39.Андроновская культура

Андроновская культура, археологическая культура эпохи бронзы. Выделена в 20-х гг. 20 в. С. А. Теплоуховым. Названа по деревне Андроново близ Ачинска. А. к. рассматривается как условное название для общности культур, частично родственных, распространённых на территории Казахстана, Зап. Сибири, юж. Приуралья. На З. она контактирует со срубной культурой. О границах территории, основных чертах входящих в эту общность локальных культур среди исследователей общего мнения нет. Нет единства и в вопросе о точном времени её существования. Ориентировочно датируется серединой и 2-й половиной 2-го тыс. до н. э. Памятники культур андроновской общности представлены различного типа поселениями (с остатками полуземляночных и наземных жилищ) и могильниками (с трупоположениями, реже — с трупосожжениями), часто отмеченными круглыми низкими насыпями и иногда оградками из камней. В погребениях находят: кремнёвые наконечники стрел, бронзовые орудия и оружие, медные и пастовые бусы, золотые и медные серьги с раструбом. Керамика, как правило, плоскодонна — орнаментированные горшки, банки и прямоугольные "блюда".

40. Карасукская культура.

Карасукская культура, археологическая культура конца бронзового века(конец 2-го — начало 1-го тыс. до н. э.), распространённая главным образом в горах Южной Сибири, Казахстане, верхней Оби. Представлена остатками поселений и могильниками (свыше 100 могил в каждом). Погребения в каменных ящиках под невысокой насыпью с четырёхугольными оградками из врытых на ребро каменных плиток. Племена К. к. занимались скотоводством, добывали медную руду (бронзовые изделия украшались геометрическим орнаментом и скульптурными изображениями животных), выделывали глиняную посуду, шерстяные ткани, знали земледелие; они были связаны с древним населением Северного Китая, Монголии, Забайкалья, Прибайкалья, Западной Сибири, Средней Азии.

41. Фатьяновская культура.

Фатьяновская культура, археологическая культура бронзового века (1-я половина 2-го тыс. до н. э.), распространённая от Прибалтики до Волго-Камья с центром в Волго-Окском междуречье. Названа по могильнику у деревни Фатьяново Даниловского района Ярославской области В Ф. к. выделяется несколько локальных вариантов: верхневолжский, московско-клязьминский и средневолжский (балановский, см. Балановский могильник) и др. Основные памятники – грунтовые могильники, родовые кладбища, обычно расположенные на холмах. Умерших хоронили в скорченном положении в специальных сооружениях (из дерева, берёсты, прутьев), мужчин в основном на правом боку, головой на З., женщин – на левом, головой на В. Инвентарь погребений разнообразен: оружие (каменные сверлёные боевые топоры, медные топоры, копья, стрелы и др.), орудия из камня, кости, реже меди (клиновидные топоры, ножи, скребки, шилья, булавки, иглы, долота, мотыги и др.), украшения (ожерелья из зубов, костей птиц, раковин, янтаря), многочисленная глиняная посуда. Сосуды шаровидные, орнаментированные нарезным и штампованным узором, на донцах – солярные знаки. Встречаются кости домашних и диких животных (остатки пищи в могилах). Основное занятие племён Ф. к. – скотоводство (свиньи, овцы, крупный рогатый скот, лошади) и, возможно, земледелие; подсобные занятия – охота, рыболовство и собирательство. Была развита металлургия меди. Предполагаемая прародина племён Ф. к. – территория между Днепром и Вислой. Антропологический тип – европеоидный. Ф. к. входила в состав большой культурно-исторической общности – т. н. боевых топоров культур или шнуровой керамики культур, предков славян, балтов и германцев. Общественный строй – патриархально-родовой. Могилы родовых старейшин выделялись размерами и богатством инвентаря. Верования – культ предков, медвежий и солярный культы.

42. Абашевская культура.

Абашевская культура, археологическая культура бронзового века 2-й половины 2-го тыс. до н. э. на территории современной Воронежской области, Марийской, Чувашской и Башкирской АССР. Впервые курганы А. к. исследованы в 1925 у села Абашева в Чувашии В. Ф. Смолиным. В курганах открыты захоронения с орнаментированной глиняной посудой, медными и серебряными украшениями. Орудия труда из камня, меди и кости домашних и диких животных свидетельствуют об охоте, скотоводстве и земледелии, а клады медных орудий — о значительном развитии металлургии. Места поселений А. к. найдены лишь в Приуралье. По мнению некоторых исследователей, А. к., как и фатьяновская культура, по своему происхождению связана с среднеднепровской культурой.

43. Бронзовый век лесной зоны Сибири и Дальнего Востока.

В целом бронзовый век Сибири датируется II-началом I тысячелетия до н. э.

Эпоха раннего металла в Сибири имеет несколько особенностей. Металлургия меди и бронзы могла появиться лишь в тех местах, где имеются залежи медных руд. В Сибири крупные и доступные первобытным горнякам месторождения приурочены к горным областям Урала, Рудного Алтая,Саян и Забайкалья. На огромной территории Западной, Восточной и Северо-Восточной Сибири, Дальнего Востока запасов медной руды практически нет. Поэтому эпоха раннего металла не стала универсальной стадией в культурно-историческом развитии всего сибирского населения. Энеолитические памятники известны только в районах, непосредственно примыкающих к горно-металлургическим областям. Памятники эпохи бронзы распространены гораздо шире, но и в это время культура многих племен Северо-Восточной Азии и Дальнего Востока находилась на неолитическом уровне. Вторая особенность раннеметаллической эпохи в Сибири — ее непродолжительность. Здесь она укладывается в полтора тысячелетия, в то бремя как в древнейших горно-металлургических областях Старого Света орудия из меди и бронзы господствовали на протяжении тpex тысяч лет. Связано это с тем, что древний металл проникает в Сибирь сравнительно поздно, на заключительных этапах развития евразийской медно-бронзовой металлургий

Рост производительности труда, обусловленный внедрением металлических орудий, при наличии благоприятных экологических условий неизбежно должен был привести к коренной перестройке экономических систем, сложившихся в Сибири в неолите. Начиная с энеолитической эпохи население сибирских степей и лесостепей постепенно переходит к скотоводческо-земледельческому хозяйству. Эпохе раннего металла суждено было разделить Сибирь на два мира: степной-лесостепной, населенный скотоводами и земледельцами, и таежный, где обитали охотники и рыболовы.

Некоторые исследователи проводят между ареалами присваивающей и производящей экономики столь резкую грань, что предлагают относить к эпохе энеолита только культуры, связанные с земледелием и скотоводством, а синхронные и близкие им по материальной культуре общества охотников и рыболовов считать неолитическими. Древнейшие сибирские металлоносные культуры (афанасьевская, шапкульская и липчинская) опровергают эту точку зрения и доказывают, что однотипные изделия из меди распространяются и у скотоводов Южной Сибири, и у охотников и рыболовов лесного Зауралья. Очевидно, что энеолит не связан с одною и той же экономической системой, а находит своеобразное преломление в различных экологических зонах.

Сибирские энеолитические культуры локализовались в районах, прилегающих к горно-металлургическим областям. На Алтае и в минусинских степях во второй половине III тысячелетия до н. э. появились племена афанасьевцев. По всей видимости, они мигрировали сюда с более западных территорий и принесли в Сибирь зачатки металлургии, земледелия и скотоводства. Все ведущие типы орудий афанасьевцы делали из камня. Meдь использовалась для украшений, игл, шильев, небольших ножей. Афанасьевские мастера еще не знали литья, медные предметы обрабатывались ковкой. Керамика афанасьевской культуры разнообразна по размерам и форме. Преобладали высокие остродонные сосуды с ёлочным орнаментом. Узор наносился затупленной палочкой или гребенчатым штампом. Хозяйство афанасьевцев было комплексным. Наряду с традиционными для неолитической Сибири сетевым рыболовством и охотой, получили развитие скотоводство и в меньшей степени земледелие. Находки костей домашних животных в могилах и культурном слое поселений свидетельствуют, что афанасьевцы разводили коров, лошадей, овец. Комплексное хозяйство позволило им жить оседло, в постоянных жилищах. Во второй половине III тысячелетия до н. э. медные изделия (шилья, ножи) появляются в лесном Зауралье и прилегающих районах Западной Сибири в инвентаре липчинской и шапкульской культур.

В первой половине II тысячелетия до н. э. на юге Западной и Восточной Сибири складываются культуры зрелого бронзового века: кротовская и самусьская в Верхнем Приобье, окуневская — в минусинских степях, глазковская — в таежном Прибайкалье.

Самой крупной археологической находкой в Сибири из наиболее древних считается 5-метровой длины погребальная ладья, обнаруженная в могильнике Бузан-3 (Ингальская долина, юг Тюменской области), артефакты которого относятся к медному веку. Могильник датируется 3 190 годом до н. э. плюс-минус 60 лет.[1] Таким образом, он является ровесником Стоунхенджа (3020—2910 до н. э.), первых городов Месопотамии (3500—3000 до н. э.) и значительно старше широко известных пирамиды Хеопса (2560—2540 до н. э.) и памятников Аркаима (2200—1600 до н. э.).

По течению реки Чарыша следы древнего обитания человека найдены в нескольких пещерах. В курганах Катуни, Чарыша, в верховьях Алея, реки Иртыш были найдены разнообразные украшения и утварь, что говорит о сравнительно высокой культуре обитателей древней Сибири. На многих кубках, бронзовых и серебряных кружках видны довольно сложные рисунки, представляющие собой изображения разных животных и птиц. В этих же курганах находятся приложения к конской сбруе, часто изготовленные из массивного золота. Этими же племенами оставлены многочисленные плиты и «бабы», иногда покрытые надписями.

Особенного внимания заслуживают орудия из нефрита, найденные в Барнауле. В курганах находили и приложения к конскому убранству, зачастую из массивного золота. Из-за большого количества бронзовых, золотых и серебряных вещей и многочисленных следов на Алтае древних рудокопных и плавильных работ можно судить, что здесь очень рано началась и велась добыча и обработка драгоценных и других металлов. Указания Геродота на пути, которыми доставлялось золото, не оставляют сомнения, что речь шла о добыче золота в пределах нынешнего Алтая.

Древние жители Алтая плавили руду в больших глиняных горшках, обломки которых встречаются около рудников вместе с каменными и медными орудиями. Так, в Золототушенском руднике были найдены два предмета, сделанные из чистой меди. В Зменигорском руднике были найдены те же предметы, вместе с каменными молотками, также был найден остов задавленного обвалом рудокопа с инструментом и кожаным мешком наполненным охристыми рудами. При этом в древних алтайских рудниках отсутствуют железные орудия труда. Хотя, согласно китайским летописным сказаниям, добыча железа здесь производилось в VII веке до н. э..

В середине II тысячелетия до н. э. культурный облик сибирских степей и лесостепей резко меняется. На всей громадной территории от Приуралья до Енисея распространяется андроновская культура. Андроновские племена составили целую эпоху в сибирской истории. Это было время утверждения развитой производящей экономики на юге и далекого проникновения бронзовой металлургии Среди археологических объектов в Сибири широко представлены находки андроновской культуры (2300 до н. э. — 1000 до н. э.) и сменивших её черкаскульской (1500 до н. э. — 1200 до н. э.) и саргатской культур (500 до н. э. — 500 н. э.), которые относятся к древним уграм. В сибирских степях сложился единый для всех андроновцев хозяйственно-культурный тип пастухов-скотоводов и земледельцев, Андроновцы жили оседло в долговременных полуземлянках. Их поселки располагались в долинах рек, богатых, пастбищами и плодородными землями, пригодными для земледелия. В стаде преобладали крупный рогатый скот, овцы, лошади. Андроновцы стали первыми в азиатских степях наездниками. Скот большую часть года содержался на пастбищах под наблюдением пастухов, а зимой – в специальных загонах. Злаки возделывались на легких для обработки пойменных землях. Почва обрабатывалась вручную каменными и бронзовыми мотыгами. Охота и рыболовство большого значения в хозяйственной жизни не имели.

Андроновцы были племенами металлургов. Они обладали медными и, оловянными рудниками и поставляли металл далеко на запад. Их литейщики обеспечивали широкое производство орудий труда (серпов, топоров, кельтов) и оружия (кинжалов, втульчатых наконечников, копий с листовидным пером), в том числе и за пределы андроновского ареала. Освоив степь и лесостепь, андроновцы в поисках новых полей и пастбищ по долинам рек проникали в таежную зону, где смешивались с аборигенным населением. В результате на юге западносибирской тайги сложились андроноидные культуры (черкаскульская, сузгунская, еловская), сочетавшие местные и пришлые традиции. Под влиянием андроновской культуры у носителей этих культур сложились собственные бронзолитейные центры, сыгравшие большую роль в распространении металла в таежной зоне.

В конце II тысячелетия до н.э. андроновская культура в Южной Сибири сменяется карасукской. Карасукские племена оказали большое влияние на сибирские культуры заключительного этапа бронзового века. Оно прослеживается на обширной территории от Верхнего Приобья до Якутии. Степная экономика в эпоху поздней бронзы претерпела некоторые изменения. В составе карасукского стада увеличилась доля мелкого рогатого скота, что сделало стадо более подвижным и позволило перейти к с сезонными перекочевкам. Таким образом, накануне эпохи железа в южносибирских степях создавались предпосылки для перехода к кочевому скотоводству.

В эпоху поздней бронзы металл распространился почти по всей территории Северной Азии. Под влиянием карасукской культуры сложился собственный металлургический центр в усть-мильской культуре Якутии (конец II-1 тысячелетия до н.э.). В первой половине 1 тысячелетия до н. э. единичные бронзовые изделия появляются в усть-бельской культуре Чукотки. Но несколько привозных бронзовых предметов не изменили ее неолитического характера. По существу население Чукотки и Камчатки продолжало жить в каменном веке.

Экономическая дифференциация севера и юга предопределила особенности социальной истории населения тайги и степи. В условиях промысловой (охотничье-рыболовческой) экономики и очень низкой плотности населения основным производственным коллективом в таежной зоне продолжала оставаться отдельная семья или группа семей. Род, лишенный хозяйственной функции, становился неустойчивым. По всей видимости, аморфность родо-племенной организации, засвидетельствованная этнографией у некоторых таежных народностей Западной и Восточной Сибири, была характерна для этой территории и в эпоху раннего металла. Более развитые общественные отношения могли сложиться у оседлых рыболовов с их специализированной продуктивной экономикой, большей плотностью населения и прочной оседлостью. Погребальный обряд могильников бронзового века, фиксирует зависимое положение женщин и выделяет наиболее удачливых охотников и служителей культа (шаманов?).

Знакомство с бронзой древнего населения южной части Дальнего Востока произошло в конце II тысячелетия до н.э. Долгое время считалось, что на юге Дальнего Востока не существовало собственной металлургии бронзы и все бронзовые предметы являлись привозными. Однако исследования 60-70 гг. ХХ в. доказали факт наличия бронзы в регионе. Бронзовый век на Дальнем Востоке имел свои особенности: большинство орудий этого периода были сделаны из камня, имитирующие бронзу. В музейных коллекциях Приамурья немало таких каменных орудий, но есть и бронзовые изделия (наконечники стрел, рыболовные крючки и т.д.).

В бассейне Амура бронзовый век представляет эворонская культура, названная по названию оз. Эворон, у которого располагаются все ее известные памятники. В поселениях этой культуры широкое распространение получила техника шлифования, использования большого количества тесел и наконечников стрел, а также несвойственная местным культурам круглодонная посуда, хотя при неолите господствовала плоскодонная керамика.

Бронзовые предметы на юге Дальнего Востока были близки изделиям из бронзы Забайкалья, Южной Сибири и Центральной Азии, это свидетельствует о наличии контактов между населением этих территорий и проникновении во II тысячелетие до н.э. отдельных групп населения из Забайкалья в бассейн Амура.

В целом, период эпохи бронзы на Дальнем Востоке был относительно коротким по времени и отличался высоким уровнем развития племен. Это период развития производящего хозяйства, расцвета каменной индустрии, распространения каменных реплик бронзовых предметов.

44. Искусство и духовная культура Бронзового века Северной Евразии.

