Тема 7. Досуг в Европе XVIII-XIX вв. Праздники Великой французской революции

В этот период в Европе складываются почти аналогич­ные современным формы досуга. Считается, что клубы возникли в конце XVI в. в Англии. Но они в ту пору еще не стали образом жизни сословий, классов.

В образ жизни аристократов (а только они имели пра­во и средства на объединение в клубы) клубы устойчиво входят в XVIII в. На манер английских устраивали по­добные заведения для общественного досуга аристократы других западноевропейских стран. В период Великой французской революции в условиях сословного равенст­ва образовывались клубы разных сословий, но партийно-политическая доминанта в их деятельности не позволяет причислить их к формам социализированного досуга.

XVII в. — век салонов, досуговая жизнь аристократов главным образом сосредоточивается в салонах. Что такое салон?! Незаурядные или просто богатые люди желали ок­ружить себя ради общественного признания наиболее ин­тересными людьми: политиками, военачальниками, учены­ми, литераторами, музыкантами и т.п., собирающимися у них по определенным дням. Общение, угощение, чтение пьес, романов, стихов, исполнение музыкальных произве­дений — вот основное содержание салонных вечеров.

По инициативе кардинала Ришелье в 20-х годах XVII в. был реабилитирован театр. Это означает, что посещать театр не зазорно. Театр, таким образом, вписывается в образ досуга аристократов, и в Европе начинают строить театральные здания (с достаточной степенью Комфорта) для высших слоев общества. Презренные прежде актеры и драматурги могли быть гостями салонов.

Поскольку для театральных представлений стали со­оружать достойные помещения, во дворцах аристократов главным оставались угощения и танцы. Балы. Это уже известно: наемные музыканты, танцы, угощения. Появ­ляется родственная нам фигура распорядителя бала: он определяет репертуар, последовательность танцев, рабо­тает среди публики.

Клубы возникли как ответ на потребность аристокра­тов встречаться по своему желанию, а не по Приглаше­нию на бал или держателей салонов. Последние больше пленили женщин, поэтому скучающие мужчины изобре­ли для себя клуб. Здесь люди одного круга (интересы пока не принимаются в расчет) собирались для общего досуга: еда, питье, игра, позднее — чтение книг, газет и обмен мнениями.

Но клубы были привилегией аристократов. Социаль­ный статус и деньги позволяли объединяться в клубы. В XIX в. стало достаточно только денег. Образуются буржу­азные, по видам деятельности, и политические клубы. Изначальный политический интерес, однако, перерастал, трансформировался в чисто клубный интерес общения с друзьями. И досуг политизировался, и политику "разбав­лялась" пивом и бильярдом. Эта тенденция сохранилась и в объединениях социалистов, о чем свидетельствует К. Маркс в своих "Экономическо-философских рукопи­сях 1857—1859 гг." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т. 46. - С.607.)

В XVIII—XIX вв. в связи с развитием буржуазных от­ношений и урбанизацией возникает исключительный класс — пролетарий — категория людей без собственнос­ти и корней, но достаточно многочисленная, чтобы вли­ять на политическую жизнь государства. От Деревни и традиций пролетарии оторвались, а в городе ничего, кроме рабочего места и казармы, не обрели. Как заметное яв­ление этот класс существовал с XVIII до середины XX в. В отсталых странах в размытом виде он существует и сей­час. Досуг их однообразен и до слез знаком: церковь по воскресеньям и кабак в остальные дни недели. Нет осно­ваний сомневаться в правдивости наблюдений Ф. Энгель­са ("Положение рабочего класса в Англии") и М. Горько­го (роман "Мать"), где рисуются сходные картины образа жизни пролетариев.

"Их лишают всех наслаждений, кроме полового наслаж­дения и пьянства, — пишет Ф. Энгельс, — и, выматывая из них ежедневно на работе все духовные и физические силы, тем самым постоянно толкают их на самые без­удержные излишества в двух единственно доступных им областях" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. — Т.2. — С.332). "Его, рабочего, — пишет далее Ф. Энгельс, — по­требность в обществе может быть удовлетворена только в трактире, так как нет другого места, где он мог встретить друзей" (Там же. — С.336). Более живописно эта картина представлена на первых страницах упомянутого романа М. Горького "Мать".

