Глава III. Творчество и искупление

Откровение творчества идет не сверху, а снизу, это — антропологическое откровение, не теологическое. Бог ждет от человека антропологического откровения творчества, сокрыв от человека во имя богоподобной свободы его пути творчества и оправдание творчества. Творчество — дело богоподобной свободы человека, раскрытие в нем образа Творца. Творчество не в Отце и не в Сыне, а в Духе и потому выходит из границ Ветхого и Нового Завета.

Актом своей всемогущей и всеведущей воли захотел Творец ограничить свое предвиденье того, что раскроет творческая свобода человека, ибо в этом предвидении было бы уже насилие и ограничение свободы человека в творчестве. Творец не хочет знать, что сотворит человек, ждет от человека откровений о творчестве и потому не знает того, что будет антропологическим откровением. Человек есть прибыльное откровение в Боге.

Закон начинает борьбу со злом и грехом, искупление завершает эту борьбу, в творчестве же свободном и дерзновенном призван человек творить мир новый и небывалый, продолжать творение Божье.

Христианская мистерия искупления на известной ступени развития человечества объективируется, представляется внеположной, трансцендентной человеку и его внутреннему духовному пути. Так обретается Христос в объективно-предметном ряду и снимается с человека бремя внутреннего пути Христа как пути Человека, как антропологического процесса. То было материализацией христианства, его инволюцией. Ныне христианство может стоять лишь под знаком эволюции, духовного восхождения. Мистерия христианства переносится внутрь, Христос становится имманентен человеку, человек на себя возлагает все бремя, всю безмерность свободы. Христос перестает быть единственным в объективном ряду среди других. Он — Всечеловек — становится путем человека, мистерией его духа.

Глава V. Творчество и бытие

Если бы в бытии все было несотворенным, то сама идея творчества не могла бы зародиться в мире. Если допустить божественность бытия, в котором совершается лишь перераспределение извечно данного, лишь истечение, то о творчестве никогда в мире не могло бы возникнуть и вопроса.

Человек призван обогатить саму божественную жизнь. Ибо абсолютно быть должен не только Бог и божественное, но также человек и человеческое. В Боге есть страстное томление и тоска по человеку. В Боге есть трагический недостаток, который восполняется великой прибылью — рождением человека в Нем. Есть зов человека, чтобы Бог в нем родился. Но есть и зов Бога, чтобы человек в нем родился. Это и есть тайна христианства, тайна Христа, неведомая мистике индусов, Плотина, и всякой отвлеченно-монистической мистике. Бог и человек — больше, чем один Бог. Раскрывающаяся в Едином субстанциальная множественность бытия – больше, чем недифференцированное Единое. Необходимо порвать с моральной традицией Парменида и элейцев. Лишь миф о тоске Божьей по человеку и по любви человека приближает нас к последней тайне. Если мир лишь эманирует из Бога, то творческого акта нет, и творчество не оправдано.

Закон сохранения энергии материализм понимает как отрицание творчества, как консерватизм бытия. Учение об эманации тоже должно признать этот закон. Творчество — прирост энергии не из другой энергии, а из ничего, а потому не признает абсолютного и вселенского характера за законом сохранения энергии, преодолевает его.

Каждое лицо имеет свободное и самостоятельное бытие. Трансцедентность Божества может быть принята лишь в том смысле, что самость всякой личности не может исчезнуть и раствориться в Божестве. Свободное и самостоятельное бытие личности соединяется с Богом, но не исчезает в Боге. Исчезновение и растворение предполагает Бога безличного — свободное соединение предполагает Бога личного. Бог личный – Бог троичный, три Лица Божественной Троицы.

Мир насквозь есть иерархия живых существ, оригинальных личностей, способных к творческому приросту бытия.

Творчество человека подобно творчеству Бога, не больше и не тождественно, но подобно.

Новозаветная религия Христа открывает новый аспект творения. Божье творение продолжается в воплощении Христа Логоса. Мир творится не только в Боге-Отце, но и в Боге-Сыне. Христология — учение о продолжении творения. Завершиться творение может лишь в Духе, лишь творчеством человека в Духе. Процесс мирового творчества проходит через все Ипостаси Троицы.

Мировой процесс — восьмой день творения, продолжающееся творение.

Творчество предполагает личность, эволюция же безлична.

Научное отрицание творчества порождено религиозным отрицанием творчества. Механический и материальный взгляд на природу мира — обратная сторона христианско-аскетического мироощущения. Христианство изгнало духов природы и тем механизировало природу. В этом смысле наука — порождение христианства. Наука вся находится во власти христианского сознания греха и падения.

Дарвинизм и марксизм — побочные дети христианства дотворческой эпохи. В мире должно быть открыто творческое развитие, а не эволюция.

Космос творится, он не дан, а задан. Тварное существо не творит существ — существа творит лишь Творец. Тварное бытие не сильно создать лицо. Такая попытка всегда демонична, это — черная магия. Основа всякого существа, всякой личности божественна. Творчество тварных существ может быть направлено лишь к приросту творческой энергии бытия, к росту существ и их гармонии в мире, к созданию ими небывалых ценностей, небывалого восхождения в истине, добре и красоте, т.е. к созданию космоса и космической жизни, к плероме, к сверхмирной полноте. Тайна Творчества лица — Божья тайна. Всякий уклон на этот путь ведет к созданию механического бытия, мертвечины. Это творчество падшего ангела.

Онтологически существует лишь один мир, одно божественное бытие. Но падение бытия раскололо и раздвоило его. Мир пришел в болезненное состояние. Мир и сейчас есть болезнь бытия, плен, его падшее состояние, частичная утеря им свободы и подчинение внешней необходимости. Мир «иной» и есть здоровое бытие, его подъем его освобождение, его полнота. Мир «сей» должен преодолен и побежден — это не означает вражды к миру, к космосу, это означает лишь вражду к его болезни, порабощению.