1. Искусство эпохи бронзы весьма разнообразно. Выделяются два хронологических пласта:

✓ искусство энеолита и ранней бронзы;

✓ развитой и поздней бронзы.

Археологи также отмечают различия в искусстве больших регионов.

В настоящее время на основании археологических материалов бронзово века выделяют искусство населения:

✓ евразийских степей;

✓ европейского Севера и Сибири;

✓ Дальнего Востока;

✓ Кавказа.

И искусстве бронзового века выделяют:

✓ керамику и орнамент;✓ скульптуру;✓ художественное оформление предметов из металла.

Искусство палеометаллической эпохи отражало мировоззрение людей данной эпохи.

Наиболее характерные черты этого мировоззрения - его планитарность и нацеленность на познание-.

✓ процессов мироздания;✓ источников жизни;✓ роли солнца;✓ цикличности в природе;✓ места человека в мире.

Определенную мифологическую ciliv приобретают:✓ зерно с его таинством прорастания;✓ бык - как источник оплодотворения.

зерно и бык рассматриваются как две стороны божественного начала:✓ в растительной природе;✓ животном мире;✓ земледелии;✓ скотоводстве.

Различают два хронологических этапа развития художественного человечества:

✓ ранний палеометалл;✓ развитая и поздняя бронза.

2. Для раннего палеометалла характерно развитие неолитических традиций в искусстве петроглифов и в орнаментации сосудов. Это наблюдается в северных районах, включающих всю лесную зону и Дальний

Восток.

R южных районах происходят изменения в искусстве ~ широкое Распространение получают:

✓ символы солнца;

✓ изображение Древа жизни;

✓ идеи:

• роста;

• растительных начал;

• круговорота, воскрешения и умирания в природе.

Все это находит отражение:

✓ в расписном орнаменте;

✓ рисунках:

• на петроглифах;

• сосудах.

В зонах распространения производящего хозяйства появляются новые художественные приемы - использование красной, белой и черно! краски.

3. Для искусства степной зоны характерны каменные изваяния. Самые древние из них археологи относят к энеолиту - началу распространения животноводства, земледелия и металлургии.

В Южной Сибири известны стелы и изображения окуневской культуры (III - начало II тысячелетия до н. э.).

Окуневское искусство — сложное археологическое явление.

Выделяют той группы изображений:

✓ простую;

✓ реалистическую;

✓ сложную (нереалистическую).

Л\я первой группы изображений характерны личины-маски:

✓ с двумя кругами-глазами;

✓ поперечной полосой над глазами;

✓ без обозначенного носа.

Нос иногда обозначали точками, а от головы отходили лучи.

На некоторых изображениях отмечают три глаза.

Лы второй {реатстической) группы характерны личины, имеющие.

✓ два крупных глаза;

✓ рельефный нос.

Здесь нет поперечных полос и лучей на голове.

Сложные изображения третьей группы создают стандартный иконо- графический образ. Здесь личины:

✓ только по форме напоминают лица;

✓ делятся поперечными полосами на три части;

✓ в верхней части имеют круги:

• двойные концентрические;

• с точками.

Круги символизируют солние и его движение:

✓ правый — восточное, восходящее солнце;

✓ левый — западное, заходящее;

✓ третий - символ полуденного солнца.

✓ переданы схематично;

✓ в средней части напоминают ноздри и отростки;

✓ в нижней - рот и овал подбородка.

От головы отходят похожие на рога или уши змееобразные отростки. Отмечаются также солярные знаки. Это круг с четырьмя треугольными лучами или четырехгранник с кругом внутри.

В долине Енисея и на плитах могильника Каракол в Горном Алтае обнаружены солнцеголовые личины, выполненные краской на скалах. Личины на окуневских стелах снабжены дополнительными изображениями, которые называют головным убором или короной. Они имеют более сложное оформление из отростков:

✓ отходящих вверх в виде.

• волнистых линий;

• лент;

• капель;

✓ или похожих на рога.

Отдельно рассматривают волнистые линии, которые отходят вверх от личин. Фигура с растущими из головы линиями воспринимается как Древо жизни, но в то же время она имеет змееобразную форму. Известно, что культ змеи был широко распространен у народов Евразии. R Евразии также обнаружены петроглифы с изображением солнечного божество-

✓ в высокогорном святилище Саймалы-Таш;

✓ комплексе рисунков Тамгалы в Казахстане.

Изображения солнечных людей найдены на ленских петроглифах,

Амуре и в других местах.

Пля данной эпохи характерны образы:

✓ солнечного животного;

✓ антропоморфного фаллического божества;

✓ сцен оплодотворения и рождения;

✓ рожениц.

Они связаны с зарождением мифологии древних земледельцев и скотоводов. На стелах в Сибири характерно изображение быка. Это подтверждает его ведущую роль в мифологических представлениях и ритуалах людей эпохи энеолита и ранней бронзы.

Часть природно-исторических святилищ - это стелы со сложной символикой и петроглифы.

Выделяют также скульптуры малых форм. В культурах земледельческого энеолита это - керамические статуэтки женщин.

45. Общая характеристика Раннего железного века.

Этот термин был введен Гесиодом в VII - VIII вв. до н.э. Условно этот пери­од делится на две части: ранний железный век: II - середина I тысячелетия до н.э. и поздний железный век (средневековье) со 2-й половины 1 тысячелетия н.э. (с определенными хронологическими вариациями для разных регионов). Верхней границы железный век не имеет.

В эпосах народов железный век, в целом, характеризуется отрицательно, но есть железо "доброе", которое работает, и "злое", которое убивает (у фшшо-угров). Почти у всех народов названия железа, неба или звезд совпадают, т.к. происхож­дение железа связывали с небом, а не с землей, т.е. поначалу использовали метео­ритное железо, несколько тысяч тонн которого ежегодно падает на землю. Но в этом железе много кобапьта и никеля, поэтому оно очень тугоплавко (поэтому возможна только холодная его ковка). Куски этого железа обнаружены в погребе­ниях Египта до династического периода (IV - III тысячелетия до н.э.),

Железный век начинается тогда, когда появляется выплавка железа из руды. Впервые это произошло в Хеттском государстве и государстве Митанни (XV в. до н.э.). Массовое вытеснение бронзы на Ближнем Востоке происходит в IX -VIII вв. до н.э. после изобретения закаливания и цементации. Источник железа в лесной зоне Евразии - болотные руды. Их обрабатывают в печах (варницы или домницы), восстанавливая железо из окисей. Железо "варили" при темпе­ратуре 1539°С, вдувая при помощи мехов сырой воздух. Руда в печь загружалась вперемешку с углём. Железо появлялось в виде "теста", стекало вниз, образуя ^ч'блины" - крицы. Чтобы извлечь крицу, наземная часть варницы разбиралась, а затем сооружалась заново. В крицах было до 40% шлаков, поэтому их несколь­ко раз проковывали, придавали форму; вес крицы составлял от нескольких сот грамм до нескольких килограммов. Такой способ получения железа называется сыродутным.

Люди, занимающиеся выплавкой железа, либо почитались своим народом, либо становились отверженными (Индия). Мастерские находились отдельно от поселков из-за непонятности и мистической "опасности" для окружающих само­го металлургического процесса, а также в целях пожарной безопасности. Некото­рые народы (на Крайнем Севере, на всей территории Америки) железа не знали.

Употребление термина "железный век" имеет долгую предысторию, как и вся схема деления исторического процесса на макроэпохи по названиям преобладающих cырьевых материалов. Впервые идея существования эпохи железа в человеческой истории была четко сформулирована в конце VIII — начале VII в. до н.э. Гесиодом[1]. Согласно его периодизации исторического процесса, основанной на сопряжении культурно-технологических и философско-этических факторов при главенстве последних, современный древнегреческому поэту железный век оказывается последней и наихудшей стадией человеческой истории, на которой людям нет "передышки ни ночью, ни днем от труда и от горя" и «лишь одни жесточайшие, тяжкие беды людям останутся в жизни»

Как видим, в отношении к оценке эпохи железа особенно сильна была взаимосвязь культурно-технологического аспекта с философско-этическим, в частности, эсхатологическим, т.е. железный век мыслился как своего рода преддверие конца света. Это вполне закономерно, ибо первичные концепции исторической периодизации окончательно оформились и запечатлелись в письменных источниках именно в начале реального железного века. Следовательно, для первых авторов, создававших периодизацию истории, культурно-технологические эпохи, предшествующие железному веку (будь то мифические, как век золота и век героев, или реальные, как век меди) были давним или недавним прошлым, тогда как сам железный век - современностью, недостатки которой всегда видны яснее и более ощутимы. Поэтому начавшаяся эпоха железа воспринималась как некий кризисный рубеж в человеческой истории. Кроме того, железо, победившее бронзу прежде всего в оружейном деле, неизбежно стало для свидетелей этого процесса символом разрушительного оружия и, шире, насилия.

Однако еще соотечественник Овидия Лукреций в 1-ой половине I в. до н.э. обосновал в поэме "О природе вещей" качественно новую, исключительно производственно-технологическую характеристику исторических эпох, и в том числе эпохи железа, которая в дальнейшем и легла в основу первой собственно научной концепции К.Ю. Томсена и Й.Я. Ворсо. Вслед за этим возникла проблема хронологических рамок эпохи железа и ее внутреннего деления, о чем в XIX в. велись долгие дискуссии. Окончательную точку в этом споре поставил основатель типологического метода О. Монтелиус. Он отметил, что единую абсолютную дату смены эпохи бронзы эпохой железа на всей территории ойкумены нельзя указать; отсчет начала железного века для каждого региона следует вести с момента преобладания железа и его производных (в первую очередь стали) над другими материалами в качестве сырья для оружия и орудий труда.

Наступлению железного века предшествует длительный подготовительный период, относящийся к предшествующим технологическим эпохам.

Еще в энеолите и бронзовом веке люди иногда использовали железо для производства некоторых украшений и простейших орудий труда. Однако первоначально это было метеоритное железо, т.е. самородное, постоянно поступающее из космоса. К выработке железа из руд человечество пришло значительно позднее.

Изделия из метеоритного железа отличаются от изделий из железа металлургического (т.е. полученного из руд) в первую очередь тем, что в составе метеоритных вещей отсутствуют какие-либо шлаковые включения, тогда как в составе металлургических такие включения, хотя бы в малых долях, неизбежно присутствуют как следствие операции восстановления железа из руд. Кроме того, метеоритное железо обычно отличается от металлургического гораздо более высоким содержанием никеля, чем обуславливается и его значительно большая твердость.

Значительно большее количество метеоритных изделий (в основном ритуально-церемониального назначения) относится к периоду бронзового века.

Очевидно, предшествующий опыт использования метеоритного железа никак не повлиял на открытие эффекта получения железа из руд. Между тем именно последнее открытие, т.е. действительное зарождение черной металлургии, имевшее место еще в бронзовом веке, предопределило смену технологических эпох, хотя и не означало немедленного окончания бронзового века и перехода к эпохе железа.

Можно выделить две важнейших стадии освоения рудного железа.

1-ая стадия — это открытие и совершенствование способа восстановления железа из руд — так называемого сыродутного процесса.

2-ая стадия - это открытие способов преднамеренного получения стали (технология цементации), а впоследствии способов ее термообработки с целью увеличения твердости и прочности изделий.

Сыродутный процесс осуществлялся в специальных печах, куда загружались железная руда и древесный уголь, разжигавшийся при подаче ненагретого, «сырого» воздуха (отсюда название процесса). Сам уголь мог быть получен путем предварительного сжигания дров, сложенных пирамидами и покрытых дерном. Сначала разжигали уголь, насыпанный на дно горна или печи, затем сверху загружали попеременно слои руды и того же угля. В результате горения угля выделялся газ - окись углерода, которая, проходя через толщу руды, восстанавливала окислы железа. Сыродутный процесс, как правило, не обеспечивал достижения температуры плавления железа (1528-1535 градусов по Цельсию), а доходил максимально до 1200 градусов, что было вполне достаточно для восстановления железа из руд. Это была своего рода "варка" железа.

Из горновой крицы, которую в раскаленном виде извлекали из печи, можно было изготавливать изделия только после предварительного удаления этой шлаковой примеси и устранения пористости. Поэтому непосредственным продолжением сыродутного процесса была горячая ковка горновой крицы, состоявшая в ее периодическом нагревании до «ярко-белого каления» (1400-1450 градусов) и в проковывании. В результате получалась более плотная масса металла, — собственно крица, из которой посредством дальнейшего проковывания создавались полуфабрикаты и заготовки соответствующих кузнечных изделий. Еще до переработки в полуфабрикат крица могла становиться единицей обмена, для чего ей придавали стандартный размер, массу и удобную для складирования и транспортирования форму — лепешковидную, веретеноообразную, бипирамидальную, полосчатую. В тех же целях самим полуфабрикатам могли придавать форму орудий труда и предметов вооружения.

Как полагают исследователи, открытие сыродутного процесса могло произойти в результате того, что при выплавке меди или свинца из руд в плавильную печь, помимо медной руды и древесного угля загружались (в качестве флюсов) железосодержащие породы, в первую очередь гематит. В связи с этим уже в результате медеплавильного процесса могли случайно появляться первые частицы железа, и не исключено, что соответствующие печи могли послужили прототипом сыродутных.

Находки наиболее ранних сыродутных печей связаны с территориями Малой Азии и Восточного Средиземноморья. Не случайно именно из этих регионов происходят и древнейшие изделия из рудного железа. Это лезвие кинжала из Телль-Ашмара (2800 г. до н.э.) и кинжал с обложенной золотом рукоятью из вышеупомянутой гробницы могильника Аладжа-Хейюк (2400-2100 гг. до н.э.), железный клинок которого, долгое время считавшийся метеоритным, будучи недавно подвергнут спектрографическому анализу, обнаружил крайне низкое содержание никеля, что говорит в пользу его рудной или смешанной природы (сочетание метеоритного и рудного сырья).

На территории бывшего СССР опыты по выработке кричного железа интенсивнее всего протекали в Закавказье и на юге Восточной Европы, в результате чего до нас дошли такие ранние железные изделия на рудной основе, как нож первой четв. II тыс. до н.э. из погребения катакомбной культуры у с. Герасимовка (Белгородская обл.), нож и шило третьей четв. II тыс. до н.э. из поселений срубной культуры Любовка (Харьковская обл.) и Ташлык (Николаевская обл.).

Сыродутный процесс постоянно совершенствовался: увеличивались объемы печей, интенсифицировалось дутье и т.д. Однако предметы из кричного железа были недостаточно твердыми до тех пор, пока не был открыт способ получения стали (цементация) и увеличения твердости и прочности соответствующих изделий путем термической обработки.

Первоначально была освоена цементация — намеренное науглероживание железа. Как таковое науглероживание, но случайное, непреднамеренное, приводившее к появлению так называемой сырцовой стали, могло происходить и ранее в ходе сыродутного процесса. Но затем этот процесс стал регулируемым и осуществлялся отдельно от сыродутного. На первых порах цементация осуществлялась посредством многочасового нагревания в древесном или костном угле железного изделия или заготовки до «красного каления» (750-900 градусов); затем стали использовать другие органические вещества, содержащие углерод. При этом глубина науглероживания была прямо пропорциональна высоте температуры и длительности нагревания железа. С увеличением содержания углерода возрастала твердость металла.

На увеличение твердости был также направлен прием закаливания, состоявший в охлаждении нагретой до «красного каления» стальной вещи в воде, в снегу, в оливковом масле или в какой-либо другой жидкости, в результате чего резко возрастала твердость вещи.

Скорее всего, как и науглероживание, процесс закалки был открыт случайно, и его физическая сущность, естественно, оставалась загадкой для кузнецов, отчего мы часто сталкиваемся в письменных источниках с весьма фантастическими объяснениями причин усиления твердости железных изделий при закаливании.

Однако закаленной стали была присуща определенная хрупкость. В связи с этим древние мастера, стремясь увеличить прочность стального изделия, совершенствовали термическую обработку; в ряде случаев они применяли такую операцию, как отпуск — т.е. нагревание изделия только до нижнего порога «красного каления», при котором происходит трансформация структуры — до температуры, не превышающей 727 градусов.

