5. С дискуссией о возможности "изолированной" уступки тесно связан и вопрос о возможности уступки права (требования) в части.

Для правоприменительной практики до последнего времени было характерно негативное отношение к сделкам, в рамках которых новому кредитору передавалось требование части долга. При обосновании подобных решений использовались доводы, аналогичные приводимым для подтверждения невозможности уступки права в "длящемся" правоотношении: якобы в данном случае "не происходит полной замены" кредитора <1>.

--------------------------------

<1> См.: Наумов О.А., Слесарев В.Л. Рассмотрение споров о признании цессии недействительной // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 70.

Вместе с тем подобная позиция не согласуется с законодательными положениями. Как обоснованно отмечала Е.В. Кабатова, под словосочетанием "иным, предусмотренным договором" законодатель имел в виду "в первую очередь возможность договориться о передаче не всего, а лишь части существующего объема прав" <1>.

--------------------------------

<1> Гражданский кодекс Российской Федерации. Ч. 1: Научно-практический комментарий / Отв. ред. Т.Е. Абова, А.Ю. Кабалкин, В.П. Мозолин. М., 1996. С. 583.

Отсутствие установленных законом запретов на передачу части объема принадлежащих кредитору прав констатируется в подавляющем большинстве работ, посвященных цессии.

Возможность "дробления" права требования при уступке зависит от характера предмета обязательства. При юридической делимости обязательства не существует принципиальных препятствий для уступки требования в части долга.

"Действие, составляющее содержание обязательства, может быть признано делимым, когда оно может быть выполнено по частям, когда оно допускает разделение его без нарушения сущности, так что каждая часть действия имеет то же содержание, как и целое, и отличается от последнего только количественно. Действие, не допускающее такого разложения на части, признается неделимым. Соответственно тому и обязательства по способности к делению их объекта различаются как делимые и неделимые" <1>, - писал, характеризуя признаки делимости обязательства, Г.Ф. Шершеневич.

--------------------------------

<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1994. С. 280.

Как правило, делимы обязательства, предметом которых является передача вещей, определяемых родовыми признаками. Деньги как предмет денежного обязательства делимы и взаимозаменяемы, поэтому практически все обязательства по уплате денег также делимы. Г.Ф. Шершеневич указывал, что вообще все обязательства по платежу известной суммы должны быть признаны делимыми, потому что плата части денег составляет такие же действия, как платеж целого. На возможность дробления денежного долга обращали внимание и другие российские юристы <1>.

--------------------------------

<1> См.: Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 125; Трепицын И.Н. Гражданское право губерний Царства Польского и русское в связи с проектом Гражданского уложения. Общая часть обязательственного права. Варшава, 1914. С. 212.

Действующее гражданское законодательство позволяет сделать вывод о возможности уступки кредитором по денежному обязательству части долга.

В подтверждение этого подхода можно указать на те последствия, которые возникают в случае частичного исполнения обязательства за должника поручителем либо погашения части задолженности за счет заложенного третьим лицом имущества. Поручитель или залогодатель приобретают право требовать от должника уплаченных ими кредитору сумм в той части, в которой ими было исполнено обязательство. Закон прямо допускает возможность такого частичного перехода прав на получение денежных сумм. Аналогичное положение может возникнуть и при суброгации.

Требование об обязательной полной замене кредитора, особенно применительно к денежному обязательству, для сохранения структуры договорных отношений, не основано на законе и не учитывает особенностей взаимоотношений сторон обязательства при уступке. Первоначальный кредитор, передавая право требования уплаты долга в определенной части новому кредитору, сам лишается права в этой части требовать исполнения от должника, т.е. в этой части он сам из обязательства выбывает, заменяется новым кредитором. Положение должника по денежному обязательству не изменяется, поскольку его обязательство остается прежним, не изменяется ни характер права, ни его объем.

Следует различать ситуации, в которых происходит разделение объема требования, и случаи, когда уступается одно из нескольких самостоятельных требований (например, задолженность за определенный период по договору, предусматривающему обязанность производить периодические платежи). В последнем случае имеет место отдельное обязательство уплатить определенную (или определимую) сумму в определенный срок или при определенных обстоятельствах. Как справедливо указывает А.Л. Новоселов, в этих случаях обязательство уплатить определенную сумму является самостоятельным и не зависит от отношений сторон в иные периоды действия договора <1>.

--------------------------------

<1> См.: Новоселов А.Л. Некоторые вопросы уступки части права (требования) по денежному обязательству // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 60.

Препятствие для таких уступок практика арбитражных судов продолжительное время видела в "длящемся" характере отношений между сторонами этого договора, не позволяющем уступать права кредитору без полного выхода из этого договора. Приводимые в литературе аргументы, опровергающие этот подход, упоминались выше. С изменением подхода к практике уступки требований по длящимся договорам изменился и подход к возможности уступки задолженности за определенный период.

В п. 5 Обзора отражен общий принцип допустимости частичной уступки прав по обязательствам, предмет исполнения по которым делим, и приводятся примеры таких требований - требование по оплате товара, требования арендатора по предоставлению в пользование нескольких самостоятельных помещений.

6. ГК РФ предусматривает, что право первоначального кредитора переходит к новому кредитору в том объеме и на тех условиях, которые существовали к моменту перехода права. В частности, к новому кредитору переходят права, обеспечивающие исполнение обязательства, а также другие, связанные с требованием права, в том числе право на неуплаченные проценты (ст. 384), если иное не предусмотрено законом или договором.

Таким образом, по общему правилу обеспечивающие права переходят к новому кредитору одновременно с обеспечиваемым требованием без дополнительного оформления их уступки. Иное может быть предусмотрено законом или договором.

При отсутствии специальных оговорок в соглашении об уступке права требования новый кредитор приобретает право начислять неустойку в свою пользу при нарушении должником обязательства после перехода к нему прав по основному долгу.

На практике нередко суды используют иной подход, полагая, что условие договора цессии о передаче основного долга, не содержащее специального указания о передаче притязания на начисление неустойки, не влечет перехода к новому кредитору этого правомочия. Эта точка зрения не согласуется с положениями ст. 384 ГК РФ.

В п. 15 Обзора обращается внимание судов на наличие в законе презумпции перехода к новому кредитору права в полном объеме, включая и права по обеспечительным дополнительным обязательствам.

При уступке части основного долга к новому кредитору права на обеспечение переходят пропорционально размеру переданного требования, если иное не установлено соглашением сторон.

7. Возможность уступки первоначальным кредитором права требования уплаты неустойки отдельно от передачи прав по основному обязательству широко обсуждалась в современной российской юридической литературе.

Недопустимость самостоятельной уступки подобных прав требований часто обосновывается тем, что "обязанность по уплате санкций неразрывно связана с основным обязательством, сторонами которого неизменно остаются прежний кредитор и должник" <1>.

--------------------------------

<1> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. О.Н. Садикова. М., 1997. С. 632.

Эта точка зрения до последнего времени преобладала в правоприменительной практике.

Между тем денежная сумма, причитающаяся кредитору в качестве неустойки, является самостоятельной имущественной ценностью. На это обстоятельство обращалось внимание еще в дореволюционной российской цивилистике. Так, В.А. Белов приводит мнение К.Н. Анненкова и К.П. Победоносцева, характеризовавших право цедента на набежавшую к моменту цессии неустойку как право требования денежной суммы, ибо компенсаторный и обеспечительный характер таких сумм утрачивается с их начислением <1>. На это же обстоятельство обращают внимание и современные авторы <2>.

