7.4. Герменевтика в. Дильтея как методология "наук о духе"

Следующей ступенью развития герменевтики стало творчество Виль­гельма Дильтея (1833-1911), который обратился к ней для того, чтобы обосновать науки о духе. Так традиционно в немецкой философии именова­лись науки об обществе, истории и культуре. Почему же именно в герме­невтике он хотел найти метод философского обоснования гуманитарных наук? Дело в том, что выдающиеся успехи естественных наук в познании природы наталкивали на мысль использовать их методы и для познания истории, общества, человека. Такая попытка, как известно, была осуще­ствлена позитивизмом в лице Конта, Спенсера, Милля и других. Однако результаты принесли разочарование. Духовная реальность, история и куль­тура не поддавались естественнонаучной методологии, специфика сферы духа не схватывалась ею. Сущность духовного испарялась, если можно так выразиться, как только к ней применялись методы физики, химии и других наук о природе. Почему так происходило и что следует делать, чтобы избежать подобных ошибок? На эти вопросы и попытался ответить В. Дильтей. Немецкий философ обратился прежде всего к истории, наме­реваясь, как он выражался, дать "критику исторического разума", то есть разработать методологию адекватную историческим феноменам. Эти про­блемы он думал разрешить на основе философии жизни.

В. Дильтей, думается, размышлял следующим образом. Естественные науки изучают мир природы, которая является чем-то внешним и в этом смысле чуждым для нас. Объекты природы лишены сознания, воли, они безмолвны и сами по себе лишены смысла. Предметом же наук о духе является сама жизнь, человеческая жизнь, которая не сводится только к сознанию, а ко всей психике индивида. Короче говоря, предметом этих наук является "сама непосредственная внутренняя действительность" лич­ности, мир ее психики, сфера ее "внутреннего опыта". Эта "жизнь души", состояние индивидуального сознания так или иначе, по Дильтею, проявля­ется вовне, объективируется, материализуется в словах, поступках, жес­тах, в произведениях искусства, в нормах морали и т.д.: "... подобно тому, как системы культуры, хозяйства, права, религии, искусства и науки, равно как и внешняя организация общества в союзах семьи, церкви, государства, произошли из живой взаимосвязи человеческой души, так они в конечном счете из нее могут быть и поняты. Психологические факты составляют одну из важнейших составных частей души, без психического анализа их, следовательно, невозможно постигнуть" .

Как же исследователю подступиться к внутреннему миру личности, как проникнуть в его душу, понять мотивы его поступков? Какие приемы и методы использовать в этом случае? Ясно, что такие, например, методы естественнонаучного исследования как, наблюдение, измерение, экспери­мент, математические методы, установление причинно-следственных связей и т. п. чаще всего не дают удовлетворительного результата. Например, при­менение детерминистских схем к описанию поступков исторических лич­ностей не учитывает вариативность их действий, наличие свободы воли. Конечно, это не означает, что причинно-следственные отношения вообще не годятся для объяснения и понимания исторических событий и индиви­дуальных исторических действий, но они явно недостаточны для полного описания этих феноменов. Кроме того, сами понятия естественных наук такие как, сила, масса, ускорение, электромагнитное поле и др. абсолютно непригодны в науках о духе, где главными категориями, по Дильтею, долж­ны быть цель, смысл, ценность, понимание.

Поэтому логично обращение В. Дильтея к психологии. В начальный период своего творчества он считал, что только с ее помощью можно про­никнуть, "вчувствоваться", "вжиться", понять и пережить внутреннее со­стояние другой личности, а, следовательно, тем самым понять и историю. Заметим только, что у Дильтея речь идет не о так называемой "объясни­тельной" психологии, не об экспериментальной психологии, которая пыта­лась дать причинное объяснение феноменам психики, а об "описательной" психологии, которая лишь описывает душевные состояния, переживания человека. Наверное, ее лучше было бы назвать "переживающей" наукой. В. Дильтей в связи с этим отмечал: "Под описательной психологией я разу­мею изображение единообразно проявляющихся во всякой развитой чело­веческой душевной жизни составных частей и связей, объединяющихся в одну единую связь, которая не промысливается и не выводится, а пере-живается"⁹¹. То есть, другими словами, по Дильтею выходит, что душев­ную жизнь другого человека рационально понять нельзя, ее можно только пережить, лучше сказать "переболеть" всеми "болезнями" другого инди­вида, его страхами и надеждами, его заботами и целями и тем самым ин­туитивно понять его поступки и мотивы его деятельности. По сути, у Дильтея понимание тождественно переживанию и наоборот: "Предме­том. наук о духе, - указывает он, - служит данная во внутреннем опыте реальность самих переживаний"⁹². Разумеется, что логическое мышление здесь тоже присутствует, но оно играет не главную роль.