В целом освоение операций цементации и термической обработки - длительный и очень сложный процесс. Большинство исследователей полагают, что районом, где раньше всего произошло открытие этих операций (как и самого сыродутного процесса), и где их совершенствование шло быстрее всего, была Малая Азия, и прежде всего район проживания хеттов и связанных с ними племен, в особенности горы Антитавра, где уже в последней четверти II тыс. до н.э. делали качественные стальные изделия.

Именно совершенствование технологии обработки кричного железа и производство стали окончательно решили проблему конкуренции между железом и бронзой. Наряду с этим, в смене бронзового века железным существенную роль сыграла широкая распространенность и сравнительная легкость разработки железных руд.

Кроме того, для определенных районов ойкумены, лишенных залежей руд цветных металлов, дополнительным фактором развития черной металлургии явилось то, что по разным причинам традиционные связи этих регионов с рудными источниками, обеспечивавшими цветную металлургию, оказались разорванными.

Позиция Монтелиуса нашла подтверждение в последующих археологических разработках, которые показали, что сначала железо использовалось как редкое сырье для украшений (иногда в сочетании с золотом), затем — все чаще для производства орудий труда и оружия, постепенно вытесняя медь и бронзу на второй план. Таким образом, в современной науке показателем наступления железного века в истории каждого конкретного региона является начало использования железа рудной природы и стали для производства основных форм орудий труда и оружия и широкое распространение железной металлургии и кузнечного дела.

46. Закавказье в Раннем железном веке (Урарту и последующие ранние государства).

в конце 2-го тыс. до н. э. в Закавказье (Самтаврский могильник) и на Ю. Европейской части СССР. К глубокой древности восходит разработка железа в Раче (Западная Грузия). Жившие по соседству с колхами моссинойки и халибы славились как металлурги. Однако широкое распространение металлургии железа относится к 1-му тыс. до н. э. В Закавказье известен ряд археологических культур конца бронзового века, расцвет которых относится уже к раннему Железному веку: центрально-закавказская культура с локальными очагами в Грузии, Армении и Азербайджане, кызыл-ванкская культура (см. Кызыл-Ванк), колхидская культура, урартская культура (см. Урарту). На Северном Кавказе: кобанская культура, каякентско-хорочоевская культура и прикубанская культура.

Закавказье и Северный Кавказ в своем историческом прошлом обладали культурными характеристиками, как объединяющими их с соседними регионами, так и отличающими. На разных исторических отрезках в качестве главенствующей выступает то одна, то другая из этих сторон. Что касается внешних культурных влияний, то в одни эпохи Кавказ (особенно северная его часть) оказывался больше открытым в сторону Европы, а в другие - Ближнего Востока.

Уже в материалах древнего каменного века (палеолита) просматривается соседство на Кавказе культурных проявлений, свойственных как Передней Азии (главным образом на юге Кавказа), так и Европе (преимущественно на Северо-Западном Кавказе). Но при этом и те, и другие оказываются отмеченными своеобразием местного культурного колорита. В неолите (новом каменном веке) развитие культуры опирается здесь в решающей степени на собственную основу. А Северный Кавказ в это время становится источником культурных импульсов, достигающих Нижнего Поволжья и, возможно, Приазовья.

На раннем этапе периода бронзы Северный Кавказ оказывается в орбите Ближнего Востока и одновременно сам выступает в качестве своеобразного ретранслятора достижений наступившей эпохи металла в сторону предкавказских степей. В среднюю бронзу элементы уже степной культуры внедряются достаточно глубоко в горы. В это время прослеживается заметная дезинтеграция культуры, которая к концу эпохи приводит к образованию в горных районах локальных и достаточно замкнутых образований. В такие отрезки истории культура приобретала черты наибольшей местной специфики, а ее относительная изоляция способствовала существенному замедлению развития.

В раннем железном веке начинается заметное расхождение культурно-исторических судеб Закавказья и Северного Кавказа. На Южном Кавказе возникает государство Урарту, что было результатом развития этого района по месопотамской модели сложения цивилизации. Несколько позднее государственность возникает в Западном Закавказье (Колхида), но уже под преимущественным влиянием ранних цивилизаций Средиземноморья. Еще позже государственные образования возникают в Восточном Закавказье (Иберия, Албания). С IV в. до н. э. Закавказье практически целиком оказывается в сфере активного воздействия античной культуры, являясь частью периферии эллинистического мира. Эти значимые исторические процессы 1-го тысячелетия до н. э. редко переваливали Главный Кавказский хребет, и если доходили до Северного Кавказа, то лишь в виде затухающей волны и не сопровождаясь здесь сколько-нибудь заметными культурно-историческими трансформациями. С начала железного века и до великого переселения народов в горных областях Северного Кавказа развитие культуры идет без радикальных перемен. Предпосылки к сложению цивилизации и возникновению государства, сложившиеся еще на ранних этапах бронзового века (начало 3-го тысячелетия до н. э.), насколько это видно по археологическим источникам, остались здесь нереализовавшимися и в раннем железном веке.

Таким образом, Кавказ, включая и северную его часть, на протяжении всего исторического прошлого выступает не столько в качестве транзитного моста между Европой и Передней Азией, сколько в виде территории взаимодействия элементов культуры ближневосточного (ирано-туранских и левантийско-месопотамских), средиземноморского и юго-восточно-европейского регионов. Накладываясь в различных вариациях и с разной интенсивностью на местный историко-культурный субстрат, эти элементы способствовали формированию неповторимо пестрой, но при этом цельной в своей основе палеоэтнической картины Северного Кавказа. Абсолютно такое же мозаичное полотно раскрывается и в случае, если мы обращаемся к ботанико-географическим, зоогеографическим, климатическим и в целом физико-географическим характеристикам различных районов Кавказа.

Тем уникальным, что в этом исключительном этнокультурном многообразии отличает только Кавказ, являются языки кавказской семьи и один из трех распространенных здесь антропологических типов, а именно кавкасионский рассовый тип, в котором сосредоточены исконные признаки большой европеоидной расы. Оба этих показателя с наибольшей выразительностью проступают в глубинных, горных областях, составляющих относительно небольшую часть рассматриваемой территории и примыкающих к южному и северному склонам Большого Кавказского хребта. Внешне не самый броский сегмент культуры, охватываемый данной территорией, выступал тем стержнем, который на протяжении многих тысячелетий в решающей степени определял историческую самоость Кавказа. Здесь в наиболее зримой форме возникал и консервировался комплекс признаков, включая материальную культуру, хозяйственные занятия и общественные отношения, характеризующий специфику горной страны. Эта коренная часть кавказского общества в свое время не прошла до конца самостоятельный путь от раннегосударственных образований, а на значительной территории и общинно-родовых отношений, до развитой, устойчивой и структурированной государственности. Именно поэтому можно говорить лишь о преобладающем направлении внешнего культурного влияния, которому были подвержены народы, населяющие данную территорию. В указаннном смысле содержание истории народов Северного Кавказа на протяжении последних двух тысячелетий вписывается больше в контекст исторического прошлого Юго-Восточной Европы, чем Передней Азии.

47. Средняя Азия в Раннем железном веке (Бактрия, Парфия, Согдиана, Хорезм).

Обширные пространства Средней Азии, отделённые от Ирана горными хребтами Копет-Дага, представляют большое разнообразие природных условий. Северные предгорья Копет-Дага, подобно предгорьям хребтов Ирана, благоприятны для использования вод горных ручьёв в небольшом масштабе; далее к северу и северо-востоку расположены обширные пустыни, перерезаемые с юго-востока на северо-запад речными долинами Теджена (Герируда), Мургаба, Аму-Дарьи, Кашка-Дарьи, Зеравшана и, на довольно большом расстоянии, — Сыр-Дарьи. Теджен и Мургаб теряются в песках пустыни Кара-Кум; Кашка-Дарья и Зеравшан в древности впадали в Аму-Дарью; Аму-Дарья и Сыр-Дарья несу т свои воды в Аральское море. В глубокой древности часть вод Аму-Дарьи заполняла Сарыкамышскую котловину юго-западнее Аральского моря и отходила в русло Узбоя, тянущееся через Кара-Кум в направлении Каспийского моря; но в начале I тысячелетия до н. э. Узбой, по-видимому, был высохшим руслом.

Среднеазиатские реки протекают в своём верхнем течении в горных долинах; здесь местами рано могло возникнуть земледелие. До начала железного века население не обладало необходимыми орудиями, пригодными для того, чтобы создать значительные оросительные системы, которые позволили бы освоить более низменные части долин. Своенравное, изменчивое и быстрое течение Аму-Дарьи также не позволяло в ранние времена освоить ее воды для орошения.

К началу I тысячелетия до н. э. постепенно намечается образование земледельческих областей в ряде районов Средней Азии: в Арейе — по Теджену (Герируду), Маргиане — по Мургабу, Бактрии — в верховьях Аму-Дарьи, Согдиане — на Кашка-Дарье и Зеравшане, Хорезме (Хорасмии) — по нижнему течению Аму-Дарьи и у Сарыкамышской котловины. В плодородной Ферганской долине и по всему остальному течению Сыр-Дарьи земледелие возникло, повидимому, значительно позже. Степи и пустыни, окружающие эти земледельческие очаги, в начале I тысячелетия были местом обитания многочисленных кочевых племён. Как кочевые, так и оседлые племена говорили на языках иранской группы индоевропейской семьи.

Согдиа́на — распространённое греческое название области Сугуда — провинции империи Ахеменидов, занимала территорию современных Таджикистана (кроме Памира), южного Узбекистана (включая Самарканд и Бухару) и северного Афганистана.

Согдиана лежала к северу от Бактрии, между Оксом (Амударья) и Яксартом (Сырдарья), и занимала плодородные земли долины Зерафшана.

Александр Македонский объединил Согдиану и Бактрию в одну сатрапию. Позже эта сатрапия была преобразована Диодотом в Греко-бактрийское царство, которое просуществовало до III века до н. э., когда было захвачено скифами.

Долина реки Зерафшан сохраняла своё древнее имя до Средних веков, когда она была известна как Согд Самаркандский.

На территории С. находись города Мараканда (Самарканд), Кирополь и др. В 6-4 вв. до н. э. входил в древнеперсидскую Ахеменидскую державу. Вместе с Парфией Хорезмом и Арейей С. был включен в ее 11-ю сатрапию. Население С. платило значительные налоги серебром,поставляло драгоценные камни, предоставляло в распоряжение перс. царей крупные воинские контингенты. В 329—328 до н. э. население С. во главе со Спитаменом (убит в 328 до н. э.) оказало упорное сопротивление Александру Македонскому. После смерти Александра Македонского (323 до нашей эры) С. входил в царство Селевкидов, в 3 в. до н. э. — в Греко-Бактрийское царство, а в первые века н. э. — в Кушанское царство. В конце 4—5 вв. н. э. был покорен эфталитами, в 6—7 вв. — Тюркским каганатом. В конце 7 — начале 8 вв. завоёван арабами. С 4 до 8 вв. на территории С. существовало множество автономных княжеств (важнейшее — Самаркандское). С. играл видную роль в экономической и культурной жизни Востока. Купцы из С. держали в своих руках торговлю шёлком. Торгово-земледельческие колонии С. существовали на всех основных караванных путях от Монголии и Китая до Мерва. О высоком уровне культуры и искусства С. свидетельствуют многие открытия сов. археологов на его территории (Афрасиаб, Пенджикент, Варахш, Калаи-Муг и др.).

Искусство древнего С. мало изучено; об архитектуре некоторое представление дают сырцовые постройки и фортификационные сооружения городища Афрасиаба (2-я половина 1-го тыс. до н. э. — первые века н. э.), Кызыл-Кыра и Тали-Барзу (оба — первые века н. э.). Изобразительное искусство ярче всего представлено мелкой терракотовой пластикой (3—1 вв. до н. э.). Отдельные терракоты свидетельствуют о проникновении эллинистических художественных принципов; другие показывают формирование локального типа, отличающегося точной передачей этнических черт, обобщенностью и ператизмом образов.

48. Общая характеристика материальной культуры Древнегреческих городов Северного Причерноморья.

Важное место в греческих полисах Северного Причерноморья отводилось строительству храмов. По своим размерам и убранству они, конечно, уступали величественным сооружениям Афин, тем не менее, отличались своеобразным декором, оригинальной формой и стилевыми особенностями. Основные цвета, применявшиеся причерноморскими греками для раскраски своих сооружений – сине-жёлтый и красный. Полы храмов и домов богатых горожан украшались мозаикой.

При раскопках городов Северного Причерноморья найдено много разнообразных скульптур. Мраморные, известняковые и бронзовые статуи богов, героев, знатных граждан устанавливались на площадях, перекрёстках, в некрополях. Среди местной художественной богемы было немало талантливых скульпторов, хотя и уступающих в технике лучшим афинским мастерам, однако со своим, присущем именно этому региону стилем: богов и людей они изображали чётче, реалистичней, более одушевлённо, хотя и слегка небрежно.

Под влиянием скульптуры находилась коропластика – производство глиняных статуэток для украшения храмов и жилищ. Как и в скульптуре, терракотовые фигурки Афродиты, Деметры, Кибелы, Коры-Персефоны и других небожителей нередко теряют божественный облик и наделяются чертами обычных женщин. И хотя эти статуэтки, как правило, не отличались высоким качеством изготовления, однако в оригинальности им не откажешь.

Стремились к оригинальности и художники. Они создали своеобразный "боспорский" живописный канон, для которого характерна эклектика, сознательная непропорциональность, отсутствие перспективы, необычное применение красок (например, зелёная лошадь). Сильной стороной боспорских художников была портретная живопись. И, опять же, богов живописцы изображали глубоко человеческими образами – пример тому лик Деметры на своде одного из пантикапейских склепов. Вероятно, позировала художнику местная красавица.

Не отставали от художников и керамисты – под влиянием лучших образцов посуды, привозимой из различных областей античного мира, они создали несметное количество расписанных сценами из жизни богов и смертных амфор, киликов, ойнохой, гидрий и прочих необходимых в быту изделий, которыми с удовольствием пользовались не только греки, но и все, живущие по обеим сторонам Днепра народности.

Особого восхищения заслуживают северо-причерноморские ювелиры. То, что принято называть скифским золотом, создано не скифами, а греческими мастерами. Однако и здесь им хватало оригинальности, но не хватало усидчивости: наиболее значимые шедевры, такие, как пектораль из кургана Толстая Могила или знаменитый золотой гребень из Солохи, по мнению учёных, созданы не местными, а приезжими ювелирами, работавшими в Пантикапее по приглашению боспорских царей.

Античная цивилизация без своеобразной культуры Северного Причерноморья не мыслима. Несмотря на свою периферийность, она внесла огромный вклад в копилку мировых ценностей. Обилие художественных произведений, созданных как приезжими, так и местными мастерами, свидетельствует о значительной тяге жителей этого региона к искусству.

49. Древняя Ольвия в свете данных археологии.

1. В начале IV в. до н. э. развивался город-государство Ольвия. Данное государственное образование находилось на нравом берегу Южно-Бугского лимана. В IV в. до н. э. город занимал значительные площади. Город:

✓ делился на нижний и верхний, расположенный на вершине холмов;

✓ имел правильную планировку.

• его территория была разбита на кварталы;

• улицы пересекались под прямым углом.

В нагорной части располагались: общественные здания;

✓ дома богатых горожан;✓ храмы.

В центральной части верхнего города была площадь (атора), от кото- рой начиналась главная городская магистраль.

Территория Ольвии расширялась в IV в. до н. э. Город обносят крепостной стеной с башнями. В центральной части был возведен храм. Также был сооружен постамент для вырезанных на каменных плитах декретов.

К оливийской агоре примыкал священный участок с большим алтарем, храмами Зевса и Аполлона.

2. В Ольвии было развито ремесло. Процветала торговля:

✓ с Милетом;✓ островами Родос и Самос.

Олмия поставляла в греческие города: * хлеб; ✓ рыбу;

^ скот; ✓ рабов.

Хлеб — основной продукт, импортируемый скифами. Жилые дома в Ольвии строятся из камня.

В III в. до н. э. в Ольвии появляются богатые дома со сложной планировкой. Отмечены двухэтажные дома.

