Психические изменения в старости и типы психологического старения

Все изменения в этом возрасте можно классифицировать на три сферы.

1. В интеллектуальной – появляются трудности в приобретении новых знаний и представлений, в приспособлении к непредвиденным обстоятельствам. Сложными могут оказаться самые разнообразные обстоятельства: те, которые сравнительно легко преодолевались в молодости (переезд на новую квартиру, болезнь – собственная или кого-то из близких людей), тем более прежде не встречавшиеся (смерть одного из супругов, ограниченность в передвижении, вызванная параличом; полная или частичная потеря зрения).

2. В эмоциональной сфере – неконтролируемое усиление аффективных реакций (сильное нервное возбуждение) со склонностью к беспричинной грусти, слезливости. Поводом для реакции может быть кинофильм о прошлых временах или разбитая чашка.

В своей теории развития французский психолог Шарлота Бюлер выделяет пять фаз развития; последняя, пятая, начинается в 65-70 лет. Автор считает, что в этот период многие люди перестают преследовать цели, которые они поставили перед собой в юности. Оставшиеся силы они тратят на досуг, спокойно проживая последние годы. При этом обозревают свою жизнь, испытывая удовлетворение или разочарование. Невротическая личность обычно испытывает разочарование, потому что невротик вообще не умеет радоваться успехам, он никогда не доволен своими достижениями, ему всегда кажется, что он что-то не дополучил, что ему не додали. К старости эти сомнения усиливаются. Восьмой кризис (Э. Эриксон) или пятая фаза (Ш. Бюлер) знаменуют собой завершение предшествующего жизненного пути, и разрешение этого кризиса зависит от того, как этот путь был пройден. Человек подводит итоги и если воспринимает жизнь как целостность, где ни убавить, ни прибавить, то он уравновешен и спокойно смотрит в будущее, так как понимает , что смерть – естественный конец жизни. Если же человек приходит к печальным выводам, что жизнь прожита зря и состояла из разочарований и ошибок, теперь уже непоправимых, то его настигает чувство бессилия. Приходит страх смерти.

Психологи утверждают, что страх смерти – это чисто человеческое чувство, такого нет ни у одного животного. Именно поэтому оно и может быть преодолено. Философы, от Платона и Аристотеля, стремились преодолеть трагизм смерти, освободить человека от страха перед ней. Древнегреческий философ Эпикур приводил простой и остроумный довод против страха смерти: «Смерть для человека реально не существует, он с нею « не встречается». Покуда он есть, смерти нет. Когда же она есть – его нет. Поэтому ее не стоит страшиться». Френсис Бэкон по тому же поводу замечал: «Люди страшатся смерти, как малые дети потемок… Но боязнь ее как неизбежной дани природе есть слабость». Пекк (американский психолог), развивая идеи Эриксона о восьмом кризисе, говорит о подкризисах этого периода. Первый – переоценка собственного «Я» независимо от профессиональной карьеры. То есть человек должен прежде всего для себя определить, какое место он занимает в жизни после ухода на пенсию, когда за ненадобностью отброшены мундиры, звания и должности. Второй – осознание факта ухудшения здоровья и старения тела, когда приходится признать, что молодость, красота, стройная фигура, крепкое здоровье остались далеко в прошлом. Для мужчины труднее преодоление первого подкризиса, а для женщины – второго.

Отечественный ученый В.В. Болтенко выделил ряд этапов психологического старения, которые не зависят от паспортного возраста. На первом этапе сохраняется связь с тем видом деятельности, который был ведущим для человека до выхода на пенсию. Как правило, этот вид деятельности был непосредственно связан с профессией пенсионера. Чаще это люди интеллектуального труда (ученые, артисты, учителя, врачи). Эта связь может быть непосредственной в форме эпизодического участия в выполнении прежней работы, может быть и опосредованной, через чтение специальной литературы, написание специальной литературы, темы. Если же она обрывается сразу после ухода на пенсию, то человек, минуя первый этап, попадает на второй. На втором этапе наблюдается сужение круга интересов за счет выполнения профессиональных привязанностей. В общении с окружающими уже преобладают разговоры на бытовые темы, обсуждение телевизионных передач, семейных событий, успехов или неудач детей и внуков. В группах таких людей уже трудно различить, кто был инженером, кто врачом, а кто профессором философии. На третьем этапе главенствующей становится забота о личном здоровье. Любимая тема для разговора – лекарства, способы лечения, травы… И в газетах, и в телепередачах на эти темы обращается особое внимание. Наиболее значимым в жизни человеком становится участковый врач, его профессиональные и личностные качества. На четвертом этапе смыслом жизни становится сохранение самой жизни. Круг общения сужен до предела: лечащий врач, социальный работник, члены семьи, поддерживающие личный комфорт пенсионера, соседи самого ближнего расстояния. Для приличия или по привычке – редкие телефонные разговоры со старыми знакомыми-ровесниками, почтовая переписка, в основном чтобы узнать, скольких еще осталось пережить. И, наконец, на пятом этапе происходит снижение потребностей чисто витального характера (еда, покой, сон). Эмоциональность и общение почти отсутствуют.

Один из основателей отечественной психологии Б.Г. Ананьев (Ананьев Б.Г. Избранные психологические труды.: В 2 т. М., 1980) объяснял, что парадокс человеческой жизни заключается в том, что у многих людей «умирание» происходит гораздо раньше, чем физическое одряхление. Такое состояние наблюдается у тех людей, которые по собственной воле начинают изолироваться от общества, что ведет к «сужению объема личностных свойств, к деформации структуры личности». По сравнению с долгожителями, сохраняющими личность, некоторые «начинающие» пенсионеры в 60-65 лет кажутся сразу одряхлевшими, страдающими от образовавшихся вакуумов и чувства социальной неполноценности. С этого возраста для них начинается драматический период умирания личности. И вывод, который делает ученый, – «Внезапное блокирование всех потенциалов трудоспособности и одаренности человека с прекращение многолетнего труда не может не вызвать глубоких перестроек в структуре человека как субъекта деятельности, а потому и личности».