--------------------------------

<1> См.: Белов В.А. Договор уступки требования в русском гражданском праве // Вестник МГУ. Сер. 11. Право. 1999. N 6. С. 26.

<2> См.: Белов В.А. Сингулярное правопреемство в обязательстве. М., 2000. С. 255.

Собственно право требовать уплаты неустойки возникает у кредитора только при нарушении должником обязательства. Возможность реализации этого права зависит от целого ряда факторов (субъективные основания ответственности, характер и размер последствий нарушения для кредитора и т.д.). В этом случае неустойка утрачивает свой обеспечительный характер и рассматривается как самостоятельная мера имущественной ответственности. У кредитора возникает право требовать уплаты денежной суммы в качестве неустойки.

В этом случае нет принципиальных препятствий к разъединению требования об уплате неустойки и требования по основному обязательству, с нарушением которого было связано начисление определенных сумм в качестве неустойки. Как справедливо отмечает А.А. Попов, структура правового регулирования при этом не нарушается, ибо никуда не исчезает обязанность должника нести неблагоприятное имущественное обременение. Для кредитора наказание должника не имеет первостепенного значения - ему важнее восстановить свои имущественные потери. Эта цель с успехом достигается при передаче права на компенсацию в обмен на денежный либо иной эквивалент, получаемый от цессионария <1>.

--------------------------------

<1> См.: Попов А.А. Размер имущественной ответственности предпринимателя при уступке требования по взысканию санкций // Арбитражная практика. Спецвыпуск. 2001. С. 76.

Из смысла гл. 24 ГК РФ не следует, что передача права на взыскание неустойки возможна лишь во взаимосвязи с основным обязательством. Запрет передачи права на взыскание неустойки в законе отсутствует, содержанию данного права такая передача не противоречит.

В силу сказанного вряд ли есть серьезные основания исключать возможность самостоятельной уступки права на взыскание уже начисленной неустойки в отрыве от основного обязательства. "Подобного рода цессия есть форма проявления экономической свободы, сопряженная с предпринимательским риском цедента. Если последний решается на соответствующие действия - значит, ожидает от них большего эффекта, нежели от сохранения прежнего положения" <1>.

--------------------------------

<1> Попов А.А. Указ. соч. С. 77.

Самостоятельный характер требования об уплате суммы неустойки в ряде случаев признавался и в судебной практике. Например, рассматривая дело по спору о признании сделки уступки права требования недействительной, кассационная инстанция указала, что, "поскольку при ненадлежащем исполнении должником основного обязательства у кредитора возникает право (требование) на неустойку, а в законе отсутствуют нормы, запрещающие уступать право (требование) в части неустойки в случае, когда основное обязательство исполнено, договор уступки не может быть признан недействительной сделкой" <1>.

--------------------------------

<1> Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 24 мая 2000 г. по делу N Ф08-1155/2000.

В Обзоре нет прямого указания на возможность изолированной уступки права на взыскание неустойки, но рассматривается вопрос о допустимости перевода долга по уплате неустойки без перевода обязанностей по уплате основного долга. В п. 21 Обзора Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ поддержал позицию тех судов, которые признавали допустимость изолированного перевода долга по уплате сумм начисленных неустоек.

Данный подход подтверждает и возможность уступки прав требования об уплате начисленной неустойки без передачи третьему лицу прав по основному нарушенному обязательству.

Требование об уплате неустойки часто передается (уступается), когда сумма требования окончательно определилась. Например, суд с учетом всех обстоятельств дела, в том числе своего права на снижение неустойки (ст. 333 ГК РФ), уже определил размер сумм, подлежащих уплате должником.

Однако нет препятствий для уступки права на неустойку до того, как требование окончательно определилось. В этом случае мы имеем дело с так называемым "несозревшим" требованием, сумма которого не определена, но определима. Возможность передачи таких "несозревших" прав в российской цивилистике не исключалась <1>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<1> См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С. 222; Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 378.

Из положений, закрепленных в п. 16 Обзора, следует, что препятствий к уступке окончательно не определившегося права (размер неустойки окончательно не определен) Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ не усматривает.

8. В п. 17 Обзора, исходя из характера обязательства по возмещению убытков, обосновывается вывод о возможности самостоятельной уступки требования о возмещении убытков, причиненных нарушением обязательства.

Право требовать возмещения убытков при неисполнении обязательства не является ни мерой обеспечения, ни требованием, связанным с основным обязательством. Как справедливо указывает Е.А. Крашенинников, "притязание на возмещение убытков не является побочным правом по отношению к требованию, нарушение которого повлекло возникновение данного притязания" <1>.

--------------------------------

<1> Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования // Хозяйство и право. 2001. N 11. С. 10.

Основание этого требования иное, чем у требования по основному долгу. Право требовать возмещения убытков возникает лишь при нарушении обязательства и реализуется как право применения имущественной ответственности (гл. 25 ГК), а не по правилам об исполнении обязательств. Требование о возмещении убытков принадлежит лицу, права которого нарушены.

Право требовать от должника уплаты денежных средств в качестве возмещения убытков (в уже определенной или определимой сумме) может быть передано другому лицу (как новому кредитору, так и любому другому лицу) в качестве самостоятельного имущественного права.

Изменение кредитора по требованию об уплате убытков никак не затрагивает ни характера, ни структуры нарушенного правоотношения. Поэтому такая уступка может быть допущена и в ситуации, когда право требовать исполнения обязательства, нарушение которого повлекло начисление убытков, не обладает свойством уступаемости.

При реализации требования о возмещении убытков новый кредитор заменяет первоначального именно в охранительном обязательстве. Поэтому при рассмотрении вопросов о возможности применения мер ответственности к должнику, размере его ответственности учитываются последствия нарушения, наступившие у первоначального кредитора. Так, при применении ст. 333 ГК РФ должны приниматься во внимание последствия нарушения, возникшие у первоначального кредитора. Должник вправе ссылаться на просрочку первоначального кредитора, имевшую место до уступки, и т.д.

Возможность самостоятельной уступки права на взыскание убытков оспаривалась в связи с тем, что она может вызвать определенные неудобства, так как размер убытков должен доказать именно кредитор. Отчуждение права на взыскание суммы убытков при возникновении судебного спора между должником и цессионарием приведет к тому, что рассмотрение дела без участия в нем цедента будет весьма затруднительно.

Следует отметить, что подобные неудобства не возникают в том случае, когда размер возмещения, причитающегося потерпевшей стороне, определен решением суда или соглашением сторон и потерпевший уступает уже определенное право на получение точно определенной денежной суммы.

При уступке же неопределенного, но определимого права цедент и цессионарий, действуя разумно и добросовестно, вправе определить в соглашении об уступке порядок представления доказательств причиненных убытков. Возможные практические неудобства, возникающие при реализации переданного права цессионарием, не являются принципиальным препятствием для уступки.

9. Обеспечивая интересы должника при уступке, большинство правовых систем определяют те средства правовой защиты, к которым должник может прибегнуть в отношении цессионария. Одним из важнейших средств такой защиты является право должника на сохранение возражений, включая право на зачет.

