1.3.Виды путешествий
1.3.1.Познавательные путешествия.
В последней четверти XVIII века тяга к туризму и путешествиям стала неотъемлемой частью философии Просвещения, начавшейся в Англии в конце 17 века и достигшая расцвета во Франции 18 века.
Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) доказывали необходимость и важность дальних поездок для правильного воспитания человека. В 18 веке стали традицией путешествия писателей, с целью познакомиться с другими народами и их культурами, по результатам которых издавались книги, побуждавшие читателей к путешествию, чтобы своими глазами увидеть описываемые там страны. Такие туры содействовали познанию жизни и расширяли общественный кругозор.
С именем Лоренца Стерна (1713-1768) связывают появление нового толкования путешествий и их роли в жизни человека. Являясь современником Жан-Жака Руссо, Лоренц фиксирует в своем творчестве те изменения, которые происходят в эпоху Просвещения. Модная в то время литература о воспитании сыграла определенную роль в изменении мотивации путешествий и их географии. Символом времени, начиная с эпохи Возрождения, были путешествия за знанием и опытностью, во время которых человек совершал большие и малые открытия, переживал чувства новизны. Для Стерна уже очевидна бессмысленность подобных путешествий. В его «Сентиментальном путешествии по Франции и Италии», человек путешествует не за знаниями о культуре и истории, а за взаимопониманием между людьми разных культур, за познанием природы человека, и, в конце концов, самого себя.
Переживания путешественника, вызванные не значительными событиями в дороге, становятся более значимыми, чем простое лицезрение великих памятников прошлого. «Сентиментальное путешествие» превращает в путевые заметки человека, который идет в далекие страны не за знаниями истории и культуры, а совершает путешествие в суть природы самого человека. Во время путешествия, встречаясь со множеством людей и знакомясь с разными обычаями и традициями, путешественник учится взаимопониманию. В этом и состоит, по Стерну, главная польза подобных путешествий.
1.4.Природоориентированный туризм
До середины XVIII века ни в одной европейской цивилизации никакого отвлеченно-эстетического отношения к природе не наблюдалось, только сугубо утилитарное: лес был дровами, грибами, дичью; горы – препятствиями; река – рыбой, раками, сравнительно безопасным и более быстрым, чем посуху, способом передвижения. Иными словами, если бы кто-то в древней Греции, или средневековой Кастилии, или в ренессансной Флоренции предложил соседу пойти в воскресенье на реку отдохнуть, порыбачить, тот бы отнесся к этому примерно так, как вы бы отреагировали на предложение развлечься стиркой. Да, люди испокон веку отмечали из ряда вон выходящие явления природы, самое высокое, глубокое, широкое, и т.п., удивлялись им, восторгались, но этим, пожалуй, исчерпывалось эмоциональное отношение к природе. Радикальным изменениям в нашем восприятии ее мы обязаны двум авторам XVIII века, философу Жан-Жаку Руссо и литератору Уильяму Гиплину.
Швейцария, например, во многом обязана своей популярностью у путешественников книгам Руссо, повествование в которых шло на фоне ее пейзажей. Его романами «Эмилем» и «Новой Элоизой» зачитывались все сколько-нибудь образованные европейцы, они были настольными книгами и монархов, и уездных барышень. Его концепция всеблагой природы и «благородного дикаря», жившего до появления обществ и цивилизаций счастливой жизнью, в гармонии с окружающим его миром растений и животных, оказала огромное воздействие на умы и чувства современников.
Любить природу, изъявлять к ней пылкие чувства стало модным; молодые люди в подражание героям романов и самому автору «Мечтаний одинокого путника» целыми днями мотались по окрестным полям и дубравам, кто изображая, а кто и на самом деле желая войти в единство с природой. «...Каждая пропасть, каждый устремляющийся с гор поток, каждый обрыв был наполнен религией и поэзией, склонивших бы к вере даже закоренелого безбожника», – описывал Альпы в письмах родным Томас Грэй (1740).
Швейцария, считавшаяся туристами на протяжение полутораста лет не более, чем досадным препятствием между Францией и Италией, превратилась в туристскую мекку! Путешественники прямиком направлялись к берегу Женевского озера, снимали номер в гостинице и пускались в Руссо-тур. Гидов не нанимали, опыт требовал интимности переживания. Плавая по озеру, читали вслух «Элоизу», причаливали к отмеченным в романе местам. На следующий день посещали Мейлери, где чувствительные герои Жан-Жака, питаясь диким медом, познавали прелести натурального состояния; оттуда в Кларенс, где автор «Исповеди» вспоминал об утраченной любви.