Психическое старение многообразно, диапазон его проявлений весьма широк. Обратимся к основным его типам. В типологии Ф.Гизе выделяются три типа стариков и старости:

1) старик-негативист, отрицающий у себя какие-либо признаки старости;

2) старик-экстравертированный, признающий наступление старости через внешние влияния и путем наблюдений за изменениями (выросла молодежь, расхождение с нею во взглядах, смерть близких, изменение своего положения в семье, изменения-новшества в области техники, социальной жизни и т.д.);

3) интровертированный тип, для которого характерно острое переживание процесса старения; человек не проявляет интереса к новому, погружается в воспоминания о прошлом, малоподвижен, стремится к покою и т.п.

И.С. Кон выделяет следующие социально-психологические типы старости (Кон И.С. Постоянство личности: миф или реальность? // В кн.: Хрестоматия по психологии. / Сост. В.В. Мироненко. Под ред. А.В. Петровского. М., 1987). Первый тип – активная творческая старость, когда ветераны, уходя на заслуженный отдых, продолжают участвовать в общественной жизни, в воспитании молодежи и т.д., то есть живут полнокровной жизнью, не испытывая какой-либо ущербности. Второй тип старости характеризуется тем, что пенсионеры занимаются делами, на которые раньше у них просто не было времени: самообразованием, отдыхом, развлечениями и т.п. Т.е. для этого типа стариков характерны тоже хорошая социальная и психологическая приспособляемость, гибкость, адаптация, но энергия направлена главным образом на себя. Третья тип (а это преимущественно женщины) находит главное приложение своих сил в семье. А поскольку домашняя работа неисчерпаема, то женщинам, занимающимся ею, просто некогда хандрить, скучать. Однако, как отмечают психологи, удовлетворенность жизнью у этой группы людей ниже, чем у первых двух. Четвертый тип –это люди, смыслом жизни которых становится забота о собственном здоровье. С этим связаны и разнообразные формы активности, и моральное удовлетворение. Вместе с тем обнаруживается склонность (чаще у мужчин) к преувеличению своих действительных и мнимых болезней, повышенная тревожность.

Наряду с выделенными благополучными типами старости И.С. Кон обращает внимание и на отрицательные типы развития:

а) агрессивные, старые ворчуны, недовольные состоянием окружающего мира, критикующие все, кроме самих себя, всех поучающие и терроризирующие бесконечными претензиями;

б) разочарованные в себе и собственной жизни, одинокие и грустные неудачники, постоянно обвиняющие себя за действительные и мнимые упущенные возможности, делая себя тем самым глубоко несчастными.

Довольно оригинальную трактовку старости дает А. Качкин, социолог из Ульяновска. Он разделяет пожилых людей по типам в зависимости от интересов, главенствующих в их жизни.

1. Семейный тип – нацелен только на семью, ее благополучие.

2. Одинокий тип. Наполненность жизни достигается главным образом за счет общения с самим собой, собственными воспоминаниями (возможен вариант одиночества вдвоем).

3. Творческий тип. Не обязательно должен заниматься художественным творчеством, этот тип может реализовать себя и на садовом участке.

4. Социальный тип – пенсионер-общественник, занятый общественно-полезными делами и мероприятиями.

5. Политический тип заполняет свою жизнь участием (активным или пассивным) в политической жизни.

6. Религиозный тип.

7. Угасающий тип. Человек, который так и не смог или не захотел компенсировать былую полноту жизни каким-то новым занятием, не нашел применения своим силам.

8. Больной тип.

Люди такой направленности заняты не столько поддержанием собственного здоровья, сколько наблюдением за протеканием своих болезней. Многие старики становятся девиантами, т.е. людьми отклоняющегося поведения (пьяницы, бродяги, самоубийцы).

Общение в группе мигрантов (психология)

Мигранты (лат. migration – переселение, передвижение, перемещение) люди, изменившие по каким-либо причинам место жительства и, как следствие, условия и образ жизни. В связи с этим происходит кардинальное изменение их основных сфер личностного бытия Перестройка идентичности затрагивает самые разные ее составляющие: гражданскую, этнокультурную, гендерную, семейную, профессиональную и может определяться как состояние психического кризиса. Кризис проходит ряд этапов, причем наиболее тяжелый из них наблюдается уже спустя 5-7 лет после переселения. Особенно тяжело он протекает у лиц, не получивших гражданства в стране пребывания или права постоянного проживания. Нелегальность своего пребывания в стране, годами сохраняющееся собственное бесправное положение и положение своей семьи усугубляют тяжелый процесс переосмысления жизни мигранта, его социального статуса. Наиболее уязвимой оказывается этническая идентичность вынужденных мигрантов. Она может разрушаться, деформироваться или усиливаться либо по типу гипоидентичности (отказ от ценностей собственной этнической группы вплоть до этнического нигилизма), либо гиперидентичности (по типу этноизоляционизма, этноэгоизма, национального фанатизма).

У переселенцев-мужчин сильнее, чем у женщин, обнаруживаются тенденции гиперидентичности. У мигрантов часто наблюдается формирование негативного отношения к другим этническим группам, характерное для молодых вынужденных переселенцев, в то время как самосознание людей среднего возраста трансформируется в сторону неприятия или безразличного отношения к собственной этнической группе. Восприятие новых условий жизни до отъезда диссонирует с образом реальности, в которую попадает мигрант. У него обнаруживается феномен социокультурной дистанции, выражающийся в субъективном чувстве «отдаления» от других из-за истинного или мнимого различия в образе жизни, системе ценностей, установок, взглядов, оценок. Более ощутимой является дистанция у мигрантов со значимыми культурными различиями: языковыми, религиозными. Ситуация, в которой оказываются вынужденные мигранты, кардинально изменяет всю структуру их мотивов и потребностей – от самых насущных до высших (в самореализации, в самоактуализации).