Для них характерны :

✓ внутренний двор;✓ каменные колонны;✓ мозаика.

Оливия имела республиканскую форму правления и может быть охарактеризована как рабовладельческая демократия. Высший орган правления - Совет народного собрания города.

Во II в. до н. э. город попадает в зависимость от скифов. Археологи отмечают появление монет с изображением скифского царя Скилура.

Рельеф местности, на которой находилась древняя Ольвия, обусловил форму крепости в виде неправильного треугольника. Ольвия занимала плато из трёх частей: Верхний город, Средняя часть (склона) и Нижний город. Часть Нижнего города в наше время находится под водой.

История Ольвии делится на два периода, рубежом которых является гетский разгром в середине I века до н.э.

Догетский период

Единой точки зрения на дату основания Ольвии до сих пор нет. Некоторые исследователи говорят о рубеже VII-VI веков до н.э., другие считают, что город был основан в начале или в течении VI века до н.э.

Раскопки показали единичность фрагментов керамики последней четверти VII века до н.э. и массовость материалов, относящихся к VI веку до н.э.

В VI веке до н.э. была освоена вся территория Верхнего города, за исключением северной части, занятой Некрополем. Северная границы города по-видимому проходила чуть севернее Зевсова кургана, где отрыты остатки жилищ VI-начала V веков до н.э. В своих южных границах город доходил до Заячьей балки.

Рост города шёл также с юга. К концу VI века до н.э. Нижний город проходил до границ Северной балки.

Во второй половине VI века до н.э. в Верхнем городе на линии главной улицы возникают Теменос и Агора.

На рубеже VI-V веков до н.э. возникает жилой район в пригороде площадью 1500 м2. Жилища представляли из себя землянки преимущественно прямоугольной формы. В полу некоторых из них сохранились углубления от угловых и центральных столбов. В землянках найдена привозная керамика конца VI-V веков до н.э. и терракотовые статуэтки. Кроме землянок в южной части пригорода открыты остатки сооружения слегка заглублённого в землю. В VI веке до н.э. оно состояло из одного помещения, а в начале V века до н.э. - из четырёх. В центральном помещении с севера примыкала комната с зольником, с востока - кладовая для хранения вина и оливкового масла. В западном помещении имелась глинобитная посуда. Ю.И. Козуб трактует этот комплекс за святилище, считая, что зольник - алтарь, а площадка имела культовое значение.

Время V века до н.э. и третья часть IV века до н.э. - период расцвета Ольвии. Геродот сообщал, что в первой половине V века до н.э. были сооружены оборонительные стены. Северная линия обороны города V века до н.э. совпадала с границей города VI века до н.э. В V веке до н.э. город принимает новый облик, в соответствии с разработанной планировкой, который местами соответствует гипподамовой системе, но в целом не имеет чётко выделенных квадратов.

Район общегородского значения, в непосредственном соседстве с Агорой и Теменосом продолжал интенсивно застраиваться. До середины V века до н.э. в окраиной части города ещё были землянки.

С последней четверти IV века до н.э. начинается второй этап экономического и политического расцвета. Это нашло отражение в новом росте хоры, развитии местного производства, оживлении торговых отношений, интенсивном строительстве. Город эпохи эллинизма ,наиболее полно сохранившийся, даёт возможность воссоздать отдельные городские ансамбли, планировку домов, городские хозяйства в целом.

В IV веке до н.э. город расширяется и занимает территорию Некрополя VI-V веков до н.э. около Северной балки. Возводится северная линия обороны в соответствии с границами. По мнению А.Н. Карасеева ольвиополиты создали в VI веке до н.э. хранилища, которые тянулись от Северных ворот до Западных.

В окраиной части, где жили в основном ремесленники дома имели от трёх до одиннадцати помещений. Благоустройство домов дополнялось наличием цистерн для воды, особенно необходимых в Верхнем городе. Цистерны были вырыты в материке, а их стены были покрыты гидравлическим раствором. Их глубина достигала 7-8 метров. В Нижнем городе во всех домах имелись колодцы. К благоустройству относится и наличии во дворах водопроводов, отводивших воды в городские магистрали.

О керамическом производстве пока свидетельствуют только местная керамика. О развитии литейного производства - многочисленные находки литейных форм, особенно в слоях IV-III веках до н.э.

К концу IV века до н.э. Ольвия вступила в полосу затяжного кризиса. Прекращает своё существование большинство поселений на хоре Ольвии. Ухудшаются взаимоотношения с соседями, вследствие чего сооружаются стены вдоль береговой полосы. Строительство общественных зданий прекращается. К концу II века до н.э. завершает своё существование Теменос и Агора. В середине I века до н.э. Ольвия была разгромлена гетами, о чём свидетельствуют следы многочисленных пожаров, фиксируемых раскопками в различных частях города.

50. Древний Херсонес в свете данных археологии.

1. В конце V в. до н. э. возник и развивался город Херсонес. Он располагался на юго-западе Крымского полуострова. В III в. до н. э. Херсонес.

✓ занимал площадь в 38 га;

✓ имел правильную планировку улиц.

В центре города располагались общественные здания, храмы, на окраине - ремесленные мастерские.

Башни и крепостные стены Херсонеса, в ширину достигавшие 4 м. и в высоту 10м, были сложены из каменных плит.

Рядом с городом находились подвластные ему сельскохозяйственные поселения.

Археологи отмечают поселение Керки-нитида (совр. Евпатория), стоявшее из сельскохозяйственных усадеб. Вокруг жилых помещений отмечены постройки для хранения продуктов и инвентаря. Земля в усадьбе разделялась на прямоугольные участки виноградников. Для сельского хозяйства Херсонеса характерно:

✓ выращивание хлеба для внутреннего потребления;

✓ винограда, из которого изготовляли вино для продажи. В Хепсонесе развиты производства:

✓ гончарное - изготавливают-.

• амфоры;• чернолаковую столовую посуду;• терракотовые статуэтки;

✓ ткацкое;

✓ оружейное; »/ ювелирное.

Херсонсс - город-государство рабоаладельчсской демократии. Археологами найден интересный документ - присяга граждан Хсрсонеса относящаяся к III в. до н. э. Текст выбит на мраморной плите. Каждый гражданин должен был именем богов поклясться охранять демократический строй своего полиса.

Рабы использовались в ремесленном производстве и домашнем хозяйстве

2. Культ у жителей Херсонеса был представлен поклонение пантеону богов. среди которых:

✓ верховное божество - Дева, в честь которой в городе находился храм и жертвенник, выстроенные на акрополе;

✓ Херсонес, олицетворявший город;

✓ герой греческой мифологии - Геракл, пользовавшийся популярностью наряду с местными культами.

В 63 г. н. э. Херсонес перешел под власть Рима. В городе был размещен римский легион.

Хозяйственная жизнь города в период господства Рима продолжала развиваться. Основу экспорта во внешней торговле Херсонеса в первые века н. э. составляла рыба.

Во времена римского господство город нормально продолжал считаться Свободным, то есть

✓ чеканил свою монету;

✓ выбирал горожан на различные должности.

Однако фактически Херсонес находился на положении римского провинциального центра.

51. Античные города Боспорского царства по данным археологии.

1. Побережье Керченского пролива имело выгодное географическое положение, поскольку здесь проходил оживленный водный путь из Греции, Средиземного и Черного морей в Азовское море (древнюю Меотиду). Оц отрыт доступ-

✓ к киммерийцам; ✓ меотам;

✓ скифам; ✓ синдам.

На керченском полуострове археологами обнаружены древние города:

✓ Пантикапей✓ Феодосия;✓ Тиритака;✓ Нимфей;✓ Мирмекий.

2. Большинство боспорских городов было основано в VI в. до н. э. ионийцами, выходцами из Милета. В 480 г. до н. э. ионийцы объединились и образовали Боспорскос царство, просуществовавшее 900 лет. В IV в. н. э. его завоевали гунны.

При правителях династии Спартокидов в IV—III вв. до н. э. Боспор распространил влияние на многочисленные местные племена.

Главный город Боспорского царства - Пантикапсй. Он находился на месте современной Керчи.

Город был обнесен крепостной стеной. На вершине горы возвышало! акрополь — крепость внутри города, в котором располагались обществ венные здания.

для архитектурных сооружений античного пантикапея характерны:

✓ изящество и высокий уровень строительного искусства;

✓ использование при строительстве домов тщательно отесанных известковых плит;

✓ покрытие крыш черепицей.

В городе также располагались зернохранилища.

Самый большой боспорский город на восточном побережье Керченского пролива - Фанагория. Здесь открыты остатки каменных зданий, в которых жили греки. В городе обнаружены-.

✓ принадлежности для гимнастических упражнений;

✓ несколько стригилей;

✓ арибаллы — специальные сосуды, в которых хранили масло для натирания тела.

Фанагория — прежде всего торговый город. Археологами обнаружены склады амфор V в. до н. э., служивших для хранения и транспортир ровки большого количества жидких и сыпучих продуктов.

У греческих городов обнаружены погребения. Греков хоронили в каменных саркофагах, покрытых пышной резьбой и гипсовыми украшениями. Саркофаги помешали в могильные ямы и склепы, который выкладывались из камня по типу греческих домов, со ступенчатыми сводами.

Античные города являлись также центром сельского хозяйства. Археологи отмечают множество сельских поселений у Боспора.

Эту поселения

✓ Гсоргиевка;✓ Киммерийка;✓ Андреевка Южная.

Большинство сельских поселений датируется IV— III вв. до н. э.

Так, раскопки в Андреевке Южной показывают, что в конце

IV в. до н. ). существовала большая рабовладельческая сельскохозяйственная усадьба:

✓ с оградой;✓ двором;✓ хозяйственными помещениями;✓ зерновыми ямами.

Владелец усадьбы вел хозяйство на денежной основе, т. с. Продавал продукты за деньги. Об этом свидетельствуют находки монет.

Боспор — главный поставщик хлеба в Афины. При правителе Левконе I (IV в. до н. э.) из Боспора в Афины вывозилось 400 тыс. медимнов хлеба (I медимн = 39,17 кг).

Для Боспора характерна двухпольная система земледелия. Земля делилась на два участка:

✓ один из них оставался пол паром;

✓ другой обрабатывался ралом с полозом.

Землю для посевов обрабатывали железными мотыгами полулунной формы. Урожай убирали железными серпами.

Для керамики характерно изготовление сосудов различных форм. Наиболее интересны амфоры - расширяющийся сверху, узкогорлый сосуд с двумя высокими ручками по бокам.

В амфорах жители перевозили:

✓ зерно;✓ вино;✓ масло.

Для домашнего быта населения Боспора характерно:

✓ употребление пелики;✓ кратеры для смешивания вина с водой;✓килики для вина;✓ гидрии;✓ туалетные сосуды. Художественную посуду обжигали дер жру:✓ один раз — перед росписью;✓ другой — после нанесения рисунка.

Орнамент на сосудах — сюжетный. На поверхность сосудов наноси- лось изображение сцен из жизни богов.

Сосуды делятся в зависимости от цвета лака, которым покрывали поверхность сосуда:

✓ на чернолаковые;✓ краснолаковые.

Черный лак отличался прочностью и красивым матовым блеском. Чернолаковые сосуды, пролежав в земле более двух тысяч лет, не утратили своих качеств.

Археологи отмечают также краснофигурные сосуды. Их фон заполнялся черным лаком, а фигуры и орнамент оставались натурального цвета. Мифологические сцены на сосудах воспроизводят эпизоды из произведений Гомера и древнегреческих трагиков.

На сосудах также изображались и бытовые сцены:

пиры; прогулки; игра на музыкальных инструментах и т. д.

В 111 в. до и. э. в росписи керамики применяются такие краски, как: белая; желтая; синяя.

Многоцветная керамика характерна для эллинистического времени. Изготовление керамики - важная отрасль ремесленного производства. В городах Боспора жили: гончары; кузнецы; ювелиры; столяры; камнетесы.

Большого развития достигло ювелирное мастерство. Характерно так развитие скульптуры.

Во II в. до н. э. в Боспоре поднялось восстание рабов во главе скифом-рабом Савмаком. Восставшие свергли царя династии Спартокидов. Этим воспользовалось сильное эллинистическое государство Понт. Поптийский полководец Диофант разгромил восставших и захватил Савмака в плен. В результате боспорские города вошли в состав Понтийской державы.

52. Влияние Римского завоевания на античные города Северного Причерноморья.

В отличие от городов Западного Причерноморья греческие государства в Северном Причерноморье испытывали римское влияние разной степени интенсивности. Если полисы Нижнего Поднестровья и Побужья, как и Херсонес, в различные периоды входили в состав римской провинции Нижняя Мёзия, подчиняясь ее администрации, то Боспорское царство, хотя и попало в орбиту римской политики, все-таки сохраняло самостоятельность, но только как клиентское государство.

Римские императоры постоянно держали в поле зрения политическую ситуацию в Причерноморье. В Рим неоднократно прибывали посольства от царей скифов и сарматов, стремившихся к установлению дружественных отношений. (RGDA, 31; Флор, 34). Римская политика в Причерноморье строилась в зависимости от ситуации в Балкано-Дунайском регионе, т. е. общее направление римской восточной политики непосредственно затрагивало Западное и Северное Причерноморье. При этом Рим пытался воздействовать на народы и государства северного побережья Понта Евксинского с двух сторон: из Малой Азии и Нижней Мёзии. При Августе и Агриппе Рим пытался связать Боспор и северо-восточные области Причерноморья с послушными ему регионами в Малой Азии, а при Клавдии и Нероне - привязать политически к системе римского управления на Востоке. В Северо-Западном Причерноморье политика римских властей направлялась из Балкано-Дунайского региона: размещение гарнизонов, военные экспедиции, посольства - все это находилось в зависимости от легатов Нижней Мёзии. При этом Рим постоянно стремился к гегемонии в этом районе: после реорганизации и выделения самостоятельных провинций Фракии и Мёзии римская дипломатия готовила повод для создания вассальных царств в Причерноморье, а в период подготовки восточных походов и дакийских войн наметилась тенденция к включению государств Северного Причерноморья в состав Империи, что вызвало размещение военных гарнизонов в ряде мест Таврики. Однако римлянам не удалось включить все государства Северного Причерноморья в систему провинциального управления, хотя в различные периоды времени и в разных частях региона римская власть и влияние проявлялись в той или иной степени.

Возрождение Тиры началось около середины I в. н. э. В это время произошла перепланировка городской территории. Керамический материал I в. н. э. свидетельствует о связях города с малоазийскими, италийскими, галльскими центрами. В I в. н. э. возникли цитадель, частные и общественные постройки. Однако расцвет Тиры в римское время приходится на II - первую половину III в. н. э., когда укрепляются оборонительные стены, мостятся улицы, возникают новые постройки. Вещественный материал из раскопок позволяет говорить об экономическом подъеме города в этот период.

В 56/57 г. н. э. Тира приняла новую эру. Это событие вряд ли связано с установлением в городе римского владычества и деятельностью Тиберия Плавтия Сильвана, хотя некоторые исследователи считают обратное [+4]. На некоторых монетах императоров династии Юлиев-Клавдиев встречается надчеканка , а на монете времени Нерона - легенда . Эти монеты непосредственно предшествуют началу регулярной чеканки при Флавиях, когда на монете неизменно помещали портрет императоратора [+5]. Кроме монет, есть немало эпиграфических памятников римской эпохи, помогающих определить степень зависимости Тиры от римлян [+6]. Эти документы подтверждают тесные связи города с администрацией провинции Нижняя Мезия не ранее конца I - начала II в. Ко второй половине II в. относится фрагмент надписи, предположительно трактуемый как послание римской провинциальной администрации властям Тиры об установлении границы города. Другой фрагмент представляет собой посвящение одному или двум императорам династии Антонинов, сделанное, очевидно, от имени легата провинции Нижняя Мезия.

Клейма на кирпичах и черепице позволяют судить о составе римского гарнизона Тиры во II - начале III в. При Антонинах в Тире к отряду V Македонского легиона присоединились солдаты I Италийского в XI Клавдиева легионов, а со времени Адриана во главе их были поставлены центурионы I Италийского и, вероятно, XI Клавдиева легионов. При Марке Аврелии военный трибун I Италийского легиона стал командовать всеми римскими войсками в Скифии и Таврике (CIL, VIII, 619). В состав гарнизона Тиры могли, вероятно, входить и вспомогательные отряды Legionis I Minerviae. С конца I в. н. э. Тира была и сфере влияния римской провинциальной администрации, находясь, очевидно, со времени первых Флавиев в составе провинции Нижняя Мезия.

