§ 10. Группа порядковых относительных прилагательных

      К относительным прилагательным принадлежит также замкнутая группа порядковых прилагательных (первый, второй и т. п.), выражающих отношение к числу, определяющих положение предмета в порядке счета. Порядковые прилагательные выстраиваются в один семантический ряд соответственно порядку чисел, цифр. Древние грамматисты и их новые последователи, указывая на тесную лексическую связь между этой группой имен прилагательных и обозначениями чисел, часто связывают порядковые прилагательные с категорией имен числительных. Так поступали, например, акад. Д. Н. Овсянико-Куликовский, акад. А. А. Шахматов, проф. Р. Кошутич и др. Однако отнесение порядковых прилагательных к категории числительных не может быть грамматически обосновано. Оно опирается только на формы лексической связи. Но считать третий, четвертый, пятый, шестой и другие порядковые определения числительными — то же самое, что находить в относительных прилагательных вчерашний, сегодняшний, завтрашний, послезавтрашний и т. п. наречия времени или отглагольные прилагательные на -лый (типа полинялый) называть глаголами прошедшего времени.

      На смешение порядковых прилагательных с категорией числительных могла повлиять и однородность их цифрового обозначения (например: в 1935 году, число — 1935 и т. п.). На этой арифметической почве в специальных диалектах (под воздействием канцелярского языка или условного чтения цифр) даже возникает своеобразное определительно-прилагательное употребление имен числительных (например: дом № 17 — номер семнадцать). Однако условные формы арифметического выражения не могут быть использованы как аргументы в пользу отождествления порядковых прилагательных с числительными.

      Порядковые слова имеют не только все морфологические приметы имени прилагательного, но и все его основные грамматические значения. В самом деле, третий (-ья, -ье) имеет относительный суффикс -ий (-ья, -ье), хотя и остается одиноким, морфологически изолированным словом среди живых типов суффиксального словообразования на -ий, -ья, -ье. Слово сороковой выделяет относительный суффикс -ов-; тысячный, миллионный, миллиардный и т. д. образованы при посредстве суффикса -н-. Все другие порядковые слова представляются бессуффиксными образованиями с окончанием -ый. Отношение их к соответствующим числительным кажется вполне однородным с соотношением: грудь — грудый (красногрудый снегирь, слабогрудый мальчик и т. п.), бровь — бровый (чернобровый), шерсть — шёрстый (тонкошёрстый и т. п.) и других подобных. Аффикс -ый, -ая, -ое обеспечивает порядковым словам устойчивую и вполне совпадающую со словоизменением прилагательных систему склонения. Бросается в глаза у подавляющего большинства этих слов одинаковость конечного согласного основы -т- (от четвертый до девятисотый, за исключением слов седьмой, восьмой и сороковой). Сюда же отчасти примыкает со смягчением т' в третий (ср.: тре-клятый, тре-волнение, тре-звон и т. п.). Лишь смежные седьмой-восьмой и первый-второй выступают из этого морфологического ряда²⁹ . Однако, кроме первый и второй и отчасти третий, четвертый (ср.: треть, четверть), все остальные порядковые слова находятся к соответствующим числительным (пятый к пять, шестой к шесть, восьмой к восемь и т. д.) в таком же отношении, как синий к синь, черный к чернь, белый к бель, тихий к тишь, нечистый к нечисть и т. п.

      Г. Павский и К. С. Аксаков совершенно правильно указывали на то, что с порядковыми прилагательными тесно связаны прилагательные от двое, трое и т. п.: двойной, тройной, четверной и т. д., образованные с помощью качественно-относительного суффикса -н- и обозначающие: увеличенный во столько-то раз (сколько обозначено основой собирательного числительного) или состоящий из какого-нибудь количества однородных частей, предметов. Сюда же отчасти примыкают прилагательные двойственный, тройственный (суффикс -ственн- или -енн-) от вышедших из употребления существительных двойство, тройство. Неотделимы от этих серий и прилагательные двоякий, троякий, обозначающие: существующий в двух, трех разных образах, формах, в двух разных проявлениях или способах. "Четвероякий говорится с насилием, и от следующих чисел (5, 6 и т. п. — В. В.) форма эта не образуется вовсе" (51).