В потребности к самоактуализации, в желании занять достойное место в обществе заложен потенциал их адаптивных возможностей, но обстоятельства приводят к невозможности удовлетворения важных потребностей людей. Несмотря на доминирующую среди мигрантов активную жизненную позицию, многим их проблемы кажутся непреодолимыми, что в свою очередь неизменно ведет к психологической дестабилизации. Отсутствие достойной работы, социального признания на новом месте приводят к резкому падению самооценки и снижению уровня притязаний. Неудовлетворенность жилищно-бытовыми условиями, тяжесть социально-психологической адаптации к новым условиям, мигрантофобия у принимающей стороны формируют новую установку – на отъезд, что в конечном итоге сказывается на процессах адаптации переселенцев.

Ведущее место в общей структуре психических нарушений у вынужденных переселенцев занимают депрессивные состояния различной глубины и тяжести и их психосоматические составляющие. Вынужденные переселенцы демонстрируют более высокий уровень тревожности, агрессивности, фрустрации. Новые условия жизни и серьезные личностные изменения оказывают сильное влияние на отношения и между эмигрантами. В сообществах вынужденных переселенцев наблюдается усиление процессов внутригрупповой интеграции и поляризации чувства Мы – Они. В состав группы «Мы» включаются сами М. и в первую очередь представители своей национальности. Их объединяет не только общая судьба вынужденных переселенцев, но и новый социальный статус, родной язык, национальные обычаи и традиции. Члены таких сообществ воспринимаются как свои и противопоставляются представителям коренного населения как чужим. На своих распространяется пристрастно благосклонное отношение, они характеризуются неадекватно позитивно. В отношениях с ними используются соответствующие стратегии: доверительность, открытость, готовность к эмоциональной поддержке и т. п. Вместе с тем оно несет отпечаток негативных личностных изменений мигранта: пессимизм, депрессивность, стремление к обвинению представителей коренного населения.

Литература

Гриценко В.В. Эмоциональное состояние русских вынужденных мигрантов. // Психол. журнал. 2000. Т. 21. № 4.

Константинов В.В. Социально-психологическая адаптация вынужденных мигрантов в условиях диффузного или компактного проживания. // Психол. журнал. 2005. № 2.

Солдатова Г.У., Шайгерова Л.А. Психологическая адаптация вынужденных мигрантов. // Психол. журнал. 2002. № 4.

Маргиналы

Понятие «маргинальная личность» ввел основатель Чикагской школы социологии Р.Э. Парк, отмечавший, что в результате культурного конфликта возникает человек со специфическими психологическими чертами, такими, как неуверенность, эгоцентричность, агрессивность. Он пришел к выводу, что маргинальная личность воплощает в себе новый тип культурных взаимоотношений, складывающихся на новом уровне цивилизации в результате глобальных этносоциальных процессов. Позже Э. Стоунквист отмечал, что маргинальная личность по происхождению – расовый гибрид, культурная самоидентификация которого объективно не может быть целостной, однозначной. Двойственность сути маргинального человека может вызывать у него различные комплексы: как комплекс неполноценности, так и комплекс превосходства. Из этих комплексов возникают различные компенсаторные реакции – от этноцентризма и шовинизма до желания хотя бы как-то реализовать свой опыт. По мнению Стоунквиста, маргинальный человек может ассимилироваться господствующей в данном социуме культурой и также «может влачить существование вечного изгоя, люмпена… разуверившегося в своих силах и перспективах; и, наконец, он может стать воинствующим националистом, стремящимся либо к консервации традиционной культуры, либо к ее радикальной модернизации».

Западноевропейские исследователи личности маргинального типа, уделяя определенное внимание ее поведенческим особенностям (девиации, пассивности или агрессивности, аморальности), ориентируются на изучение объективных социальных предпосылок ее формирования. Украинские исследователи, в частности, А.П. Лантух, считают, что «маргинал – это личность, которая находится на «окраинах», на «обочинах» или попросту за рамками характерных для данного общества основных социальных групп или господствующих социокультурных норм, традиций».

В целом для современных концепций маргинальной личности характерно рассмотрение маргинальной личности лишь в негативном аспекте, как результата кризисного состояния социума. Такой взгляд представляется односторонним и не раскрывает всю полноту понятия. В данной статье маргинальная личность рассматривается как особый тип личности, человек, внутренне разделяющий культуру и традиции различных народов, характеризующийся дуализмом самосознания (двойственностью установок и восприятия), отсутствием четко определенных культурных параметров, неустойчивостью и противоречивостью мнений и действий. Будучи по своей природе человеком постоянно меняющимся, маргинал изменяет свое социальное пространство в соответствии со своим видением мира. Маргинальный человек обладает относительной свободой, он способен к самотрансцендированию, то есть выходу за собственные пределы, может прорываться через сдерживающие трудности.

Самотрансценденция как процесс есть деконструкция и сочетает в себе деструкцию как разрушение и конструкцию как восстановление, конструирование на новой основе базовых характеристик человеческого как феномена. Если самотрансценденция прерывается на стадии деструкции, она приводит к тотальному разрушению того, на что была направлена, если процесс не прерывается, то она приводит к сохранению, преумножению человеческого. В этом заключается одна из возможностей, предоставляемых человеку его маргинальным положением, когда он, трансцендируясь, реализует свой творческий потенциал, подавляемый его социальным окружением.

Одной из причин формирования маргинальной личности является утрата своей идентичности (социальной, религиозной, этнической и т.д.). Это происходит в результате отчуждения человека от самого себя или вследствие процесса деструктуризации жизни общества. В условиях перехода возникает феномен «массовой патологии идентичности»: человек переживает бессилие, отчужденность от всего, в том числе и от самого себя. Поиск «своих» в условиях социокультурного плюрализма осуществляется через «других». Причем «другие» рассматриваются как «чужие» – при этом возрастает негативизм по отношению к ним. Когда теряется социальная идентичность, человек чувствует апатию, ему присуща социальная безответственность, что может привести к дезорганизации социального организма. Проблемы, связанные с социальной самоидентификацией, влияют на психологическое состояние индивидов и вызывают чувства неопределенности, повышенной тревожности, дезадаптации, что сказывается на их поведении. В связи с этим вырисовывается социально-психологический портрет маргинала как совокупности социально-психологических характеристик личности, проявляющихся в ее поступках и действиях. Можно предположить, что в зависимости от различных типов маргинальности складываются различные типы маргинальных личностей, обладающих определенными наборами психологических особенностей.