Принятие городом своей эры в 57 г. близко по времени началу ольвийской городской эры, являвшейся одновременно и эрой царя Фарзоя, властителя сарматского государственного образования, которое, если судить по его монетам, возникло в Северо-Западном Причерноморье в начале третьей четверти I в. н. э. и просуществовало до 80-х годов этого столетия [+7]. Не исключено, что монеты с надчеканкой Тиры, как и монеты с изображением персонифицированного римского сената и легендой , находились в обращении, когда город наряду с Ольвией входил на правах симмахии в состав этого царства, дружественного Риму, подобно тому как греческие полисы понтийского левобережья с ведома римлян подчинялись на тех же условиях фракийским царям одрисской династии. Так произошло потому, что после фракийского восстания 45/46 г. и образования самостоятельной провинции Мезия римляне не рискнули сразу распространить свою власть на север, а были вынуждены прибегнуть к традиционной уже политике включения эллинских городов в состав вассальных или дружественных государств, с которыми греки имели традиционные связи, естественно, с сохранением значительной доли автономии и самостоятельности. Впоследствии это облегчило Риму подчинение тех и других. Включение Тиры в состав провинции Мезия произошло, очевидно, позднее, при Веспасиане, когда в городе появились монеты с портретом этого императора. Когда в связи с подготовкой дакийских войн были образованы две самостоятельные провинции - Верхняя и Нижняя Мезия, Тира была подчинена администрации этой последней провинции. Отсюда появление изображения Домициана на одной из первых серий монет Тиры императорской эпохи.

Тира подчинилась римской провинциальной администрации на тех же правах, что и эллинские полисы Западного Причерноморья. Городу, видимо, были определены границы сельскохозяйственной территории, установлены фискальные привилегии. Как следует из писем Септимия Севера и Каракаллы от 17 февраля 201 г. н. э., граждане города были освобождены от уплаты торговых пошлин на многие категории ввозимых товаров. При этом в письмах речь шла и о грамотах, регулировавших фискальные обязанности граждан, выданных еще в предшествующее время (IosPE, I², 4). Таким образом, Тира в провинции имела ряд привилегий в знак уважения к прежней автономии и самоуправлению, как и другие города. О функционировании в Тире в это время совета, народного собрания, коллегии архонтов свидетельствует декрет в честь Коккея от 181 г. н. э. (IosPE, I², 2). Как и в западнопонтийских полисах, основные магистратуры в Тире находились в руках зажиточной торгово-ремесленной верхушки, в значительной части романизированной.

В начале III в. н. э. взаимоотношения тиритов с варварским окружением ухудшились. В 214 г. н. э. вместе с римскими войсками Тира участвовала в отражении нападения карпов.

В середине III в. Тира была разорена готами. Однако жизнь там не прекратилась. Во второй половине III-IV в. в городе велась бессистемная застройка, но среди населения уже преобладал исключительно варварский элемент. Окончательная гибель города датируется 70-ми годами IV в. и связана с нашествием гуннов.

Ко второй половине I в. до н. э. начинается возрождение Ольвии. Рубежом I в. до н. э. - I в. н. э. датируется возникновение укрепленных поселений по берегам Бугского и Днепровского лиманов. Количество поселений на хоре послегетской Ольвии было значительно меньшим, чем в эллинистическую эпоху, но это, как правило, укрепления, расположенные на возвышенностях. Они просуществовали до середины III в. н. э. На рубеже II-III вв. по берегам Березанского лимана возникли неукрепленные поселения, существовавшие до конца IV в. По характеру материальной культуры они тяготели к памятникам Черняховского типа. Оживление сельского хозяйства, являвшегося основой экономики города во все времена, стимулировало подъем ремесел и торговли. Уже во второй половине I в. до н, э. Ольвия возобновляет чекан монет; к середине I в. н. э. относится декрет г. Византия в честь ольвийского гражданина Оронта, сына Абаба (losPE, I², 79), в котором говорится о посещении им самим Византия, очевидно, с торговыми целями, а также о регулярном прибытии по торговым делам в Ольвию граждан этого и других причерноморских городов. Во II - первой половине III в. н. э. связи города охватывали уже все Причерноморье и северо-запад Малой Азии. Однако по своим размерам послегетская Ольвия значительно уступала городу предшествующей эпохи. Во всех сферах жизни полиса преобладающими стали варварские, главным образом сарматские, элементы.

Особое значение для Ольвии имели связи с Римом и местными царями. В Ольвии чеканил свои золотые монеты сарматский царь Фарзой. Первые его статеры выпускались по эллинистическому монетно-весовому стандарту в середине 50-х годов I в., после чего Фарзой перешел к чеканке ауреусов по римской монетно-весовой системе. Соответственно монетной чеканке Фарзоя изменялись и весовые данные медных монет Ольвии, которые также согласуются с римской монетно-весовой системой. Последние выпуски монет Фарзоя и соответствующей городской меди датируются началом 80-х годов I в. Вот почему есть основание говорить об определенной зависимости Ольвии в середине - третьей четверти I в, от сарматских царей, что вполне соответствовало интересам Рима.

В некоторых ольвийских документах второй половины I - начала II в. говорится о встрече ольвийскими гражданами скифских и сарматских царей, о посольствах к "соседним царям", "гегемонам" и т. п. (IosPE, I², 39; 51, 54, 74; НО, 42). Это подтверждает существование тесных связей города с варварским окружением, при этом Ольвия, вероятно, могла даже какое-то время испытывать на себе власть этих царей. Рим был заинтересован привлечь Ольвию на свою сторону. Но, чувствуя невозможность после неблагоприятных для римлян событий во Фракии в 45/46 гг. сразу закрепиться прочно на северном побережье Эвксинского Понта, император Нерон попытался связать Олъвию, как и Тиру, с сарматскими царями, которые в 50-60-х годах I в. были лояльны по отношению к империи вследствие удачных действий против сарматов легата Мёзии 57-67 гг. Т. Плавтия Сильвана. Обеспечив таким образом тыл в Северо-Западном Причерноморье, римскому наместнику было сподручнее действовать в 67 г. в Таврике против тавро-скифов и их династов.

Когда Ольвия вынуждена была принять у себя римский гарнизон, с точностью неизвестно. По всей вероятности, это произошло в правление Адриана или Антонина Пия, скорее при первом из них. Гарнизон римских войск в Ольвии во второй половине II в. размещался как в самом городе, так и на хоре. При Флавиях и Траяне ольвиоподитам приходилось своими силами отражать угрозу нападения внешних врагов. Однако в состав провинции Нижняя Мёзия Ольвия была включена только при Септимии Севере и Каракалле в конце II - начале III в. н. э., когда обстановка на Дунае и в Северо-Западном Причерноморье ухудшилась. В 248 г. в Ольвии еще стоял римский гарнизон, несмотря на то что в 30-х годах III в. город был сильно разрушен готами. В конце III - IV в. жизнь в городе и на поселениях ольвийской периферии прекращается.

После того как Август официально подтвердил элевтерию (свободу) Херсонеса, город вынужден был принять над собой протекторат боспорских царей, хотя и сохранил за собой право выпускать монету, издавать декреты от имени полисных органов управления. И все же политическая зависимость херсонесцев от Боспора в I в. н. э. не была стабильной. Если при царе Боспора Аспурге (14-37 гг.) Херсонес еще подчинялся боспорской зависимости, то после римско-боспорской войны при Митридате III (39-45 гг.) он, вероятно, получил самостоятельность, но под римской опекой. В середине I в. в Херсонесе наблюдался подъем экономики, о чем говорит выпуск полновесных золотых статеров. В это время он находился, вероятно, вне какой-либо зависимости от царей Боспора. При Нероне в Херсонесе вообще не чеканили монету и полис был передан, очевидно, под управление боспорского царя Котиса I. Он находился под властью Боспора с небольшими перерывами до начала второй четверти II в. н. э., когда вновь приступил к выпуску золотых монет. Но статус "свободного города" Херсонес смог получить только в правление Антонина Пия, когда после безуспешных самостоятельных попыток добиться этого в дело вмешалась его метрополия Гераклея Понтийская, посольство которой с ходатайством о свободе Херсонесу увенчалось успехом около 144 г. н. э.

В середине I в. н. э. активность тавро-скифов против Херсонеса вновь усилилась. Это было вызвано быстрым возрождением Скифского царства, очевидно, не без определенного влияния Боспора. Как следует из элогия Плавтия Сильвана, этот наместник Мёзии во главе отряда римских войск сумел заставить царя скифов снять осаду Херсонеса (CIL, XIV, 3608). Тогда же в Херсонес, Харакс (мыс Ай-Тодор), Боспорское царство были введены римские гарнизоны. Последнее связано с опасением новых вторжений тавро-скифов и планами Нерона создать в Северном Причерноморье плацдарм для готовившегося похода против парфян через Тавриду и Кавказ. На протяжении I-III вв. Херсонес поочередно имел статус союзного и свободного города с правом чеканки золотой монеты, просто "свободного", что отразилось только в выпуске медной монеты, обычного римского провинциального города и города - составной части Боспорского царства. В двух последних случаях Херсонес либо не выпускал монеты вообще, либо чеканил ее в крайне ограниченном количестве. Но в течение всего этого времени в городе и на ближайших подступах находился римский гарнизон, который был выведен только в конце III в. н. э. Римская администрация старалась соблюдать права городских властей Херсонеса, его самоуправление, что было в русле ее политики в отношении греческих городов, как союзных, так и провинциальных, но всегда рассматривавшихся в качестве опоры римской власти. О тесной связи города с провинцией Нижняя Мёзия свидетельствуют почетные надписи на базах статуй ее наместникам и посольства к ним знатных граждан. Во время войн с варварами в III в. н. э. Херсонес почти не пострадал, хотя и предпринял меры по укреплению оборонительных сооружений. В конце III в. вместе с римлянами город осуществил ряд успешных военных акций против боспорского царя Фофорса.

Римляне поддерживали верхушку херсонесского полиса, о чем свидетельствует аристократизация государственного управления, концентрация власти в руках немногих зажиточных семей, пользовавшихся правами римского гражданства. Рост крупной землевладельческой и торгово-ремесленной аристократии в III-IV вв. подтверждается существованием на херсонесской хоре (в районе балки Бермана) больших укрепленных усадеб-вилл, основным хозяйственным профилем которых было земледелие и скотоводство. Во второй половине IV в. в связи с опасностью вторжения гуннов город вновь был значительно укреплен, что предохраняло его от разрушения. Активная политика римских властей, поддерживавших рабовладельческую верхушку, изолированность Херсонеса от остальной части Крыма способствовали концентрации рабовладельческих порядков, росту крупного землевладения.

На рубеже античности и средневековья Херсонес представлял собой город, где велось активное строительство оборонительных и жилых сооружений, развивались ремесла и промыслы. Херсонесцы осуществляли контроль за сельской округой, на которой преобладали крупные сельскохозяйственные усадьбы-виллы. Мелкое индивидуальное хозяйство уступало по значению крупному, основанному на использовании большого числа рабов. Экономический подъем города в конце античности мог быть результатом вовлечения в производство значительного числа рабов, вольноотпущенников и пришлого населения. Несмотря на то что в отдельных отраслях ремесла преобладал индивидуальный труд мастеров-ремесленников (например, металлообработка, керамическое производство), рабский труд в производстве, обслуживании и зрелищных мероприятиях применялся довольно широко.

Приток населения из Малой Азии и областей Северного Причерноморья, использование его в хозяйстве наряду с сохранившейся рабской эксплуатацией привели к некоторому подъему в экономике, крайне медленному созреванию ростков новых производственных отношений. Поэтому Херсонес почти без серьезных разрушений и социальных катаклизмов вошел в состав Византийской империи.

После внутренних неурядиц, которые испытало Боспорское царство на рубеже н. э., там наступил период стабильности политической власти и наметился некоторый подъем экономики.

В I-II вв. во всех сферах боспорской жизни наблюдается сарматское влияние. Процесс сарматизации продолжался и постоянно усиливался на протяжении всей римской эпохи. Римляне, движимые желанием держать Боспорское царство в повиновении, предоставляли помощь боспорским царям и верхушке местной аристократии деньгами, а в случае необходимости и войсками. Римское проникновение на Боспор шло в основном из Малой Азии, частично, может быть, и из придунайских провинций. В первые века н. э. Боспору приходилось выдерживать нападения сираков, скифов, аланов.

Поскольку Боспорское государство должно было служить защитой от варваров на подступах к империи, римляне держали там свои войска (КБН, 666; 726; 691), давая ежегодные субсидии на их содержание, вследствие чего боспорские отряды вынуждены были принимать участие в некоторых военных мероприятиях римских властей. В течение II в. н. э. Боспор испытывал давление сарматских племен, главным образом сираков, на свои восточные рубежи. В конце этого столетия боспорский царь Савромат II одержал над ними победу. Однако больше всего неприятностей доставляли скифы в Крыму. На протяжении длительного времени, боспорские цари Савромат I, Котис II и их преемники вынуждены были укреплять западные границы своих владений от скифской угрозы. С этим связано усиление обороноспособности ряда боспорских крепостей, а также возведение новых укреплений. С ростом активности тавро-скифов нередко возникала потребность в установлении боспорского протектората над Херсонесом, которая, впрочем, никогда не была длительной. В первой половине II в. н. э. римляне не хотели допускать чрезмерного усиления Боспорского государства в Крыму и на Северном Кавказе, ибо его усиление могло повлиять на боспоро-римские отношения и стать причиной самостоятельной политики боспорских царей. С этим, возможно, связаны разногласия царя Боспора Реметалка с римской провинциальной администрацией и последовавшее за этим предоставление элевтерии Херсонесу. Но, несмотря на ухищрения римских властей, в конце II в. н. э. при Савромате II наступил период усиления Боспорского царства. Его границы охватывали всю Таврику. Тогда же стабилизировалось экономическое положение, усилилась торговая деятельность, чему способствовало очищение Понта от пиратов. Благодаря финансовой поддержке римских властей Савромату II удалось провести монетную реформу, в соответствии с которой номиналы боспорских монет стали адекватными по стоимости денежным единицам римской чеканки. Это, естественно, активизировало связи торгово-ремесленной боспорской знати с римскими провинциями.

Боспорские цари в знак уважения к Риму и в связи с тем, что их права на престол были подтверждены в свое время (при Аспурге) римскими императорами, постоянно носили их praenomen и nomen Тиберий Юлий, являлись первосвященниками культа Августов.

В середине III в. племена готов, карпов, боранов, скифов усиливают натиск на Боспорское государство. В результате прекратилось существование многих "малых" городов и укрепленных усадеб на хоре европейского Боспора, начался упадок экономики, денежного хозяйства и торговли. В довершение всего отпала часть азиатских владений, где утвердились аланские племена. В это время появились новые претенденты на боспорский престол, одним из которых был некий Фарсанз (253-254 гг.), а также Хедосбий, очевидно, представители племенной знати. В 256-257 гг. боспорцы вынуждены были принять участие в завоевательных морских походах против азиатских владений Римской империи (3осим, I, 31, 32).

В 260-275 гг. на Боспоре шла династическая борьба различных претендентов на престол, завершившаяся приходом к власти Тейрана. В 293 г. н. э. при Фофорсе боспорцы совершили набег на Малую Азию, но Диоклетиану с помощью херсонесцев удалось их разбить.

В первой половине IV в. н. э. прекратилась боспорская монетная чеканка. Это было результатом углубления социально-экономического кризиса. Хотя экономическая жизнь в городах еще продолжалась, Боспор уже не мог самостоятельно бороться с наседавшими со всех сторон племенами. Но и римская администрация, к которой боспорцы на протяжении IV в. обращались за помощью, не могла уже ничем помочь. В 70-х годах IV в. н. э. под напором гуннов Боспорское царство прекратило свое существование.

