1.6. Право и порядок

О.Э. Лейст в работе «Сущность права» пишет: «Вопреки фило­софам и ученым, считающим основной идеей права "солидарность", "сво­боду" или "волю господствующего класса", предлагается считать главной целью права порядок и социальную стабильность». Конечно, право всегда противоположно произволу, социальному хаосу и бес­порядку. В этом плане антипод права – не бесправие, а социальный хаос и беспорядок, разрушение стабильности общественных отноше­ний, нарушение их воспроизводства и динамики.

Таким образом, право по его сущности можно определить как нормативную форму упорядочения, стабилизации и воспроизводства общественных отношений, поддерживаемую и охраняемую средствами юридического процесса и государственным принуждением.

1.7. Сознание и правосознание

Для ответа на вопрос о сущности правосознания недостаточ­но привести ту или иную удачную его дефиницию. В большинстве из них акцент делается на определенного рода систему знаний, то есть право­сознание раскрывается как совокупность взглядов, идей, выражающих отношение людей, социальных групп, классов к праву, законности, правосудию, их представление о том, что является правомерным и неправомерным.

По мнению А. Спиркина, «правосознание – это представления и понятия, выражающие отношение людей к действующему праву, зна­ние меры в поведении людей с точки зрения прав и обязанностей; это правовые теории, правовая идеология».

В рамках такого подхода правосознание является идейным вы­ражением объективных общественных отношений, отражающих в свою очередь господствующие в обществе экономические и социальные от­ношения. Право воздействует на формирование правосознания, а последнее реализуется в праве и правосудии.

В таких определениях дается в целом правильное представ­ление о правосознании. Однако это представление, во-первых, пред­варительное и неполное, во-вторых, оно не улавливает самого главного в правосознании.

Правосознание – это не только отражение в индивидуальном сознании духа и характера уже действующих в обществе законов, оно активно, творчески корректирует и критикует действующие законы (и институты) с позиций индивидуальной справедливости, которая приоб­рела глубокий жизненный смысл и значение для массы людей.

В свете понятия правового государства, которое получило ши­рокое признание в юридической литературе, Э. Соловьев дает харак­теристику правосознания в единстве его познавательной, оценочно-критической и регулятивной функций. «Правосознание – это ориен­тация на идеал правового государства, который имеет безусловный характер и уже в данный момент определяет практическое поведение человека как гражданина. Это значит, что, хотя правого государства еще нет, человек начинает жить так, как если бы оно утвердилось. Он вменяет себе в обязанность следовать таким установлениям (или хотя бы декларациям), которые соответствуют понятиям суверенитета, права, и отказывается подчиняться тем, которые несут на себе явную печать неправового (патерналистского и авторитарно-бюрократи­ческого) ведения государственных дел».

Как форма сознания и мировоззрения правосознание форми­руется в процессе правовой социализации и имеет сложную структуру.

В философской литературе выделяют институциональную и неинституциональную формы бытия правосознания.

Институциональная форма бытия правосознания, существую­щая в виде документов, является формой живого процесса мышления юристов-профессионалов, согласующейся с общеобязательной нормой и подчиняющейся ей как критерию правильности, законосообразности суждений и решений; это сфера «законоположений», «юридического закона», «действующего права».

Неинституциональная форма бытия правосознания, или недокументальная и неофициальная форма правового мышления, воли и чувств, существуете в виде живого процесса или акта сознания в его «неопредмеченном» виде, фиксируемого в письменной форме, что на­зывается «задним числом» (теоретических трудах, художественной литературе, личных документах).

В свою очередь, по способу мышления неинституциональная форма проявляет себя в следующих качествах:

• обыденном правосознании, включающем представления, чувства и волеизъявления массы людей, их субъективное отношение к дейст­вующему праву, знания о существующих законах и их оценку, убеждения в правомерности или неправомерности судебных дейст­вий, в справедливости или несправедливости законов; эта сфера образует массовое общественное мнение вокруг действующего права, поддерживая его или требуя изме­нения;

• теоретическом правосознании, куда можно отнести юридические доктрины, создаваемые теоретиками права, а также обсуждение вопросов о праве, законности, справедливости, о взаимных правах и обязанностях общества и личности, об основополагающих инсти­тутах законодательства в трудах ученых-гуманитариев.