      Таким образом, в порядковых прилагательных рельефно выступают все типические черты имени прилагательного: его словообразовательные формы, система склонения, синтаксические функции. Мало того, даже способы производства составных порядковых вполне соответствуют особенностям категории прилагательных. Подобно сложным относительным прилагательным (вроде двухвесельный, четырехпудовый, сорокаведерный, стопроцентный и т. п.), составные порядковые прилагательные, обозначающие отношение к десяткам (от пятидесяти до восьмидесяти) и к сотням (от двухсот до девятисот), складываются из родительного падежа числительных (кроме сто, девяносто) и простого порядкового прилагательного (пятидесятый, семидесятый, трехсотый и т. п.; ср. также: пятитысячный, стомиллионный, пятимиллиардный и т. п.). Неизменяемость всех элементов, кроме последнего, в таких сложных порядковых словах, которые соотносительны с составными числами, содержащими единицы (вроде сто двадцать пятый, тысяча сто пятьдесят девятый и т. п.), не может служить основанием для выделения их в особую категорию. Ведь если бы от составного имени существительного было произведено прилагательное, то и оно также сохранило бы в своей основе первые компоненты неизмененными.

      При отнесении порядковых слов к категории числительных невозможно обойтись без грамматических натяжек и противоречий. Например, для тех, кто считает порядковые прилагательные именами числительными, характерна такая непоследовательность: не признавая тысячу, миллион, миллиард, биллион, триллион и т. п. числительными, они, однако, не могут отказать в порядковом значении словам тысячный, миллионный, миллиардный и т. п.

      Итак, нет никаких грамматических оснований отделять порядковые слова от категории прилагательных. Впрочем, этот вывод не помешал проф. А. М. Пешковскому поставить такой недоуменный вопрос: "Как же, однако, быть с такими прилагательными, как двадцатый, третий? Ведь тут уж совершенно невозможно говорить о качестве" (52). А. М. Пешковский находил выход из этого недоумения в том, что в порядковых прилагательных "основа обозначает нечто прямо противоположное качеству, именно количество" (53). Следовательно, в них возникает своеобразный конфликт лексических и грамматических значений.

      Но вопрос ясней и лингвистически проще. Понятие качественно-относительного признака, выражаемого категорией имен прилагательных, не ограничено только кругом чисто предметных отношений. Категория предмета без остатка стирается и поглощается в смысловой структуре имени прилагательного. Поэтому-то и возможно образование прилагательных от обстоятельственных наречий. Тем более естественны типы прилагательных со значением числового отношения. К. С. Аксаков, сопоставляя порядковые прилагательные с притяжательными, писал: "Предмет по отношению к числу — один, два и т. д., но по отношению числа к нему, но потому что это число становится его отличительностью, он — первый, второй и т. д. Таким образом образуется особый род числительных прилагательных, обозначающих то же число, но принадлежащее предмету как его место или степень в порядке счисления" (54). В той мере, в какой математическая точность расчета, выраженного в цифрах, мирится с качественным пониманием числового определения, порядково-относительные прилагательные могут приобретать оттенки качественных значений. Те порядковые слова, которые связаны с круглыми цифрами (например: десятый, тысячный), или те, которые соотносительны с самыми первыми единицами счета (первый, второй, третий), легче всего развивают качественные значения (например: первый сорт; первейшего качества; на вторых ролях; на втором плане; второе отечество; третий сорт; это — дело десятое; ср. у Салтыкова-Щедрина в сказке "Самоотверженный заяц": "Бежит — земля дрожит... болото — он с пятой кочки на десятую перепрыгивает"; ср.: "В сотый раз тебе говорю"; "Правдой-то я ее до седьмого пота прошибу" (Салтыков-Щедрин, "Карась-идеалист"); ср. "тридевятое царство" и многие другие подобные. Мало того, первый, второй, третий и т. п. могут при классификации, связанной с перечислением, нести часто указательные функции (ср. местоименное употребление слов первый-второй, первый-последний и т. п. в книжной речи).

      Что же касается степени качественной насыщенности порядковых прилагательных, связанных с точным арифметическим определением чего-нибудь, то она в них не ниже, чем в такого рода относительных словах, как шестивесельная лодка, стопудовый груз, пятипроцентный заем и т. п.

      Такой сложной и богатой представляется даже в бледном и беглом очерке картина морфологических разветвлений качественно-относительных прилагательных и так пестра и многообразна гамма смысловых оттенков, различимых в этой картине. Но эта картина еще не полна. Она не закончена. В именах прилагательных наблюдаются резкие различия качественной окраски. Имена прилагательные качественные допускают возможность широких экспрессивных колебаний оттенков качества. В них ярко выступают разные виды качества или субъективной оценки степени качества по отношению к мыслимой его норме. С другой стороны, качественным прилагательным свойственны особые формы, выражающие объективное сравнение степени какого-нибудь качества в однородном кругу предметов. В старых грамматиках (например, у А. X. Востокова, Н. И. Греча, И. И. Давыдова и др.) все эти явления объединялись под именем учения о "степенях сравнения" имени прилагательного.

