Добавил:
Upload Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:
В.М. Шлыков. Модуль 1.doc
Скачиваний:
0
Добавлен:
01.05.2025
Размер:
234.5 Кб
Скачать
  1. Проблемы бытия и мышления; бытия, небытия и становления

Может показаться, что и знаменитый Гераклит (ок. 520 - ок. 460) про­должает поиск первоначал, только вместо воды, воздуха и т. д. он выбирает огонь, утверждая, что: "Мир, который все заключает в себе, не создал ник­то ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами угасающим"21. Однако, если уже у Фалеса вода, у Анаксимена воздух обладали, как мы видели, символичес­ким значением, то огонь Гераклита есть символ еще более высокой степе­ни абстракции. Уже само слово "огонь" вызывает гораздо меньше ассоци­аций с конкретными телами, стихиями, чем, к примеру, вода. Поэтому не удивительно, что именно огонь стал у него символом потока, процесса все­общего изменения. Но этого мало. Гераклит называет огонь Логосом, весь­ма многозначным термином, под которым он понимает и "всеобщий миро­вой порядок", и "всеобщий закон", и "мысль, правящую всем во всем" и даже сперму рождения вселенной и т. д. В общем можно сказать, что огонь-Логос у Гераклита есть разумное начало мира, нечто вроде косми­ческого разума или разумного божества.

Все вещи текучи, все подобны пламени, но их текучесть, по Гераклиту, обладает разными "мерами" или законами движения, говоря современным язы­ком . В конечном счете, все сгорит в "огне времени", но в разные периоды, ибо судьба всех вещей одна: "все... грядущий огонь будет судить и осудит"22.

Многие историки философии считают мысль Гераклита о всеобщей из­менчивости ("все течет, нельзя дважды войти в одну и ту же реку") цент­ральной в его философии. Но есть и другая точка зрения, сторонники кото­рой справедливо замечают, что это идея была высказана задолго до Ге­раклита Гомером и Гесиодом. Как бы там ни было, сегодня эту идею и ее распространение в античном мышлении мы связываем с его именем. Го­ворят, что еще в древности один заимодавец стал требовать с должника деньги, а тот ответил ему словами из Гераклита: "Все течет, все меняется и я уже не тот человек, который брал у тебя в долг!" Заимодавец якобы поколотил его за это палкой, за что должник привлек его к суду, на котором заимодавец сказал в свое оправдание: "Все течет, все меняется и я уже не тот человек, который побил его палкой!" Один этот забавный пример гово­рит о большой известности идей Гераклита в античном мире.

Подлинную оригинальность философии Гераклита некоторые исследо­ватели усматривают в его учении о тождестве противоположностей.

Если у Анаксимандра противоположности лишь "выделяются" из "Бес­предельного", то у Гераклита они могут переходить друг в друга, взаимо­действовать между собой. Та же река, в которую нельзя войти дважды, по Гераклиту, постоянно меняется, но в то же время остается сама собой. То есть, все сущее и едино, и множественно одновременно, поэтому и позна­вать его надо во всеединстве, в многосторонности, в тождестве противопо­ложностей, как единое целое: "В нас (всегда) одно и то же: жизнь и смерть, бдение и сон, юность и старость. Ибо это, изменившись, есть то, и обрат­но, то, изменившись, есть это"23.

У Гераклита можно найти множество подобных примеров совпадения противоположностей: "добро и зло (суть одно)", "морская вода - чистейшая и грязнейшая: для рыб она питательна и спасительна, людям же не годна для питья и пагубна"; "самая прекрасная обезьяна безобразна по сравне­нию с родом людей", а "мудрейший из людей по сравнению с богом кажет­ся обезьяной и по мудрости, и по красоте и во всем прочем".24

Иногда вызывают недоумение слова философа о том, что "война всеоб­ща, что правда есть раздор, и что все возникает через борьбу и по необходимости"25. По всей вероятности, речь здесь идет не столько о войне в прямом смысле этого слова, сколько о борьбе, состязательности, которая была, как мы уже отмечали, присуща всей культуре античности. Более сильное слово " война" используется Гераклитом, чтобы особо выделить движущую силу, источник развития бытия.