В том смысле, который вкладывают исследователи в понятие теоретического правосознания, его следует отличать от правоведения, юриспруденции как специальной дисциплины, ориентированной на исключительно действующее право и его законоположения, в основном на нем и основывающейся.

Теоретическое правосознание задается вопросами о происхо­ждении юридических установлений, об их смысле и назначении, о социальной целесообразности и правомочности регулировать и контро­лировать человеческую жизнь, ограничивать свободу индивида, об «оправдании» существующего права, о его «гуманности» и «справед­ливости», соответствии «исконным правам» человека. Эта область рас­суждения о праве, когда она приобретает теоретически завершенный и систематический вид, называется также «философией права».

Следуя давнему различию «позитивного» и «естественного» права, эти виды правосознания можно также обозначить как «пози­тивное» и «естественное» правосознание, или, что то же самое, – институциональное и неинституциональное правосознание.

В современной юридической литературе чаще используется трехсоставная схема, согласно которой правосознанию присущи три основные функции: познавательная, оценочная и регулятивная.

Такой подход вполне может послужить отправным пунктом при анализе правосознания.

Познавательная функция правосознания. Реализующееся в правосознании познание права есть социально обусловленная, истори­чески развивающаяся коллективная (совместно-разделенная) познава­тельная деятельность.

Субъекты, познающие право, отличаются друг от друга со­циальными позициями и ролями, профессией и образованием, иму­щественным положением, этническими признаками, мировоззрен­ческой позицией и т.д. и т.п. Отсюда многообразный разброс конкрет­ных приемов и процедур, объемов и уровней познания права у разных субъектов (индивидов, групп, классов).

Оценочная функция правосознания осуществляется, прежде всего, при помощи системы аксиологических категорий («благо», «добро», «польза», «выгода», «вред», «зло», а также «справедливо – несправедливо», «правомерно – неправомерно» и т. п.). Оценивающий субъект может позитивно или негативно воспринимать право как тако­вое (аспекты, части, формы) в зависимости от того, отвечают или про­тиворечат требования и возможности, заключенные в праве, его поло­жению, интересам и целям.

Оценка права предполагает знания. От полноты и глубины пра­вовых знаний, которыми располагает субъект, зависит степень точ­ности производимой им оценки права.

Таким образом, познавательная и оценочная функции право­сознания находятся в тесном единстве. Органически с ними связана и их дополняет регулятивная функция правосознания. Она сводится, во-первых, к переработке и трансляции информации об объективных признаках права в знание-предписание, в программу деятельности, а также оценок признаков права, а во-вторых, к предметному вопло­щению этого знания в конкретные поступки, действия, правозначащие либо относящиеся к праву.

Посредством правосознания регулируются потребности, по­зиции, отношения и поведение людей в праве.

Особенную роль в механизме реализации регулятивной функ­ции правосознания выполняет самосознание субъекта как участника правового общения. Самосознание обращено к внутреннему миру ин­дивида. Оно суть, осознание, оценка, контроль со стороны участника правового общения своего положения, действий и их последствий в этой сфере социальной жизни.

Устойчивые, повторяющиеся, необходимые отношения между правовыми смыслами могут быть названы аксиомами правосознания. Данное понятие введено И. Ильиным в работе «О сущности право­сознания». Аксиомы как универсальные очевидности правосознания акцентируют внимание на тех способах человеческого бытия, которые делают право возможным. По Ильину, основными аксиомами право­сознания выступают: закон духовного достоинства (самоутверждения), закон автономии (способности к самообязыванию и самоуправлению) и закон взаимного признания (взаимное уважение и доверие людей друг к другу). Он не ограничивается лишь феноменологическим описанием этих очевидностей правосознания, а заполняет его онтологическим обоснованием.