Гунны пришли в степи Северного Причерноморья двумя основными путями: через Северное Приазовье и Нижнее Подонье, а также через Северный Кавказ, Боспор Киммерийский и Таврику. На всем протяжении последнего пути им сопутствовали разрушения, погромы, истребление местного населения. О взаимоотношениях гуннов с кочевым сармато-аланским населением можно судить по сообщению Аммиана Марцеллина (XXXI, 3, I): гунны, разграбив области, заселенные аланами, присоединили к себе последних на условиях союзного договора и при их содействии обрушились на готов. В настоящее время в Нижнем Поднепровье, Таврике, Нижнем Поволжье и Подонье выделяется по обряду захоронения - трупосожжение и захоронение шкуры коня - группа погребений, обоснованно причисляемая к гуннским. Вместе с ними встречаются и погребения типичного сармато-аланского облика. Это позволило высказать предположение, что в результате создания гунско-аланского племенного союза ираноязычное население степей смогло сохранить свои позиции на рубеже IV-V вв.

Что касается Боспора, то картина его взаимоотношений с гуннами представляется более сложной, чем это считалось до сих пор. С одной стороны, прекращение существования царства как реальной политической и экономической силы того времени несомненно. Гунны уничтожили такие крупные центры, как Тиритака, Тирамба, Кепы, Феодосия, сельские поселения на европейской и азиатской сторонах пролива. Серьезные разрушения претерпели Пантикапей, Фанагория, Гермонасса и др.

Вместе с тем ряд городов Боспора не прекратили своего существования. Танаис, который с середины III в. н. э. лежал в развалинах, с последней четверти IV в. н. э. возрождается и снова становится в V в. значительным торгово-ремесленным центром; столица государства Пантикапей в V в. н. э. также сохранила часть населения, при этом там продолжали жить и представители варварской знати, о чем можно судить по наличию нескольких богатых погребений IV-V вв. из Керчи; часть торгово-ремесленного населения сохранилась в Гермонассе, Фанагории, Патрее, Тиритаке. Недавно был открыт комплекс построек IV-V вв. на поселении Ильичевка (Таманский п-ов), что свидетельствует об активном земледельческом хозяйстве на азиатской стороне Боспора в послегуннское время. Жилые и ремесленные кварталы этого времени обнаружены и Тиритаке. О возможном возрождении даже некоторых форм политической власти "на Боспоре", как после гуннского нашествия стал именоваться Пантикапей, говорит надпись с упоминанием царя Дуптуна (КБН, 67), относящаяся, скорее всего, к V-VI вв. по характеру упоминаемых там государственно-правовых терминов.

Все перечисленные выше аргументы показывают, что производственная деятельность ремесленных центров в Восточном Крыму, Подонье и Северном Кавказе возобновилась еще при гуннах. По всей вероятности, это следует объяснить сложившимся союзом сарматов-аланов и гуннов, которые совместно выступали против готов. Гуннские кочевые племена нуждались в продуктах земледелия, а их знать - в изделиях ремесленных мастерских. Кроме того, гуннам необходим был прочный тыл для военных действий на западе Причерноморья. Сарматы, лишенные гуннами привычных кочевий и других средств к существованию, рассматривали бывшее Боспорское царство как возможное место оседлости для занятия сельским хозяйством и ремеслом. Это облегчалось тем, что уже на протяжении ряда веков государство все более превращалось в сарматское по этническому облику. Поэтому потребности гуннских завоевателей в создании сырьевой базы для успешных действий против готов и их союзников, образование алано-гуннской конфедерации способствовали относительно быстрому восстановлению на рубеже IV-V вв. крупнейших городов некогда могущественного Боспорского царства. Но по своему этнокультурному облику это уже было не греко-варварское государство, а исключительно племенное образование на карте тогдашнего мира [+8].

53. Культура древних Скифов.

Скифская культура, представляет собою термин, в который исследователи вкладывают разный смысл. В узком значении этим термином называют культуру только самих скифов. В широком смысле термин употреблялся как название культуры, распространенной на территории степной и лесостепной зон к северу от Чёрного моря (главным образом бассейны нижнего и среднего течения Буга, Днепра и Дона) и Северного Кавказа (Прикубанье) в VII-III вв.до н.э. Для скифской культуры характерно применение курганного обряда при захоронениях. Обычные мужские захоронения сопровождаются определённым набором оружия (бронзовые наконечники стрел, железные кинжалы и мечи, копья, боевые топоры) и конского снаряжения. Бронзовые котлы, навершия, зеркала с петельками и столбиками - ручками в центре диска, распространение звериного стиля в искусстве являются выразительными элементами культуры.

Весь комплекс этих ярких признаков имел широкое распространение в культурах кочевников степей Евразии (скифо-сибирского мира). Скифская культура является самым западным вариантом этой культурной общности. В VII-V вв. до н.э. скифская культура представлена яркими памятниками кочевников на территории Северного Кавказа (Костромской, Келермесские и Ульские курганы).

Отличительной особенностью культуры на лесостепной территории и в Северном Причерноморье является возникновение множества городищ и поселений, среди которых выделяется Бельское городище. Эта особенность связана с оседлым бытом населения данного района. Однако здесь нашли широкое распространение и яркое воплощение основные признаки культуры, определяющие её единство с культурами кочевников степей Евразии. Культура в области степей Северного Причерноморья, где жили скифы, в ранний период представлена небольшим количеством погребальных памятников в основном с довольно бедным инвентарем. С к.V в.до н.э. их количество резко возрастает и среди них выделяются царские курганы, дающие представление о расцвете здесь скифской культуры в IV в.до н.э. С к.V в.до н.э. появляются свидетельства об оседлости части скифского населения - возникают поселения по берегам Днепра, на морском побережье и создается ремесленный и торговый центр на Каменском городище. В период походов скифов на восток и сразу после них скифская культура испытала влияние Передней Азии, в VI-V вв.до н.э. и особенно в IV в.до н.э. - влияние Греции (царские курганы). К с.III в.до н.э. скифская культура исчезла с вторжением в Северное Причерноморье сарматских племён.

54. Культура Сарматов.

Сарматская культура (III в.до н.э.-III в.) - сменила савроматскую сначала в Приуралье, где она сформировалась в её недрах в связи с проникновением сюда пришельцев из соседних лесостепных и более восточных степных областей. В к.IV-н.III вв.до н.э. распространилась на территорию Нижнего Поволжья и в III-II вв.до н.э. далее на запад, в волго-донские степи, на Северный Кавказ и в Северное Причерноморье. Сарматская культура подразделяется на три хронологических периода, каждый из которых часто рассматривается исследователями в качестве самостоятельной культуры. Для всех трёх периодов был характерен кочевой уклад жизни населения. Однако в некоторых районах произошло оседание части сарматского населения. Особенно значителен этот процесс был на территории Северного Кавказа. 1-й период - раннесарматский (прохоровский) (вторая пол.IV-II вв.до н.э.) Характеризуется значительными изменениями в погребальном обряде, появлением новых форм вещей (мечи с серповидным навершием и дугообразным перекрестием, зеркала с валиком по краю, круглодонная керамика). Памятники периода распространены на территории от Приуралья до Днепра, включая и Северный Кавказ, и связаны с движением сираков, языгов и роксолан. Второй период - среднесарматский (сусловский) (I в.до н.э.-I в.). Памятники I в. были открыты в Румынии и Венгрии, что подтверждает свидетельства античных авторов о продвижении языгов и роксолан за пределы Северного Причерноморья. При сохранении многих черт погребального обряда, характерных для захоронений 1-го периода, заметны изменения в вещевом комплексе 2-го периода. Распространились железные черешковые наконечники стрел, мечи и кинжалы с кольцевым навершием, маленькие зеркала, фибулы и т.д. Характерно большое количество импортных изделий: разнообразные керамические сосуды, полученные главным образом из греческих городов Северного Причерноморья; серебряная и бронзовая посуда италийских и провинциальных римских мастерских и др. Отличительной чертой является широкое распространение ювелирных изделий, украшенных вставками из полудрагоценных камней и цветного стекла ("полихромный" стиль). Период выделяется среди др. большим числом захоронений. К нему же относится и серия богатых погребений сарматской знати (Косика в Поволжье, Воздвиженская в Прикубанье, на Нижнем Дону - "Новочеркасский клад", Садовый курган, в Нижнем Побужье - Соколова Гора). 3-й период - позднесарматский (аланский) (II-III вв.). В этот период наблюдается важное изменение в погребальном обряде, южная ориентировка, характерная для прохоровского и сусловского периодов, заменяется на северную. Распространяется обычай деформации черепов. Многие явления сусловского периода и элементы его вещевого комплекса существуют в аланском периоде. Мечи с кольцевым навершием продолжают употребляться, но постепенно вытесняются мечами без навершия и перекрестия. Сарматская культура оказала сильное влияние на культуру окружавших её народов. Скифская культура со времени вторжения сарматов в Северное Причерноморье перестала существовать как в степной, так и в лесостепной зонах. Уцелевшие после разгрома сарматами скифы восприняли вещевой комплекс их культуры. Влияние сарматов сказалось и на культуре жителей городов Северного Причерноморья. Памятники сарматской культуры исчезли после вторжения готов.

55. Культуры Саков и Массагетов.

Особую группу составляли кочевники, жившие на территории Южного Казахстана и Киргизии, а также в прилегающих частях Средней Азии и говорившие, как и соседнее земледельческое население, на языках восточноиранской группы. Это — единственная группа кочевников, о жизни которой в середине I тысячелетия до н. э. имеются более или менее значительные известия письменных источников. Кочевники жили здесь вперемежку с оседлым населением оазисов и находились с ним в постоянных взаимоотношениях, то мирных, то враждебных. Набеги кочевников приводили к разрушению производительных сил и тормозили развитие земледельческих областей Средней Азии. Древнейшие известия о кочевниках Средней Азии содержатся в персидских клинообразных надписях. Персы называли их общим именем саков. На рельефе, сопровождающем Бехистунскую надпись, последний из мятежников, стоящих перед Дарием, имеет остроконечную шапку, причём надпись поясняет: «Это Скунха, сак». Более подробны сведения античных авторов, в первую очередь Геродота. Греческие писатели различали в Средней Азии две группы кочевников: саков и массагетов. Так как массагеты неизвестны персидским источникам, то, очевидно, персы не отличали их от сакских племён. Разграничить саков и массагетов территориально не легко: обычно считают, что массагеты кочевали между Каспийским морем и Яксартом (Сыр-Дарьёй), а саки — далее на восток, однако следует отметить, что саки известны античным авторам и к западу от Окса (Аму-Дарьи). Не различимы саки и массагеты и в археологическом отношении. Кочевья саков простирались далеко на восток, захватывая долины Таласа, Чу и Или, высокогорные пастбища Алая, Памира, Ферганы, Тянь-Шаня. Геродот даёт любопытные сведения обытемассагетов, и его данные подтверждаются археологией. По словам Геродота, массагеты из металлов знали только золото и медь (т. е. фактически, невидимому, бронзу); железо и серебро им были совершенно неизвестны, так как этих металлов нет в их стране, тогда как золото и медь встречаются в изобилии. Действительно, железный век наступает у кочевников Средней Азии и Казахстана на 200—300 лет позже, нежели у причерноморских скифов, в V в.(откуда видно, что сведения Геродота для его времени были уже несколько устаревшими), а кое-где и в IV в. до н. э. Это объясняется не только отсталостью азиатских кочевников, но и богатством Казахстана медью и оловом. Медь, возможно, добывалась самими массагетами в горах Кара-Тау на Мангышлаке и в Джезказгане, где имеются древние медные рудники. Медные и оловянные рудники имелись также в верховьях Иртыша, откуда массагеты могли получать металл или готовые изделия путём обмена. В IV в. до н. э. эти рудники были заброшены в связи с переходом к железу. Что касается золота, то остатки его древних разработок имеются у прииска Степняка в Северном Казахстане, а также у города Мангыта в низовьях Аму-Дарьи. По одежде и образу жизни Геродот сближает массагетов со скифами. По его словам, они ничего не сеют, питаются мясом и молоком домашних животных, а также рыбой, которую им в изобилии доставляет река Араке (видимо, имеется в виду Оке). Они живут в повозках, и даже домашняя утварь их приспособлена к кочевой жизни. По уровню общественного развития массагеты отставали от скифов. Как и у современных им сарматов (савроматов), в их быту продолжали существовать значительные элементы матриархата, в частности пережиточные формы группового брака. Женщина занимала видное место в общественной жизни. Во время войны с Киром во главе массагетов стояла вдова «царя» — «царица» Томирия. Политически массагеты представляли собой, невидимому, союз племён. Они были весьма многочисленны и сильны в военном отношении. Особую роль играла первоклассная конница. Вооружение составляли лук и колчан со стрелами, копья, мечи, секиры. О религии массагетов почти ничего неизвестно. Геродот сообщает, что они приносили в жертву солнцу лошадей. Сообщения античных авторов о собственно саках многочисленнее, но крайне отрывочны и не всегда имеют в виду именно саков. В быту саков было много общего с массагетами и скифами. Один эпический поэт, описавший победу афинян над Ксерксом, называет саков пастухами овец. Наряду с овцами они разводили также лошадей. Их одежда (штаны, войлочные шапки) также напоминала скифскую. Наряду с кочевниками среди саков были и оседлые племена, занимавшиеся земледелием и яйлажным скотоводством. Как и у массагетов, в быту саков имелись многочисленные элементы матриархата, женщины играли видную роль в общественной жизни. Греческий историк Ктесий (около 400 г. до н. э.) говорит, что сакские женщины отважны и помогают мужьям в военных опасностях. Во время войны с мидянами над саками властвовала Зарина, принимавшая участие в битвах. В другом месте Ктесий рассказывает о том, как после пленения Киром сакского «царя» Аморга жена его Спаретра собрала большое войско, состоявшее почти наполовину из женщин, и освободила Аморга из плена. Однако элементы разложения первобытно-общинного строя появляются и у саков. Высшей формой политической организации у саков были, повидимому, союзы племён. Войско саков отличалось высокой боеспособностью. И у них большую роль играла конница, но наряду с нею имелась и пехота. Воины были вооружены луками, короткими мечами — акинаками и секирами. Военное могущество саков позволяло им совершать постоянные набеги на их более богатых соседей. О материальной культуре саков даёт представление и археология. К этой культуре можно отнести определённую группу древностей на территории Южного Казахстана и Киргизии. Древнейшие курганы (VI—V вв. до н. э.) ещё целиком принадлежат к бронзовому веку. Они невелики, содержат погребения в виде скорченных или вытянутых костяков, бронзовые ножи, стрелы и слепленную от руки посуду. Более поздние курганы (V— III вв. дон. э.) значительно богаче. Наряду с бронзой в них появляется железо.Они больше по размерам и содержат обычно короткие железные мечи — акинаки, бронзовые, железные, костяные и деревянные наконечники стрел, бронзовые зеркала, украшения, принадлежности конской сбруи, глиняные и деревянные сосуды уже более совершенной выделки. Сохранились и остатки тканей. Широкое распространение имели также бронзовые котлы скифского типа, квадратные жертвенники и светильники, часто находимые по нескольку штук вместе. Все эти предметы имели культовое назначение и украшались литыми фигурками животных, которые по сюжету, композиции и стилю выполнения близки к скифским и южносибирским. Для саков, как и для других кочевников северной степной полосы от Дуная до Хуанхэ, был характерен звериный стиль, который связан с определёнными религиозно-мифологическими представлениями. К тому же кругу религиозных представлений примыкают наскальные изображения, встречающиеся в Восточном, Центральном и Южном Казахстане и в Киргизии. Это большей частью изображения горных козлов, баранов, оленей, людей, стреляющих из лука, п т. д. Изображения выбиты без всякого порядка; композиции— сцены охоты или поединка — встречаются редко. Возможно, что эти изображения имели магическое назначение: обеспечить удачную охоту. Массагеты и саки теснее других кочевников Внутренней Азии были в это время связаны с рабовладельческим миром. Столкновения их с державами древнего Востока начались, невидимому, ещё в период мидийского преобладания. Как далеко простиралась на восток Индийская держава, сказать трудно. Во время завоевания Средней Азии Кир, естественно, должен был столкнуться и с местными кочевыми племенами. Последний поход Кира, в котором он потерпел поражение и погиб, был, согласно Геродоту, направлен против массагетов. В 517 г. дон. э. Дарий совершил поход против «заморских» саков (живших к северу от Аральского моря). Часть саков в конечном итоге вошла в состав ахеменидского объединения; они принадлежали к XV сатрапии, которая платила в царскую казну 250 талантов. Так как в эту сатрапию помимо саков входили также каспии, то речь, очевидно, может идти лишь о прикаспийских саках. К концу правления Дария были покорены также частично саки, жившие за Яксартом, а при Ксерксе —дахи, кочевавшие к востоку от Каспийского моря. Под властью Ахеменидов саки помимо уплаты дани должны были участвовать в походах персидских царей, выставляя как конницу, так и пехоту. В конце V или в первой половине IV в. саки освободились из-под власти Ахеменидов. В это же время, невидимому, складывается обширная конфедерация массагетских племён. Помимо массагетов и саков на территории Средней Азии обитали ещё более отсталые племена рыболовов, охотников и собирателей.