Привлекательность Швейцарии для путешественников, помимо романа Руссо, была связана с публикациями известного швейцарского натуралиста и путешественника де Соссюра (1760 г.). Это сочинение было переведено на европейские языки (на русском оно вышло под названием "Путешествия по Швейцарии, предваренные опытом естественной истории окрестностей Женевы") и увлекло читателей завораживающей красотой альпийских вершин и идеей восхождения на Монблан (де Соссюр учредил приз первому покорителю высочайшей вершины Альп).
Более того, книги Руссо вдохновили на Путешествие по Швейцарии Николая Карамзина, а его «Записки русского путешественника», в свою очередь привело к новому потоку в эти места, уже из России.
Как ни велико было влияние Руссо, мода есть мода, и, возможно, она потихоньку сошла бы на нет, если бы не вторая волна, связанная с появлением принципиально нового понятия – живописности. Ввел его в обиход английский священник, литератор и публицист Уильям Гиплин. Он выдвинул теорию, согласно которой мерилом красоты пейзажа служит его соответствие принципам живописи. Увиденный должным образом ландшафт представляет собой ту же картину, с передним и задним планами, с перспективой; неброские детали, типа руин старой церкви или заброшенной мельницы, подчеркивают элегический строй пейзажа. Гиплин много ездил по Англии, регулярно публиковал свои путевые заметки и зарисовки, в которых на конкретных примерах разъяснял образованной публике, как дОлжно смотреть на пейзаж и что в нем следует видеть. Среди его поклонников числились такие разные люди как король Георг III, поэты Байрон и Шелли, автор популярных готических романов Анна Радклиф и драматург Уолпол.
Идеи Гиплина имели далеко идущие последствия. Он закрепил интерес к природе, пробужденный мыслями Руссо. Введя природу в культурный контекст, его идеи универсализировали критерии красивого и, что не менее существенно, заложили основы нового, нейтрального по отношению к религиозному канону языка для ее описания. Не остались безразличны к его идеям и художники, благо, мода на природу (под гиплиновским углом зрения!) создавала спрос и заказы; в свою очередь, люди, которые никогда слыхом не слыхивали о каком-то там священнике и его заумных идеях, воспринимали новое веяние через пейзажную живопись того времени. Сам Гиплин, а также его последователи Ричард Найт и Юведэйл Прайс, уделяли особое внимание садам и паркам, видя в них идеальное средство для воспитания подлинно благородных чувств и изысканного вкуса, и довольно скоро владельцы английских усадеб начали переделывать формальные, геометричные, подстриженные французские парки на гиплиновский манер, создавая ансамбли из рощ и лужков с полевыми цветами; там где прежде прокладывали посыпанные песком дорожки, теперь протаптывали тропинки; голый камень, который раньше считался досадным бельмом, превращался в напоминание о первозданности.
При небольшом внутреннем усилии любой пейзаж можно увидеть правильно, по-гиплиновски, и вскоре образованные и просто следующие моде люди вдруг обнаружили, что они со всех сторон окружены природой, не менее живописной, чем в усадебных парках! Так появился внутренний туризм. Англичане открывают свой замечательно красивый край, Lake District, вскоре туда начнется паломничество поэтов, художников и туристов; оказывается, шотландские горы ничуть не менее красивы, чем Альпы, а изумрудный бархат английских холмов по-своему, пожалуй, что и живописнее долины Луары!
Не секрет, что в любом обществе члены более низкой социальной страты, сословия, класса подражают манерам и нравам тех, кто находится на одну ступеньку выше в формальной или неформальной иерархической структуре общества: батраки хотят походить на фермеров, фермеры на преуспевающих буржуа, те, в свою очередь, на дворян, последние – на аристократию. Если Grand Tour с Парижем, Римом и Флоренцией был не по средствам даже многим состоятельным дворянам, культ природы открывал туристские шлюзы практически для любого слоя населения, благо живописности хватало на всех.
Пик гиплиновского влияния в Англии совпадет с модой на все английское во Франции, тамошние дворяне начнут перенимать новые парки, пикники на лужайках «по-английски», походы в горы. Из Франции они перекочуют в испанские, российские, немецкие, польские, итальянские поместья, владельцы которых почитали все французское самым передовым; из Англии они, естественным образом, перекинулись в Америку. Итого, к концу XVIII века природа прочно обосновалась в большинстве европейских культур.