Психологичность сказок

Психология – штука необъятная и вездесущая. По сути, любая сказка психологична. В тех же «Солнечных сказках» любая история может быть рассмотрена через призму психологических процессов. Да только детям, конечно, такой анализ абсолютно неинтересен. Для восприятия сказки он не требуется. А нам, взрослым, бывает все же интересно поразмышлять, поанализировать… Да и наше знание психологии автоматически отражается в нашем спонтанно-интуитивном сказочном творчестве.

Сам я психологию изучал и изучаю много и с интересом: и теоретически (по книгам), и практически (работа над собой, общение, занятия с детьми), и на примере специалистов, и через художественную литературу (например, Достоевский, Толкиен, Ле Гуин)… Но профессиональным психологом я так и не стал, мой подход – «психология от жизни». Я использую свои психологические знания для решения педагогических задач в тех разичных ситуациях, которые возникают у меня в практике.

В данной главе я приведу в качестве примера сказку, в которой очевидна «психологическая компонента». Мои дети не проявили к ней никакого интереса. Но сие и понятно – сказка довольно «взрослая», хотя и простая. А мне она близка. Как вы думаете – почему? Надеюсь, когда прочитаете, вам станет это ясно.

И глобально ко всей теме данной книги эта сказка имеет самое прямое отношение. Фактически, она о том, для чего во многом вообще сочиняются сказки, создаются книги – чтобы увидеть себя обобщенно и со стороны, отвлеченно, а также для того, чтобы почувствовать, что любой из нас не одинок, что одиночества, по сути, не существует. Ну а еще я тут вплел (чисто само собой получилось) свою любовь к лесу и ко всякой лесной жизни.

Итак, читайте и размышляйте (или не размышляйте).

Сказка об одиноком зайце.

Жил-был в огромном русском лесу заяц. Одинокий, как дуб в чистом поле. Хитрый, как целая стая лисиц. Быстрый, как несущийся вскачь конь. Смелый, как герой, отправившийся покорять Северный полюс. И разумный, как медведь, осторожно достающий мед из улья.

Однажды вечером заяц весело скакал по большому русскому лесу и хотел увидеть что-то новое и необычное. Ибо он уже видел многое: и медвежьи берлоги, в которых грузные хищники проводили зиму в комфортных условиях; и суетливые игры суетливых шустрых белок, вполне доброжелательных, но весьма зубастых; и лесные тени от деревьев, кустов и животных – такие одновременно и простые, и причудливые; и вечернюю игру света на стволах берез…

Так заяц скакал, скакал и встретил бобра. Бобр этот был крепкий хозяин, владелец большой хаты и множества мелких хаток на берегу лесного пруда. В то время, как его жена, дородная и холеная бобриха, нянчила бобрят и вела хозяйство, сам бобр занимался заготовкой леса, строительством дамбы и запасанием кормов на зиму.

– Привет, бобр! – молвил заяц, присаживаясь и прядая ушами.

– Здорово, – отвечал мощный коренастый грызун, кивая головой и не отрываясь от работы.

– А не слыхал ли ты… это… чего-нибудь нового, особенного? – спросил косой.

– Ну… Вот, например, у Тетеркиного оврага сосну вчера грозой завалило. Она упала и разломалась, поскольку внутри давно была трухлявой. И оказалось, что в дупле, в самой сердцевине, хранился весьма странный предмет. Сверху-то, видно, сова и другие, кто до нее в дупле жили, накидали всякого хлама, а та штуковина так и лежала. Иди туда. А мне работать надо, а не языком трепать.

– Спасибо, – крикнул заяц и помчался к Тетеркиному оврагу.

Найдя поваленную сосну, вернее ее обломки, косой быстро обнаружил непонятный предмет. Похож он был на сложенные стопкой листья дерева. Но эти листья почему-то все были одинакового размера и одинаковой прямоугольной формы. Причем самый верхний и самый нижний листки оказались много толще и прочнее других. Да к тому же вся стопка скреплялась какими-то нитями и какой-то давно высохшей смолой.

Необычный запах смутил зайца. Как следует обнюхав странный предмет, он чихнул и задумался.

– Кар-р! Кар-р! Это книга! – раздался голос вороны. Он сидела на ветке неподалеку и наблюдала за зайцем. – Я видела такую штуку у людей. Далеко-далеко. В гор-р-родах и дер-р-ревнях.

– И что это такое?

– Не знаю, – честно призналась ворона. – Какая-то хр-р-рень. Пр-р-року от нее мало. Они бывают р-р-разные: больше, меньше, р-р-разного цвета… Их можно р-р-рвать!

– Нда… – задумчиво протянул косой. – И стал перелистывать лапкой книгу, разглядывая однообразные узоры, покрывавшие ее листки. И вдруг увидел рисунок зайца! Такой похожий-похожий!

Лесной герой был потрясен. Он и раньше иногда разглядывал свое изображение в лужах и в тихих лесных озерах. Но тут было нечто иное. Несколько четких плавных линий совершенно понятно показывали зайца. Длинные уши, всегда немного обалдевшая мордочка, маленький хвост, большие задние лапы, небольшие передние лапы – все было на месте.

Заяц пошевелил ушами, вздохнул и закрыл книгу. Потом он кивнул вороне и сказал:

– Я хотел увидеть что-то необычное, новое. И вот я увидел в этой книге себя. Тут я нарисован. Чудо!

– Чего? – не поняла ворона.

– А знаешь, я вдруг сейчас понял, что я не одинок. Существуют и другие зайцы, и во всех нас есть что-то необычное…

– Ну ты дал! – выпучила глаза птица. – Ты, чё, раньше этого не знал?! Вон зайцев сколько бегает по лесу!

– Да, конечно, – мягко улыбнулся русак. – Но я чувствовал себя одиноким. А теперь я увидел, что я такой же, как и все остальные зайцы. Видишь, даже люди это заметили.

– Дур-р-рак! – каркнула ворона и, захлопав крыльями, улетела.

«Ну не без того… – подумал косой герой, с наслаждением почесываясь задней правой ногой за ухом. – Но и сама-то ты…» Но тут ему стало немного жаль ворону. Ведь она еще не ощутила, что одиночества на самом деле не существует.

Зайчик аккуратно положил книгу в дупло находившегося рядом толстого дуба. Потом постоял столбиком, прислушиваясь и шевеля ушами. А потом весело помчался вскачь по огромному русскому лесу.