Праздники Великой французской революции

Опыт эксплуатации праздников и зрелищ в качестве агитпропа господствующие партии, правители, классы имели и в предшествующие эпохи. В случае с праздника­ми Франции 1789—1795 гг. он проявился классически, шумным эхом отозвавшись в массовых действах в Петро­граде в 1918—1920 гг. Насколько эти праздники относят­ся к социализированным формам досуга?! Как результат досуговой самодеятельности и публичное зрелище — впол­не. По целям доминантой в них был не досуг, а полити­ка. Видимо, из этих соображений В. М. Рябков не вклю­чил их в программу курса "История досуга". И все-таки... Для организаторов досуга опыт праздников Великой французской революции поучителен по части эксплуатации массовых людских эмоций в интересах политических вре­менщиков и плутов. Например, нынешние крайне левые и правые следуют тактике большевиков: чем хуже наро­ду, тем лучше для нас, митинговыми и зрелищными сред­ствами канализируя эмоции неудовлетворенности в опас­ные русла национализма, примитивного патриотизма и баррикадного противостояния власти: "булыжник, кула­ки, оскал в нас каждом зверя пробуждал".

В праздниках Великой французской революции в соот­ветствии с амплитудой революционных страстей надо выделить три этапа: розовый, кроваво-красный, бело-го­лубоватый.

I этап. Июль 1789 г.—август 1792 г. Этот розовый этап мы характеризуем как время эйфории победы, энтузиаз­ма и элементов народной самодеятельности. Ограничен­ная монархия, головокружительное равенство сословий, обещания и разработка Конституции. Идеализм лозунгов еще учитывает и сочетается с реалиями традиций при дефиците адекватных новым идеям и переживаниям эмо­циональных выразительных средств. Новые революцион­ные действия еще не обходятся без фигуры короля, епи­скопа, религиозных действ. Еще нет революционных пе­сен и музыки. В ход идут травестированные народные и религиозные песнопения и гимны. Велик удельный вес народной самодеятельности, у власти пока умеренные лидеры типа Мирабо, да и народу непривычно в одноча­сье отбросить все традиции при отсутствии замены.

II этап. Кроваво-красный. Сентябрь 1792 г.—июль 1794 г. Время крайне левых. Арест и казнь Людовика XVI и Ма­рии Антуанетты, республиканская конституция, идеоло­гическая нетерпимость и поиск врагов (расправа с поли­тическими соперниками под флагом борьбы с врагами революции), исключение религии из сюжета праздника, создание новой религии с античной атрибутикой и сим­воликой, праздники обретают свою музыку и поэтичес­кие тексты (Марсельеза, Карманьола, гимны), провозгла­шение системы праздников, соответствующей идеологии.

Смена символов. Вместо родовых гербов — кокарда, вместо трона — Алтарь Отечества, Дерево Свободы; фри-

гийский колпак как знак принадлежности к свободному народу вместо шляп знати; скрижали законов и Консти­туция в ларцах вместо святых даров и мощей, революци­онные песни и гимны вместо литургий и церковных пес­нопений. Сюжет революционных церемоний до деталей копировал религиозные и официальные, заменяя атрибу­ты и символику. В оформлении праздников широко ис­пользуются мифологические образы античности.

Вожди революции кровавого периода о праздниках. Дантон, лидер Конвента в 1793 г. произносит речь: "Весь народ должен прославлять великие деяния нашей Рево­люции. Нужно, чтобы он собирался в обширном храме, и я предлагаю, чтобы самые выдающиеся художники участ­вовали в сооружении этого здания, где в назначенные дни будут совершаться национальные игры. Если у Греции были Олимпийские игры, Франция тоже будет праздно­вать свои санкюлотские дни. У народа будут праздники, в которые он принесет фимиам Верховному Существу, властителю природы... Дадим оружие тем, кто его может носить, образование юношеству и праздники народу".

