Набируха для ягод. Пермогорская роспись. Вторая половина 19 века
В оформлении жбана художник опять исходит из конструктивных особенностей предмета. Роспись выявляет и подчеркивает их. Перед художником уже не гладкая поверхность, как в набирухе, а клепки жбана, пересеченные тремя поясами обручей, и массивная ручка, органично связанная с крышкой. Все эти конструктивные детали он окрашивает в ярко-красный цвет. А пеструю роспись с волнистым стеблем кладет как вторую легкую обвязку жбана между обручами.
Принципы росписи рукомойника совершенно иные. Круглая, широкая в нижней части, напоминающая древнюю ладью, чаша рукомойника имеет с двух противоположных сторон сливы в виде птичьих голов. Сложная форма не дала возможности густо покрыть предмет росписью. Отдельные веточки, листочки и другие элементы традиционного растительного узора заполняют лишь свободное от резьбы пространство. Широкую нижнюю часть рукомойника, как красивый узор, заняла надпись, исполненная вязью: „Люби мытся белей воды не жалей будешь бел как снег". Охватывая всю форму, она является своеобразным основанием сосуда, подчеркивает его массивность, устойчивость.
И, наконец, в росписи подсвечника, в оформлении которого очень большое значение имеет сквозная резьба, художник не дробит ажур узором, а просто раскрашивает его в те цвета, которые в основном и были характерны для пермогорской росписи — красный, зеленый, желтый.
Раскраска крупными плоскостями была так же характерна для Пермогорья, как и мелкая белофонная роспись. Ее главным образом применяли при украшении крупных предметов, например санок, которые предназначались для праздничных катаний парней и девушек с гор во время масленицы. Яркая раскраска прежде всего выявляла конструкцию предмета. Полозья с боков покрывали ярко-красным цветом, филенки сиденья тоже обводились красным. Центральную часть филенок заполняли чаще всего простым геометрическим узором с розетками и квадратами, а иногда изображениями традиционных пермогорских лошадок, петухов и фигурок людей на белом фоне. Когда белые заснеженные берега Двины были усыпаны десятками таких расписных санок, то зрелище было незабываемо красивым. Недаром старые люди тех мест не могут его забыть и рассказывают о нем так образно, словно они рождены поэтами. При создании этого праздничного предмета свое искусство показал не только плотник и художник, но и кузнец. Санки обивались фигурными накладками из железа. Сиденье соединялось с полозьями великолепными кручеными тягами. Вся задняя часть и передок увешивались гнутыми из меди и коваными из железа связками колец и для тяжести, и для звона.
Но большинство предметов, сделанных в Мокрой Едоме в первой половине XIX века, покрывалось белофонной росписью, где ведущую роль играли изображения отдельных жанровых сцен, окруженных традиционным растительным узором, или целые циклы картин народной жизни, связанных единой сюжетной нитью. Большой интерес по разнообразию сюжетов представляют росписи берестяных бураков. Самой распространенной схемой расположения на них жанровых сцен, пожалуй, является роспись бурака из собрания Государственного Исторического музея (ил.44-47), где в последовательном ряде картин дан рассказ о знакомстве молодых, о сватовстве и обычной трудовой жизни крестьянской семьи после свадьбы.
Последовательность рассказа подчеркнута изменением головного убора на женщине в различных композициях. В парадной сцене чаепития перед свадьбой девушка изображена с открытой головой, украшенной высоким гребнем; на посиделках на ней надета кустушка — девичий головной убор, который носили только на Северной Двине (экспедиция загорского музея приобрела такой головной убор, и местные люди показали, как его надевали, завязывая концы шелковой повязки на лбу, как рожки). Далее, когда она за ткацким станом, на ней уже надет женский головной убор — нарядный повойник. А когда она доит корову, поверх повойника еще повязан платок.
