§ 2. Цели и частные предметы судебно-психологической экспертизы в делах о возмещении ущерба (вреда). Доказательственное значение заключения эксперта

Психологическая экспертиза в делах о возмещении ущерба, как и в иных случаях, назначается для установления юридически значимых обстоятельств, т. е. таких, которые способны играть роль судебных доказательств при установлении судом вины, способности субъекта быть носителем гражданско-правовой ответственности. Думается, что главными среди таких обстоятельств являются:

способность лица в полной мере осознавать фактическое содержание своих действий;

принципиальная возможность прогнозировать последствия своих действий;

способность лица в полной мере сознательно руководить своими действиями.

В установлении таких обстоятельств, составляющих содержание заключения эксперта как средства доказывания и потому являющихся доказательствами по делу, и заключается цель психологической экспертизы.

Исходя из этого определяют частные предметы психологических экспертиз, которые могут использоваться при рассмотрении судом названных выше категорий дел, вытекающих из обязательственных отношений. Их составляют:

выявление степени осознанности своих действий субъектом в ситуации их совершения;

установление принципиальной способности субъекта прогнозировать в данной ситуации последствия совершаемых действий;

определение способности субъекта в данной ситуации принимать адекватное ей решение ~ с учетом воздействовавших на него внешних и внутренних факторов;

установление способности субъекта в полной мере сознательно управлять своими действиями в момент их совершения, действовать в соответствии с принятым решением.

Специфика первого и четвертого из названных частных предметов ранее уже раскрывалась. Что касается установления способности к прогнозированию, то следует заметить следующее. Предвидение как результат интеллектуальной деятельности базируется на определен­ной информации, дающей возможность заранее представить результа­ты своих действий. Объективно необходим определенный минимум поступающей и воспринимаемой (причем воспринимаемой адекватно) информации, который обеспечивает принципиальную возможность предвидения. Если такой минимум информации отсутствует, то нет и реальной основы даже для возможности предвидеть последствия. Кроме того, следует учитывать не только достаточность информации для прогноза, но и качество ее «переработки» субъектом. Например, ошибка в восприятии может привести к неправильному прогнозу. Если подобные факты будут установлены при помощи экспертизы, то с юри­дической точки зрения нельзя утверждать, что субъект мог сознательно относиться к последствиям своих действий, поскольку он не был спо­собен в полной мере их предвидеть. Отсюда вывод: в описываемой ситуации умысел как форма вины исключается.

Когда говорится об установлении способности субъекта принимать адекватное ситуации решение, то здесь необходимо проанализировать воздействие на субъекта внешних и внутренних факторов. Под внеш­ними факторами понимаются особенности окружающей среды в мо­мент выработки решения. В частности, устанавливается, имели ли место (если имели, то какие) стрессогенные либо иные факторы, спо­собные повлиять на психофизическое состояние субъекта, течение ин­теллектуальных процессов; каково это влияние. Под внутренними фак­торами подразумеваются психофизические особенности личности, ко­торые также могли оказать влияние на процесс принятия решения.

Составными компонентами любого вида судебно-психологической экспертизы являются: психологическая характеристика ситуации дей­ствия, психологическая характеристика свойств действовавшей лич­ности, особенности психофизического состояния в момент действия и на этапах, ему предшествующих (формирование мотивации, цели к действию, принятие решения, предвидение последствий, формирова­ние целостной программы поведения, выбор адекватных способов реа­лизации решения).

Подчеркнем, что эксперт-психолог дает в своем выводе дифференцированную оценку той или иной способности (в полной мере или не в полной мере). В чем доказательственное значение такой оценки?

Если вывод эксперта об осознанном или неосознанном поведении важен для правильного решения судом вопроса о виновности лица, то дифференцированная оценка степени осознанности поможет более точно определить форму вины. В особенности это сыграет существен­ную роль при установлении форм неосторожной вины, поскольку чет­ких юридических критериев ее не выработано, у суда нет «логической схемы» условий, при которых факт наличия той или иной формы неос­торожной вины может считаться доказанным.