Робеспьер, отправив на гильотину своих недавних со­ратников — Дантона, Шометта, Демулена и других, про­износит в Конвенте пылкую речь и провозглашает новую систему праздников: "Истинная сущность Верховного су­щества — это природа; его храм — Вселенная; его культ — добродетель; его праздники — радость великого народа, собравшегося под его взорами, чтобы крепче связать сла­достные узы вселенского братства, и пусть память о ти­ранах и изменниках предается на них поношению, а па­мять героев свободы и благодетелей человечества полу­чает должное воздаяние общественной благодарности; пусть они черпают свои интересы и свои наименования в бессмертных событиях нашей Революции и в самых свя­щенных и дорогих человеческому сердцу предметах; пусть они будут украшены и отмечены эмблемами соответст­венно их специальной цели; пригласим на наши празд­ники и природу и все добродетели; пусть все они празд­нуются под покровительством Верховного существа; пусть они будут посвящены ему... Как легко было бы француз­скому народу придать своим собраниям более грандиозный характер и более широкую цель. Разумная система национальных праздников была бы одновременно самой отрадной связью братства и самым могущественным сред­ством возбуждения... Устройте общие и особо торжест­венные праздники для всей Республики. Организуйте част­ные праздники для каждой местности, чтобы они были днями отдыха и заменили бы то, что уничтожено обстоя­тельствами" (Цит.по.: Тьерсо Ж. Празднества и песни французской революции.—Пг., 1917. — С. 27, 144—146). Итак, через праздники к новой вере. Для начала Робес­пьер утвердил серию национальных праздников: Верхов­ного существа, Человеческого рода, французского наро­да, благодетелей человечества, мучеников Свободы, бой­цов Республики и т.д.

/// этап: август 1794—1795 гг. и далее — затухание. В июле 1794 г. Максимилиана Робеспьера отправили на гильотину вконец запуганные его неистовой кровожад­ностью более умеренные члены Конвента; абстрактную систему праздников, начиненную атеизмом и пантеизмом, отменили. Оставили только 14 июля — День республики. Объявили новую систему праздников, близкую конкрет­ному человеку (праздник юности, супружества, праздник старости, праздник земледельца и т.п.), облекая их сен­тиментальной античной символикой и атрибутикой, так­же малопонятной простолюдинам, как и абстракции яко­бинцев.

Наиболее значительным событием первого периода стал праздник Федерации 14 июля 1790 г., массовый, полный энтузиазма и самодеятельности населения. Событие еще свежо в памяти, революция еще не показала свой крова­вый оскал, монархи Европы с тревогой наблюдали собы­тия, еще не посылая войска на "чумной" Париж.

Канун праздника. Из провинций съезжаются делегаты. На Марсовом поле кипит работа: ремесленные цехи, про­сто горожане со своими орудиями труда возводят насыпь в центре поля в форме ступенчатой пирамиды, увенчан­ной Алтарем Отечества. В глубине амфитеатром сооружа­ются трибуны для членов Законодательного собрания с троном для короля в центре. Напротив, у Сены, возводят триумфальную арку в античном стиле. Музыканты игра­ют для работающих.

День первый. На Алтаре надписи: Народ, Отечество, Конституция. Ниже, на ступенях, расположились делега­ты от провинций, затем солдаты, духовенство, оркестры. Бой барабанов чередуется с духовными песнопениями.

Действие открывает богослужением епископ Талейран. Генерал Лафайет поднимается к Алтарю и от имени на­циональной гвардии, командиром которой является, при­носит присягу верности Федерации. Гвардейцы повторя­ют слова присяги, потрясая оружием и знаменами. Тру­бы. Барабаны. Пушечный выстрел. Присягу Отечеству повторяют президент национального собрания и король. Пушечная стрельба. Играют оркестры. Общий энтузиазм. Виданное ли дело: всегда присягали королю, а здесь он сам присягает Отечеству.

