Семинар.

Особенности развития политических идей в России

в конце 19 – начале 20 века.

Материалы для чтения

МАКСИМ КОВАЛЕВСКИЙ

КОВАЛЕВСКИЙ МАКСИМ МАКСИМОВИЧ (1851-1916). Ещё в Харьковском университете, специализировался на истории английских учреждений. Продолжая научные занятия, в Лондоне близко сошелся с Мэном, Брайсом и Марксом. В 1877 г. избран профессором государственного права и сравнительной истории права в Московском университете; занимал эту должность до 1887 г., когда министром Деляновым был уволен без прошения по политическим мотивам. Живя за границей, читал лекции в Стокгольме, Оксфорде, парижской русской школе. После возвращения (1906 г.), избран профессором петроградского политехнического института и Петроградского университета, затем профессором петроградских высших женских курсов, психоневрологического института и педагогической академии. Также 1906 г. К. избран от Харьковской губернии в первую государственную думу, а с 1907 г. состоит членом государственного совета по избранию от Академии Наук и российских университетов. Состоит также председателем петроградского юридического и Вольного экономического обществ, председателем петроградского отделения общества "Мир", членом-корреспондентом Академии Наук, (с 1914 г. - действительным членом), корреспондентом французского института по отделению нравственных и политических наук, членом (одно время председатель) международного института социологии, членом-корреспондентом британской ассоциации наук. Многочисленные труды К. на разных языках свидетельствуют о широте его научных интересов, огромной эрудиции. К. – специалист в области общей теорией права, социологии, истории политических учреждений, истории социального хозяйственного быта, историей права первобытных народностей, этношрафии, психологии. К. значительно развил историко-сравнительный метод., в таких работах как "Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения" (1879), "Историко-сравнительный метод в юриспруденции и приемы изучения истории права" (1880), "Закон и обычай на Кавказе" (1887), "Происхождение современной демократии" (1895). Последний труд ставит задачей выяснить развитие демократических теорий в связи с историей общественного и политического уклада Западной Европы со времен французской революции. Наряду с чисто научной деятельностью К. с 1909 г. является издателем "Вестника Европы", заведует в нем отделом общественных и юридических наук, принимает участие в издании энциклопедических словарей Брокгауза - Ефрона и Тов. Гранат. В Государственном совете К. является одним из самых выдающихся ораторов. Входя в состав прогрессивной группы ("левых") ежегодно избирается членом ряда комиссий, отстаивает идеалы конституционной России.

«Государственное право европейских держав»*

«…Черта отличия современного правового государства от древнего лежит в свободе личного самоопределения»

При всем разнообразии существующих государственных форм Западная Европа и Америка представляют нам один общий тип так называемого правового государства. Конституционная монархия и представительная республика, — все равно, будут ли они основаны на начале политической централизации или... федерализма, — имеют между собой целый ряд сходных черт, а эти черты складываются в одно общее понятие правового государства. Спрашивается, какие же это черты?

Всего нагляднее выступают они в сравнении современного государства с древним. Древнее государство имело своей основой иерархическое соподчинение замкнутых сословий. Одни из этих сословий — рабы, полусвободные, колоны и т. д. лишены были всяких политических прав и в то же время приурочены раз навсегда и наследственно к службе другим. Поднимаясь от них по ступеням, если можно так выразиться, общественной лестницы, мы одинаково встречаем в любом из государств древнего мира большее или меньшее число сословий, члены которых наделены гражданскими правами и не имеют прав политических. Наконец, на высших ступенях стоят жрецы, воины, к которым в Греции и Риме присоединяются граждане сперва одного главного города, а затем... и пригородов, муниципий, колоний и т. д.

Эти высшие сословия одни полноправны, одни разделяют между собой политическую власть в государстве, что по понятиям тогдашнего времени равносильно политическому равноправию.

От древнего государства перейдем к новому. При всех ограничениях, какие по отношению к равноправию создает в разных государствах избирательный ценз, мы вправе сказать, что гражданин любого государства есть «правоспособное лицо» – это значит не только то, что его нельзя считать вещью... что он не только свободен в своей гражданской деятельности, но и то, что он в большей или меньшей степени участвует в управлении общественными делами. Чем далее проводится избирательными законами начало всеобщего голосования, тем резче выступает политическое равноправие граждан. Чем слабее оно проведено, тем более ограничена, если не гражданская, то политическая правоспособность, но нигде это ограничение не идет до того, чтобы дать право утверждать, что тот или иной гражданин не имеет никаких политических прав. Если не в общих государственных выборах, то в земских, городских или общинных гражданин является участником политической власти, определяя выбор других на политические должности, или сам попадая на последние в силу того же выбора.

