
- •Научно-тематический обзор содержания модуля
- •Введение
- •2. Генезис (происхождение) философии
- •Природа философии. Специфика философских проблем
- •Функции философии
- •Особенности античной философии и культуры
- •Проблема "первоначала", единого и многого. Первые школы античной философии
- •Проблемы бытия и мышления; бытия, небытия и становления
- •Античная философская классика
- •8.1. Учение Платона об идеях
- •Социальная утопия Платона
- •8.3. Критика Аристотелем учения Платона об идеях
Проблемы бытия и мышления; бытия, небытия и становления
Может показаться, что и знаменитый Гераклит (ок. 520 - ок. 460) продолжает поиск первоначал, только вместо воды, воздуха и т. д. он выбирает огонь, утверждая, что: "Мир, который все заключает в себе, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами угасающим"21. Однако, если уже у Фалеса вода, у Анаксимена воздух обладали, как мы видели, символическим значением, то огонь Гераклита есть символ еще более высокой степени абстракции. Уже само слово "огонь" вызывает гораздо меньше ассоциаций с конкретными телами, стихиями, чем, к примеру, вода. Поэтому не удивительно, что именно огонь стал у него символом потока, процесса всеобщего изменения. Но этого мало. Гераклит называет огонь Логосом, весьма многозначным термином, под которым он понимает и "всеобщий мировой порядок", и "всеобщий закон", и "мысль, правящую всем во всем" и даже сперму рождения вселенной и т. д. В общем можно сказать, что огонь-Логос у Гераклита есть разумное начало мира, нечто вроде космического разума или разумного божества.
Все вещи текучи, все подобны пламени, но их текучесть, по Гераклиту, обладает разными "мерами" или законами движения, говоря современным языком . В конечном счете, все сгорит в "огне времени", но в разные периоды, ибо судьба всех вещей одна: "все... грядущий огонь будет судить и осудит"22.
Многие историки философии считают мысль Гераклита о всеобщей изменчивости ("все течет, нельзя дважды войти в одну и ту же реку") центральной в его философии. Но есть и другая точка зрения, сторонники которой справедливо замечают, что это идея была высказана задолго до Гераклита Гомером и Гесиодом. Как бы там ни было, сегодня эту идею и ее распространение в античном мышлении мы связываем с его именем. Говорят, что еще в древности один заимодавец стал требовать с должника деньги, а тот ответил ему словами из Гераклита: "Все течет, все меняется и я уже не тот человек, который брал у тебя в долг!" Заимодавец якобы поколотил его за это палкой, за что должник привлек его к суду, на котором заимодавец сказал в свое оправдание: "Все течет, все меняется и я уже не тот человек, который побил его палкой!" Один этот забавный пример говорит о большой известности идей Гераклита в античном мире.
Подлинную оригинальность философии Гераклита некоторые исследователи усматривают в его учении о тождестве противоположностей.
Если у Анаксимандра противоположности лишь "выделяются" из "Беспредельного", то у Гераклита они могут переходить друг в друга, взаимодействовать между собой. Та же река, в которую нельзя войти дважды, по Гераклиту, постоянно меняется, но в то же время остается сама собой. То есть, все сущее и едино, и множественно одновременно, поэтому и познавать его надо во всеединстве, в многосторонности, в тождестве противоположностей, как единое целое: "В нас (всегда) одно и то же: жизнь и смерть, бдение и сон, юность и старость. Ибо это, изменившись, есть то, и обратно, то, изменившись, есть это"23.
У Гераклита можно найти множество подобных примеров совпадения противоположностей: "добро и зло (суть одно)", "морская вода - чистейшая и грязнейшая: для рыб она питательна и спасительна, людям же не годна для питья и пагубна"; "самая прекрасная обезьяна безобразна по сравнению с родом людей", а "мудрейший из людей по сравнению с богом кажется обезьяной и по мудрости, и по красоте и во всем прочем".24
Иногда вызывают недоумение слова философа о том, что "война всеобща, что правда есть раздор, и что все возникает через борьбу и по необходимости"25. По всей вероятности, речь здесь идет не столько о войне в прямом смысле этого слова, сколько о борьбе, состязательности, которая была, как мы уже отмечали, присуща всей культуре античности. Более сильное слово " война" используется Гераклитом, чтобы особо выделить движущую силу, источник развития бытия.