15, 16, 17 июля. Праздник "рассыпался" по районам города. Помимо традиционных народных увеселений по районам проходили встречи с делегатами от провинций, устраивались локальные манифестации. День 18 июля за­помнился парижанам вечерним весельем и танцами у раз­рушенной Бастилии.

Из праздников 1791 г. историкам запомнились траур­ное торжество похорон Мирабо и перенос праха Вольте­ра, прошедшие соответственно в апреле и июне. Аристо­крат Мирабо стал идеологом третьего сословия в нацио­нальном собрании, почти два года был буфером между роялистами и радикалами из якобинских клубов.

Народ Парижа вышел на улицу, чтобы проститься с кумиром, или на балконы, к окнам. Ночь. По улицам при свете факелов под звуки траурной музыки оркестров дви­жется кортеж: 12 унтер-офицеров несли тело, 12 бата­льонных командиров поддерживали покрывало. Нацио­нальное собрание приняло решение: только что отстро­енный храм Святой Женевьевы сделать Пантеоном, и первым его героем стал Мирабо.

Маркиз де Вилье, племянник Вольтера, добился реше­ния национального собрания о переносе праха дядюшки в Пантеон. За безбожие Вольтера лишили места на хрис­тианском кладбище, и он был похоронен в своем имении. И вот деятели искусства и науки Парижа несут прах своего кумира в Пантеон. Члены Академии художеств, одетые в античные костюмы, несут ларцы с его сочине­ниями (как подушечки с наградами в наши дни); 12 бе­лых лошадей везут колесницу в античном стиле с бронзо­выми колесами. Катафалк на колеснице увенчан фигу­рой, олицетворяющей бессмертие. Хоры музыкантов и певцов, обрамляя шествие, исполняют марши и гимны.

Шествие длилось несколько часов, с остановками в важных точках Парижа. У театра Оперы артисты испол­нили гимны и возложили венок к статуе. У дома маркиза был сооружен амфитеатр, на котором юные девушки в белых одеяниях с голубыми поясами и пальмовыми вет­вями выражали поклонение праху.

Осенью 1791 г. в связи с завершением работы над Кон­ституцией на Марсовом поле состоялось ее представле­ние народу. Была и процессия с участием властей, мэра города, с ларцом для Конституции. Действие элементар­ное, но внушительное по числу присутствующих. Впервые обошлись без богослужений и участия церковников.

Впечатляющими были дни 22—23 июля 1792 г. в Пари­же: проходила акция "Отечество в опасности", которую Тьерсо с основанием относит к эффектным и необычай­но театрализованным представлениям.

Прелюдия. Парижан разбудила барабанная дробь. В шесть утра — три выстрела сигнальной пушки. Они по­вторялись ежечасно до восьми вечера, создавая атмосфе­ру осадного положения. К семи утра весь гарнизон Па­рижа с развернутыми знаменами выстроился на Гревской площади. Восемь часов утра. Из ратуши выходят чинов­ники коммунального собрания в официальных одеждах и с должностными знаками в сопровождении приставов, несущих эмблемы города, садятся на коней (традицион­ный выход в период осадного положения города).

Главное действие. Чиновники с приставами и различ­ные группы военных образуют несколько кортежей. Они направляются в районы города. Кортеж: трубачи, кавале­ристы, национальные гвардейцы с барабанщиками, му­ниципальные чиновники на конях, артбатарея, трубачи, всадники со знаменами и транспарантами, где написано:

"Граждане! Отечество в опасности". Снова батарея, на­циональные гвардейцы, кавалерия. Тревожно бьют бара­баны, ежечасно — пушечная пальба. Военные отряды со­здавали острое ощущение осады и опасности.

На перекрестках улиц кортеж останавливается. Пристав зачитывает обращение национального собрания, на доске, положенной на два барабана, представители родов войск ведут запись добровольцев. Играет военная музыка.