Но, как верно замечает А.Н. Чанышев, "Гераклит учит не только о рас­хождении, разделении первоединого и о борьбе противоположностей, но и об их первоначальном единстве и вторичном схождении, о восстановле­нии (но уже в скрытой форме) их единства различного и противоположного, для чего и нужна гармония"26.

В отличие от Гераклита глава еще одной школы античной философии -элейской - Парменид (согласно Платону, родился ок. 515 г., а, согласно Аполлодору - ок. 544 г. до н. э.) с самого начала выступил против идеи всеобщей изменчивости и противоречивости сущего, которое философ стал называть предельно общим термином "Бытие". Если милетцы пытались найти неизменную, статичную основу бытия и свести к ней все многооб­разие изменчивых чувственных вещей, то Гераклит само бытие понимал как становление, вечное движение изменение. Парменид же стал утверждать, что бытие и движение, становление несовместимы, что суще­ствует лишь бытие, которое едино и неделимо и мыслится им в образе шара, шаровидного бога, который обнимает собой и заключает в себе все сущее. Однако не это является интересным и существенным в элейской философии. Главное заключается не столько в том, что утверждает тот же Парменид (хотя и это важно), а как он это делает. Дело в том, что чуть ли не впервые в истории философии элейцы стали аргументировать, доказы­вать в явном виде ход своих рассуждений, а не просто провозглашать свои тезисы. Это, во-первых. Во-вторых: "Именно элеаты впервые в истории западной мировоззренческой мысли вычленили два важнейших собствен­но философских вопроса: об отношении бытия и небытия и об отношении бытия и мышления..."27. Можно привести еще определение: собственно фи­лософия в античности начинается с элейской школы.

Как же ими решаются вопросы о соотношении бытия и мышления, бы­тия и небытия и что из такого решения следует? Мышление и бытие, утвер­ждает Парменид, есть одно и то же: "Одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит"28. То есть, по его мнению, мысль о предмете и сам предмет тождественны. Как такое может быть?! Ведь нельзя же всерьез считать, что, например, мысль о столе и сам стол есть одно и то же: за столом можно сидеть, на нем можно писать, но как писать "за мыслью" о столе?!

Все дело заключается в том, что, по мнению элеатов, подлинное, "насто­ящее" бытие познается только с помощью разума, чувства же нас обманы­вают, рисуя картину множественности воспринимаемых вещей, которая есть лишь кажимость, мнимое бытие, ненастоящее. Поэтому подлинное бы­тие того же стола совпадает с мыслью о столе, а не с его чувственной пред­метностью, которая может быть лишь иллюзией, видимостью.

Из тождества бытия и мышления вытекает, что небытия не существу­ет, так как его нельзя "ни познать, ни в слове выразить", говорит Парменид. Ясно, что здесь явный логический круг в определении: "несуществую­щее не есть существующее", подобно тому, что "масло есть то, что масляно". К тому же, если мы даже и помыслим о небытии, то от этого оно не станет бытием. Пармениду могла бы помочь логика, показав, что тезис о существовании небытия внутренне противоречив ("несуществующее есть существующее"), но она тогда была еще в пеленках.

Из тезиса о том, что существует лишь бытие, Парменид дедуцирует ин­тересные следствия:

1) бытие должно быть неподвижным и неизменным, так как двигаться оно должно туда, где его нет, и изменяться в нечто отличное от самого себя, то есть в небытие, которого нет;

2) бытие не может возникать и не может погибнуть, потому что родить­ся оно может из чего-то неподобного себе, то есть из небытия; исчезнуть бытие тоже не может, превратившись в небытие, которого нет, поэтому бытие вечно;

3) бытие всегда существует только в настоящем времени, сейчас, по­скольку прошлого уже нет, будущего еще нет, а того чего нет, есть все то же самое небытие; поэтому бытия не было в прошлом, не будет и в будущем;

4) бытие должно быть чем-то цельным, единым, не иметь частей, ибо между частями бытия может быть лишь небытие, существование которого отрицается.