Различные правовые системы содержат положения, направленные на обеспечение права должника заявлять против требования нового кредитора те возражения, которые у него имелись в отношении первоначального кредитора.

В российской цивилистике подчеркивалось, что отношения между новым верителем (цессионарием) и должником определяются таким образом, что цессионарий, пользуясь правом в том же объеме, что и цедент, одновременно принужден допустить против себя все те возражения со стороны должника, которые последний мог сделать против прежнего верителя <1>. Данная возможность тесно связана с конструкцией, допускающей возможность уступки отдельных требований из договора, уступки части требования.

--------------------------------

<1> См.: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1995 г.). М., 1995. С. 289; см. также: Синайский В.И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 346.

Действующее гражданское законодательство содержит специальные правила, призванные обеспечить защиту должника, с тем чтобы сделка уступки, совершаемая, как правило, без участия должника, не затронула его имущественные интересы.

Статья 386 ГК РФ предусматривает, что должник вправе выдвигать против требования нового кредитора возражения, которые он имел против первоначального кредитора к моменту получения уведомления о переходе прав по обязательству к новому кредитору.

По мнению Е.А. Крашенинникова, под возражениями, о которых говорится в данной статье, следует понимать как возражения в материально-правовом смысле, например возражение о невыполнении договора цедентом или возражение об истечении срока исковой давности, так и возражения в процессуальном смысле, т.е. ссылки на то, что требование не возникло (например, вследствие ничтожности договора, из которого цедент выводит требование, уступленное цессионарию) или хотя и возникло, но до его уступки было прекращено (например, через платеж или зачет) <1>.

--------------------------------

<1> Крашенинников Е.А. Правовые последствия уступки требования. С. 13.

Статья 386 ГК РФ охватывает, в частности, возражения, связанные с неисполнением первоначальным кредитором перед должником договора (обязательства), на основании которого возникли уступленные права требования. При этом значение придается не тому моменту, когда фактически были заявлены возражения, а моменту, когда возникли правовые основания для их заявления.

Так, должник по денежному обязательству в возмездном договоре, предусматривающем встречное обязательство по осуществлению работ, вправе ссылаться против требования нового кредитора на факт неисполнения обязательств подрядчиком, даже если невыполнение имело место после получения должником уведомления об уступке. В этом случае правовое основание для возражения - договор должника с первоначальным кредитором, предусматривающий наличие встречной обязанности, существовал на момент направления информации об уступке. Именно это обстоятельство должно приниматься во внимание.

Аналогичным образом складываются отношения и в случаях, когда возражения должника связаны с установлением факта поставки товара ненадлежащего качества. В этом случае не имеет значения, до или после получения уведомления должником были установлены недостатки товара, важно то, что сам договор, предусматривающий право покупателя отказаться от оплаты в случае поставки некачественного товара, был заключен на этот момент.

Значение имеет не момент возникновения обстоятельства, на которое может сослаться должник, а момент возникновения правового основания для выдвижения такого возражения.

Этот подход отражен в п. 7 Обзора. В приведенных в этом пункте делах обсуждался вопрос о возможности ссылки заказчика (должника) в качестве возражения против требования нового кредитора об оплате работ на недостатки, выявленные до получения уведомления. Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ поддержал выводы судов, которые исходили из того, что возникновение права заказчика требовать устранения недостатков связано не с их обнаружением, а с фактом выполнения работ с отступлением от установленных договором требований. Поэтому данное право возникло до получения заказчиком уведомления о состоявшейся уступке, соответственно, выявленные обстоятельства могут быть противопоставлены новому кредитору.

Невыполнение встречных обязательств первоначальным кредитором перед должником не может рассматриваться как основание для признания сделки уступки права требования недействительной (ст. 168 ГК РФ). В подобных случаях требования нового кредитора не могут быть удовлетворены, но не из-за недействительности договора об уступке. Отказ в иске должен быть мотивирован наличием подтвержденных материалами дела возражений должника, позволяющих ему не исполнять обязательство, и указанием на возможность выдвигать эти возражения против лица, права к которому перешли в порядке сделки цессии (уступки права требования).

10. Должник может против требования нового кредитора ссылаться на недействительность самой сделки уступки - на невозможность перехода требования в силу его личного характера либо на нарушение договорного запрета на уступку права требования. В указанных случаях возражения должника затрагивают саму распорядительную сделку, а не основания ее совершения - соглашение об уступке.

Вопрос о признании возможности для должника против требования нового кредитора ссылаться на дефекты соглашения между цедентом и цессионарием, на основании которого совершалась уступка, являлся дискуссионным и различно разрешался в судебной практике. Он тесно связан с вопросом о допустимости оспаривания должником соглашения об уступке. В Обзоре (п. 14) не отрицается право должника оспорить такое соглашение; но должник должен доказать, что это соглашение затрагивает его права и интересы. Обращает на себя внимание то, что суд не принял во внимание доводы должника о том, что оспаривание им соглашения между цедентом и цессионарием осуществляется им для целей установления определенности в вопросе о том, кто является надлежащим кредитором.

11. Положения гл. 24 ГК РФ не содержат специальных указаний о существенных условиях в сделках уступки права (требования). Это позволяет сделать вывод, что существенным условием сделки уступки является указание на ее предмет, т.е. на характер тех действий, которые составляют существо договора.

Целью рассматриваемой сделки является передача обязательственного права требования от одного лица (первоначального кредитора, цедента) другому лицу (цессионарию). Исходя из этого можно определить и существенные условия такой сделки - это указание на цедента и цессионария, а также на характер действий цедента: цедент передает (или уступает) такое-то право требования, а цессионарий соглашается принять (или принимает) это право.

Наиболее важным в подобных сделках является определение самого субъективного обязательственного права, которое подлежит передаче. Для этого, как правило, достаточно указать кредитора и должника в обязательстве, основание возникновения требования, предмет и содержание права требования.

В качестве основания возникновения уступаемого требования в большинстве случаев достаточно сослаться на договор, в силу которого должник обязан произвести то или иное действие, составляющее содержание уступаемого права. Так, если в сделке уступки указывается, что цедент уступает, а цессионарий принимает право требования к такому-то должнику, вытекающее из кредитного договора (номер и дата), все необходимые условия соблюдены, поскольку и характер действий должника, составляющих предмет обязательства (уплата денежных сумм), и основания возникновения обязательства в данном случае определены посредством указания на связывающий цедента и должника кредитный договор.

В практике арбитражных судов сделки уступки права требования достаточно часто признаются незаключенными ввиду отсутствия в них указания на договор, права по которому уступаются.

Вместе с тем указание на номер и дату договора, на основании которого возникли уступаемые права, является наиболее распространенным, но отнюдь не единственно возможным способом определения основания возникновения прав, являющихся предметом сделки уступки. Например, в том случае, когда между цедентом (кредитором) и должником существует только одно обязательство (например, только один договор), то при уступке права вполне достаточно указать только должника. В этой ситуации даже указание на характер обязательства не является необходимым, поскольку данный должник и кредитор в других правоотношениях друг с другом не состоят. Индивидуализация уступаемого права требования может осуществляться разными способами.

Указанное обстоятельство на практике нередко игнорировалось. При оценке условий соглашений об уступке нередко прослеживался подход, согласно которому отсутствие ссылки на договор или сделку, порождающие обязательство, рассматривалось как основание для признания договора уступки права незаключенным.