Но, как верно замечает А.Н. Чанышев, "Гераклит учит не только о расхождении, разделении первоединого и о борьбе противоположностей, но и об их первоначальном единстве и вторичном схождении, о восстановлении (но уже в скрытой форме) их единства различного и противоположного, для чего и нужна гармония"26.
В отличие от Гераклита глава еще одной школы античной философии -элейской - Парменид (согласно Платону, родился ок. 515 г., а, согласно Аполлодору - ок. 544 г. до н. э.) с самого начала выступил против идеи всеобщей изменчивости и противоречивости сущего, которое философ стал называть предельно общим термином "Бытие". Если милетцы пытались найти неизменную, статичную основу бытия и свести к ней все многообразие изменчивых чувственных вещей, то Гераклит само бытие понимал как становление, вечное движение изменение. Парменид же стал утверждать, что бытие и движение, становление несовместимы, что существует лишь бытие, которое едино и неделимо и мыслится им в образе шара, шаровидного бога, который обнимает собой и заключает в себе все сущее. Однако не это является интересным и существенным в элейской философии. Главное заключается не столько в том, что утверждает тот же Парменид (хотя и это важно), а как он это делает. Дело в том, что чуть ли не впервые в истории философии элейцы стали аргументировать, доказывать в явном виде ход своих рассуждений, а не просто провозглашать свои тезисы. Это, во-первых. Во-вторых: "Именно элеаты впервые в истории западной мировоззренческой мысли вычленили два важнейших собственно философских вопроса: об отношении бытия и небытия и об отношении бытия и мышления..."27. Можно привести еще определение: собственно философия в античности начинается с элейской школы.
Как же ими решаются вопросы о соотношении бытия и мышления, бытия и небытия и что из такого решения следует? Мышление и бытие, утверждает Парменид, есть одно и то же: "Одно и то же есть мысль и то, о чем она мыслит"28. То есть, по его мнению, мысль о предмете и сам предмет тождественны. Как такое может быть?! Ведь нельзя же всерьез считать, что, например, мысль о столе и сам стол есть одно и то же: за столом можно сидеть, на нем можно писать, но как писать "за мыслью" о столе?!
Все дело заключается в том, что, по мнению элеатов, подлинное, "настоящее" бытие познается только с помощью разума, чувства же нас обманывают, рисуя картину множественности воспринимаемых вещей, которая есть лишь кажимость, мнимое бытие, ненастоящее. Поэтому подлинное бытие того же стола совпадает с мыслью о столе, а не с его чувственной предметностью, которая может быть лишь иллюзией, видимостью.
Из тождества бытия и мышления вытекает, что небытия не существует, так как его нельзя "ни познать, ни в слове выразить", говорит Парменид. Ясно, что здесь явный логический круг в определении: "несуществующее не есть существующее", подобно тому, что "масло есть то, что масляно". К тому же, если мы даже и помыслим о небытии, то от этого оно не станет бытием. Пармениду могла бы помочь логика, показав, что тезис о существовании небытия внутренне противоречив ("несуществующее есть существующее"), но она тогда была еще в пеленках.
Из тезиса о том, что существует лишь бытие, Парменид дедуцирует интересные следствия:
1) бытие должно быть неподвижным и неизменным, так как двигаться оно должно туда, где его нет, и изменяться в нечто отличное от самого себя, то есть в небытие, которого нет;
2) бытие не может возникать и не может погибнуть, потому что родиться оно может из чего-то неподобного себе, то есть из небытия; исчезнуть бытие тоже не может, превратившись в небытие, которого нет, поэтому бытие вечно;
3) бытие всегда существует только в настоящем времени, сейчас, поскольку прошлого уже нет, будущего еще нет, а того чего нет, есть все то же самое небытие; поэтому бытия не было в прошлом, не будет и в будущем;
4) бытие должно быть чем-то цельным, единым, не иметь частей, ибо между частями бытия может быть лишь небытие, существование которого отрицается.