Размышления Парменида о бытии и времени нашли свое продолжение и развитие у многих поколений философов и ученых. Так Августин (354 -430) в своей знаменитой "Исповеди", рассуждая о времени, задается воп­росом: "Если и будущее, и прошлое существуют, я хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я знаю, что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а настоящее. Если и там будущее есть буду­щее, то его там еще нет; если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы ни были, но они существуют только как настоящее"29. Не правда ли, все это очень похоже на логику Пар­менида? Созвучные образы и идеи можно найти и в истории науки, напри­мер, физики. Так, известная геометрическая интерпретация Минковским специальной теории относительности ("мир Минковского") с помощью так называемых "мировых линий", на которых прошлое отличается от будуще­го и настоящего не больше, чем север отличается от юга, тоже отдаленно напоминает мир парменидовского Бытия.

Ученик Парменида Зенон Элейский (ок. 490 - ок. 430) пошел еще даль­ше своего учителя и стал утверждать, что само движение, изменение не­возможно, потому что мысль о них приводит к противоречиям. И он не просто утверждал, а пытался обосновать эти необычные выводы, приводя свои знаменитые парадоксы, апории (апория - это затруднение, безвыход­ное положение). Рассмотрим три из таких апорий.

а) "Дихотомия"

Если тело движется из точки А в точку В, то прежде чем пройти АВ, оно должно пройти половину АВ, но прежде чем пройти половину АВ, оно должно пройти половину этой половины и т. д. до бесконечности.

Отсюда следует вывод: движущееся тело не может начать движения. Математически эта апория решается просто: сумма бесконечного ряда дро­бей 1/2 + 1/4 + 1/8 + ... 1/2n в пределе равна 1. При этом lim = 8

Но математика еще не есть физика. Здесь важно понять, что физически означает, если пространственный отрезок пути, логически последний, но первый при начале движения от А к В, стремится к нулю? Значит ли это, что пространство можно делить до бесконечности или нет? То же самое касается и временных интервалов, поскольку, чтобы пройти бесконечное число отрезков, надо затратить на их прохождение бесконечное время.

б) "Ахиллес"

Эту апорию Зенона можно выразить простым примером. Если Ахиллес передвигается в 10 раз быстрее черепахи, а черепаха находится в 10 метрах от него, то, когда Ахиллес пробежит эти 10 метров, чтобы догнать черепа­ху, черепаха передвинется на 1 метр. Когда Ахиллес преодолеет этот метр, черепаха уползет вперед на 1/10 метра и т. д. до бесконечности. Опять-таки математически эта апория решается просто. Мы имеем здесь сходящийся ряд, который имеет предел, но проблема состоит в том, чтобы понять, что значит, что пространственный отрезок - последний на этот раз не только в ряде чисел, но и на самой траектории - стремится к нулю?

Смысл этих двух апорий таков: движение /невозможно/ не может ни начаться, ни закончиться.

в) "Стрела"

Стрела, выпущенная из лука, должна покоиться, ибо в каждый момент времени она занимает равное себе место, совпадает со своим местом, сле­довательно, покоится в нем. А сумма "покоев" движения дать не может. Один из вариантов этого рассуждения призван показать, что человек уме­реть не может! Ведь если некто умирает, то это происходит либо когда он жив, либо когда он мертв. Если он умирает, когда мертв, тогда ему придет­ся умирать дважды. Если же он умирает, когда жив, тогда он должен быть и живым и мертвым одновременно. Следовательно, он не может умереть вовсе. У Зенона встречается множество подобных и других апорий, боль­шинство из которых он направлял, как говорят, против пифагорейцев, кото­рые якобы вследствие этого пересмотрели свое представление о единице, перейдя от физической к математической ее трактовке как не имеющей пространственной величины. Так ли это или нет - судить трудно. Можно только согласиться с мнением А.Н. Чанышева, который пишет о том, что " в общем, развитии античной математики Зенон, по-видимому, подготовил парадоксальное представление о математической точке, которая существу­ет, не имея величины, и которая в смысле величины действительно ничто, ибо она не имеет частей, но которая, тем не менее, не ничто, ибо она определяется не своими размерами, а своим положением, своим отношением к другим точкам. Но сам Зенон, - замечает А. Н. Чанышев, - этого не мог бы принять. Для него существовать означало иметь размеры, быть час­тью пространства"30.