Марсельезу, гимн Французской республики сегодня, капитан национальной гвардии Руже де Лиль напишет несколькими днями позднее, но ее эмоциональные исто­ки можно обнаружить в этом действии: Отечество в опас­ности.

Торжественно-траурная тема продолжена церемонией в память погибших 10 августа 1792 г. Она состоялась 27 августа. В течение трех часов по улицам двигался кор­теж: солдаты, символические останки, траурная музыка, факелы. Финал: Тюильрийский сад. Мари Шенье (брат поэта-роялиста Анри Шенье, казненного якобинцами) с высокой, Уходящей во мрак трибуны читает стихи и над­гробные слова. Шеренги солдат с пиками. Факелы. По­хоронная музыка. Голос Шенье звучит, как с небес. Пре­зидент национального собрания возлагает венок павшим в спасительном для Республики сражении 10 августа. Музыканты исполняют гимны торжества.

Второй период. 1793—1794 гг. Радикалы ввели новое летоисчисление и календарь. Угроза отодвинута. Просто­людины затихли в тревоге. Комиссары Дантона — Робес­пьера, мобилизуя все творческие силы Парижа, армию и граждан, устраивают триумфы режиму. Главными испол­нителями от искусства остаются Луи Давид, Госсек, Ке­рубини, Мегюль, Шенье, артисты Оперы.

К празднику Федерации в 1793 г. были приурочены годовщины сражения 10 августа 1792 г. и принятия Кон­ституции. Праздник имел три основные точки действия плюс концерты артистов театров в течение дня.

Действие первое — и по замыслу организаторов идео­логически центральное — состоялось опять-таки на раз­валинах Бастилии. Здесь был сооружен родник Возрож­дения в виде монументальной женской фигуры под античность, символизирующей мать-Природу, из сосцов ко­торой струилась вода. Участники действа собрались пе­ред восходом солнца и приветствовали его восход торже­ственным гимном Природе.

Президент Конвента наполнил чашу водой и, обходя статую, оросил землю. Наполнив чашу снова, осушил ее. Затем ритуал пития чаши воды повторили 86 комиссаров от провинций. Каждого приветствовали трубной и бара­банной музыкой, пушечной стрельбой. Действие означа­ло приобщение к братству сынов матери-Природы.

Действие второе. Кортеж — шествие членов Конвента, комиссаров, музыкантов, барабанщиков, хора, публики на поле Федерации (Марсово поле) с остановкой на площа­ди Революции, перед статуей Свободы. На поле Федера­ции президент Конвента возложил на Алтарь Отечества ковчег со скрижалями Конституции (его торжественно несли члены Конвента). Хоры исполняют гимны на мо­тив Марсельезы, революционные песни.

Действие третье. На площади под открытым небом ар­тисты театров и солдаты разыграли театрализованное представление на сюжеты ярких и героических моментов осады г. Лилля.

Праздник Разума 10 ноября 1793 г., инициированный Дантоном, стал одним из самых мерзких вызовов атеиз­ма. Нотр-Дам, традиционное место торжественных бого­служений, был определен местом действия, ибо поклоне­ние разуму должно стать национальной религией.

Подготовка. Посреди храма воздвигли гору-пирамиду, увенчанную греческим портиком с надписью "Филосо­фия", в полугроте ниже устроен на греческий манер ал­тарь с надписью "Истина" и светильником.

Действие. Девушки в белом поочередно, поклонившись светильнику, располагаются группами на склоне пирами­ды. Актриса, изображавшая Свободу, проделала то же самое и села на трон. Она стала объектом поклонения, речей, гимнов Свободе в исполнении хора. Это была лю­бимая парижанами актриса театра Оперы Тереза Анже­лика Обри. Потом ее на троне в сопровождении девушек в белом несли в Конвент и обратно в Нотер-Дам. (Об этом

празднике и о судьбе Обри рассказано в "Богине Разума" И.Бунина).