Позиция Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ, отраженная в п. 12 Обзора, требует от судов оценки предмета соглашения об уступке с учетом положений ГК РФ о необходимости выявления воли сторон в сделке.

Конкретизация в отношении основания уступаемого требования необходима, если в силу данного договора должник обязан выполнить несколько однотипных по содержанию, но различных по основаниям возникновения действий и уступаются не все права в отношении должника по договору, а одно или несколько из них.

Уступаемое требование должно быть конкретизировано и в том случае, когда на основании договора возникает несколько однотипных и по содержанию, и по характеру оснований прав требования (например, по договору энергоснабжения существуют обязанности потребителя (должника) заплатить за энергию за различные периоды). Одним из возможных способов конкретизации предмета уступки в том случае, если права в отношении должника уступались не по всем этим обязательствам, является указание на сроки исполнения (или возникновения) обязанностей по оплате. На это обстоятельство обращается внимание в п. 13 Обзора.

12. В соответствии с п. 2 ст. 385 ГК РФ цедент должен передать цессионарию документы, удостоверяющие уступленное требование, и сообщить ему сведения, необходимые для осуществления права. Если иное не предусмотрено соглашением сторон, момент перехода права к цеденту не зависит от того, исполнена ли эта обязанность цедентом.

Если цедент не исполняет своей обязанности по передаче документов, цессионарий может лишиться возможности подтвердить существование перешедшего к нему требования, что приведет к отказу в удовлетворении предъявленного цессионарием иска к должнику.

Право требовать передачи документов есть у первоначального кредитора независимо от того, предусмотрена ли такая обязанность в договоре об уступке. Такая обязанность лежит на прежнем кредиторе в силу закона. Условие договора об уступке, определяющее необходимость передачи документов и их перечень, не является существенным - при его отсутствии договор цессии не может быть признан недействительным или незаключенным.

При нарушении этой обязанности приобретатель права может требовать от первоначального кредитора возмещения убытков.

На практике зачастую обязанность передать документы, подтверждающие право, смешивали с обязанностью передать само право требования. В результате такого смешения делался вывод, что уступка права требования до момента передачи документов не состоялась и новый кредитор не приобрел право требования к должнику. В данном случае наличие доказательств существования права необоснованно смешивается с существованием самого права. Приведенный в п. 11 Обзора пример свидетельствует о четком разграничении Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ момента перехода права и момента передачи документов. Уклонение цедента от передачи цессионарию документов, удостоверяющих переданное последнему право (требование), не рассматривается как факт, сам по себе свидетельствующий об отсутствии перехода права к цессионарию.

Передача документов необходима для обеспечения реализации права новым кредитором. Для достижения этих целей в ряде случаев нет необходимости передавать подлинные документы новому кредитору; первоначальный кредитор может принять на себя обязательства представлять необходимые доказательства в подлиннике при возникновении спора с должником.

Цедент может оставить подлинные документы у себя, например, при частичной уступке требования, передав новому кредитору надлежаще заверенные копии.

Закон не устанавливает срок исполнения обязанности представления документов. В силу общих положений об исполнении обязательств такая обязанность должна быть исполнена в разумный срок (ст. 314 ГК РФ), который должен определяться с учетом цели установления данной обязанности цедента. Разумным должен считаться срок представления документов, позволяющий новому кредитору без затруднений реализовать свое право в отношении должника. Срок передачи документов может быть определен соглашением цедента и цессионария.

Перечень документов, подлежащих передаче, зависит от характера уступаемого права. При передаче права, возникшего из договора, как правило, это текст договора, документы, подтверждающие его исполнение цедентом (накладные, акты приема-передачи и т.д.). Лежащая на цеденте обязанность передачи документов охватывает все находящиеся у него документы, которые могут быть использованы для удостоверения требования и других перешедших к цессионарию прав. Конкретный перечень документов может быть согласован сторонами.

Первоначальный кредитор также обязан сообщать новому кредитору все значимые обстоятельства в отношении уступленного требования, перешедших вместе с ним прав, должника и принадлежащих ему возражений, в том числе и обстоятельства, ставшие известными цеденту после уступки.

13. Еще в римском праве был выработан принцип, согласно которому цедент отвечает за существование требования, но не отвечает за то, что может быть взыскано с должника. Российская дореволюционная цивилистика опиралась на этот принцип. Так, Г.Ф. Шершеневич писал: "Прежний веритель отвечает перед новым за то, что передал ему вполне действительное право, не имеющее никакого юридического недостатка. Если бы обнаружилось, что переданное право не существует по действительности обязательства, например, если оно заключено было несовершеннолетним или уже исполнено (оплачено заемное письмо), тогда прежний веритель отвечает за неосуществленный интерес. Но он по общему правилу не обязан отвечать за то, что новый веритель не получил удовлетворение от должника. Уступая свое место в обязательстве, прежний веритель переносит на нового и риск по осуществлению права, который до сих пор лежал на нем" <1>. Об ответственности цедента за истинность, подлинность обязательства и отсутствии по общему правилу его ответственности за прочность, добротность права упоминали Д.И. Мейер <2> и В.И. Синайский <3>.

--------------------------------

<1> Шершеневич Г.Ф. Указ. соч. С. 288.

<2> См.: Мейер Д.И. Указ. соч. Ч. 2. С. 118.

<3> См.: Синайский В.И. Русское гражданское право (по изд. 1914 - 1915 гг.). М., 2002. С. 347.

Цессионарию при принятии решения о приобретении дебиторской задолженности или предоставлении кредита под эту дебиторскую задолженность необходимо располагать определенными данными для определения ее ценности. Он, в частности, должен обладать информацией о том, является ли цедент кредитором в отношении должника, имеет ли цедент право передавать эту дебиторскую задолженность; уступал ли цедент прежде эту задолженность другому цессионарию, имеет ли должник возражения против платежа либо право на зачет. Для выяснения этих обстоятельств цессионарий должен нести дополнительные расходы.

Как правило, для избежания этих расходов в отношениях по уступке цедент дает цессионарию соответствующие заверения (гарантии), касающиеся существования передаваемого (уступаемого) права, и несет ответственность в случае нарушения этих договорных гарантий. В большинстве правовых систем наличие гарантий существования ("действительности") передаваемого права со стороны цедента подразумевается.

Российское гражданское право в подходе к вопросу о распределении рисков, связанных с существованием ("действительностью") переданного в результате уступки требования, основывается на общепринятых принципах.

В соответствии со ст. 390 ГК РФ первоначальный кредитор, уступивший требование, отвечает перед новым кредитором за недействительность переданного ему требования, но не отвечает за неисполнение этого требования должником, кроме случая, когда первоначальный кредитор принял на себя поручительство за должника перед новым кредитором.

Под недействительным требованием понимают прежде всего требование, не имеющее действительного основания; если заключенная между первоначальным кредитором и должником сделка ничтожна, то нет и требований из этой сделки. Недействительность требования имеет место и в случаях, когда цедент не является обладателем данного права (например, оно было ранее передано другому лицу); когда сделка, на основании которой возникли передаваемые права, оспорима и признана судом недействительной; когда уступлено требование, уже прекращенное к моменту уступки исполнением либо иным предусмотренным законом способом (новация, отступное, зачет и т.д.). Недействительным является также требование, которое не может быть реализовано в силу возражений должника (например, о пропуске срока исковой давности, неисполнении обязательства цедентом, зачете и т.д.).