Размышления Парменида о бытии и времени нашли свое продолжение и развитие у многих поколений философов и ученых. Так Августин (354 -430) в своей знаменитой "Исповеди", рассуждая о времени, задается вопросом: "Если и будущее, и прошлое существуют, я хочу знать, где они. Если мне еще не по силам это знание, то все же я знаю, что где бы они ни были, они там не прошлое и будущее, а настоящее. Если и там будущее есть будущее, то его там еще нет; если прошлое и там прошлое, его там уже нет. Где бы, следовательно, они ни были, каковы бы ни были, но они существуют только как настоящее"29. Не правда ли, все это очень похоже на логику Парменида? Созвучные образы и идеи можно найти и в истории науки, например, физики. Так, известная геометрическая интерпретация Минковским специальной теории относительности ("мир Минковского") с помощью так называемых "мировых линий", на которых прошлое отличается от будущего и настоящего не больше, чем север отличается от юга, тоже отдаленно напоминает мир парменидовского Бытия.
Ученик Парменида Зенон Элейский (ок. 490 - ок. 430) пошел еще дальше своего учителя и стал утверждать, что само движение, изменение невозможно, потому что мысль о них приводит к противоречиям. И он не просто утверждал, а пытался обосновать эти необычные выводы, приводя свои знаменитые парадоксы, апории (апория - это затруднение, безвыходное положение). Рассмотрим три из таких апорий.
а) "Дихотомия"
Если тело движется из точки А в точку В, то прежде чем пройти АВ, оно должно пройти половину АВ, но прежде чем пройти половину АВ, оно должно пройти половину этой половины и т. д. до бесконечности.
Отсюда следует вывод: движущееся тело не может начать движения. Математически эта апория решается просто: сумма бесконечного ряда дробей 1/2 + 1/4 + 1/8 + ... 1/2n в пределе равна 1. При этом lim = 8
Но математика еще не есть физика. Здесь важно понять, что физически означает, если пространственный отрезок пути, логически последний, но первый при начале движения от А к В, стремится к нулю? Значит ли это, что пространство можно делить до бесконечности или нет? То же самое касается и временных интервалов, поскольку, чтобы пройти бесконечное число отрезков, надо затратить на их прохождение бесконечное время.
б) "Ахиллес"
Эту апорию Зенона можно выразить простым примером. Если Ахиллес передвигается в 10 раз быстрее черепахи, а черепаха находится в 10 метрах от него, то, когда Ахиллес пробежит эти 10 метров, чтобы догнать черепаху, черепаха передвинется на 1 метр. Когда Ахиллес преодолеет этот метр, черепаха уползет вперед на 1/10 метра и т. д. до бесконечности. Опять-таки математически эта апория решается просто. Мы имеем здесь сходящийся ряд, который имеет предел, но проблема состоит в том, чтобы понять, что значит, что пространственный отрезок - последний на этот раз не только в ряде чисел, но и на самой траектории - стремится к нулю?
Смысл этих двух апорий таков: движение /невозможно/ не может ни начаться, ни закончиться.
в) "Стрела"
Стрела, выпущенная из лука, должна покоиться, ибо в каждый момент времени она занимает равное себе место, совпадает со своим местом, следовательно, покоится в нем. А сумма "покоев" движения дать не может. Один из вариантов этого рассуждения призван показать, что человек умереть не может! Ведь если некто умирает, то это происходит либо когда он жив, либо когда он мертв. Если он умирает, когда мертв, тогда ему придется умирать дважды. Если же он умирает, когда жив, тогда он должен быть и живым и мертвым одновременно. Следовательно, он не может умереть вовсе. У Зенона встречается множество подобных и других апорий, большинство из которых он направлял, как говорят, против пифагорейцев, которые якобы вследствие этого пересмотрели свое представление о единице, перейдя от физической к математической ее трактовке как не имеющей пространственной величины. Так ли это или нет - судить трудно. Можно только согласиться с мнением А.Н. Чанышева, который пишет о том, что " в общем, развитии античной математики Зенон, по-видимому, подготовил парадоксальное представление о математической точке, которая существует, не имея величины, и которая в смысле величины действительно ничто, ибо она не имеет частей, но которая, тем не менее, не ничто, ибо она определяется не своими размерами, а своим положением, своим отношением к другим точкам. Но сам Зенон, - замечает А. Н. Чанышев, - этого не мог бы принять. Для него существовать означало иметь размеры, быть частью пространства"30.