По распоряжению Дантона аналогичные праздники широко прошли в провинции.

Последствия. Робеспьер воспользовался негативной реакцией части населения на праздник, чтобы устранить Дантона и стать единоличным вождем.

В событие высокого эмоционального накала власти превратили похороны видного военачальника Лепелетье, умершего от ран, и одного из радикальных лидеров Ма­рата, убитого смелой роялисткой Ш. Кордэ. Сюжет прост: ночной кортеж с факелами. Раны на телах обнажены, взы­вают к отмщению. Кортеж пышно оформлен. Националь­ные гвардейцы с приспущенными знаменами, траурная музыка. Бесконечное молчаливое шествие скорбящих па­рижан.

Все эти траурно-торжественные акции должны утвер­дить идею: революция и народ Франции будут чтить сво­их героев, не забудут их доблесть. Робеспьер задумал ор­ганизовать столь же торжественные похороны двух рядо­вых солдат, но не успел. На таких идеях и эмоциях воспитывались национальные гвардейцы — надежда и опора Наполеона.

На эту идею работал праздник Триумфов республики в декабре 1793 г. Сюжет опять же прост: шествие из Тюильрийского сада на Марсово поле, к Алтарю Отечества с остановкой у Дома инвалидов (это колоссальный архи­тектурный комплекс, в главном храме которого сегодня находятся гробницы Наполеона и его близких).

Структура кортежа. 14 групп по числу армий, в каж­дой — колесница с раненными солдатами армии, кото­рую сопровождали девушки в белом с пальмовыми ветвя­ми в руках. Между колесницами — вооруженный отряд представителей армии с музыкантами, трубачами, пуш­ками. Последней движется аллегорическая колесница Победы, далее — члены Конвента, барабанщики, оркестр национальной гвардии.

Остановка у Дома инвалидов. Оказаны почести ветера­нам революции. Администрация почтила имена париж­ских девушек, избравших себе в супруги раненых и инвалидов - доблестных защитников Республики. Под звуки победных песен и маршей раненых увозят. У Алтаря Оте­чества отдали должное каждой армии защитников Рес­публики.

Вспоминаются строки из стихотворения Н.А. Некрасо­ва, родственные этим действам по своей идеологии: Иди на бой за честь отчизны, // за убеждения, за любовь. // Иди и гибни безупречно. // Умрешь не даром. Дело прочно, // Ког­да под ним струится кровь. Родина-де, потомки не забу­дут. Последний и самый грандиозный праздник француз­ской революции — праздник Верховного Существа 8 июня 1794 г. Это столь памятное для Парижа событие также не содержит режиссерских замыслов, театрализации: оно по­разило современников масштабами. (Те же принципы лежат в основе прибалтийских песенных праздников.) И готовилось оно три дня. Но им занимался сам Робеспьер, невыполнение распоряжений которого грозило гильоти­ной. Все крутилось день и ночь.

Подготовка. Помимо традиционных шествий и речей было необходимо написать гимн в честь Верховного Су­щества и обеспечить его всенародное исполнение.

Надо было украсить весь Париж, каждого парижанина обеспечить цветами, сотворить и соорудить грандиозную статую мудрости. Страх перед гильотиной стимулировал творческую деятельность музыкантов и художников, а также распорядительность комиссаров. Умилительное сходство: в голодном и разоренном Петрограде под угрозой расстрела нашли тысячи метров тканей и пиломатериалов, музыкан­тов и артистов и пр. и пр. для устройства массовых действ. Основным источником описания праздника является упо­мянутая в начале очерка работа Ж. Тьерсо. Фрагменты ис­тории праздников этого времени есть в эссе Р. Роллана "Народный театр" и брошюре Р. Пельше "Нравы и искус­ство французской революции" (Пг., 1919 г. — С.52).