Так, при культурной маргинальности природу маргинального человека определяет чувство моральной дихотомии и внутриличностного конфликта, вызванное его промежуточным положением на границе двух культур. В связи с этим у индивида изменяются привычные представления об окружающем мире, что приводит к внутреннему расколу личности. К комплексу черт такой маргинальной личности относятся постоянная боязнь быть отвергнутым, одиночество. У культурного маргинала возникают чувства изолированности, отчужденности, бессмысленности существования. Это способно породить как уход от реальности, так и попытки преодолеть сложившуюся ситуацию. Характерно, что благодаря таким специфическим чертам, как обострение рефлексии и самосознания, критический и скептический склад ума, маргинал способен как бы со стороны взглянуть на то, что казалось привычным и несомненным.

Для личности социального типа маргинальности при наличии общих с предыдущим типом маргинальной личности черт характерны особые социальнопсихологические свойства. Если разделить социальных маргиналов на тех, кто опустился на «социальное дно» (маргинальность-периферийность) и тех, кто находится в ситуации смены одного социального статуса другим (маргинальность-пограничность), то можно увидеть различие в их психологических чертах. Деклассирование наряду с разрушением прежнего образа жизни означает разрушение личности человека. В процессе смещения на «социальное дно» изменяется сознание индивида и первое место выходят инстинкты простого выживания, отступают культурные нормы поведения и возникает агрессия. Происходит смена ценностных ориентаций, формируется нетерпимость по отношению к существующим социальным институтам, моральный релятивизм, неумение и нежелание подчинять индивидуальные интересы общественным. Именно эти маргинальные слои зачастую и представляют собой очаги социальной нестабильности в обществе.

Для индивидов, находящихся в состоянии смены социального статуса, характерными социальнопсихологическими чертами являются тревожность, неуверенность, неопределенность, сомнения в личной ценности, комплекс изолированности. Возможна также личностная дезорганизация, дезадаптация, снижение уровня социальных ожиданий и уровня притязаний. Нужно заметить, что степень выраженности данных чувств и состояний зависит от личностных особенностей индивида, а также от конкретного вида маргинального статуса – мигрант, безработный, человек, меняющий профессию, должность, место работы.

Итак, можно сделать вывод, что каждый из рассмотренных видов маргинальности специфичен с точки зрения социальнопсихологических характеристик индивидов. В то же время вырисовывается определенный социальнопсихологический портрет маргинальной личности во всей совокупности ее разнообразных характеристик. Рассмотрение социальнопсихологических характеристик маргинального человека приводит к необходимости охарактеризовать его маргинальное сознание. Существуют различные формы сознания, проявляющиеся в ситуации реагирования человека на противоречия между биологическим, социальным и духовным «Я». Среди них – формы стоического, скептического, несчастного и разорванного сознания.

Форма стоического сознания характерна для общества тотального страха. Она развивается в условиях неопределенности и непредсказуемости будущего, когда индивид уходит в себя, созздает мифологему разумного и справедливого мира на внутреннем уровне. Такой уход помогает ему сохранять невозмутимость духа и поддерживать видимое спокойствие. Форма скептического сознания также существует в условиях общества тотального страха. Индивид пытается доказать себе и другим свою суверенность, однако на деле эта попытка превращается в праздную болтовню, шутовство. Форма несчастного сознания представляет собой воплощенную скорбь духа, ибо оно одновременно и с равной силой тяготеет и к всеобщему, и к собственной единичности. Несчастное сознание, по Гегелю, являет собой раздвоенное внутри себя сознание, не имеющее единства и покоя, так как для себя самого оно есть одно сознание, но имеющее и свое другое.

Форма разорванного сознания демонстрирует утрату веры в устойчивость социального порядка и бессилие выжить в этом мире тоталитарного страха, неопределенности и непредсказуемости завтрашнего дня. В условиях разорванного сознания социальное «Я» утрачивает самоценность, а духовное «Я» вырождается в сарказм, иронию и безумие. По существу разорванное сознание – это позиция маргинала, который оказался в социокультурном разломе, где отсутствует устойчивая шкала ценностных ориентиров, а посему есть предрасположенность к девиантному поведению. Для сознания маргинального человека свойственно чувство моральной дихотомии, раздвоенности и конфликта, когда прежние нормы и ценности отброшены, а новые еще не сформированы.

Рассмотрение маргинального сознания предполагает и описание маргинального поведения, которое есть пограничное поведение, выражающее особое, промежуточное положение человека в социуме. Маргинальное поведение – не аномалия, а иное нормы, поскольку может иметь и позитивный характер. Как отмечает С.Н. Мельник, оно имеет широкий спектр проявлений в экономической, политической, бытовой сферах социальной жизни. Социально-экономическое маргинальное поведение проявляется в тех областях социально-экономической жизни, результаты деятельности в которых сказываются на экономических процессах в обществе. Можно выделить формы поведения, связанные, например, с потерей или отсутствием работы: избегающее поведение (оно характеризуется тем, что в одних случаях человек старается не замечать возникших проблем, а в других – уходит от предложений и ситуаций, требующих от него определенных усилий); ищущее поведение (характеризуется тем, что человек берется за любую работу, даже понижающую его социальный и профессиональный статус); иждивенческое поведение (при котором человек возлагает ответственность за свое положение на ближних, пользуясь теми средствами, которые они ему предоставляют). Все эти формы поведения можно квалифицировать как неконструктивные. К конструктивным формам поведения маргиналов в ситуации безработицы можно отнести следующие: использование межличностных связей (поиск поддержки со стороны семьи, близких людей, единомышленников, сослуживцев); активное использование индивидуальных ресурсов (характеризуется тем, что человек рассчитывает только на свои индивидуальные качества, свои навыки).