Или у Дж. Лондона: "Кабак — это клуб бедняков, ка­бак — место их сборищ... В кабаке мы праздновали ус­пех, в кабаке оплакивали неудачи, в кабаке заводили но­вые знакомства" (Лондон Дж. Собр. соч. В 14 т. — М., 1961. — Т.П. — С.47). И далее: "Кабак был клубом бед­няков и только туда мне был открыт доступ... Там можно было подойти к стойке и заговорить с первым встреч­ным... переступив порог кабака, я уже не чувствовал себя одиноким" (Там же. — С.61). Английские пивнушки — пабы и кафе у французов и немцев и по сей день остают­ся наиболее массовыми заведениями ежедневного обще­ственного досуга по месту жительства. Некоторые из них обзавелись периодикой, настольными играми, музыкаль­ными и игровыми автоматами, бильярдом, а по вечерам предоставляют помещение любителям музицирования или коллективного пения. Ну, чем не клубы?!

Но я забежал вперед. Следует порассуждать о деграда­ции праздничных форм социализированного досуга.

1. Урбанизация и индустриализация разрушили тради­ционные сообщества (сельские, ремесленные, сословные) с их устоявшимся образом жизни, в том числе досуга. Удельный вес сельского населения — основного носите­ля праздничных традиций — уменьшается, сельские празд­ники "тускнеют" и "съеживаются". В городах, куда сте­каются представители различных региональных и этни­ческих культур, ни у одной из которых недостаточно сил для утверждения своего приоритета и традиций, люди оказываются анонимными и безликими, как муравьи. Я уже упоминал о численно значительной части горожан XVIII—XIX вв. — пролетариях с присущей им безнормностью (аномией). Впрочем, это свойственно и современ­ным новым городам, образующимся вокруг гигантского градообразующего производства (Набережные Челны, Тольятти и т.п.).

2. И названное выше обстоятельство, и рост образова­ния разрушают традиционно-мифологическое народное сознание. На смену эмоциям, вере в мистику, чудеса, магию, иллюзию, религиозные и прочие мифы приходит проза рассудочности, прагматизма, буржуазной (копеечно-центовой) целесообразности. Традиционный сельский праздник в сознании новых поколений видится как на­ивная детская игра, которую забавно наблюдать, но нельзя воспринимать всерьез. А без этой наивной веры в выду­манную реальность праздник невозможен. Останутся те­атр и зрелище. Именно в этом направлении трансформи­руется часть традиционных народных местных праздни­ков. Впрочем, любителей поиграть в этот театр (не бескорыстно) и любителей посмотреть его (не бесплатно) пока достаточно. Это положительный фактор сохранения традиционных форм народной культуры в изменившихся социально-психологических условиях.

3. В малых городах люди были более знакомы, структу­рированы, их отношения — более открытыми. Махалля в кавказских и среднеазиатских городах, как и итальянский квартал (в фильмах неореализма), уходят в прошлое, ус­тупая место нарастающему отчуждению с его стандарт­но-улыбчивым равнодушием. Общенародный праздник, слегка и ненадолго сверкнув публичностью, уходит в частный быт. Тяжелая, машинизированная, непрерывная про­изводственная жизнь города пугает его.

4. На смену празднику как социально-художественной самодеятельности населения приходит его эмоциональ­ный суррогат — индустрия зрелищ. Нет нужды расходо­вать свои нервные клетки, проявлять выдумку и изобре­тательность, чтобы скрасить будни жизни; за вас все сде­лают специалисты зрелищного дела. Специалисты тор­говли придумают и хорошо упакуют подарки для любой имущественной категории населения, для представителей всех возрастов и полов. Особенно отчетливо эта тенден­ция проявляется в судьбе досуговой художественной само­деятельности: нет нужды своим трудом творить необхо­димую для человека эстетическую среду. Она столь на­зойливо звучит и мельтешит со всех сторон, что не оставляет возможности растерянному от нее субъекту ос­тановиться, оглянуться, поразмышлять. Уходят иллюзия и мечта, помогавшие пережить самое тяжелое лихолетье.

5. Власть имущие вполне сознательно эксплуатируют потребность людей в празднике в своих корыстных инте­ресах, творят суррогаты праздника (порой по сногсшиба­тельно нелепым поводам вроде Дня независимости Татар­стана или России).

О принципах и схеме официальных праздников речь пойдет ниже. А сейчас вернемся в Европу конца XVIII в.