Одной из попыток разрешить возникшие трудности, поставленные пе­ред философией элейцами, была концепция античного атомизма, видней­шим представителем которого был Демокрит (460-370). Атомисты ("атомос" по-гречески означает "неделимый"), так же как и элейцы, исходили из того, что подлинное бытие должно быть вечным, но не соглашались с ними, когда те отрицали реальность и мыслимость (без противоречий) движе­ния, множественность форм бытия. Для этого и была выдвинута гипотеза о том, что все состоит из атомов и пустоты. Атомы мыслились ими абсо­лютно непроницаемыми, плотными, неделимыми, неизменными, но посто­янно находящимися в движении. Носясь в пустоте, соединяясь между собой, атомы образуют более сложные тела, причем вопроса о причине движения атомов эти философы не ставили, считая, что движение присуще им изначально, от природы. По мнению Демокрита, число атомов бесконеч­но, бесконечно и число их форм: есть атомы шаровидные, пирамидальные, крючковатые и т. д. Сцепляясь между собой, атомы образуют бесчисленные миры; душа человека тоже состоит из особых (шарообразных) атомов, а из еще более совершенных, так сказать, более "легких", "воздушных" атомов состоят боги. Кстати, есть свидетельства, что атомы Демокрит иногда на­зывал богами, а иногда и идеями. По поводу последнего термина В. Ф. Ас -мус замечает: "Слово "идея" здесь означало не "понятие" или "мысль" в со­временном значении, а... "вид", " очертание", "форму". Этим значением слова "идея" Демокрит воспользовался как термином, означающим "неделимые формы", или "атомы"... То, что он называет "идеями", есть телесные формы, или сущности". А великий Платон (427-347), мол, в дальнейшем стал ис­пользовать это понятие применительно к бестелесным сущностям. Таким образом, получается, что "идея" понимается Демокритом в материалисти­ческом смысле, а Платоном - в идеалистическом, считает В. Ф. Асмус.

Но есть и другие мнения на этот счет, о которых мы скажем дальше, когда перейдем к философии Платона.

Итак, по Демокриту, атомы различаются лишь по форме, по величине, по порядку расположения. Поэтому такие, например, качества вещей, как вкус, цвет, запах и т. п., которые мы воспринимаем с помощью чувств, не принадлежат атомам, следовательно, и вещам, из которых они состоят. Через две с лишним тысячи лет эта проблема вновь обсуждалась европейскими философами как проблема первичных и вторичных качеств.

Теперь посмотрим, как атомисты разрешают некоторые апории Зенона, говоря точнее, пытаются найти выход из обнаруженных Зеноном противо­речий. Если признать, что такое тело можно делить до бесконечности и что любое тело, любой отрезок, например, состоит из бесконечно большого числа непротяженных точек, то, согласно Зенону, получается противоре­чие: 1) сумма любого числа непротяженных точек должна быть равна нулю и 2) разделив тело на бесконечное число частей, мы, наоборот, должны получить бесконечно большое тело. В результате мы пришли к противоре­чию, следовательно, исходная посылка о делимости тел неверна. Так ду­мал Зенон. но он ошибался, как и вся греческая математика того времени, принимая как аксиому утверждение о том, что бесконечно большое число не равных нулю частей должно давать бесконечно большое тело, бесконеч­но большую сумму.

" Атомистическая теория математики, - утверждает В. Ф. Асмус, - из­бавляла математику от противоречия, обнаруженного в ней критикой Зено-на. Теория атомистов утверждала, что деление тела не может идти в бес­конечность и что для частиц вещества существует абсолютный предел делимости. Атом и есть этот предел. Поэтому тело... состоит не из беско­нечного числа частей, а из весьма большого, но все же конечного числа атомов. Поэтому всякое тело вовсе не должно оказаться во всех случаях бесконечно большим"32.

С другой стороны, совершенно ясно, что тело не может обладать нуле­вой протяженностью, так как оно состоит из атомов.

Однако, последующее развитие философии и математики посчитало неудовлетворительной эту точку зрения, признав бесконечную делимость любой величины, отрезка, тела.