Положения ст. 390 ГК РФ позволяют сделать вывод о том, что соглашением первоначального кредитора с новым кредитором не может быть исключена ответственность цедента за недействительность уступленного требования.

Несмотря на отсутствие каких-либо оговорок в рассматриваемой норме, при ее применении следует иметь в виду, что решение вопроса об ответственности цедента зависит от характера отношения, на основании которого уступается право. На случаи безвозмездной передачи права требования положения ст. 390 ГК РФ не распространяются и цедент ответственности за недействительность уступленного права не несет <1>.

--------------------------------

<1> См.: Почуйкин В.В. Ответственность цедента за недействительность переданного требования // Закон. 2001. N 12. С. 38.

Пункт 1 ст. 382 ГК РФ не решает судьбу соглашения о цессии. Неисполнение должником принятой на себя обязанности (неисполнение цедентом обязанности по передаче цессионарию права требования) необходимо расценивать не как обстоятельство, свидетельствующее о недействительности сделки, а как нарушение обязательства цедентом.

Признавая недействительными договоры об уступке, фактически не исполненные либо ненадлежаще исполненные цедентами, суды лишали возможности цессионария применить меры воздействия, предусмотренные законом и договором за нарушение данного обязательства. Поскольку такой подход прямо противоречит положениям ст. 390 ГК РФ, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в п. 1 Обзора, во-первых, провел разграничение между соглашением об уступке, как обязательственной сделкой, и распорядительной сделкой уступки. Во-вторых, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ четко указал на то, что недействительность уступки означает отсутствие перехода права к третьему лицу; но это не колеблет действительность соглашения между цедентом и цессионарием, на основании которого передавалось право, и цедент несет ответственность за допущенное им нарушение обязательства - передать определенное в соглашении право (требование).

14. Сделка уступки права требования - это сделка, приводящая к передаче имущества в виде права требования, возникшего из обязательства, из состава имущества (актива) первоначального кредитора в состав имущества нового кредитора.

Для того чтобы цессия привела к такому эффекту, предмет сделки - уступаемое право - должен на момент уступки существовать. Пункт 1 ст. 382 ГК РФ, говоря о предмете уступки, указывает на право (требование), принадлежащее кредитору на основании обязательства. Характеристика цессии как действия по передаче права исключает возможность использовать в качестве предмета уступки право, отсутствующее на момент передачи. Данный подход основывается на известном постулате, согласно которому никто не может передать другому прав больше, чем обладает сам.

В рамках этого подхода следует определить, что же понимается под существующим и будущим правом для целей определения предмета сделки цессии. В правовой литературе эти понятия часто используются без определения их содержания и в различном смысле. Так, под будущим правом понимают как права по обязательствам, которые возникнут в будущем, так и права по обязательствам, по которым не наступил срок исполнения. Соответственно, изменяется и содержание понятия "существующее право".

ГК РФ положений, определяющих рассматриваемые понятия, не содержит. Тем не менее в некоторых нормах говорится о правах, которые будут приобретены в будущем (п. 6 ст. 340 ГК РФ), о правах по обязательствам, которые возникнут в будущем (ст. 361 ГК РФ).

Понятия "существующее право" и "будущее право" используются в нормах п. 1 ст. 826 ГК РФ, регулирующих отношения по уступке в рамках договора о финансировании под уступку денежного требования. Данная норма предусматривает, что предметом уступки, под которую осуществляется финансирование, может быть как денежное требование, срок платежа по которому уже наступил (существующее требование), так и право на получение денежных средств, которое возникнет в будущем (будущее требование). А.С. Комаров, анализируя содержание этой нормы, говорил о праве на получение будущих долгов и определял их как "платежные обязательства контрагентов клиента, вытекающие, например, из уже заключенных им договоров на поставку товаров, срок платежа по которым еще не наступил" <1>.

--------------------------------

<1> Комаров А.С. Финансирование под уступку денежного требования (глава 43) // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст. Комментарий. Алфавитно-предметный указатель. С. 447.

Действительно, на практике наиболее часто предметом уступки являются денежные требования, основанные на договоре, уже заключенном к моменту уступки, срок платежа по которым наступает позднее. Сущность многих сделок по финансированию заключается в предоставлении кредитов производителям в качестве встречного возмещения за непросроченные (и более ликвидные) права на получение денежных сумм за товары, работы и услуги, переданные или подлежащие передаче в соответствии с договором. При этом договор, на котором основано право требования, уже заключен на момент уступки или заключается одновременно с договором об уступке.

Положения п. 1 ст. 826 ГК РФ нередко приводятся в подтверждение мнения о невозможности уступки в рамках общегражданской цессии прав по требованиям, срок которых на момент уступки не наступил. Однако данная норма не дает оснований для такого вывода.

Обязательство как правоотношение, в силу которого кредитор получает право требовать от должника исполнения его обязанности, возникает из договора, вследствие причинения вреда и из других оснований, указанных в ГК РФ (п. 2 ст. 307).

Существование обязательств, исполнение которых поставлено в зависимость от наступления срока, является аксиомой. Достаточно указать на положения ст. 314 ГК РФ, устанавливающей правила определения срока исполнения обязательства. Если бы не существовало разрыва между моментом возникновения права требования и моментом, когда обязанность должна быть исполнена, то не было бы самого обязательства как правоотношения, не было бы долга.

Права требования, возможность реализации которых поставлена в зависимость от срока или условия, в российской цивилистике определялись как "несозревшие" права. Возможность уступки прав, осуществление которых поставлено в зависимость от наступления срока, так же как и прав, возникновение которых поставлено под условие, ни в зарубежной, ни в российской и советской цивилистике практически не подвергалось сомнению <1>.

--------------------------------

<1> См.: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Указ. соч. С. 222.

Ненаступление срока платежа, установленного договором, не создает никаких препятствий для уступки: есть должник и кредитор, существует связывающее их обязательство, объем права установлен или может быть без затруднений определен.

Иной подход приводит к абсурдному выводу о возможности включения в оборот и, следовательно, передачи в порядке цессии лишь просроченных, пораженных неисполнением долговых требований. Из этого исходит и Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, указывая в п. 10 Обзора на возможность уступки права требования, срок исполнения по которому не наступил.

Таким образом, если понимать под будущим требованием в контексте п. 1 ст. 826 ГК РФ только требования, по которым не наступил срок платежа, то включение этого положения в закон излишне, поскольку общие положения о цессии (гл. 24 ГК РФ) не исключают возможности уступки прав, поставленных в зависимость от срока.

Затруднения возникают в случаях, когда на момент совершения соглашения об уступке обязательство, на котором должно быть основано передаваемое право, еще не возникло. Именно в этом случае мы сталкиваемся с собственно будущим правом. В качестве примера таких требований можно привести требование об уплате арендных платежей из будущего договора аренды определенного помещения. В отношении таких, еще не существующих, требований возникают проблемы, вызываемые затруднительностью применения к сделкам в отношении подобных прав норм об уступке права требования (§ 1 гл. 24 ГК РФ).