Деформация правосознания проявляется в искажении пред­ставлений о ценности права в различных формах: правовом нигилизме, правовом инфантилизме, правовом дилетантизме и «перерождении» правосознания. Общим для всех видов деформации является низкий уровень политико-правовой культуры субъектов права.

Правосознание индивидов заключается не только и не столько в осознании действующих законов, сколько в их способности судить о государственно установленном праве, подвергать его оценке, критике и пересмотру. Основу правосознания личности составляют чувство соб­ственного достоинства, способность к самообязыванию и самоуправ­лению, взаимное уважение и дове­рие граждан друг к другу, к власти, а власти – к гражданам.

Для более адекватного выражения смыслового содержания права вводится понятие «правовой менталитет». Правовой мента­литет включает в себя как нижние этажи общественной и индиви­дуальной психологии, в которых содержатся потенциалы смыслообра­зования, так и правосознание, но не в традиционном смысле, а с точки зрения его ориентированности, избирательности, настроенности, тен­денциозности, а также культурной специфики.

Познавательные интенции социогуманитарных, в частности, – историко-теоретических юридических дисциплин в современной Рос­сии, в той или иной мере направлены на осмысление уникальной исто­рической ситуации – перехода от тоталитарного общества к принци­пиально новому для российской цивилизации политико-правовому и экономическому «образу жизни». Это новое качество в развитии со­циума, несомненно, должно быть синтезом европейских (евроамери­канских) общецивилизационных механизмов и национальных социо­культурных форм, апробированных «освященных» и оправданных временем.

Переоценка основных методологических подходов, применя­емых юридической наукой и в исследовании национального права (по­литико-правовой действительности), несомненно, привела к разно­образию философской базы исследований, переходу «от материалисти­ческого однообразия к попыткам более тонкого, широкого взгляда на мир, природу юридических явлений». Постепенный (может быть даже медленный) отход от традиционной в советский период методологии правопознания, основанной на формационной доктрине и классовом подходе в русле марксистско-ленинской идеологии, сопровождается теоретико-методологическим и, соответственно, терминологическим поиском, оригинальными концептуальными новациями. Важность этой работы трудно переоценить, прежде всего, в плане развития общей теории права и государства, сохранения стройности и строгости ее кон­цептуального аппарата, значения и особого места в системе юриди­ческих наук.

Так, понятия «классовое сознание», «национальное сознание» с позиций современных взглядов отличает политическая и идеологи­ческая ангажированность, узость содержания и, возможно, методо­ло­гический архаизм. Все это, несомненно, снижает их эвристическую ценность. Достаточно сложной семантикой отличается и категория «национальный характер», которая в отечественных и зарубежных исследованиях в области общей теории государства и права, полито­логии, социологии и других гуманитарных наук в последние годы встречается достаточно часто.

После введения в отечественный научный оборот таких терми­нов западной науки, как «менталитет» или «ментальность» возникает неоднозначная корреляция понятий «национальный характер» и «на­циональный менталитет». Некоторые исследователи в этой связи отме­чают, что «ментальность – это глубинные структуры национального характера, фундаментальные характеристики народного духа, архети­пические образования народной души», тогда как категорию «нацио­нальный характер» считают интуитивной, поверхностной, лишенной всякого научного смысла.

Таким образом, с точки зрения привнесения этнокультурного измерения в различные политико-правовые и социологические иссле­дования, использование категории «национальный (юридический или политический) менталитет» будет более оправдано и методологически, и идеологически.

Исследование правосознания и правовой культуры не только за рубежом, но и (прежде всего!) в России нуждается в понятии, отобра­жающем сложную морфологию и корреляцию общественного и инди­видуального сознания. Такой категорией является понятие «правовой менталитет». В первом, философском приближении достаточно оче­видна трансцендентная сущность правового менталитета, его вне- и до­опытность, «изначальная» принадлежность рассудку, первичность и обусловливающий (опыт) характер.

