действий или руководить ими (ст. 1078 ГК);

дела о возмещении ущерба, причиненного гражданину или гражданином, — при решении вопроса о грубой или простой неосторожности как потерпевшего, так и причинителя ущерба (ст. 1083 ГК);

дела по регрессным искам о возмещении вреда (ст. 1079 ГК) и в случаях, когда необходимо выяснить, не действовало ли лицо при обстоятельствах, указанных в ст. 1078 ГК (отграничение составов правонарушений);

дела по спорам о праве на воспитание детей (ст. 65, 66, 67, 68, 69, 72, 73, 76, 140,141 СК РФ) и по другим делам, вытекающим из брачно-семейных отношений.

Разумеется, приведенный перечень не носит исчерпывающего характера; им очерчивается примерный круг наиболее распространенных гражданских дел, при рассмотрении которых могут быть использованы возможности судебно-психологической экспертизы.

Анализ оснований отмены судебных решений, вынесенных судами г. Москвы за два с половиной года, показал, что по мотиву необоснованности отменена 1/3 решений вышеназванных категорий (из них: 7% — решения по делам о признании недействительными сделок с пороками воли; 33% — решения по делам, возникшим из брачно-семейных отно­шений; 60% — решения по делам о возмещении ущерба). Каждое четвертое судебное решение (25%) из числа всех отмененных отменено по причине невыявления и неучета обстоятельств психологического характера. Более всего по «психологическому основанию» отменено решении по делам, возникшим из личных брачно-семейных отноше­ний, — 65,5% от общего числа отмененных; по делам о возмещении ущерба — 25%; отмененные решения по делам о признании недействи­тельными сделок с пороками воли составили 9,5% (здесь нужно учиты­вать и их общую сравнительно небольшую долю в общем числе рас­смотренных и разрешенных дел).