Включение в оборот прав по обязательствам, которые возникнут в будущем, является реальностью хозяйственной практики. При этом в категорию будущей дебиторской задолженности включаются и определенные денежные требования, которые неизбежно возникнут в будущем, и требования, которые могут возникнуть благодаря определенному событию в будущем, которое может иметь место, а может и не иметь.

В российском праве в отношении таких уступок возникают проблемы, вызываемые затруднительностью применения к подобным случаям передачи прав требования норм об уступке (§ 1 гл. 24 ГК РФ).

В качестве препятствия для уступки будущего права М.И. Брагинский указывает на его неопределенность на момент совершения соглашения об уступке: "Если право не является ни определенным, ни определимым, очевидно, есть основания считать договор, на основе которого должна происходить цессия, лишенным условия о предмете, признаваемого для всех договоров существенным" <1>. По мнению В.А. Белова, при отсутствии требования отсутствует и обязательственное правоотношение, а значит, отсутствуют и должник, и кредитор. Отсутствие же кредитора делает невозможным заключение договора цессии, так как "нет правоотношения, в котором могла бы произойти замена кредитора, и нет кредитора, который мог бы быть заменен" <2>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<1> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 470.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья В.А. Белова "Содержание и действие договора уступки требования" включена в информационный банк.

<2> Белов В.А. Содержание и действие договора уступки требования // Законодательство. 2001. N 2. С. 2.

Именно эти доводы принимались во внимание судами при оценке соглашений, предусматривающих передачу от первоначального кредитора другому лицу будущих прав требования, как недействительных.

Вместе с тем при рассмотрении отношений, возникающих по поводу распоряжения правом требования, необходимо разграничивать саму уступку как действие, приводящее к перемене лица в обязательстве, и соглашение об уступке.

Соглашение об уступке может содержать обязательство лица передать право требования в момент его возникновения. Отнесение момента распоряжения во времени от времени совершения обязательственной сделки не является чем-то необычным для российского права. Достаточно указать на положения п. 6 ст. 340 ГК РФ, предусматривающего возможность залога требований, которые залогодатель приобретет в будущем. Договор купли-продажи может быть заключен в отношении товара, который продавец приобретет в будущем (п. 2 ст. 455 ГК РФ).

Подтверждая в п. 4 Обзора правомерность соглашения об уступке права (требования), предметом которого является не возникшее на момент заключения данного соглашения право, Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ приводит в качестве обоснования именно эти нормы ГК РФ. Как следует из приведенных в Обзоре материалов дела, оценивался договор, направленный на передачу права требования, не подпадающий под признаки договора финансирования. Таким образом, подтверждается как возможность уступки "будущих" прав в рамках общегражданской цессии, так и возможность квалификации соглашений, направленных на передачу права требования против встречного денежного предоставления, в качестве договоров купли-продажи права (требования), если в них отсутствуют признаки, позволяющие квалифицировать их в качестве договоров финансирования (гл. 43 ГК РФ).

Одновременно Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ справедливо обращает внимание на то, что требование перейдет к новому кредитору не ранее момента возникновения основного обязательства, поэтому положения п. 1 ст. 382 ГК РФ, устанавливающие возможность передачи кредитором по сделке принадлежащего ему на основании обязательства права (требования) другому лицу, спорным соглашением не нарушены.

В случае заключения соглашений относительно передачи будущего права, строго говоря, для перехода возникшего права требуется оформление сделок уступки. Вместе с тем в целях устранения излишних формальностей можно согласиться с тем, что само соглашение об уступке может содержать акт распоряжения требованием на будущее, и в этом случае не требуется специального оформления передачи права требования после его возникновения. Условием такого перехода является наличие в соглашении об уступке достаточных признаков, позволяющих определить, подпадает ли возникшее право под условия соглашения.

Применительно к сделкам уступки права требования в рамках договоров финансирования ГК РФ прямо предусматривает, что при уступке будущего денежного требования дополнительного оформления уступки денежного требования не требуется (п. 2 ст. 826 ГК РФ). Денежное требование, являющееся предметом уступки в рамках этого договора, должно быть определено в договоре клиента с финансовым агентом таким образом, чтобы это позволило идентифицировать существующее требование в момент заключения договора, а будущее - не позднее чем в момент его возникновения.

15. В судебной практике отмечались разные подходы к возможности уступки банком или иной кредитной организацией принадлежащего им права требования возврата от заемщика выданной на основании кредитного договора суммы, в том числе лицу, не имеющему лицензии на осуществление банковской деятельности.

Суды со ссылкой на положения п. 1 ст. 819 ГК РФ нередко квалифицировали как недействительные такие сделки, поскольку данная норма предусматривает, что кредитором по обязательству, возникшему из кредитного договора, может выступать только банк или иная кредитная организация. В обоснование этой позиции приводилась также ссылка на ст. ст. 1, 5 и 11 Федерального закона "О банках и банковской деятельности", согласно которым кредитная деятельность является банковской операцией и поэтому в качестве нового кредитора может выступать только организация, имеющая соответствующую лицензию.

В связи с этим признавалось, что уступка банками или иными кредитными организациями прав требования к заемщикам по кредитному договору в пользу не являющихся специализированными субъектами третьих лиц недопустима, поскольку она противоречит закону (п. 1 ст. 388 ГК РФ).

Вместе с тем Закон "О банках и банковской деятельности" относит к банковским операциям деятельность по привлечению и размещению денежных средств от своего имени и за свой счет. Получение денежных средств, предоставленных на основании кредитного договора, не относится к банковским операциям. Новый кредитор, получая от банка право требовать от заемщика возврата денежных средств, не становится субъектом банковской деятельности и не обязан иметь соответствующую лицензию.

Рассмотрение положений ГК РФ о договоре займа и кредитном договоре показывает, что требования к субъектному составу имеют значение в момент заключения кредитного договора. Основным отличием кредитного договора от договора займа является наличие у банка в кредитном договоре обязанности предоставить денежные средства. Поскольку договор займа является реальным, такой обязанности у заимодавца нет.

Принятие на себя специфических рисков, связанных с обещанием предоставить денежные средства, - прерогатива специальных субъектов (банков или иных кредитных организаций). После исполнения банком своей обязанности по предоставлению денежных средств у заемщика возникает обязанность их возврата, ничем не отличающаяся от обязанности возврата денежных средств, полученных по договору займа. Это обязательство заемщика принципиально ничем не отличается от любых других денежных обязательств.

Личность кредитора для заимодавца (независимо от того, получил он средства по договору займа или кредита), как в большинстве денежных обязательств, не имеет значения. Заемщик по кредитному договору в случае передачи права требования третьему лицу сохраняет против него все возражения, которые он мог выдвинуть против первоначального кредитора по денежному требованию (банка).

Исходя из этого в целом ряде случаев суды приходили к выводу об отсутствии препятствий для уступки прав требования возврата денежных средств по кредитным договорам третьим лицам, не имеющим соответствующих лицензий <1>.

--------------------------------

<1> См., например, Постановления Федерального арбитражного суда Московского округа от 7 декабря 2000 г. по делу N КГ-А40/4747-00, от 12 сентября 2002 г. N КГ-А40/6122-02 и т.д.

В публикациях, посвященных анализу рассматриваемой судебной практики, неоднократно отмечалось, что наличие специальной правосубъектности имеет значение лишь при заключении кредитного договора для исполнения обязательства по выдаче кредита заемщику банком <1>.