Итак, Госсек за сутки сочинил гимн Верховному Су­ществу. 7 июня все типографии Парижа печатали ноты и текст, которых ждали мобилизованные музыканты. Вече­ром 7 июня музыканты с приданными им комиссарами отправляются в 48 секций Парижа, каждая из которых Должна подготовить сводный хор из 50 человек (партия девушек, партия юношей, партия матерей, партия муж­чин), а жители кварталов должны получить текст и вы­учить его. Исполнителей нашли, текст разучили.

Другая группа комиссаров ринулась добывать цветы. На 80 километров в округе были срезаны все цветы и све­зены в Париж. Украшены дома. Повозки с цветами ждут участников в Тюильрийском парке.

8 июня. День действия. В 8 часов утра церковные ко­локола созывают парижан к местам сбора в секциях. Пуш­ки вторят колоколам. В секциях в соответствии с партия­ми хора выстраивается колонна во главе с участниками главного хора. Комиссар приводит колонну к Тюильри, где распорядители разводят всех по местам: хористов — к центру парка, публику — по аллеям. При входе в парк каждый участник получал цветы, ветки, колосья. Центр праздника — бассейн парка — окружен батальоном моло­дых солдат со знаменами.

Здесь же, ближе к бассейну, шеренги членов Конвента в официальных костюмах (впервые). Построение, движение, расстановка заняла четыре часа (бедные исполнители!).

12 часов дня: Институт музыки (оркестр), а за ним члены Конвента выходят на эстраду. С ними хор Инсти­тута музыки, все в белых платьях, с венками на головах и трехцветными лентами (цвета национального флага Республики).

Робеспьер начинает речь (мы уже цитировали его суж­дения об идеологии праздника и, конечно, текущем мо­менте); затем зажигает факел и идет по мосткам к статуе Мудрости, покрытой серым холстом. В замысле было сле­дующее: унылый холст атеизма сгорает и обнажает белый символ веры. Случился конфуз: покрывало, сгорая, весь­ма подкоптило и белое великолепие статуи Мудрости. Робеспьер вернулся на трибуну, закончил речь.

Хор из 2400 участников с припевом 100-тысячной пуб­лики исполнил гимн Верховному Существу.

Комиссары построили колонну в соответствии с при­нятым порядком, выводя из парка группы хора, батальон юношей, половозрастные группы поддержки хора, и ор­ганизовали стройное шествие к Марсову полю, к Алтарю Отечества. В центре колонны Конвента движется запря-

ценная восемью быками античная колесница, на кото­рой есть все необходимое, по мысли устроителей, для питания тела и духа.

Остановка шествия у Дома инвалидов: ветераны кля­нутся встать при необходимости на защиту Республики, члены Конвента, приняв клятвы, почтили их лестными речами. Тьерсо утверждает, что когда колонна продолжи­ла движение, Конвент приотстал от своего лидера, де­монстрируя инвалидам и ветеранам свое неприятие Ро­беспьера. Но это, скорее, поздние домыслы.

Марсово поле заполняется колонной. Известная нам гора-пирамида украшена цветами, зелеными ветками. На вершину поднимается Конвент, ниже — хор музыкантов, оркестр, выстроенные партиями хористы из секций Пари­жа. У подножья — батальон юношей и девушки с цветами.

Комиссары развели народ по упомянутым выше поло­возрастным признакам вокруг Алтаря Отечества. Казалось, весь народ Парижа здесь.

Повторяется гимн Верховному Существу. Его поют 100 тысяч парижан, затем исполняются песни свободной Франции, уже известные народу.

Пушечный выстрел — сигнал к всеобщему братанию. Все приходит в движение: девушки дарят цветы солдатам, те потрясают оружием и размахивают знаменами, старшие благословляют молодых на служение отечеству, хор повто­ряет любимые мелодии революционной Франции.

Все примитивно: эксплуатация патриотических чувств, национальной гордости, заразительности массового на­строения и весьма жесткая исполнительская дисциплина.