Итак, одной из основных особенностей современного государства, которое мы назовем правовым, в отличие от древнего, является начало равенства, более или менее далеко проведенного равенства, не только гражданского, но и политического. Это равенство очевидно не означает того, чтобы тот или другой класс общества, или то или другое лицо не имело бы преобладающего значения в делах общины, города, области или государства. Оно означает только то, что нет лиц, по рождению обреченных на роль одних немых зрителей чужого дела.

Итак, первая черта правового государства: участие всех его граждан в разной степени в политической власти. Говоря это, я решительно расхожусь с теми, которые видят различие между свободой, как разумели ее древние и современным понятием о ней, то обстоятельство, что для человека древности свобода означала непременное участие в политической власти, а для человека нового мира только свободу самоопределения, свободу личной деятельности.

В понятие той и другой свободы одинаково входит элемент участия в политической власти. Различие же лежит только в том, что в новом государстве к этому элементу присоединяется еще другой, который не входил в представление о свободе в государствах древнего мира. К рассмотрению этого элемента мы сейчас и перейдем, так как в нем лежит другая характерная черта правового государства.

Когда в древней Индии, в Риме или Греции известное лицо стояло, так сказать, во главе общественной лестницы, принадлежало к высшим сословиям, это не значило еще, чтобы лицо это было свободно в выборе и направлении своей личной деятельности. Член жреческой касты, например, в Индии, не мог, если бы и пожелал этого, заняться лично земледелием, скотоводством или поступить на частную службу; он был стеснен не одними общественными предрассудками, но и самою буквой закона. Менее резко та же черта выступает в классических государствах древности: римский патриций, как и афинский гражданин, обязан был заниматься политическими делами и не мог уклониться от них в интересах личного преуспеяния. Далее. Если мы обратим внимание на ту сферу проявления личной свободы, которая обнимается понятием «свободы юридических сделок», то мы придем опять-таки к заключению, что политическое равноправие в древности не сопровождалось полной свободой личности. При всем желании афинский или римский гражданин не мог сделать женой свою рабыню, а при кастовом устройстве, какое мы встречаем в Индии или в Египте, жрец или воин не мог вступить в законный брак не только с рабыней, но и с женщиной низшего, зависимого состояния. Возьмем пример: при всем желании политически равноправный гражданин Древнего мира не мог сделать собственником человека не свободного, так как последний по закону не имел собственности и все, чем он владел, считалось принадлежностью господина.

Это ограничение «свободы сделок» касалось самых разнообразных сторон личной деятельности человека...

Таких ограничений личного самоопределения человека и свободы сделок не знает современное правовое государство: гражданин в нем свободно избирает любое занятие и свободно вступает с любыми лицами в имущественные и брачные договоры. Чем спрашивается объясняется эта черта различия?

Она лежит в том, что древнее государство если не поглощало вceцело, то подчиняло себе личность в гораздо большей степени, нежели новое. Другими словами, в том, что древняя свобода означала одно лишь участие в политической власти, а новая сверх того означает еще невмешательство в личную деятельность. Очевидно, что говоря это, мы не хотим сказать, что и современное государство не имеет права принуждать частное лицо к известного рода действию, иначе было бы необъяснимо как существование всеобщей воинской повинности, так и не меньше общей обязанности платить налоги. Мы хотим сказать только то, что вынуждая известные действия, необходимые для его целей, государство предоставляет во всех остальных полную свободу личного выбора. ...Оно было совершенно немыслимо в древности, в которой личность признавалась настолько, насколько это угодно было государству.

Итак, вторая черта отличия современного правового государства от древнего лежит в свободе личного самоопределения. Французские публицисты, России в том числе, употребляют два различных термина для обозначения, с одной стороны, суммы тех прав, в силу которых гражданин современного государства является участником политической власти и тех, которыми обуславливается его свобода самоопределения по отношению к государству: первые они называют политическими, вторые — «публичными». ...

Самоуправление общества проникает во все сферы государственной жизни. На нем построена одинаково администрация сельской общины, города, области и всего государства. Вот почему... ни одно государство, решительно вступившее на путь развития народного представительства, не может помириться долгое время ни с административной централизацией, ни с правительственной опекой над общинами... Самое большее, если правительство оставит за собой некоторый контроль за их деятельностью в лице назначаемого им самим начальника области, как это доселе еще встречается в континентальных государствах Западной Европы... Не вдаваясь в подробности, мы вправе сказать, что в правовом государстве «публичные права» граждан гарантированы: с одной стороны народным представительством, с другой – местным самоуправлением. Первое делает возможным для граждан заведование общими делами страны. Второе – заведоване интересами сельской общины, города и области. Спрашивается теперь: какие гарантии выставляет правовое государство по отношению к двум другим категориям прав личности — публичным правам и правам гражданским? Самоуправление общества, сказали мы, на деле сводится к тому, что страною в каждый данный момент управляет правительство большинства, такой порядок вещей представляет своего рода опасность для тех граждан, которые не входят в ряды этого большинства.