Широкий спектр проявлений социально-политического типа маргинального поведения касается различных сторон политической жизни общества. Изолированность, пессимизм маргинала могут проявляться в политической апатии индивида, в его нежелании участвовать в выборах. Деклассированные индивиды могут проявлять себя в массовых акциях протеста, уличных беспорядках, ими легко манипулировать, поскольку характерными чертами для них является агрессивность, нетерпимость по отношению к существующим социальным институтам. С другой стороны, такие черты, как честолюбие, стремление к самовыражению могут способствовать активности маргинальной личности и выражаться в ее борьбе за власть.

Бытовое маргинальное поведение оказывает влияние на те сферы социальной жизни, которые непосредственно связаны с качеством жизни населения, бытовой благоустроенностью, уровнем комфорта. Бытовая неустроенность жизни населения вызвана снижением уровня социальных ожиданий маргинала, его потребностей, падением общей культуры, увлечением такими иллюзорными средствами компенсации, как алкоголь, наркотики. Конструктивными формами проявления бытового маргинального поведения могут быть разного рода организации, чья деятельность связана со стремлением улучшить экологическую ситуацию.

Это позволяет сделать следующие выводы.

1. Одной из причин формирования маргинальной личности является утрата ею своей идентичности в результате отчуждения человека от самого себя и вследствие процесса дестратификации.

2. Маргинальная личность вбирает в себя всю специфику маргинальности как дуального по своей природе явления. Вырисовывается социально-психологический портрет личности, характеризующейся следующими чертами: одиночества, подавленности, чувства изолированности, отчужденности, неопределенности, растерянности.

3. Маргинальное сознание характеризуется неустойчивостью, рассогласованностью норм и ценностей индивида. Для маргинального сознания свойственны чувства моральной дихотомии, раздвоенности и конфликта, когда прежние нормы и ценности отброшены, а новые еще не сформированы. Маргинальное поведение тогда можно определить как особое пограничное поведение, связанное с промежуточным положением человека в социуме и отражающее его социальные установки. При этом маргинальное поведение имеет не только деструктивные формы в виде девиаций, но и конструктивные, что позволяет рассматривать его не как аномалию, а как иное нормы.

Литература

1. ГегельГ.В.Ф. Феноменология духа. // Гегель Г.В.Ф.. СПб.: Наука, 1994.

2. Лантух А.П. Маргінальна людина в системі координат українського суспільства. // Сб. тр. Харьковского нац. ун-та им. В. Каразина. Харьков, 2002. — С. 275–278.

3. Мельник С.Н. Социологический анализ маргинальности в социальной структуре современного российского общества на примере Приморского края: Дисс. … канд. социол. наук. Владивосток, 2003.

4. Стоунквист Э.В. Маргинальный человек. Исследование личности и культурного конфликта. // Современная зарубежная этнография: Реферативный сб. М., 1979. С. 90–112.

5. Шибутани Т. Социальная психология. Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1998.

Психология жертв тоталитарных сект

Почему тысячи образованных, умных и на вид благополучных людей позволяют втягивать себя в мириады культов? Чем объяснить тотальный контроль над жизнью своих последователей, которым обладают псевдорелигиозные организации? Каким образом они добиваются полной покорности и преданности своих членов? Почему их адепты порой готовы отдать жизнь во имя торжества «истинного»  учения? Тоталитарные секты  вербуют своих членов очень эффективно. Но вопреки распространенным мифам массовый гипноз, «промывание мозгов» и применение физической силы здесь ни при чем. После громких скандалов и судебных разбирательств многие крайности, свойственные прежним методикам «обращения», уже почти не используются. Гораздо чаще приемы психологического кодирования сочетаются с эффективными маркетинговыми методами и добротной рекламой. Секрет успешности религиозно-мистических организаций прост. Они используют три основные потребности  каждого человека: потребность в общности, структурированности и значимости для окружающих. Этим торгуют все культы.

В современном обществе очень распространен вирус одиночества. Тинейджеры, несчастливые супружеские пары, матери-одиночки, пожилые люди и работники крупных корпораций – сегодня все жалуются на социальную изоляцию. Родители признаются, что их дети слишком заняты, чтобы повидаться с ними или просто позвонить им. Живущие под одной крышей супруги, каждый из которых занят своими делами, могут не общаться неделями. Клубы и дискотеки для молодежи выполняют ту же функцию, что и продовольственные рынки для разведенных женщин, утративших последнюю надежду. Потребность в общности  – это нечто большее, нежели обычное желание  эмоциональных отношений с другими людьми. Она требует и крепких связей преданности между индивидуумами и организациями. Таким же образом, как человек ощущает дефицит дружеских отношений с другим человеком, он ощущает  влечение к тем социальным институтам, которые, по его мнению, достойны его уважения, любви и преданности. Все мы хотим принадлежать чему-то большему и лучшему, нежели мы сами.

Это понимают во многих коммерческих компаниях, службы персонала которых прилагают усилия для культивирования «корпоративного духа». Однако результаты исследований показывают, что у работников большинства фирм остается весьма негативное впечатление от исполняемой ими «миссии». Чувство общности обычно отсутствует, поэтому термины «преданность компании», «лояльность фирме» и «корпоративная солидарность» имеют для большинства людей тошнотворное звучание. Психологический климат в компаниях остается изменчивым и эмоционально неудовлетворительным. Даже если в фирмах и стремятся придать трудовой деятельности неформальный характер – пикники по выходным, праздничные вечеринки в офисе – отношения на работе в основном остаются не более чем поверхностными. Сегодня чувство общности – это дефицит. А религиозные культы, в первую очередь, предлагают одиноким людям безусловное приятие. Новичок всегда подвергается «артобстрелу любовью». Его окружают люди, которые предлагают ему дружбу и излучают одобрение. Эти неожиданные сердечность и внимание так высоко ценятся, что члены культов часто предпочитают отказаться от контактов со своими семьями и бывшими друзьями, жертвуют заработанные на протяжении всей жизни деньги, отказываются от наркотиков и даже от секса.