56. Тагарская и Таштыкская археологические культуры.

Тагарская культура, археологическая культура, распространённая в 7—3 вв. до н. э. в Минусинской котловине, районе Красноярска и восточной части Кемеровской области. Названа по острову Тагарскому на Енисее (против Минусинска). Для Т. к. характерны скифского типа оружие, конский убор, бронз, котлы и зеркала, звериный стиль в искусстве. Орудия и оружие (кинжалы, чеканы, наконечники стрел, удила, кожи, кельты) изготовлялись из бронзы. Район распространения Т. к. — один из крупнейших очагов бронзолитейного производства Евразии. Местное производство железа началось лишь в 3 в. до н. э. Памятники Т. к. — земляные курганы с оградками из каменных плит, по углам оград — вертикально врытые камни. Известны также поселения, медные рудники и наскальные рисунки. Основой хозяйства были мотыжное земледелие и скотоводство. Для общественного строя носителей Т. к. было характерно формирование классовых отношений, о чём свидетельствуют огромные курганы — возможно погребения царей и знати, и коллективные могилы рядовых общинников. Физический тип людей Т. к. европеоидный, близкий к типу людей афанасьевской культуры, андроновской культуры и скифов Причерноморья.

Таштыкская культура, археологическая культура железного века Южной Сибири (1 в. до н. э. — 5 в. н. э.). Распространена в бассейне среднего Енисея — в Минусинской котловине, районе Красноярска и восточной части Кемеровской области. Названа по раскопкам могильника на р. Таштык, близ с. Батени на Енисее. Представлена главным образом склепами и грунтовыми могильниками, преимущественно струпосожжениями. Племена Т. к. — потомки населения эпохи тагарской культуры (динлины), смешавшиеся с пришлым населением (вышедшими из Центральной Азии во 2—1 вв. до н. э. тюркоязычными гяньгунями). В погребениях Т. к. находят портретные лицевые маски из белой глины с двухцветным расписным орнаментом, сосуды, модели — заменители различных предметов и прочее. Погребения знати содержат деревянные статуэтки животных; встречаются статуэтки, исполненные в наивно-реалистической манере, изображающие зависимых людей. Хозяйство  динлино-гяньгуней было скотоводческо-земледельческим. Общество находилось на последней стадии распада первобытнообщинных отношений.

57. Ранний железный век Алтая и Тувы.

Период с VIII по П вв. до н. э. называется ранним железным веком. Это время появления и расцвета одной из самых известных древних культур Алтая — пазырыкской. Свое название культура получила по памятнику в урочище Пазырык Улаганского района, где в первой половине XX века были раскопаны усыпальницы племенной знати. Как показывают исследования, население Горного Алтая раннего железного века было смешанным, в его внешнем облике присутствовали как европеоидные, так и монголоидные черты. Алтайские народы входили в мощный союз племен, существовавший тогда на территории Тувы, Северо-Западной Монголии и Восточного Казахстана.

На сегодняшний день на Алтае исследовано большое количество памятников археологии, относящихся к пазырыкской культуре. Это поселения, ритуальные сооружения, петроглифы и погребальные комплексы. Наибольшее количество информации об этой эпохе ученые извлекают из погребений. В то время существовал особый погребальный обряд, согласно которому усопшего отправляли «жить» в иной мир и для этого снабжали его всем необходимым. В могильную яму ставился небольшой сруб - имитация «дома», покойного укладывали на дно сруба головой на восток. Вместе с погребенным в могилу клали все его личные вещи; предметы туалета, украшения, оружие и орудия труда. Кроме того, в сруб ставили глиняные и деревянные сосуды с пищей и питьем, а также мясо барана. В могильную яму за стенкой сруба помещали тело взнузданного и оседланного коня (в могилах знати — до нескольких десятков лошадей). После засыпки могильной ямы сверху сооружали каменную насыпь - курган. Над погребениями знати возводили огромные насыпи до 60м в диаметре. Курганы пазырыкской культуры легкоузнаваемы, обычно они выстроены в цепочку по линии север-юг. Кроме урочища Пазырык в Улаганском районе таких курганов достаточно много в других районах Республики Алтай. Наиболее известные «царские» курганы расположены в окрестностях сел Туекта, Шибе, Курота и в долине реки Каракол. Большие курганные насыпи сыграли роль своеобразного «термоса». Вода, просочившаяся в погребальную камеру вскоре после ее сооружения, в первый же заморозок превратилась в лед. Под толщей каменного панциря за короткое алтайское лето этот  лед больше не таял, и благодаря этому уникальному явлению  в погребениях пазырыкской культуры до наших дней сохранились вещи, которые в обычных условиях очень быстро истлевают, - изделия из ткани, войлока, кожи, дерева и меха. Подлинной сенсацией явилось то, что до наших дней сохранились тела людей, погребенных более двадцати веков назад! Мумии из «замерзших» погребений дали ученому миру много ценнейшей информации. Своеобразный погребальный обряд пазырыкцев с большим количеством бытовых вещей в могиле позволяет археологам детально восстановить реальную картину их жизни. Они занимались скотоводством и охотой, торговали с другими азиатскими народами - в погребениях найдено большое количество вещей из Китая, Индии и Передней Азии. По-видимому, было принято держать при себе оружие: кинжал, чекан, лук со стрелами; тела покрывали татуировками, которые носили магический характер; женщины носили широкие длинные юбки и блузы, мужчины - штаны и шубы.. Пазырыкцы владели искусством бальзамирование и перед погребением тела усопших бальзамировали. Сохранились резные деревянные фигурки - украшения, людей и конской сбруи, различные вещи из разноцветного войлока и тканей, все это позволяет восстановить ремесленное производство древнего пазыркского общества. Подлинным шедевром древнего ремесла является шерстяной ворсовый ковер, найденный при раскопках Пятого Пазырыкского кургана, Этот ковер уникален еще и тем, что является  древнейшим в мире образцом ручного ковроткачества. Сюжеты древнего искусства и сегодня присутствуют в повседневной жизни Горного Алтая. Так, персонаж древнепазыркскго искусства - мифический грифон, существо с телом хищника, головой и крыльями орла, является центральной фигурой современного герба Республики Алтай.

Из сопроводительных конских погребений было также получено много информации. По сохранившимся вещам было детально восстановлено снаряжение коня. Было установлено, что уже в древности на Алтае велось селекционное коневодство, выводились новые породы лошадей — выносливых и красивых скакунов.

Ранний железный век (VIII — II в. до н.э.) характеризуется значительно более высоким уровнем развития хозяйственной деятельности человека, в сравнении с предшествующими этапами. Жившие в то время в Туве европеоидные племена, имели заметное сходство в оружии, конском снаряжении и образцах искусства со скифами Причерноморья и племенами Казахстана, Саяно-Алтая и Монголии. Они перешли к кочевому скотоводству, которое с тех пор стало основным видом хозяйственной деятельности населения Тувы и оставалось таковым вплоть до перехода на оседлость в 1945-1955 гг. Большим достижением племен Тувы было освоение железа. Судя по великолепным бронзовым изделиям, бронзолитейное искусство находилось на достаточно высоком уровне. Большое применение находили ранее освоенные виды хозяйственной деятельности и ремесла. Повышение производительности труда позволило создавать избыточный продукт. Вслед за этим серьезные изменения произошли в социальных отношениях. Утверждение право наследования богатств по отцовской линии привело к имущественному расслоению. Убедительным примером этого является исследованный в 1971-1974 гг. курган Аржаан (VIII — III вв. до н.э.). В нем было обнаружено коллективное погребение древнего племенного вождя, его жены и 15 приближенных. Вместе с ними были захоронены более 160 коней. Своеобразное и самобытное искусство местных племен сочетало в себе как местные особенности, так и элементы широко распространенного среди племен евразийских степей т.н. «скифо-сибирского звериного стиля». Об этом, свидетельствуют материалы кургана Аржаан и многие другие находки археологов. Большой интерес представляют предметы декоративно-прикладного искусства, отлитые древними мастерами из бронзы, других цветных металлов или вырезанные из рога, кости, камня и дерева.

58. Лесная полоса Восточной Европы в Раннем железном веке по материалам Дьяковской и Городецкой культур.

Начальная фаза раннего железного века (IX—VI вв. до н.э.) являлась своеобразным переходным периодом между бронзовым веком и эпохой раннего железа.

Дьяковская культура — археологическая культура раннего железного века, существовавшая в VII до н. э. — V веках на территории Московской, Тверской[1], Вологодской[2], Владимирской, Ярославской и Смоленской[3] областей.

Финно-угорский тип носителей дьяковской культуры не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует более древняя, чем славянская, топонимика.[2] Носителей Дьяковской культуры обычно считают предками племён мери и веси[5], тогда как племена родственной ей городецкой культуры были предками муромы, мещеры и мордвы[5]. Обе культуры была потомками культуры текстильной (иначе сетчатой) керамики района Волго-Окского междуречья и Верхней Волги, существовавшей в эпоху поздней бронзы; оттуда дьяковцы (а ранее их предки — носители текстильной керамики) двинулись по берегам рек на запад[6][7][8] Двигаясь на запад, дьяковцы сменили абашевскую[9] и остатки фатьяновской[10]) культуры, причём археологические источники свидетельствуют об ожесточенной борьбе между дьяковцами и последними фатьяновцами[11]. Вытеснение финскими пришельцами раннескотоводческих (очевидно индоевропейских по языку) племен объясняется, возможно, тем, что у пришельцев были более гибкие формы хозяйства с использованием земледелия, тогда как раннескотоводческие племена переживали кризис из-за неблагоприятных для скотоводства климатических изменений[7].

В последнее время дьяковская культура Волго-Окского междуречья и Верхнего Поволжья датируется в пределах VI в. до н.э.— IV/V вв. н.э., хотя сохраняется и традиционное мнение о более широких рамках её существования — с VIII в. до н.э. по VII в. н.э. В любом случае наиболее интенсивная жизнь на поселениях дьяковской культуры относится к периоду V в. до н.э. — IV в. н.э.

Дьяковская культура известна почти исключительно по поселениям. Известны уже около пятисот дьяковских селищ и городищ, тогда как погребальные памятники исследованы крайне недостаточно. Основная информация о дьяковской культуре получена в результате раскопок городищ (их известно более двухсот), которые чаще всего занимают естественно укреплённые места — мысы у слияния рек и между оврагами либо останцы. Площадь их невелика, но заселены они достаточно плотно. Начало жизни на городищах — не позднее VI в. до н.э., запустение — в V-VI вв. н.э. Самые известные из них: Дьяково у сёл Дьяково и Коломенское (ныне в черте Москвы), Троицкое под Можайском, Щербинское под Подольском, Настасьино под Коломной и т.д. Их оборонительная система постоянно совершенствовалась. Вначале защитой большинства городищ служили вал (иногда с частоколом по гребню) и ров. Со временем число валов некоторых городищ возросло до двух-трёх. Местами использовалась и система жилых стен, формируемая многокамерными жилищами, размещёнными по периметру поселения и служащими дополнительными укреплениями. Жилищами преимущественно служили прямоугольные наземные срубные и плетнёво-столбовые дома — в основном многокомнатные (так называемые «длинные дома»), со временем сменившиеся однокомнатными.

Долгое время оставался неизвестным погребальный обряд дьяковцев. Ученые исследовали десятки памятников, но среди них не было ни одного могильника. Науке известны погребальные обряды, после которых от праха не остается практически ничего, либо захоронения не имеют внешних признаков. Шансы найти следы подобных погребений практически равны нулю или во многом зависят от воли случая.

В 1934 г. в Ярославском Поволжье при раскопках дьяковского городища Березняки было найдено необычное сооружение. Когда-то это был небольшой бревенчатый домик, в котором находились кремированные останки 5—6 человек, мужчин, женщин и детей. Долгое время этот памятник оставался единственным в своем роде. Прошло более тридцати лет, и наконец, в 1966 г. был найден еще один “домик мертвых”, и не на Верхней Волге, а в Подмосковье, близ Звенигорода, при раскопках городища у Саввино-Сторожевского монастыря. По мнению исследователей, когда-то это была прямоугольная бревенчатая полуземлянка высотой около 2 м с двускатной крышей. С южной стороны был устроен вход, внутри у входа находился очаг.

В “домике мертвых” были найдены остатки не менее 24 трупосожжений и, как и на городище Березняки, обломки сосудов, украшения и грузики “дьякова типа”. В нескольких случаях прах был помещен в сосуды-урны. Некоторые из урн были сильно обожжены с одной стороны, возможно, что во время погребальной церемонии они находились около костра. Обычай строить бревенчатые надмогильные сооружения не является уникальным. Он широко известен по многочисленным археологическим и этнографическим данным на севере Восточной Европы и Азии, причем в некоторых областях эта традиция существовала вплоть до XVIII в. и даже позднее.

Погребальный обряд выглядел, скорее всего, следующим образом: тело умершего сжигали на костре где-то за пределами поселения. Такой обряд у археологов называется кремацией на стороне. После совершения обряда кремированные останки помещались в “домик мертвых”, своеобразную родовую усыпальницу, обычно находившуюся в удаленном от жилья месте.

Погребения известны только в связи со средним и поздними этапами существования дьяковской культуры. Это «домики мёртвых» — срубы, содержащие сосуды с остатками кремации, произведённой на стороне.

Для хозяйства дьяковцев был характерен земледелъческо-скотоводческий уклад при существенной роли рыболовства и охоты. Доказательствами наличия земледелия являются в первую очередь находки серпов, мотыг и зёрен (просо, ячмень, пшеница, лён). О скотоводстве свидетельствуют многочисленные кости свиней, коров, лошадей, об охоте — кости пушных и иных зверей, о существовании цветной и чёрной металлургии — тигли, льячки и крицы.

Характерной чертой дьяковской культуры на её ранних стадиях является господство сетчатой («текстильной») керамики, более редки сосуды с рогожной поверхностью (создаётся с помощью гребенчатого штампа, имитирующего ткань), ещё реже — со штрихованной поверхностью.

Интересны появившиеся с рубежа эр так называемые грузики «дьякова типа» из глины или кости в форме гриба, усечённого конуса, биконуса или башни из усечённых конусов. У них всегда имеется вертикальный канал и насечка по краю основания. Предположения о назначении этих предметов весьма разнообразны: рыболовные грузила, ткацкие грузики, мера веса, пуговицы, пряслица, крышки жировых ламп, предметы, связанные с почитанием светил и культом предков.

К I тысячелетию до н. э. относятся и первые образцы изобразительного творчества жителей дьяковских городищ: миниатюрные глиняные зооморфные фигурки, различные костяные поделки с изображениями животных. Некоторые из изделий несут на себе явный отпечаток так называемого “звериного стиля”, который господствовал в искусстве степных народов того времени и наиболее известен по знаменитым скифским золотым изделиям.

К I тысячелетию до н. э. относятся и первые образцы изобразительного творчества жителей дьяковских городищ: миниатюрные глиняные зооморфные фигурки, различные костяные поделки с изображениями животных. Некоторые из изделий несут на себе явный отпечаток так называемого “звериного стиля”, который господствовал в искусстве степных народов того времени и наиболее известен по знаменитым скифским золотым изделиям.

