Вегеций

Флавий Вегеций Ренат (конец IV – нач. V в.), военный писатель. Ему принадлежит единственное полностью сохранившееся римское руководство по военному делу, написанное, вероятно, для императора Феодосия I.

Знание военного дела питает смелость в бою.

«Краткое изложение военного дела», I, 1 (41, с.160)

Северные народы (...) менее разумны, но зато (...) особенно склонны к битвам.

«Краткое изложение военного дела», I, 2 (41, с.160–161)

Главную силу войска надо пополнять набором из деревенских местностей; (...) меньше боится смерти тот, кто меньше знает радостей в жизни.

«Краткое изложение военного дела», I, 3 (41, с.162)

В сражениях (...) наказание следует тотчас же за ошибкой.

«Краткое изложение военного дела», I, 13 (41, с.171)

Кто хочет мира, пусть готовится к войне.

«Краткое изложение военного дела», III, вступление (41, с.211)

Само себе (...) создает предателя то войско, чей разведчик попадает в руки врагов.

«Краткое изложение военного дела», III, 6 (41, с.223)

Легче вызвать чувство храбрости у новонабранных воинов, чем вернуть его у тех, которые уже перепуганы.

«Краткое изложение военного дела», III, 10 (41, с.238)

Часто больше пользы приносит местность, чем храбрость.

«Краткое изложение военного дела», III, 26 (41, с.263)

Солдат исправляют на местах стоянок страх и наказание; а в походах их делают лучшими надежды и награды.

«Краткое изложение военного дела», III, 26 (41, с.264)

Что нужно сделать, обсуждай со многими; но что ты собираешься сделать – с очень немногими и самыми верными, а лучше всего – с самим собой.

«Краткое изложение военного дела», III, 26 (41, с.264)

В военных делах быстрота обычно приносит больше пользы, чем доблесть.

«Краткое изложение военного дела», IV, 31 (41, с.285)

Веллей Патеркул

Веллей Патеркул (20 до н. э. – ок. 31 н. э.), историк, современник Тиберия, под знаменами которого он воевал в Германии и Паннонии.

Самое великое в нем (Гомере) то, что не было до него никого, кому бы он мог подражать, и не нашлось после него никого, кто смог бы подражать ему.

«Римская история», I, 5, 2 (100, с.13)

Ненависть, порождаемая соперничеством, переживает страх и не прекращается по отношению к побежденным даже после исчезновения самого предмета ненависти.

«Римская история», I, 12, 7 (100, с.18)

Соперничество питает талант, (...) и то, чего добиваются с наивысшим рвением, достигает наивысшего совершенства.

«Римская история», I, 17, 6 (100, с.22)

Рвение ослабевает вместе с надеждой. Если мы не можем догнать, перестаем гнаться.

«Римская история», I, 17, 7 (100, с.22)

Один город Аттики на протяжении многих лет прославился большим числом мастеров слова и их творений, чем вся Греция, так что можно подумать, будто части тела греческого народа распределены между другими городами, дух же заперт за стенами одних Афин.

«Римская история», I, 18, 1 (100, с.22)

(О Гае Марии:) Наилучший на войне, наихудший в мирных условиях.

«Римская история», II, 11, 1 (100, с.29)

Страх римского народа перед диктатором был большим, чем страх, заставляющий прибегнуть к диктатуре.

«Римская история», II, 28, 2 (100, с.39)

Редко завидуют славе тех, чьего могущества не боятся.

«Римская история», II, 31, 3 (100, с.41)

Помпей определенно выдающийся человек, и даже чересчур выдающийся для свободного государства.

«Римская история», II, 32, 1 (100, с.41)

Помпей (...) там, где ему должно было быть первым, всегда хотел быть единственным.

«Римская история», II, 33, 3 (100, с.42)

Едва ли не глупо было бы перечислять гениев, которых мы еще помним, (...) ведь насколько велико восхищение, настолько затруднительна оценка.

«Римская история», II, 36, 2 (100, с.44)

Безделью сопутствует зависть.

«Римская история», II, 42, 3 (100, с.47)

Если прежде ему (Помпею Великому) не хватало земли для побед, то теперь не хватило земли для погребения.

«Римская история», II, 53, 3 (100, с.54)

К настоящему мы относимся с завистью, перед прошлым же преклоняемся, считая, что одно нас затмевает, а другое учит.

«Римская история», II, 92, 5 (100, с.75)