Культ продает и нечто значительно большее, чем чувство общности. Он также предлагает структурирование окружающей действительности. Культы налагают жесткие ограничения на поведение. Они требуют и создают дисциплину, а некоторые заходят так далеко, что достигают нужного уровня послушания через побои, принудительный труд или заточение. Американский психиатр Г. Сухдео пишет: «Современное общество так богато альтернативами, а люди вынуждены так много из чего выбирать, что часто не способны эффективно принять свои собственные решения. Они хотят, чтобы другие решали за них, а они будут следовать за ними. Часто люди готовы существенно ограничить свою свободу, лишь бы принести какую-то определенность в свою жизнь». Культ же регламентирует все стороны жизни: когда есть, когда спать, когда молиться, когда заниматься сексом, когда сеять, когда собирать урожай.

Последний жизненно важный продукт, который продают религиозные  культы и тоталитарные секты – это «значимость», осмысленность существования. Каждый культ имеет свою собственную версию реальности – религиозную, политическую, культурную. Культовая секта всегда претендует на обладание окончательной истиной. Те, кто живет во «внешнем мире» и неспособны принять ценность этой истины, объявляются либо заблуждающимися, либо «слугами сатаны». Имеет место жесткое разделение на «Мы» и «Они». Причем для деструктивных культов «Мы» — это всегда «настоящие люди» во всех смыслах, тогда как «они» — не совсем люди (полулюди, недочеловеки, «заблудшие», «слуги дьявола» и т.п.). В связи с этим всем деструктивным культам присуща политика «двойных стандартов». Любовь, сердечность и искренность уместны только по отношению к «своим». Что же касается «чужих», то во имя праведной и справедливой цели  допускаются ложь, обман и даже физическое насилие по отношению к противникам. «Во имя дела Бога надлежит скрывать правду от Божьих врагов». Это характерная особенность всех деструктивных учений. Она присуща и мунитам, и мормонам, и Свидетелям Иеговы, и кришнаитам, и «Белому братству», и саентологам, и сатанистам, и сотням менее известных культов.

Четко разграничивается информация для «внешнего» и для «внутреннего» пользования. Например, содержание книг и журналов для «посвященных» (тех, кто уже доказал свою надежность и входит в т.н. «внутренний круг») очень отличается от литературы для новичков и представителей «внешнего» мира. В последней обычно публикуются пропагандистские материалы. А литература для опытных членов секты – это в первую очередь справочники и пособия по методам вхождения в контакт, инструкции по вербовке, разговорники, в которых собраны ключевые слова и фразы, и т.п.

Все новички, как правило, проходят через специализированные центры обучения, где их учат методам установления контакта и способам вербовки новых членов. Культовое учение вколачивается неофиту во время круглосуточных занятий, оно проповедуется непрерывно, пока он или она не начинают использовать его терминологию, словарь и метафорический язык в процессе собственного существования. «Смысл жизни», который пропагандируется вероучением, может быть полностью абсурдным для постороннего наблюдателя, но это не имеет значения. Содержание культового послания почти не существенно. Его сила состоит в обеспечении целостности, синтеза, в предложении альтернативы существующему положению вещей. Как только данная структура принята рекрутом секты, это помогает ему организовать большинство хаотической информации, которая бомбардирует его извне. Сразу ослабевает постоянный стресс от информационной перегрузки и путаницы, которые имеют место быть в современной жизни. Структура обеспечивает не правду как таковую, а порядок и, таким образом, смысл существования.

Давая членам секты ощущение, что реальность обладает определенным смыслом и что они должны донести это чувство другим людям, культ предлагает жизненную цель и последовательность в нашем непоследовательном мире. К сожалению, очень часто смысл жизни адептов учения сводится к многочасовому попрошайничеству на улицах и охоте за новыми членами секты. Для вербовки последователей используются разнообразные методы психологического влияния. Ф. Зимбардо и М. Лайппе в своей книге «Психология изменения установок и социальное влияние» приводят их перечень, типичный для большинства деструктивных культов и тоталитарных сект.

1. Технология «Step by step» –  небольшая уступка, на которую соглашается вербуемый, влечет за собой все более и более существенные уступки: «приходи к нам — проведи у нас выходные — останься еще на недельку — отдай нам свои деньги».

2. Новичка постоянно уверяют, что принятие идеологии секты наилучшим образом решит любые его личные проблемы.

3. Сила групповой динамики. Здесь имеют значение и количество, и личное обаяние, и обходительность членов общины, вступающих в личный контакт с посвященным. Немаловажное значение имеет сексуальность – часто к новичкам специально приставляются привлекательные представители противоположного пола.

4. Отсутствие возможности протестовать или спорить: новичка постоянно пичкают все новой и новой информацией, занимают различными мероприятиями, он никогда не остается наедине с собственными мыслями.

5. Позитивное подкрепление: улыбки, вкусная пища, внимание и забота, уделяемые гостю общины и т.п.

Последний метод нуждается в уточнении. Подкрепляется и одобряется не любое поведение новичка, а только желательное. Если он произносит в ответ на вопрос то, что хотят от него услышать, вокруг расцветают улыбки, каждое его слово воспринимается с радостью. Отрицательный или неуверенный ответ – и слушатели хмурят брови, избегают его взгляда. Сгущаются тучи. В какой-то момент человек начинает понимать, что если он и дальше хочет, чтобы его окружали сердечность и внимание, он должен начать говорить и вести себя так, как хотят его новые друзья. А дальше вступает в силу один из законов социальной психологии – внешние действия постепенно становятся внутренними убеждениями.

Опасность заключается в том, что описанные психологические манипуляции происходят незаметно и членами сект не распознаются. У новичков складывается впечатление о спонтанности своих эмоций, добровольности поведения. Все психологические изменения интерпретируются ими как признаки «духовного выздоровления». «Бомбардировка любовью» обычно проводится в наилучших психологических условиях – вдали от семьи, от друзей, от искушений. Особенно сильный эффект достигается, когда теплый прием сочетается с красотой окружающей природы. В этом случае отказаться от повторного визита бывает очень сложно.