Сложность в практическом установлении гражданско-правовой вины и разграничении ее форм в значительной мере обусловлена тем, что, несмотря на обилие теоретических работ по проблемам ответствен­ности, цивилистическое учение о вине находится в стадии становления. Сравнительно недавно стала признаваться специфика содержания гражданско-правовой вины; традиционным же является заимствова­ние соответствующих характеристик из уголовно-правовой области (ср. [7,8]). Действующее гражданское законодательство также не помо­гает в решении этой проблемы. Гражданский кодекс обычно связывает наступление ответственности с умыслом, иногда — грубой неосторож­ностью (например, ст. 901 ГК), а часто просто упоминает о вине, не дифференцируя наступления правовых последствий в зависимости от ее форм. Тем не менее законодатель требует одновременно учитывать форму вины при определении размера подлежащего возмещению ущерба (ст. 1083 ГК). Никаких критериев установления различных форм вины или критериев зависимости юридически негативных пос­ледствий от форм вины при этом не называется. Понятно, что в боль­шинстве случаев при решении вопроса о вине суды обходятся матери­алами уголовного дела (когда таковые имеются) и собственным усмот­рением (ибо нельзя, думается, считать объяснения сторон и показания свидетелей достаточными и пригодными средствами для определения способности к осознанному и волевому поведению).

Представляется, что во многих случаях названные трудности могут быть преодолены использованием судебно-психологической эксперти­зы, правильным выбором ее вида, грамотным определением частного предмета и компетентным формулированием круга вопросов эксперту. В целом доказательственная значимость заключения эксперта-психо­лога по исследуемым категориям гражданских дел предопределяется следующими обстоятельствами юридического характера, связанными с квалификацией спорного правоотношения и правильным выводом о правовых последствиях для спорящих сторон. Первое. Уже в том боль­шинстве случаев, когда гражданский закон предусматривает наступле­ние ответственности при наличии вины в форме умысла или грубой неосторожности, важно знать и уметь определить границу между про­стой и грубой неосторожностью, между неосторожностью и умыслом. Это необходимо для правильной оценки поведения как умышленного или грубо неосторожного. Значит, нужно различать не только содержа­ние, но и инструментарий установления различных форм вины; не зная критериев простой неосторожности, нельзя установить и грубую неос­торожность или отграничить неосторожность от случая. С юридичес­кой точки зрения, такой анализ важен для правильного применения как общих положений обязательственного права (оснований ответствен­ности за нарушение обязательств — ст. 401 ГК), так и норм, регулирую­щих основания ответственности за причинение вреда (внедоговорная ответственность) ст. 1064 ГК; для верного решения вопроса об осво­бождении от ответственности причинителя ущерба в договорных обя­зательствах (при наличии вины — любой формы — в действиях контр­агента). Второе. Дифференцированный подход к установлению форм гражданско-правовой вины (в том числе — неосторожной) предполага­ется при анализе поведения субъектов правоотношения, возникшего из гражданского деликта. Он особенно актуален в случаях смешанной ответственности, при наличии вины обеих сторон, когда возникает по­требность в сопоставлении степени «тяжести» виновного поведения каждой из сторон по отношению к другой стороне.

Сравнивая особенности юридического и психологического анализа поведения, следует обратить внимание на нетождественность логико-юридических критериев вины и ее психологического содержания. Остановимся на этом подробнее.