Далее, сразу же возникает вопрос о том, что сама душевная жизнь че­ловека не дана непосредственно исследователю. Она проявляется вовне только в форме объективаций его деятельности: в виде речи, поступков и т. д. Вот здесь и наступает черед герменевтики, ее приемов и методов, при помощи которых, например, историк должен и может не просто описы­вать события, а видеть их глазами тех людей, которые их совершали. Уче-ный-герменевт должен поэтому "уловить единичное, индивидуальное в ис­торически-социальной действительности, распознать действующие тут закономерности, установить цели и нормы ее дальнейшего развития .

Как видим, В. Дильтей считает, что через понимание внутренней, ду­шевной жизни индивида, можно выйти во внешний мир, в мир истории и культуры и также понять его. Для этого ему и понадобился своеобразный синтез психологии и герменевтики. Задача описательной (аналитической) психологии, согласно Дильтею, анализировать душевную жизнь типичного человека данного периода истории, общества, культуры, дать его общую биографию. Герменевтика же должна выявить духовную атмосферу, в ко­торой творил этот человек, она должна как бы воссоздать, реконструиро­вать ушедшую культуру по ее письменным источникам.

Таким образом, философ считает, что жизнь общества есть главным об­разом духовная жизнь, причем духовная жизнь индивида, личности, ко­торая (который) являются у Дильтея субъектами исторического и культур­ного процесса. Значит, изучая психологическое развитие личности, мы мо­жем понять историю, сводя суть последней к биографии представителей данной эпохи? Конечно, это заблуждение!

История не есть жизнь отдельного человека, отдельной "души", даже самой выдающейся. Она не есть так же нечто вроде простой суммы мно­гих или даже всех "душ" данной эпохи (см. ниже).

Таким образом, в отличие от Ф. Шлейермахера, который в понимании различал моменты объективного и субъективного, В. Дильтей акцент сде­лал на субъективном моменте понимания, трактуя его как вчувствование, вживание, как непосредственное интуитивное "схватывание". И чем глуб­же будет интерес исследователя к своему предмету, тем объективнее бу­дет процесс его понимания и истолкования, по мнению философа. А по­скольку герменевтика является искусством интерпретации, то только она может быть подлинной методологией наук о "духе", то есть наук о челове­ке, обществе, культуре. В. Дильтей считал, что понимание и толкование имманентно несут в себе "все истины наук о духе". Поэтому понять можно только то, что создано духом, на чем, так сказать, стоит его печать, печать так называемых "проявлений жизни", которых он насчитывает три. Пер­вое - это понятия, суждения, умозаключения, которые понимаются всегда одинаково и во всех случаях подчиняются закону тождества. Здесь гос­подствует логика, разум, а не мир внутренних, личностных переживаний субъекта. Второе - это область поступков людей как внешних форм "про­явлений жизни". Третье, здесь мы уже имеем дело с внутренним миром человека, с глубинами его душевной жизни, с его переживаниями. В. Диль-тей различает виды выражения внутренних переживаний, например, худо­жественное, на котором основана литература, искусство, живопись.

Разумеется, немецкий философ не считал герменевтику единственным методом, который должны использовать гуманитарные и социальные науки. Он считал, что специфика метода должна зависеть от природы исследуемого объекта. В чем же он видит особенности объекта гуманитарных наук? Во-первых, гуманитарные науки исследуют индивидуальное и уникальное, а ес­тественные - общее и универсальное; во-вторых, для гуманитарных наук важное значение имеет не только отношение "внутреннее - внешнее" (пере­живание - выражение), но и отношение "части и целого", проявляющегося в познании в виде уже известного нам "герменевтического круга". Поэтому, согласно мыслителю, в науках о человеке каждый мыслительный процесс должен быть представлен в форме круга, ибо человек есть часть целого (общества, группы, класса и т. п.), а его отдельные действия есть часть пос­ледующих действий. Наконец, в-третьих, В. Дильтей указывает, что гума­нитарные науки, чтобы правильно понять человека должны рассматривать его не только как объект, но и как субъект одновременно.

Справедливости ради заметим, что В. Дильтей считал относительным, условным подразделение наук о духе и наук о природе. Ведь науки о приро­де есть такие же духовные результаты деятельности людей.

Отметим также, что указанные выше идеи уже были высказаны извес­тным немецким историком И. Дройзеном (1808-1884), который, в частно­сти, одним из первых провел различие между пониманием как методом гуманитарных наук и объяснением как методом наук естественных. И. Дрой-зен также глубоко поставил проблему "объективности и субъективности" исторического знания, указав на то, что наше понимание прошлого всегда определяется интересами и точками зрения настоящего. Поэтому каждое новое поколение будет по-новому переписывать историю.

Частично можно согласиться с Г. Риккертом, который считал, что В. Диль-тей в философии "остался историком", поэтому и не мог создать "система­тической философии", исторические понятия он пытался превратить в фи­лософские, превращая "мир исторического в мир вообще". Ведь в филосо­фии "дело идет не о жизни, но о мышлении, предмет которого жизнь"⁹⁴.