      ¹ Некоторые грамматисты предлагали заменить термин "имя прилагательное" термином "имя качественное". Ср., например, статью В. Ф. Андреева "Знаменательные и служебные слова в русском языке" (Журнал министерства народного просвещения, 1895, № 10, с. 238 — 279).

      ² Слово качество, вошедшее в русский литературный язык не позднее XI в., в древней Руси относилось к числу отвлеченно-книжных славянизмов, требующих толкования, к числу "неудобь познаваемых речей". Оно объясняется в русских глоссариях с XV в. (см. Новгородский словарь 1431 г.). В азбуковниках XVI — XVII вв. читаем: "Качество — естество каково есть. Аще речеши: видех человека, вопрошу тя о качестве его, рекше, о каковстве лица и образа, еже есть черн или бел, стар или млад. Сице качество глаголется и при древех, птицах, зверех, камнех, питий и явствий и прочих вещех. Различно бо лица естество имуть" (1).

      ³ Известно, что в европейских языках — при богатстве и разнообразии прилагательных, выражающих зрительные, слуховые и отчасти вкусовые ощущения, — очень беден состав прилагательных для выражения обонятельных и осязательных ощущений.

      ⁴ "Качество, — пишет К. С. Аксаков, — есть отвлеченная и понятая та общая сторона предмета, которая в нем находит осуществление, но которая не принадлежит ему непременно и как общее может принадлежать всякому явлению" (6).

      ⁵ Об эволюции имени прилагательного от апозитивного выражения предметности к выражению качественных оттенков можно найти много интересных замечаний: кроме трудов Потебни также в работе: Sommer F. Zum attributiven Adjectivum. Munich, 1928 (Sitzungsberichte der Bauerischen Akademie Phil. Klasse, 1928, 7). Ср. также работу: Hartmann H. Studien über die Betonung der Adjectiva im Russischen. Leipzig, 1936.

      ⁶ Вопрос о близости глагола к прилагательному оживленно обсуждался в русских философских грамматиках начала XIX в. (9)^а

      ⁷ Достаточно сопоставить значения слов пастухов и пастуший, кошкин и кошачий, петухов и петуший, чтобы понять резко выраженную качественность форм на -ий. Об этом же говорит широкое развитие в них переносных значений, например: рыбий темперамент, кошачья живучесть, телячьи нежности, петуший (или петушиный) задор и т. п. (см. ниже).

      ⁸ К ним примыкает областное просторечное сынин. Ср. употребление этого суффикса в русском языке XVI — XVII вв. (16).

      ⁹ Слова с суффиксом -ий, -ья, -ье (вроде вопли автомобильи и т. п.), несмотря на своеобразие форм именительного и винительного падежей, являются характерным примером синкретического притяжательно-относительно-качественного употребления имен прилагательных.

      ¹⁰ Ср. у Пушкина: "Веленью божию, о муза, будь послушна"; "Прокрасться в ночь ко вражью стану" (26).

      ¹¹ Ср. у Маяковского:

Невыносим человечий крик. Но зверий душу верёвкой сворачивал. (Я вам переведу звериный рык, если вы. не знаете языка зверячьего)...

("150000000")

      ¹² Расширение функций этого суффикса в языке Маяковского и применение его в образованиях от основ неодушевленных имен существительных (например: штычий блеск, флажьи веки, домовьи леса и т. п.) связаны с общей тенденцией стиля Маяковского к олицетворению, к персонификации предметов и понятий.

      ¹³ Ср. замечания А. А. Потебни о понимании принадлежности как качества определяемого слова (34).

      ¹⁴ Ср., однако, в "Молотове" Помяловского: "Мы никого не наказываем, у нас нет виноватых, а есть больные. Мы не казним больной член, когда отрезываем его; волка бешеного убиваем не за то, что он виноват, а за то, что он бешен". Ср. у А. С. Пушкина в письме к П. А. Вяземскому от 10 июля 1826 г.: "Моя эпиграмма остра и ничуть не обидна; а другие, сколько знаю, глупы и бешены..."

      ¹⁵ Отсюда ясно, что ошибочны определения и рассуждения А. М. Пешковского в книге "Наш язык": "...те из признаков, выраженных основами прилагательных, которые могут быть больше или меньше, называются качественными признаками, потому что они по большей части обозначают качество предметов (хотя, например, сами прилагательные "малый", "большой" обозначают не качество, а количество, а признаки эти тоже могут быть больше или меньше). И сами прилагательные этого рода называются качественными. А признаки, не могущие быть больше или меньше, называются относительными признаками, потому что весь признак-то состоит тут по большей части только в отношении к какому-нибудь предмету... и сами такие прилагательные называются относительными" (36).