--------------------------------

<1> См.: Анохин В. Проблемы, возникающие при уступке права требования в арбитражном процессе // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 44 - 45; Ломидзе О.Г. Отчуждение обязательственного права по сделке: проблемы теории и практики // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 28 - 29; Чеговадзе Л. Уступка права требования: закон и правоприменительная практика // Хозяйство и право. 2001. N 9; Почуйкин В.В. Уступка права требования: основные проблемы применения в современном гражданском праве России. М., 2005. С. 98.

Нередко в обоснование недопустимости уступки приводился такой аргумент: подобные сделки нарушают интересы вкладчиков, поскольку банки "раздают свои активы", лишая тем самым вкладчиков возможности удовлетворить свои требования.

Однако возможность отчуждения банком прав в отношении заемщиков при обычном ходе хозяйственной деятельности никак не колеблет интересы вкладчиков или иных кредиторов банка, поскольку осуществляется, как правило, за соответствующее вознаграждение и чаще всего именно в целях улучшения ситуации с активами, поскольку банк для удовлетворения текущих денежных требований вкладчиков уступает права требования, по которым не наступил срок исполнения.

Анализ правового регулирования отношений, возникающих на основании кредитного договора, позволял говорить об отсутствии препятствий для уступки права требования в отношении заемщика кредитором третьим лицам, в том числе и не обладающим лицензией на осуществление кредитных операций. Такой вывод поддерживается в большинстве современных исследований, посвященных данной проблеме <1>.

--------------------------------

<1> См.: Анохин В. Указ. соч. С. 45; Ломидзе О.Г. Отчуждение обязательственного права по сделке // Арбитражная практика. 2001. Спецвыпуск. С. 29; Свириденко О.М. Цессия в арбитражной практике // Там же. С. 34; Павлодский Е.А. Из практики применения законодательства об уступке требования // Право и экономика. 1997. N 21 - 22; Почуйкин В.В. Некоторые вопросы уступки права требования в современном гражданском праве // Хозяйство и право. 2000. N 2. С. 50.

Запрет на совершение таких сделок создавал значительные и ничем не оправданные трудности в работе кредитных учреждений из-за нестабильности и рискованности ситуации на рынке денежных требований. Понесенные и возможные убытки банков перекладывались на клиентов, в том числе посредством установления завышенных процентных ставок за кредит.

Устраняя противоречия в судебной практике, в п. 2 Обзора Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отразил позицию судов, которые исходили из того, что ни Закон "О банках и банковской деятельности", ни ст. 819 ГК РФ не содержат предписания о возможности уступки прав кредитора по кредитному договору только кредитной организации; следовательно, эти нормы не могут быть основанием для признания недействительными сделок уступки прав требования банков к заемщикам третьим лицам, не являющимся кредитными организациями.

Н.Б. ЩЕРБАКОВ

ПРЕЗИДИУМ ВЫСШЕГО АРБИТРАЖНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО

от 24 января 2000 г. N 51

ОБЗОР ПРАКТИКИ РАЗРЕШЕНИЯ СПОРОВ

ПО ДОГОВОРУ СТРОИТЕЛЬНОГО ПОДРЯДА <1>

--------------------------------

<1> Не приводится.

Комментарий

1. Договор подряда на капитальное строительство (ранее именно так назывался договор строительного подряда) в прежнем правопорядке испытал на фоне иных договоров чрезвычайно сильное влияние специфических черт последнего (прежде всего, касающихся публично- правовых начал в регулировании данного договора). Достаточно сказать, что для возникновения договорных отношений по капитальному строительству было необходимо издание компетентными органами различных административно-правовых актов.

Речь идет не об актах, органически связанных со строительной деятельностью (например, акт о выдаче разрешения на строительство), являющихся следствием того, что данный вид деятельности связан с повышенной опасностью для окружающих и может затрагивать права и законные интересы неопределенного круга лиц (что не относится к особенностям правового регулирования строительства лишь в прежнем правопорядке). Подобные акты влияли и влияют на квалификацию строительства как законного или незаконного (самовольного), но не на заключенность или действительность строительно-подрядной сделки.

Имеются в виду акты, прямой связи с особенностями строительной деятельности как таковой не имеющие, но оказывающие решающее воздействие на само существование (возникновение) отношений по капитальному строительству (например, акт об утверждении плана строительства, акт о включении объекта в титульный список строек и пр.). Десятилетия органы государственного арбитража, на основе которых появилась система арбитражных судов, разрешали соответствующие споры с использованием именно подобного правового регулирования и инструментария.

При таких обстоятельствах с учетом периода времени, к которому относится принятие комментируемого Обзора (2000 г., т.е. время освоения нового гражданского законодательства), разъяснения, содержащиеся в его п. 1, в силу которых работы, выполненные без договора на основе административного акта и не принятые заказчиком, не подлежат оплате, уже не кажутся излишними.

Вместе с тем это не означает, что рассматриваемый Обзор сплошь состоит из правовых позиций, в настоящее время лишенных значения и не могущих привлечь интереса как с практической, так и с теоретической точек зрения. Напротив, в документе содержится достаточное количество правовых позиций, определяющих узловые (в том числе новые для отечественного правопорядка) проблемы подрядного обязательства. Соответствующие подходы во многом определили повестку дня дискуссий вокруг этого обязательства, и на них предлагается сконцентрировать внимание.

2. В прежнем правопорядке объекты незавершенного строительства, в том числе возводимые на основании договоров подряда на капитальное строительство, являлись лишь объектом учета, но не объектом прав. Это было связано с тем, что строительство (за исключением жилых домов) осуществлялось за счет государственных ассигнований на государственных земельных участках социалистическими организациями, собственником имущества которых также было государство. Поэтому объект незавершенного строительства не обладал какой-либо имущественной ценностью с точки зрения оборота. При необходимости замены заказчика строительства продажа объекта незавершенного строительства, естественно, не осуществлялась; заказчик просто изменялся на основании административного акта с передачей ему соответствующего финансирования.

Ситуация стала иной с изменением отношений собственности. Появление независимых юридических лиц - собственников имущества сделало актуальными вопросы о том, является ли объект (незавершенного) строительства вещью и, если объект строится по договору строительного подряда, кто (подрядчик или заказчик) становится его собственником.

Отсутствие в течение долгих лет развернутой дискуссии по данному вопросу поставило арбитражные суды, разрешающие соответствующие споры, в затруднение, не замедлившее сказаться на появлении противоречивой практики, привести которую к единообразию призван п. 21 комментируемого Обзора.

На начальном этапе формирования соответствующей практики и научной дискуссии господствующей стала позиция, согласно которой объект договора подряда (в том числе и строительного) на создание новой вещи уже на стадии создания является собственностью подрядчика, который по завершении работ передает заказчику законченный результат, а вместе с ним и право собственности на этот результат (новую вещь) <1>. При этом с точки зрения норм позитивного права данный подход обосновывался ссылкой на п. 2 ст. 703 ГК РФ, в силу которого по договору подряда на создание новой вещи подрядчик передает права на нее заказчику, а в теоретическом аспекте - тем, что только такой подход позволяет сделать обоснованный вывод о предмете договора подряда как результате работ.

--------------------------------

<1> См., например: Брагинский М.И. Подряд // Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая: Текст. Комментарий. Алфавитно-предметный указатель. М., 1996. С. 367 и сл.; Постановление Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 4 июня 1996 г. по делу N 373/96.