Одной из попыток разрешить возникшие трудности, поставленные перед философией элейцами, была концепция античного атомизма, виднейшим представителем которого был Демокрит (460-370). Атомисты ("атомос" по-гречески означает "неделимый"), так же как и элейцы, исходили из того, что подлинное бытие должно быть вечным, но не соглашались с ними, когда те отрицали реальность и мыслимость (без противоречий) движения, множественность форм бытия. Для этого и была выдвинута гипотеза о том, что все состоит из атомов и пустоты. Атомы мыслились ими абсолютно непроницаемыми, плотными, неделимыми, неизменными, но постоянно находящимися в движении. Носясь в пустоте, соединяясь между собой, атомы образуют более сложные тела, причем вопроса о причине движения атомов эти философы не ставили, считая, что движение присуще им изначально, от природы. По мнению Демокрита, число атомов бесконечно, бесконечно и число их форм: есть атомы шаровидные, пирамидальные, крючковатые и т. д. Сцепляясь между собой, атомы образуют бесчисленные миры; душа человека тоже состоит из особых (шарообразных) атомов, а из еще более совершенных, так сказать, более "легких", "воздушных" атомов состоят боги. Кстати, есть свидетельства, что атомы Демокрит иногда называл богами, а иногда и идеями. По поводу последнего термина В. Ф. Ас -мус замечает: "Слово "идея" здесь означало не "понятие" или "мысль" в современном значении, а... "вид", " очертание", "форму". Этим значением слова "идея" Демокрит воспользовался как термином, означающим "неделимые формы", или "атомы"... То, что он называет "идеями", есть телесные формы, или сущности". А великий Платон (427-347), мол, в дальнейшем стал использовать это понятие применительно к бестелесным сущностям. Таким образом, получается, что "идея" понимается Демокритом в материалистическом смысле, а Платоном - в идеалистическом, считает В. Ф. Асмус.
Но есть и другие мнения на этот счет, о которых мы скажем дальше, когда перейдем к философии Платона.
Итак, по Демокриту, атомы различаются лишь по форме, по величине, по порядку расположения. Поэтому такие, например, качества вещей, как вкус, цвет, запах и т. п., которые мы воспринимаем с помощью чувств, не принадлежат атомам, следовательно, и вещам, из которых они состоят. Через две с лишним тысячи лет эта проблема вновь обсуждалась европейскими философами как проблема первичных и вторичных качеств.
Теперь посмотрим, как атомисты разрешают некоторые апории Зенона, говоря точнее, пытаются найти выход из обнаруженных Зеноном противоречий. Если признать, что такое тело можно делить до бесконечности и что любое тело, любой отрезок, например, состоит из бесконечно большого числа непротяженных точек, то, согласно Зенону, получается противоречие: 1) сумма любого числа непротяженных точек должна быть равна нулю и 2) разделив тело на бесконечное число частей, мы, наоборот, должны получить бесконечно большое тело. В результате мы пришли к противоречию, следовательно, исходная посылка о делимости тел неверна. Так думал Зенон. но он ошибался, как и вся греческая математика того времени, принимая как аксиому утверждение о том, что бесконечно большое число не равных нулю частей должно давать бесконечно большое тело, бесконечно большую сумму.
" Атомистическая теория математики, - утверждает В. Ф. Асмус, - избавляла математику от противоречия, обнаруженного в ней критикой Зено-на. Теория атомистов утверждала, что деление тела не может идти в бесконечность и что для частиц вещества существует абсолютный предел делимости. Атом и есть этот предел. Поэтому тело... состоит не из бесконечного числа частей, а из весьма большого, но все же конечного числа атомов. Поэтому всякое тело вовсе не должно оказаться во всех случаях бесконечно большим"32.
С другой стороны, совершенно ясно, что тело не может обладать нулевой протяженностью, так как оно состоит из атомов.
Однако, последующее развитие философии и математики посчитало неудовлетворительной эту точку зрения, признав бесконечную делимость любой величины, отрезка, тела.