      ¹⁶ Широта семантического объема качественных прилагательных и разнообразие их оттенков ведут к широкому развитию синонимов и антонимов в категории прилагательных. Обилие антонимов выделялось старыми грамматиками как отличительная черта именно класса имен прилагательных: большой-малый; длинный — короткий; старый — молодой; добрый — злой; толстый — жирный — худой; жесткий — мягкий; богатый — бедный; храбрый — трусливый; холодный — жаркий; тяжелый — легкий; сухой — мокрый; тупой — острый и т. п. "Когда недостает в языке прилагательного противоположного, тогда употребляется отрицание: благородный и неблагородный, опасный и безопасный и т. д." (38).

      ¹⁷ Переход имен прилагательных из отыменных образований в отглагольные и обратно — из отглагольных в отыменные прекрасно освещен акад. М. М. Покровским: "...прилагательные, произведенные от глагольных имен, главным образом от nomina actionis (т. е. от названий действия. — В. В.), будучи деноминативными (т. е. отыменными. — В. В.) в морфологическом отношении, приближаются по своему значению к именам первичным, произведенным от глагольной основы. Они ассоциируются не только с тем глагольным именем, от которого они произведены, но и с глаголом, а это может служить причиной перехода суффикса "деноминативного" в суффикс "девербальный" (отглагольный. — В. В.). <...>...Становятся возможными образования прямо от глагола, без посредства nomen actionis. Та же самая ассоциация может привести к обратному явлению, именно к переходу суффикса от девербальных образований к деноминативным. Ход развития здесь первоначально таков: имя образовано от глагола, при котором существует nomen actionis; производное отглагольное имя вступает в ассоциацию с nomen actionis и может представляться деноминативным; отсюда может развиться употребление данного суффикса в чисто деноминативных образованиях" (41).

      ¹⁸ С суффиксом -кий не надо смешивать мертвого суффикса -окий (-екий) в словах высокий, широкий, далекий, глубокий, а также -к- — варианта суффикса -ск- в фономорфологически обусловленном положении: бедняцкий, кабацкий и т. п.

      ¹⁹ О связи значений "полный чего" и "похожий на что" в именах прилагательных см. у М. М. Покровского (41)^а.

      ²⁰ По поводу этого значения прилагательных на -тельный А. А. Потебня заметил: "По значению им соответствуют немецкие от причастия настоящего: schlagend, treffend, reizend, zwingend, auffassend, bedeutend, ansprechend, wohlwollend и пр." (42).

      ²¹ Англ. -able только в устарелом фешенебельный (fashionable).

      ²² Для полноты коллекции можно отметить еще непродуктивный суффикс с общим качественным значением -овн(ый), -евн(ый): верховный, виновный, греховный, сановный, чиновный, душевный и некоторые другие.

      ²³ См. у Карамзина примечание к слову достижимый: "Цель бытия нашего, равно достижимая для мудрых и слабоумных... то есть, до которой достигнуть можно: я осмелился по аналогии употребить это слово" (Смирдинск. изд., т. 2, с. 243).

      ²⁴ Ср. указание А. А. Потебни: "Прилагательные: дохла, тухла, пухла, бегла, волгла, блекла, тускла, мерзла, хрипла, дрябла, спела, смела, зрела, вяла, при причастиях в сказуемом дохла, бегла... смела и пp." (46).

      ²⁵ Ср. у И. Сельвинского в "Рыси": "Багровобурый и широколапый".

      ²⁶ Акад. М. М. Покровский, изучавший значения русских прилагательных на -ный, пришел к выводу, что "основное значение суффикса -ьн- "относящийся к чему", значение же "соединенный с чем, полный чего", которое столь ясно во многих русских прилагательных, — вторичное" (48).

      ²⁷ Некоторые соображения из истории отношений между суффиксами -ьн-, -н-, -ов- см. в кн.: Hartmann H. Studien über die Betonung der Adjectiva im Russischen. Leipzig, 1936, S. 3 — 10.

      ²⁸ См. попытку наметить генетическое соотношение суффиксов -ьн- и -ов- в разных морфологических типах прилагательных в книге H. Hartmann'a "Studien über die Betonung der Adjectiva im Russischen".

      ²⁹ Ср. сравнительно-исторические замечания об образовании порядковых числительных в индоевропейских языках в статье: Meillet A. Des noms des nombres ordinaux en indoeuropéen. — Bulletin de la Société de linguistique de Paris, 1928, t. 29, fasc. l, № 86.