Отсюда на практике делалось несколько практических выводов. Во-первых, право собственности заказчика на вновь созданный объект недвижимого имущества является производным; во-вторых, до передачи объекта, оконченного строительством, заказчику подрядчик вправе распорядится этим объектом; в-третьих, до указанной передачи на этот объект возможно обращение взыскания по долгам подрядчика, а не заказчика.

В то же самое время в литературе были выдвинуты существенные доводы, обосновывающие противоположный подход <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Скловский К.И. Квалификация отношений по застройке и право на объект строительства в судебной практике // Хозяйство и право. 1997. N 10.

В частности, ст. 712 ГК РФ устанавливается право подрядчика при неисполнении определенных обязанностей заказчиком на удержание объекта договора подряда (в том числе по созданию вещи). Само наличие упомянутого права удержания предполагает наличие у удерживаемой вещи собственника, которым не может быть подрядчик, поскольку удерживать свою вещь бессмысленно. Очевидно, что собственником создаваемой вещи может быть только лицо, для которого создается вещь, т.е. заказчик. В связи этим нельзя забывать положения ст. 218 ГК РФ, в силу которых лицо, создавшее вещь для себя, приобретает на нее право собственности. При этом заключение о том, что подрядчик создает вещь для себя, едва ли может найти обоснование как с правовой, так и с экономической точек зрения.

К этому следует добавить, что признание собственником вещи, создаваемой по заданию, в интересах и за счет заказчика, подрядчика, необоснованно создает для заказчика риск обращения взыскания на эту вещь по долгам подрядчика, а также риск банкротства последнего (которые весьма велики с учетом достаточно длительных сроков строительства). Немаловажно и то, что логическим продолжением первого подхода является постановка вопроса о соотношении договора подряда на создание новой вещи и договора купли-продажи будущей вещи. Если собственником создаваемой вещи является подрядчик, который передает право на нее заказчику, то основание для приобретения права собственности на эту вещь заказчиком является производным, иначе говоря, подряд растворяется в купле-продаже, утрачивая признаки обязательства по выполнению работ и становясь обязательством по передаче имущества в собственность. Отсюда следует сделать вывод, что договора подряда на создание новой вещи не существует, что не соответствует закону и теоретически не обосновано.

Представляется, что приведенные аргументы в пользу обеих позиций были предметом рассмотрения Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ при обсуждении комментируемого Обзора, итогом которого стал вывод о том, что возникновение права собственности на объект (незавершенного) строительства возможен на стороне заказчика, а не подрядчика при условии прекращения подрядных отношений и истребования заказчиком этого объекта у подрядчика (получения владения им). При этом в описательной части п. 21 Обзора было особо указано на то, что право собственности на объект незавершенного строительства может возникнуть как на недвижимое имущество с момента государственной регистрации права собственности на него за заказчиком (ст. 219 ГК РФ).

В данной правовой позиции можно увидеть указание на разрешение двух принципиальных вопросов.

Во-первых, право собственности заказчика на объект строительства является первоначальным, а не производным (речь в рассматриваемом пункте Обзора идет о регистрации права собственности заказчика на соответствующий объект, а не о регистрации перехода права собственности не него, первоначально зарегистрированного за подрядчиком).

Во-вторых, вывод Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ о возникновении у заказчика права собственности на объект (незавершенного) строительства после прекращения подрядных отношений, хотя и приводит, в свою очередь, к практическому выводу об отсутствии такового в рамках действующего договора строительного подряда (который, возможно, поколеблен новой редакцией ст. 130 ГК РФ), но не дает однозначного ответа на вопрос о статусе данного объекта в этот период.

В рассматриваемой правовой позиции можно найти отражение давно высказываемого мнения, что право собственности на вещь, создаваемую по договору (подряда), может возникнуть не ранее момента, с которого вещь можно признать созданной, существующей, при этом для движимых вещей таким моментом является факт окончания соответствующей деятельности (по созданию вещи), а для недвижимых - государственная регистрация права собственности на нее (ст. 219 ГК РФ) <1>. Очевидно, что при такой постановке вопроса рассуждения о том, в чьей собственности находится создаваемая по договору вещь, теряет смысл, поскольку такой вещи как объекта прав не существует, а следовательно, невозможно ни распоряжение ею, ни обращение взыскания на нее.

--------------------------------

<1> См.: Гражданское право: Учебник / Под ред. Е.А. Суханова. Т. II. М., 2007. С. 39 и сл. (автор соответствующей главы - Е.А. Суханов).

Однако представляется, что возможен и иной подход. Приведенное суждение, верно отмечая значение момента создания новой вещи и регистрации права на нее, возможно, недооценивает то, что этот момент важен главным образом для динамики обязательственных (подрядных) отношений, в частности, определяя вопросы, связанные с исполнением обязательства подрядчиком, но может и не оказывать решающего воздействия на определение момента возникновения вещи как объекта гражданских прав. Окончание создания новой вещи подрядчиком безусловно означает возникновение вещи, требуемой заказчиком, но не может однозначно свидетельствовать о том, что до этого момента отсутствует иная вещь как объект материального мира, имеющий определенную ценность. Равным образом государственная регистрация права собственности на объект (незавершенного) строительства безусловно означает возникновение права на этот объект как на недвижимое имущество именно с момента такой регистрации, но не отвечает на вопрос о статусе соответствующего объекта до момента осуществления последней.

В пользу вывода об отсутствии прочной связи момента возникновения новой вещи с исполнением подрядчиком своего обязательства или государственной регистрацией права свидетельствуют и некоторые нормы ГК РФ. Так, в силу ст. 712 ГК РФ подрядчик при неисполнении определенных обязательств заказчиком имеет право на удержание результата работ (т.е. создаваемой вещи), включая право кредитора (подрядчика) удовлетворить свои требования из ее стоимости в порядке, предусмотренном для удовлетворения требований, обеспеченных залогом. Следует подчеркнуть, что институт удержания возможен лишь в отношении вещи как объекта гражданских прав, о чем прямо свидетельствуют нормы ст. ст. 359 и 360 ГК РФ, на которые имеется ссылка в ст. 712 ГК РФ. В связи с этим, как представляется, сложно выдвинуть аргументы в пользу вывода о том, что неисполнение некоторых обязанностей заказчиком (например, обязанности по уплате части цены договора в виде аванса) при стабильности подрядных отношений может повлиять на статус результата работ.

Поэтому подход к создаваемой по договору вещи не как к вещи не может считаться единственным, что открывает дорогу к выяснению вопросов о том, кто является собственником вещи, создаваемой по договору подряда, а также о том, к какому виду вещей она относится. При этом приведенная позиция Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ однозначно свидетельствует лишь об условиях возникновения права собственности на соответствующий объект как на недвижимое имущество, четко не разрешая вопрос о его статусе в рамках действующего договора строительного подряда.

Окончательное разрешение этих вопросов на уровне судебной практики было бы полезным, особенно с учетом продолжающихся противоречий на практике <1>.

--------------------------------

<1> См., например, Постановления Федерального арбитражного суда Волго-Вятского округа от 27 февраля 2003 г. по делу N А11-3689/2002-К1-4/166Б, Федерального арбитражного суда Поволжского округа от 11 апреля 2002 г. по делу N А57-12744/01-10.