Через месяц Робеспьера казнили. В свое время (60-е годы) А. Левандовский опубликовал книгу о Робеспьере в серии "ЖЗЛ". Книга талантливая, трепетно передающая перипетии политической жизни провинциального адво­ката Максимилиана Робеспьера, с очевидным сочувстви­ем герою. С учетом опыта Октябрьской революции я не разделяю восторга перед фанатиками идеи. Поднявший меч от меча и погибнет. Мне и сегодня жаль фанатиков христианской, коммунистической, исламской и других идей. На них нашло затмение. Жаль собаку, но если она бешеная, то для блага общества ее следует уничтожить.

Слишком много крови на Робеспьере, чтобы простить ему искреннее стремление стать благодетелем человечества.

Третий период. Он характеризуется попыткой сочетать ре­волюционную риторику с традиционными ценностями жиз­ни. Надо признать его неудачным историческим экспери­ментом. Эти попытки повторялись у нас: в 20-е годы — как Красные Пасхи и Красные Крестины (повторение об­ряда с коммунистической атрибутикой и речами), в 60-е годы — как кампания по созданию новых обрядов, компен­сирующих ушедшие традиционные народные обряды. И оба раза попытки были неудачными. Так и во Франции.

1 марта — День супругов. Есть перекличка с матроналиями Древнего Рима. Что мы имеем?!

Почести давним супружеским парам (их ставили в при­мер молодым, украшали дубовыми венками);

несколько пар новобрачных в белых нарядах с трех­цветными лентами.

Все это нам знакомо: превращение события личной жизни в общественное с соответствующим идеологичес­ким основанием и речами.

День старости — речи, почести ветеранам и супружес­ким парам, сдобренные актуальными политическими со­ображениями.

Праздник юности — нечто похожее на наш день призыв­ника: речи о патриотическом долге и жеребьевка по рек­рутскому набору. Музыка, барабаны, еда и питье вина — традиционная составляющая всех праздников.

Более жизненным смотрелся Праздник земледелия. В селе это было шествие к полю: соха, украшенная лентами и цветами; повозка с орудиями сельскохозяйственного труда, звон колоколов, песнопения, торжественная пер­вая борозда в поле; в Париже — своеобразная ярмарка с плодами земли на повозках, нередко украшенных на анти­чный лад. Были радость и веселье.

Но в целом эта попытка внедриться в личную жизнь и придать ей общественный смысл была неудачна. Неудач­ной она будет и впредь.

Завершая раздел праздников Великой французской ре­волюции, резюмирую: поворотное событие истории, но­вые идеи и надежды создали благоприятную и праздничную ситуацию; вожди сознательно и целенаправленно при­меняли ее для утверждения своих воззрений, используя традиционные формы. Как церковь несколько веков на­зад, они внедрили в традиционный обряд новую атрибутику и символы, предметы культа, т.е. замещали преж­нюю религию и верования новыми. Государственно-зна­чимый характер праздников и соответственно государст­венная организация; силовая мобилизация искусства це­лям служения революции.

Что нового внесено в обычай народного праздника?

1. Атрибутика античности и Возрождения. Она пред­ставлена в оформлении и символике праздников.

2. Искреннее обращение властей к народу (Отечество в опасности) и адекватный отклик.

3. Масштаб народной самодеятельности и участия масс, особенно в первый период эпохи.

4. Массированное использование трагического пафоса в целях эмоционального заражения народа необходимы­ми идеями.

Эти праздники определяли характер социализирован­ного досуга французов до начала XIX в. Историки запо­мнили похороны в 1797 г. генерала Гоша, одного из чле­нов Директории, когда прозвучала вся самая трагическая музыка, известная французам, когда в полном масштабе согласно событию были представлены все компоненты торжественно-трагических действ. Ну а праздники Феде­рации (14 июля) утратили былую эмоциональность и как большинство официальных праздников стали днями пи­тья и веселья.