Вполне естественным является стремление партии, стоящей у кормила правления, воспользоваться той властью, которая имеется у нее в руках, нередко в ущерб противнику – возложить на меньшинство, например, все или значительную часть налоговых тягостей, стеснить так или иначе личную свободу его членов...

Чтобы все эти последствия сделались невозможными, необходимо одно: точное соблюдение правительственной партией существующих законов, это в свою очередь мыслимо только под условием признания за каждым «права обжалования» пред судами тех действий правительства, которые, затрагивая интересы частного лица, в то же время являются в его глазах явным нарушением существующих законов.

Не удивительно поэтому, если всякое деспотическое правительство (а таким мы одинаково признаем всякое правительство, ставящее себя выше закона) настаивает на том, чтобы его чиновники не могли быть привлекаемы к суду наравне с прочими гражданами...

Действующие законодательства разно решают вопрос об устройстве судебного контроля за администрацией: одни, как, например, английское или итальянское, поручают его общим уголовно-гражданским судам, другие создают специальные для него органы, так называемые административные суды. ...Существенная сторона дела лежит не в том, чтобы так называемые административные дела велись общими или специальными судами, а в том, чтобы эти суды пользовались возможной независимостью от администрации. Независимость эта в свою очередь достигается началом несменяемости судей; началом, гарантирующим правосудие от гнета господствующей партии и поддерживаемого ею правительства.

...Спрашивается теперь: не существует ли в правовом государстве каких-либо гарантий против возможности отмены обеспеченных Конституцией – публичных прав законодательным путем? Такая гарантия возможна только там, где Конституция и перечисляемые ею публичные права граждан поставлены выше законов, другими словами, где признается за правило, что новыми законами не могут быть отменены основы Конституции и, в частности, публичные права граждан. ...

Итак, средствами, с помощью которых современное правовое государство проводит в жизнь начало политического и гражданского равноправия, являются, с одной стороны, самоуправление – местное и общее, а с другой – подчинение одинаково администрации и законодательства судебному контролю.

Гражданское и в меньшей только степени политическое равноправие граждан, участие их в заведовании местными и общими государственными интересами через посредство местного самоуправления и народного представительства, наконец, судебная защита гражданских и публичных прав против произвола органов администрации и законодательства (последнее только в Америке) — таковы отличительные особенности... правового государственного порядка....

Правовое государство, не будучи идеальной и потому конечной формой политического устройства, в то же время должно быть признано тою, до которой доросло большинство наций в Европе и Америке и которая не успела еще перерасти ни одну из них. Это последний, но не конечный продукт политического творчества....

__________

ВЛАДИМИР СОЛОВЬЁВ

СОЛОВЬЁВ ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ (1853-1900) – философ, публицист, поэт, общественный деятель. Сын известного русского историка С.М.Соловьёва, С. окончил Московский университет (1873), защитил докторскую диссертацию в Петербургском университете (1880), но вынужден был уйти в отставку за речь против применения смертной казни в связи с убийством Александра II. Отказавшись от спокойной и блестящей академической карьеры, С. обрёк себя на трудную жизнь свободного литератора, сочинения которого долго не издавались. Относительно политико-правой проблематики особое внимание философ уделял соотношению государства, общества и церкви; права и нравственности. По мнению С., существует нравственная необходимость существования государства. Такое государство должно быть христианским. Его прогрессивная задача – способствовать духовному развитию человека и обеспечивать внешние условия для достойной жизни людей. В христианстве С. видел нравственные основания политики, поэтому С. выступал за единство (слияние) светской и духовной власти. Вместе с тем, он критиковал либерализм, социализм, атеизм и демократию. Настояющую свободу человек должен заслужить не в результате этих идеологии, а сам – внутренним подвигом на пути веры. Право должно способствовать этому через институты правового, социального государства. Взаимосвязь нравственности и права одинакова необходима им обоим. В работах «Значение государства» (1895), «Право и нравственность» (1897), «Оправдание добра» (1899) государство у С. выступает в виде необходимого звена между общественной практикой и идеальным нравственным сознанием.