Интерсубъективный в своей сущности мир правового ментали­тета, осознаваясь и рационализируясь (как, впрочем, и вербализируясь) только выборочно, «пятнами», связывает высокорационализированные формы сознания (правовую идеологию, политику и др.) с миром бес­сознательных структур, с неосознанными культурными кодами, опре­де­ляя тем самым отношение личности к праву и иным явлениям социально-юридической действительности, поведенческо-правовую и психолого-правовую самореализацию индивида.

Полагать, что у нас имеется теория правовой ментальности пока преждевременно. Налицо лишь некоторые идеи и подходы. Хотя достаточно очевидно, что современная доктрина отечественного право­вого менталитета нуждается в систематическом исследовании своих многочисленных, в том числе и специальных юридических, этнокуль­турных и конкретно социологических измерений.

Исходя из вышесказанного можно предложить следующую дефиницию правового менталитета. Правовой менталитет является совокупностью (системой) правовых архетипов и представлений, устойчивых, общераспространенных образов и стилей юридического мышления, которые в разных социумах, этносах, типах цивилизаций, социальных и профессиональных группах имеют собственное содержа­ние, различным образом сочетаются, но всегда лежат в основе вос­приятия принадлежащим к ним субъектом национальной правовой системы, политических институтов, сущности и значений собствен­ных интересов, прав и свобод, определяют особое видение юри­дической реальности, специфику правового поведения индивида, тех или иных социальных и профессиональных групп, государственных органов и должностных лиц.

Правовой менталитет – это полиструктурная открытая динами­ческая система, включающая разноуровневые отношения между соб­ственными элементами, иными социальными системами и находящаяся в постоянном (хотя часто и незаметном) развитии. Природное и куль­турное, рациональное и эмоциональное, сознательное и бессознатель­ное, индивидуальное и общественное – все эти оппозиции неизбежно «пересекаются», определенным образом актуализируются на уровне политико-правового менталитета, растворяясь в его структурах.

С позиций системно-структурного (функционального) подхода, исходя из природы рассматриваемого явления, наиболее продуктивно и методологически оправдано представить правовой менталитет как сис­тему с непрерывно взаимодействующими между собой структурными элементами, в результате чего и возникают разнообразные свойства, характеристики национального правового менталитета – «законничес­кий» (формально-юридический), толерантный, харизматический, дина­мический, характеризующийся правовым нигилизмом либо правовым идеализмом и т.д., а также выявляется специфика той регулирующей роли, которую играет правовой менталитет в процессах правореали­зации и правотворчества, его влияние на поведение личности, со­циальных или национальных групп, классов, всего населения страны.

Следует отметить, что правовой менталитет, кроме вышеска­занного, способствует системному анализу российской юридической и политической действительности, служит средством объяснения ее самобытности и специфики, поскольку относится к одному из значи­тельных системообразующих факторов. Его изучение обязывает юрис­тов (прежде всего практикующих: судей, адвокатов, работников иных правоохранительных органов), управленцев, политиков, идеологов учи­тывать в своей деятельности, кроме всего прочего, и так называемое человеческое измерение – внутренний мир субъекта и особенности общественных объединений, влияние на поведение индивида (групп, народов, наций) окружающих условий и, прежде всего, национального, сложившегося исторически политико-правового опыта, включающего типичные правоотношения (обязательственные, земельные, семейные, наследственные и др.), способы (как традиционные, так и альтернатив­ные) урегулирования конфликтов, различные процедуры по их разре­шению, характерные для данного общества и государства, привычную систему возмездия, во многом зависящую от сложившихся в нацио­наль­ном юридическом мире и транслируемых от поколения к поко­лению представлений о соотношении наказания и мести, роли и силе государства и его органов, о справедливости, равенстве, морали, долге и т.д.

(Вопросы «равенство и равноправие», «общее благо как категория права», «цивилизм» см.: Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997.)