Умысел, с точки зрения логико-юридических критериев, характеризует такое неправомерное поведение, при котором субъект осознавал значение своих действий, мог и должен был предвидеть их вредные последствия, желал их наступления. С точки зрения психологии, для такого поведения свойственны: полное осознание человеком фактического содержания своих действий; наличие возможности прогнозиро­вать их последствия; свободное (в условиях реального выбора), с осо­знанием последствий, формирование решения и выбор соответствующих поставленной цели способов его реализации; в полной мере созна­тельно-волевое управление действиями. Как видим, характеристика умышленного в юридическом смысле поведения предполагает всегда социальную его оценку — как определенной меры негативного; негативность заключается в степени противоправности. С позиций психо­логии, умышленное (в правовом смысле) поведение — всегда предна­меренно; но не всякое преднамеренное поведение может быть оценено как умышленное с точки зрения права. Эксперт-психолог, устанавли­вая новые факты психологической природы, может на их основе про­фессионально (т.е. с учетом особенностей действия психологических законов и закономерностей) оценить поведенческий акт с точки зрения его структуры (которая описана выше). Никакой социальной оценки при этом не дается. Последнюю осуществляет суд, когда определяет, является ли данное поведение виновным, какова форма вины. Заклю­чение эксперта выступает доказательством, предоставляющим в распо­ряжение суда объективную, добытую на основе специальных знаний, информацию о характере поведения и особенностях течения его психо­логического механизма.

Логико-юридические критерии неосторожной вины различаются по характеру нарушаемых требований осмотрительности:

простая неосторожность характеризуется тем, что субъект соблюдает некий минимум требований осмотрительности, но не весь их объем;

грубая неосторожность предполагает, что субъект не соблюдал и минимума требований осмотрительности.

В целом при неосторожной вине субъект мог предвидеть вредные последствия, но не желал их наступления.

Психологическое содержание простой неосторожности заключается в абстрактном предвидении возможных негативных последствий своих действий. В этом случае принципиальная способность предвидения у человека сохранена, но не реализована; поведение не характеризуется как строго целенаправленное; объективно действия могут вызвать раз­личные результаты. Вероятность наступления или ненаступления оп­ределенных последствий (которые в будущем оцениваются как юридически-негативные) примерно одинакова. Субъект хотя и имеет реаль­ную возможность выбора поведения, не реализует ее (как бы перелагая выбор на случай: «авось ничего не случится»; при этом сам субъект для себя не конкретизирует, что он понимает под этим «ничего»). Таким образом, с точки зрения психологии, у человека в подобной ситуации не формируется мотивация к наступившему результату действия, а в механизме поведения не работает акцептор результатов действия и последующие стадии.

Психологическое содержание грубой неосторожности раскрывается через конкретное предвидение определенных последствий своих дейст­вий, но не сопровождаемое желанием их наступления. Также у челове­ка сохраняется способность прогнозирования. В отличие от вышеопи­санного типа поведения человек осознает, что его определенные дейст­вия могут вызвать определенный результат, однако надеется, что он не наступит. Мотивации к наступившим последствиям нет («не желал их наступления»). И хотя в принципе человек прогнозирует последствия действий, но волевого, целенаправленного управления ими не осуществляет. В механизме поведения акцептор результатов действия работа­ет, но остальные стадии как бы «не включаются».

Различение логико-юридических критериев и психологического содержания вины позволяет более четко уяснить специфику оценочной деятельности суда и эксперта, разграничить их, а также более правиль­но ориентироваться при формулировании конкретной экспертной за­дачи и круга вопросов, задаваемых эксперту.

Как следует из вышеизложенного, в ходе доказательственной деятельности суд прежде всего должен установить и оценить обстоятельства, связанные с деятельностью предполагаемого причинителя ущер­ба, а также потерпевшего. Это главные факты предмета доказывания, включающие в себя в качестве компонента определенные психологи­ческие факты, без выявления и профессиональной оценки которых трудно правильно квалифицировать (уже с юридической точки зре­ния) все обстоятельство в целом. В частности, в процессе доказывания определяются:

природа и характер деятельности, осуществляемой субъектом и вызвавшей (предположительно) правонарушение;

соблюдение субъектом требований, объективно вытекающих из природы данной деятельности;

характеристика конкретной обстановки, в которой протекала деятельность;

личные качества действующего субъекта (в том числе — его компетентность, обязательность специальной подготовки к деятельности и степень подготовленности субъекта, а также психологические особенности личности субъекта и психофизическое состояние субъекта и их влияние на качество осуществленной деятельности).