Куда более скрытно ведется наблюдение за новичками, их проверка, тестирование, оценка. Обычно каждый новичок становится после первого визита объектом глубокого изучения. Вербовщики, миссионеры, проповедники, руководители общин высказывают мнения, иногда противоречивые, по каждому конкретному случаю. Ведутся специальные картотеки. Фиксируются изменения в поведении. Определяются перспективы и целесообразность дальнейших контактов. Дело не в том, чтобы распахнуть ворота секты перед всеми «божьими детьми», а в том, чтобы вербовать крестоносцев. Все секты и тоталитарные культы систематически избавляются под разными предлогами от сочувствующих, но не обладающих нужными качествами лиц. Это один из самых главных секретов, о котором очень не любят говорить представители данных организаций. И одно из главных отличий деструктивных культов от традиционных религий – последние обычно открыты для всех желающих..

Казалось бы, руководители и лидеры культов не должны отказывать в приеме никому. На самом деле вербовщики, как работающие на улицах, так и ходящие по домам, должны направлять в центры только «позитивных» – подходящих, специально отобранных лиц. Из воспоминаний бывшего члена «Церкви Единения»: «Мы охотились за «идеальным новопосвященным». Он должен был примерно соответствовать следующему описанию: от восемнадцати до двадцати четырех лет, серьезный, оптимист, идеалист, верующий, с крепким здоровьем, ищущий истину и смысл жизни, с открытым характером, холостяк, не имеющий крепких связей с семьей, постоянного жилья, профессии. Но мы подходили и к другим людям, к примеру, к богатым посетителям в холлах роскошных гостиниц, к деловым людям». Рассказ бывшего саентолога: «Мы никогда не обращались к больным, беднякам, отбросам общества. У них больной дух, и они не годятся для выполнения миссии. Нам говорили, что ими мы будем заниматься позже. Прежде всего следовало набрать энергичных людей».

Каждому культу нужны рядовые солдаты, готовые к самопожертвованию ради пророка, но победы немыслимы без привлечения в свои ряды генералов, уже занимающих нужные посты в цитадели, которую нужно покорить. Если на улицах миссионеры устанавливают контакт по большей части с «позитивными» по их мнению молодыми людьми, то метод «стучись в каждую дверь» нацелен на обращение в свою веру представителей благополучных и привилегированных слоев общества: высокооплачиваемых специалистов, бизнесменов, адвокатов, журналистов, политических деятелей.

Обычно представители социальной элиты официально не входят в состав «семьи». Гораздо чаще они возглавляют дочерние организации и предпочитают не афишировать свои связи, особенно финансовые, с представителями того или иного культа. Организации-ширмы имеют чаще всего нейтральные названия («Общество борьбы за мир», «Международный общественный фонд», «Ассоциация за прогресс» и т.п.) и выполняют ряд функций. Во-первых, прикрывающие организации маскируют религиозное или экстремистское содержание культа, чтобы преждевременно не отпугивать потенциальных членов. Во-вторых, они служат инструментом влияния на общественное мнение и лоббируют во властных структурах интересы своих настоящих руководителей.

На сегодняшний день в странах СНГ действуют более 150 фондов, объединений, ассоциаций, которые фактически являются филиалами различных организаций религиозно-мистического толка. Много таких филиалов у «Церкви Саентологии», у «Церкви Единения», «Церкви Христа», «Детей Бога», «Общества Трансцедентальной медитации». Последнее даже имеет в ряде стран собственную политическую партию – «Партию естественного закона». Эти и другие культы на самом деле являются транснациональными бизнес-корпорациями с жестко контролируемой организационной структурой. Это финансовые империи, каждой из которых принадлежат сотни предприятий, газет, журналов и которые имеют храмы или филиалы в большинстве крупных городов мира.

Рассмотренные в данном обзоре принципы и методы универсальны. Они используются не только религиозно-мистическими культами тоталитарного толка, но и всеми организациями закрытого типа, культивирующими жесткое разделение на «Мы» и «Они». Спецслужбы, террористические группировки, экстремистские организации, мафиозные сообщества, финансово-политические кланы... Как и деструктивные культы, эти объединения предлагают чувство общности, структурированность и значимость по чрезвычайно высокой цене: очень часто нужно безоговорочно отказаться от себя. Безусловно, для большинства людей это не есть единственная альтернатива бесцельности и бессмысленности существования. Как правило, членами таких группировок становятся люди определенного психологического склада, имеющие сознательное или подсознательное стремление к такого рода «спасению».

Как это ни странно на первый взгляд, но в большинстве случаев вербовка в тоталитарную секту происходит на добровольной основе и ложится на почву, уже подготовленную предыдущей жизнью потенциальной жертвы. Человек, вполне удовлетворенный собой и своим положением, вряд ли откликнется на ненужное ему предложение и контакт. У будущей жертвы складывается специфический характер отношений с окружающими и миром в целом, есть определенные личностные особенности, из-за которых их обладатель может попасть под влияние тоталитарной секты. Это прежде всего:

— низкая самооценка с постоянной, зачастую агрессивной готовностью к защите своего ущербного Я;

— переживание социальной несправедливости со склонностью проецировать причины своих жизненных неудач на близкое окружение или общество в целом;

— социальная изолированность и отчужденность, ощущение существования на обочине общества и потери жизненной перспективы;

— сильная (как правило, неудовлетворенная) потребность в принадлежности к значимой группе.

Нельзя сказать, что приведенный набор характеристик является обобщенным профилем личности потенциального сектанта. Вступление в секту – это одна из возможных форм разрешения кризисной жизненной ситуации. Большое значение в ряде случаев служения деструктивному культу имеют и мотивы «духовного роста и самосовершенствования». Часто это самообман, связанный со стремлением компенсировать переживание комплекса неполноценности, повысить самооценку и, что особенно важно, найти группу, в которой человек почувствует себя счастливым. Так или иначе сектантская группа становится для ее адепта основанием, позволяющим субъективно ощущать себя полноценной личностью. Деструктивные культы, стремясь выглядеть более привлекательными для своих потенциальных адептов, работают адресно и ориентируются на разные индивидуальные жизненно важные потребности человека. Можно выделить следующие основные группы риска, у каждой из которых будут свои мотивы согласия на вербовку.