На этом этапе предметы из железа малочисленны, и их ассортимент не отличается разнообразием. Большая часть предметов изготавливалась из кости, более дешевого и доступного материала в отличие от железа, которого было мало, а техника его обработки была еще далека от совершенства.

Железо получали сыродутным способом, широко применявшимся в древности и средневековье. Сырьем служили местные болотные руды, природные минеральные отложения, содержащие железо, которые залегали практически на поверхности, и поэтому сама добыча руды не являлась трудоемким делом. Гораздо сложнее было провести саму варку. Этот процесс требовал времени, сил, а главное мастерства, профессиональных знаний. В специальную печь загружали слоями руду и древесный уголь, затем внутрь нагнетался горячий воздух. Во время варки происходила простая химическая реакция: углекислый газ отнимал у окиси железа кислород, восстанавливая таким образом из руды железо. Продуктом плавки была крица, застывшая масса, которую затем отделяли от шлака и подвергали кузнечной ковке. У этого способа был один существенный недостаток: почти половина содержавшегося в руде металла уходила в шлак. В среднем одна варка давала всего несколько килограмм железа. Из него делали полуфабрикаты для дальнейшей кузнечной обработки. Они представляли собой железные кольца диаметром около 10 см, изготовленные из дрота.

Такие кольца неоднократно находили при раскопках дьяковских городищ. Полуфабрикаты представляли определенную ценность: при раскопках Щербинского и Троицкого городищ было найдено несколько кладов железных колец, причем в одном из них было более десятка экземпляров.

Продолжает развиваться и ювелирное дело. При раскопках москворецких городищ были найдены многочисленные литейные формы, льячки и тигли, которые представляли собой специальные сосуды, служившие для плавки и разлива металла, а также отходы ювелирного производства. В раннедьяковский период изделий из бронзы мало. В I тысячелетии н.э. их становится значительно больше. Появляются типично дьяковские вещи: бантиковидные нашивные бляшки, серьги с трапециевидными подвесками, украшенные парными шариками зерни, ажурные застежки-сюльгамы.

Городецкая культура — археологическая культура железного века (VII век до н. э. — II век н. э.), памятники которой находят на территории Нижегородской[1], Пензенской[2], Рязанской[3], Самарской[4], Саратовской[5], Тамбовской[6] и Липецкой[7] областей, а также Марий Эл[8], Мордовии[9] и Чувашии[10]. Иногда ассоциируется с тиссагетами Геродота [11].

Культура названа по раскопанному в 1898 году В. А. Городцовым Городецкому городищу около города Спасск-Рязанский. Другое название — культура городищ «рогожной керамики».

Городецкая культура сложилась на основе культуры текстильной керамики и бондарихинской культуры на территории лесостепной зоны. Севернее неё (за р. Окой) располагались памятники родственной дьяковской культуры, происхождение которых также связано с культурой текстильной керамики, но бондарихинские племена в ее формировании участия, видимо, не принимали. Есть основание полагать, что древнейшие памятники городецкой культуры располагались в бассейне р. Дон, где известно более сотни неукреплённых городецких селищ и только 14 городищ. Городища (укрепленные поселения) появляются несколько позже и их появление, некоторые исследователи, связывают с периодом «военной демократии», который наступает на территории лесной зоны в раннем железном веке. Строительство городищ объясняется тем, что возникает необходимость в защите стад домашнего скота, на который зарились завистливые соседи. Другим каким-то богатством они не располагали. На городищах практически не находят кладов, на ранних городецких памятников находок металлических изделий очень мало, преобладают орудия из кости. В VI—V вв. до н. э. городецкие племена были вытеснены скифами с большей части территории Подонья. Часть их перешла на Оку, другая — на территорию Саратовского Поволжья, откуда их впоследствии вытеснили сарматы. Финал носителей городецких древностей связан с формированием древнемордовских племен, в котором они несомненно приняли участие, поскольку древнейшие мордовские памятники появляются на городецкой территории. Но вопреки существующим точкам зрения, вряд ли их роль в этом процессе была главной, поскольку в древнемордовских могильниках до сих пор не найдено ни одного городецкого сосуда с текстильным орнаментом, а среди городецких памятников неизвестно ни одного могильника. Обряд погребения в землю городецкие племена не практиковали и он явно был заимствован у другого народа, представители которого появились в начале нашей эры на территории проживания городецких племен. Одни считают, что это были прикамские племена (пьяноборская культура), другие отводят эту роль сарматам, третьи полагают, что имело место миграция племен саргатской культуры.

Культура представлена небольшими укрепленными городищами, реже — открытыми селами, жертвенниками, могильники не известны. На поселениях открыты землянки, полуземлянки, наземные жилища. Керамика со следами рогожи и ткани, гладкая грубая, в позднейшее время — лощеная. Они знали металлургию железа, но металлических орудий у них было еще очень мало. Гораздо шире использовались в обиходе изделия из кости, в том числе наконечники стрел и гарпунов.

Население занималось охотой, рыболовством, бортничеством, скотоводством, подсобным мотыжным земледелием; поддерживало связи со скифами, племенами дьяковской культуры, с Прикамьем.

59. Лесная полоса Восточной Европы в Раннем железном веке по материалам Ананьинской и Пьяноборской культур.

К востоку от дьяковской культуры, в бассейне Камы до её впадения в Волгу, на прилегающих средневолжских территориях и на северо-востоке Европы, локализуется финно-угорская ананьинская культурно-историческая область, датируемая в пределах IX/VIII-IV/III вв. до н.э. В нее входил ряд археологических культур (собственно ананьинская, акозинская и постмак-лашеевская культуры), принадлежавших далёким предкам современных пермских и некоторых волжских народов финно-угорской ветви уральской языковой семьи — прежде всего коми-пермяков и удмуртов.

Ананьинская область существенно отличается от других лесных культур гораздо бóльшим количеством бронзы и железа уже в ранний период. Высокий уровень местной цветной металлургии подтверждается находками не только соответствующих изделий, но и местных бронзолитейных орудий, имеющих однотипную форму и орнамент. Что же касается чёрной металлургии, то, как уже отмечалось выше, южнотаёжное Волго-Камье было одним из передовых районов железообработки наряду с Предкавказьем (тесные металлургические связи с которым подтверждены данными металлографического анализа), Закавказьем и лесостепным Поднепровьем.

Основа хозяйства — животноводство (состав стада — свиньи, крупный рогатый скот, низкорослые лошади, овцы). Земледелие играет подсобную роль (известны бронзовые серпы, костяные мотыги, зернотёрки). Широко практиковалась охота, в том числе на пушных зверей, а также рыболовство.

Основные памятники ананьинской области — поселения и могильники. Большинство поселений занимают естественно укреплённые места — мысы; известны как городища, так и селища и временные стоянки. Распространена оборонительная система, состоящая из рва и вала, на котором могла стоять бревенчатая стена; иногда валы обкладывали известняковыми плитами. Жилищами служили в основном наземные дома срубной либо каркасно-столбовой конструкции. Известны и длинные дома, разделённые на продольно размещённые жилые отсеки с очагом в каждом.

Могильники бескурганные, размещаются по берегам рек (крупнейшие — Ананьинский, Старший Ахмыловский и др.). Практиковалось трупоположение в ямах (чаще на спине, в вытянутом состоянии), значительно реже — трупосожжение на стороне (с последующим помещением праха в ямы-могилы или же в «домики мёртвых», аналогичные дьяковским). Известны и кенотафы.

Изредка для обкладки стен могильной ямы использовали каменные плиты или же сооружали в ямах каменные ящики. Над могилами могли насыпаться небольшие земляные холмики, устанавливаться столбы и даже небольшие срубы-жилища, служившие своеобразным наземным домом для погребённого (либо, в большинстве случаев, закрытого в яме, либо оставленного непосредственно в срубе). Иногда в межмогильном пространстве

или над могилами устанавливались каменные стелы: псевдоантропоморфные столбы с изображением оружия (топора и кинжала) и геометрических знаков, позднее — изваяния в виде человеческих фигур в полный рост с оружием.

Могилы размещаются рядами, в них присутствует напутственная пища, оружие, орудия труда, украшения, керамические сосуды.

Известны также жертвенные места — как самостоятельные, так и в пределах могильников и поселений. При обнаружении они представляют собой участки с массой пережжённых костей животных и предметов обихода. Иногда золой жертвенного костра засыпали дно могилы и самого погребённого.

На основании раскопок поселений и могильников восстанавливается яркая материальная культура ананьинцев. Особого мастерства они достигли в цветной и чёрной металлургии. Многочисленны бронзовые «кельты» и наконечники копий с отверстием в нижней части пера или с рифлением по перу. Хорошо известны мечи и кинжалы. Сначала, в VIII-VII вв. до н.э., они бронзовые и биметаллические, предскифского (киммерийского) типа, а затем, в VI-V вв. до н.э., здесь распространились железные акинаки местного производства. Боевые ножи имели широкий клинок с горбатой спинкой и вогнутым или прямым лезвием. Наконечники стрел костяные черешковые и втульчатые (аналогичные дьяковским), а также бронзовые и железные втульчатые скифо-савроматского типа. Многочисленны боевые чеканы (клевцы) с трубчатой втулкой — как цельнобронзовые, так и биметаллические (с железной боевой частью и бронзовой втулкой).

Оружие и некоторые другие категории изделий порой украшены в местном зверином стиле, возникшем, как и многие местные типы оружия, под скифо-савроматским влиянием.

Керамика ананьинской области лепная. В основном это кругло- и плоскодонные сосуды, декорированные вдавлениями крученого шнура и гребенчатого штампа, а на западе ареала, в зоне контакта с дьяковской культурой — сосуды с «текстильным» орнаментом.

В течение IV-III вв. до н.э. ананьинская культурно-историческая область эволюционировала в пьяноборскую (пъяноборско-гляденовскую) культурно-историческую область, существовавшую в III в. до н.э. — II в. н.э. В рамках этой области нашли продолжение и развитие ананьинские традиции фортификации, домостроительства, погребального ритуала и культа. В этот период на многих поселениях, существовавших ещё в ананьинскую эпоху, продолжается жизнь, но возникает и много новых укреплённых поселений. Пьяноборские могильники (в том числе у с. Пьяный Бор, давшего название всей археологической культуре) — бескурганные, как и ананьинские. Преемственность пьяноборского погребального обряда по отношению к ананьинскому отразилась, в частности, в сохранении обычая обёртывания умерших в луб или берёсту. Но появились и захоронения нового типа — в деревянных гробовищах. При этом для пьяноборских погребальных комплексов (в особенности женских) характерно наличие множества украшений и деталей костюма. Это в первую очередь височные подвески в виде вопросительного знака, округлые нагрудные бляхи и в особенности крупные (до 30 см в длину) женские парные поясные застёжки эполетовидной формы, состоящие из двух бронзовых блях, соединённых между собой железными стержнями, обмотанными бронзовыми листками. В погребениях обнаружено также множество стеклянных бус, поступавших в данный район из северопричерноморских античных городов.

Кроме того, для северной зоны пьяноборско-гляденовской области — в Верхнем и Среднем Прикамье — типичными стали ритуальные центры с массовыми жертвоприношениями, дошедшие до наших дней в виде так называемых костищ с остатками глинобитных и каменных площадок, с мощными напластованиями пережжённых и непережжённых костей животных, с многочисленными вещевыми приношениями. Самое известное костище — Гляденовское близ Перми — содержало около 19 тысяч изделий (украшения, предметы обихода и их модели, культовые статуэтки, монеты), в том числе античного и среднеазиатского производства.

Как и в ананьинскую эпоху, скотоводство оставалось основой хозяйства. Мотыжное земледелие, охота, рыболовство играли подсобную роль. Ананьинскую традицию продолжает и лепная круглодонная чашевидная посуда пьяноборской эпохи с ямочным орнаментом, с хорошо выраженной шейкой, но без утолщения вокруг неё, столь типичного для ананьинского времени.

Наиболее существенные изменения, отразившие эволюцию ананьинской области в пьяноборскую, связаны с дальнейшим развитием чёрной металлургии. Пьяноборские сыродутные горны своеобразны и представляют собой спаренные ямы, в одной из которых осуществлялся сам сыродутный процесс, а вторая служила предтопочным помещением для накачивания воздуха через глиняные сопла с помощью мехов. Железо в пьяноборскую эпоху практически вытеснило бронзу из сферы производства оружия и орудий труда. Вместе с тем цветная металлургия также совершенствовалась в связи с изготовлением украшений и элементов одежды: каменные литейные формы сменились глиняными, широко распространилась пайка, появилось комбинированное литьё. Набор вооружения в культурах пьяноборской области соответствует уже не скифской, а сарматской традиции: в первую очередь это стрелы с железными черешковыми трёхлопастными наконечниками, а также с костяными втульчатыми и черешковыми наконечниками.

60. Ранний железный век лесной зоны Сибири и Дальнего Востока.

К востоку от ананьинской культурно-исторической области, в горнолесных и таёжных районах Урала и Западной Сибири находилась зона культур, связанных с протоуграми и протосамодийцами, а к югу от них — зона лесостепных культур Западной Сибири, составлявших северную периферию раннекочевнического мира (южные протоугры).

В лесостепной и лесной полосе Зауралья и Западной Сибири вплоть до V-IV вв. до н.э. сохранялась преимущественная ориентация на цветную

металлообработку, и соответственно эпоха железа здесь началась на два-три века позднее по сравнению с Восточной Европой. Распространению в этом регионе железа, в особенности в зоне описываемой ниже саргатской культурно-исторической общности, способствовало усиление контактов аборигенного населения с ираноязычными кочевниками евразийских степей, в первую очередь с создателями «савроматской» археологической культуры, а также с населением ананьинской культуры Волго-Камья. В рамках иткульской культуры сформировался металлургический очаг, снабжавший окружающие районы, в том числе и создателей «савроматской» культуры, сырьём и изделиями из меди.

Во второй трети I тыс. до н.э. в лесостепной зоне на основе местной позднебронзовой традиции в Зауралье и в Тоболо-Иртышье складываются культуры, относящиеся к раннему железному веку и затем сменившиеся саргатской культурно-исторической общностью, существовавшей длительное время в течение скифской и сарматской эпох. В лесостепном Приобье складывается болыпереченско-берёзовская культура. Основу хозяйства создателей этих культур составляло придомное и полукочевое скотоводство.

В некоторых районах таёжной зоны Западной Сибири формирование культур с элементами чёрной металлургии относится уже к середине — последней трети I тыс. до н.э. Часть культур Урала и Западной Сибири переходного времени от бронзы к железу возникла вследствие миграций таежных групп населения. Для них характерно сочетание скотоводства с охотой и рыболовством.

Для лесных культур Восточной Сибири I тыс. до н.э. характерно господство охоты и рыболовства при слабом развитии цветной металлообработки и заметном импортировании бронзовых изделий с юга. Первые железные изделия появляются здесь не ранее последних веков до нашей эры.

Что же касается Дальнего Востока, то для юга этого региона крайне трудно определить хронологические рамки раннего железного века. Здесь можно говорить скорее об эпохе раннего металла, непосредственно перешедшей в Средневековье. С одной стороны, эпоха бронзы не имела здесь столь яркого выражения, как на сопредельных территориях Сибири, Китая, Кореи и Монголии, а с другой — уже на рубеже II-I тыс. до н.э. здесь началось освоение железа.

Наконец, более северные материковые и прибрежные культуры Дальнего Востока, как и восточносибирские, являют собой хозяйственно-культурный тип подвижных охотников и рыболовов. На крайнем северо-востоке, от Колымы до Анадырского залива, развивается культура охотников на морского зверя. В этих районах железный век в полной мере наступил лишь в новое время.

61. Проблема этногенеза славян по данным Археологии.

Изучение этногенеза славян с помощью археологии наталкивается на следующую проблему: современной науке не удаётся проследить до начала нашей эры смену и преемственность археологических культур, носителей которых можно было бы уверенно отнести к славянам или их предкам. Отдельные археологи принимают некоторые археологические культуры на рубеже нашей эры за славянские, априори признавая автохтонность славян на данной территории, даже если её населяли в соответствующую эпоху другие народы согласно синхронным историческим свидетельствам.