Из анализа приведенных обстоятельств видно, что психологичес­кие элементы связаны с характеристикой ситуации действия, личнос­тью субъекта, его состоянием. Соответственно определяются группы вопросов, которые могут быть поставлены на разрешение эксперту при назначении судебно-психологической экспертизы:

1) мог ли испытуемый, с учетом: а) особенностей ситуации действия, б) психологических особенностей личности, в) психофизического состояния в момент совершения действия, — в полной мере осознавать фактическое содержание своих действий;

2) мог ли испытуемый, с учетом вышеназванных обстоятельств, сознательно принимать адекватное ситуации решение и в полной мере прогнозировать результаты своих действий;

3) могли испытуемый в полной мере контролировать свои действия по реализации принятого решения (вопрос ставится, если на вопрос о способности сознательно принимать решение дан положительный ответ);

4) мог ли испытуемый в полной мере сознательно руководить своими действиями.

Таким образом, психологический механизм вины как психической оценки всех стадий собственного поведения и психологический меха­низм формирования сознательно-волевого поведения позволяет ут­верждать, что для выявления вины в юридическом смысле и правовой оценки поведения недостаточно одного метода логического анализа;

необходим психологический анализ процесса и результатов конкрет­ного поведения (данный тезис уже находит признание в уголовном процессе [9]).

С точки зрения психологического анализа, можно подчеркнуть доказательственную значимость установления психологической мотивации и потребностей, установок действующего субъекта. Это позволяет оценить характер волевого отношения личности к своим действиям, их результату, что имеет уже непосредственное юридическое значение.

Установление названных выше обстоятельств психологического характера актуально для любых категорий гражданских дел, связанных с возмещением ущерба. Наиболее наглядны в данном отношении дела о возмещении ущерба, причиненного источником повышенной опас­ности (ст. 1079 ГК). Проиллюстрируем на примере судебной практики.

Допустим, в суде заявлен иск о возмещении ущерба к владельцу источника повышенной опасности (гражданину; или же — регрессный иск к непосредственному причинителю ущерба). В данном случае ситуация причинения ущерба всегда характеризуется экстремальностью. С точки зрения психологии, налицо сбой в системе человек—машина. Такой сбой может быть вызван различными причинами: преднамерен­ным поведением действующего субъекта, неисправностью техники, а также особыми психологическими факторами, о которых говорилось выше. Вина владельца-гражданина презюмируется, если он не докажет, что вред возник вследствие непреодолимой силы или умысла потерпев­шего (ст. 1079 ГК). Если возникновению или увеличению вреда содей­ствовала грубая неосторожность потерпевшего, то размер возмещения должен быть уменьшен (п. 2 ст. 1083 ГК). Названные правовые факты входят в предмет доказывания ответчика (причинителя ущерба). При обоюдной вине причинителя и потерпевшего следует учитывать формы вины обеих сторон (ст. 1083 ГК ). В такой ситуации в предмет доказывания каждой стороны входит факт наличия вины в действиях другой стороны; при этом сторона вправе (хотя и не обязана) в качестве контрвозражения обосновывать отсутствие собственной вины. Для ус­тановления вины необходимо выявить причины, повлекшие нанесение ущерба. Как правило, в названной категории дел мы имеем дело с аварийной ситуацией. Здесь возможно назначение судебно-психологической экспертизы по определению способности (возможности) вы­полнения данным субъектом (причинителем ущерба) профессиональ­ных функций в области управления современной техникой (источни­ком повышенной опасности). Такая экспертиза целесообразна, когда суд располагает данными, позволяющими предположить, что причини­телем ущерба не соблюдены вытекающие из характера деятельности требования к ее осуществлению по причинам психологического харак­тера, которыми эта деятельность в той или иной степени была дезорга­низована. В качестве данных — поводов к назначению экспертизы — могут, например, выступать сведения об особом психофизическом со­стоянии человека (переутомлении, стрессе, воздействии психотравмирующей ситуации, соматического недомогания и т.п.), а также сведения об особых условиях восприятия и в целом окружающей среды, в кото­рой действия осуществлялись.