1. Люди, остро переживающие глубокую личную драму. Она может быть связана с неудачей в личной жизни, со смертью кого-то из близких, разводом, потерей работы, возрастным кризисом, психологической травмой, полученной во время военных действий или стихийного бедствия, и т. д. Эти люди ощущают разочарование, незащищенность, потерю жизненной перспективы и находятся в «вакууме смысла жизни». На длительное время у них возникает комплекс социального аутсайдера и сильно снижается самооценка (возможно, даже с элементами расщепленности личности). Реакция людей на переживаемый кризис весьма разная и зависит от силы характера человека, его темперамента, особенностей детского опыта преодоления проблемных ситуаций. Многие видят путь к избавлению от давления гнетущих обстоятельств в отчуждении от привычного социального окружения, на которое часто возлагают ответственность за случившееся. Эти люди инстинктивно ориентированы на поиск нового – «психотерапевтического» – круга общения в отделенной от их теперешнего мира группе единомышленников. Такими замечательно возвращающими целостность жизневосприятия «психотерапевтами» оказываются для них вербовщики тоталитарных сект. О том, что будет происходить с личностями обращаемых при более глубоком вхождении в новую веру, представители секты, разумеется, не рассказывают.

2. Люди, считающие, что их стремление к самосовершенствованию, духовному развитию и высшим целям осталось не востребованным и не оцененным в привычном социальном окружении. При ближайшем рассмотрении за их возвышенными словами зачастую оказывается: а) стремление в чем-то ущербной личности к повышению самооценки; б) стремление удовлетворить свою потребность в принадлежности к значимой, позитивно воспринимаемой группе. Этой категории людей  вербовщики предлагают свое внимание и высокую оценку их готовности к духовному подвигу. В данном случае отношения с сектой начинают развиваться по принципу, описанному в известной басне Крылова «Ворона и Лисица».

3. Люди, «зацикленные» на темах мистики, эзотерики, оккультизма. Благодаря тому, что очень часто окружающие недостаточно серьезно относятся к их увлечениям, такие люди быстро и с удовольствием находят «родство душ» с вербовщиками. Впоследствии они (особенно при получении от лидера секты высоких «духовных» званий типа Апостола Крыши Мира или Предикатора Нижней Тунгуски) могут стать наиболее страстными и бескомпромиссными сторонниками культа. Повышенное внимание к сенсационной, выходящей за рамки обыденного, информации религиозно-оккультного характера является не последней по значимости причиной попадания людей в тоталитарные секты.

4. Люди с комплексом патологического альтруизма. Сам по себе альтруизм – весьма положительная и конструктивная черта характера человека. Но, как гласит девиз древнегреческой медицины, «все есть яд и все есть лекарство – только мера решает, что есть что». Чрезмерный альтруизм и уступчивость чужим интересам (в том числе и стремление помочь «дальним» людям за счет своих близких) может принимать патологические формы, формируя чрезвычайно удобные для лидеров тоталитарных сект кадры как на низовом, так и на среднем уровнях управления. Это один из типичных механизмов психологической защиты у людей с низкой самооценкой. Чтобы привести в секту людей этой категории, вербовщикам достаточно сказать что-то вроде: «Мы сами точно такие, как и вы. У нас невероятно много работы по помощи бедствующим – давайте же объединим наши усилия, чтобы в мире стало меньше горя». Комплекс патологического альтруизма на момент вербовки в секту может быть и не так сильно выражен. Но в дальнейшем он будет развиваться прямо пропорционально тем средствам и силам, которые человек вкладывает в секту. Поскольку культ требует от своих приверженцев все большей отдачи себя организации, верующий невольно и бессознательно попадает в замкнутый круг все более интенсивного самопожертвования.

5. Идеалистически настроенные подростки, юноши и девушки, а также «правдолюбцы», склонные к инфантильному поведению в любом возрасте. Эти люди  зачастую резко протестуют против современного общества потребления, хотят быть приобщенным к чему-то «большому и светлому», к какой-то великой идее, спасающей все человечество. При явном недостатке личного жизненного опыта они видят разрыв между своими идеалами и тем, что происходит в реальном мире, но не хотят просто созерцать окружающую несправедливость и с большим интересом относятся к информации о том, что есть «сильно продвинутые» группы, в которых эти идеалы уже активно реализуются. Секты удовлетворяют потребность социально незрелых людей в амбициозной причастности к чему-то таинственному и исключительному.

6. Люди с остро неудовлетворенной потребностью в самоутверждении и социальном признании, но при этом не сформировавшие ценностно-смысловых ориентиров своей жизни. Деструктивный культ предоставляет им определенную сферу деятельности, позволяет реализовать себя, окружает психологически комфортной атмосферой «заботливого» общения. В этом случае сектанты играют на желании человека принадлежать к чему-то лучшему и более значительному, чем его текущая (бессмысленная и неудовлетворительная для него самого) жизненная ситуация.

7. Люди, которые запутались в последствиях своих решений, психологически устали от необходимости что-то самим выбирать и не хотят нести ответственность за свой выбор. Эта категория людей хочет, чтобы за них решали другие, а они лишь следовали чужой «позитивной» воле. Это также одна из форм неэффективной психологической защиты у лиц с низкой самооценкой. Они готовы существенно ограничить свою свободу и сознательно уменьшают число альтернатив для себя, лишь бы увеличить определенность в своей жизни. Деструктивный культ для них в этом смысле просто находка. Ведь он регламентирует абсолютно все стороны жизни: когда и что есть, когда и с кем спать, что читать и когда молиться (в секте «Ашрам Шамбала» рядовым верующим даже в туалет запрещалось ходить без разрешения вышестоящих начальников!).

Возникает вопрос, очень важный для понимания сути проблемы ухода людей в тоталитарные секты: почему вербуемые в тоталитарные секты отдают предпочтение именно деструктивным культам, а не, к примеру, традиционным религиям? Ответ состоит в том, что значительная часть клиентуры тоталитарных сект — это люди, которые стремятся наиболее быстрым и легким (с точки зрения развития личности) способом получить интересующий их результат. По большому счету нет ничего удивительного в том, что они попадают в трагическую ситуацию – точно так же рано или поздно попадаются  легковерные потребители недобросовестной и популистской рекламы.

© А. Ю. Егоров