1.1.2. От мифа к логосу

В общекультурном смысле, исторически философии предшествует мифология с ее эмоционально-образным, чувственно-волевым и обобщенно-синкретическим постижением мира. Сказанное не следует понимать в том смысле, что философия просто-напросто сменяет и заменяет собой мифологию. Отрыв философии от мифологии никогда не был и не будет, видимо, абсолютным, полным. Мифологизированные рассуждения, различные "доказательные" ссылки на миф и мифологию - все это не такая уж и редкость даже в современном философствовании. Случаи сближения философии с мифологией не могут, однако, стереть существенных различий между ними. Есть все основания согласиться здесь с Э. Кассирером: история философии представляет собой непрерывную борьбу за отделение и освобождение ее от мифа. Расширение круга знаний, развитие абстрактного мышления, рост общей культуры делают невозможным сохранение мифологической "заколдованности" мира.

В отличие от мифологии, философия занимается рациональным описанием и толкованием действительности, стремится понять мир из его собственных, внутренних начал и оснований. Зарождение философии - это движение, переход от мифа к логосу, от авторитета традиции, восходящей к богам и героям, к авторитету разума, т. е. логического и аргументированного рассуждения, вдохновляемого верой человека в самого себя, в Человека с большой буквы. Иначе говоря, философия возникла как результат борьбы между мифологической (стихийно и коллективно фантазийной) картиной мира и тем первоначальным объективным знанием, которое накапливало человечество на основе и по мере усложнения своего практического отношения к действительности.

Миф и мифологическое сознание

Самая примечательная, непосредственно бросающаяся в глаза характеристика мифологии - ее антропосоциоморфизм, т.е. уподобление мироздания человеку и тем социальным структурам, в которые он включен. Сюда же относится и зооморфизм - наделение чертами животных реальных или предполагаемо реальных объектов. Древнегреческая мифическая Химера, к примеру, представляла собой существо с тремя головами: льва, козы и змея. В Древнем Египте бог света и Солнца изображался в виде сокола. В историческом плане зооморфизм, как правило, предшествовал антропо- и социоморфизму.

Ярким художественным антропоморфизмом (очеловечиванием) пронизана вся мифология древней Эллады. Олицетворению или персонификации здесь подвергалось буквально все. Силы и стихии природы: солнце - Гелиос, луна - Селена, ночь - Нюкта, заря - Эос, северный ветер - Борей, восточный - Эвр, южный - Нот, западный - Зефир и т.д. Человеческие ремесла и искусства: кузнечное дело - Гефест, врачебное искусство - Асклепий, торговля - Гермес, комедия - Талия, танцы - Терпсихора, история - Клио и т.д. Страсти, силы и заботы самого человека: ужас - Деймос, страх - Фобос, обман - Ата, справедливость - Дикэ, судьба - Мойра и т.д. На этом примере, кстати, видно, как в мифологии гипостазируются, т.е. становятся самостоятельными сущностями существами, отдельные свойства и качества человека.

Отступление от требований всеобщего олицетворения ведет иногда к трагедиям и жертвам. В мифе о Кефале и Прокриде рассказывается, например, о том, как Прокрида спутала прохладу, в которой искал спасения от жары ее муж Кефал, с нимфой Прохладой и приревновала его к ней. Чтобы убедиться в своих подозрениях, она незаметно пришла в лес, где охотился ее муж, и, спрятавшись в кустах, решила подсмотреть его измену. В палящий полуденный зной среди деревьев показался Кефал, он пел об отрадности прохлады. Вдруг послышался тяжелый вздох и в кустах что-то зашевелилось. Кефал, решив, что это дикий зверь, бросил туда свое копье. Прокрида была смертельно ранена в грудь. Такова цена разнопонимания.

Носители мифологического сознания принимали за реальность, аналогичную реальности объективной, все события и персонажи, о которых говорилось в мифах, какими бы фантастичными и неправдоподобными они ни были. Мифическое повествование было для них в высшей степени убедительным и достоверным, таким же элементом жизни, как и самые заурядные вещи домашнего обихода. Фантастическим, сказочно волшебным мифологический мир является только для тех, кто от него уже оторвался, для наблюдателей (интерпретаторов, ценителей, экспертов) со стороны, с позиции вне этого мира.

Единство духовного и материального, или чувственно-вещественного, в мифе держалось, конечно, лишь на жизненной вере человека, но от этого оно нисколько не теряло в реальности, не становилось менее плотным и убедительным. Как замечено исследователями, миф нельзя опровергнуть. В процессе опровержения мы с неизбежностью превращаем его в гипотезу или рассказ о чем-то. Но миф ни о чем-то - он о себе самом, он в себе и для себя. Адекватное рассмотрение мифа имеет дело с его жизненностью (эффективностью) или смертью (неэффективностью), а не с дихотомией истины и лжи, как в науке и философии.

Рассматриваемое единство мифологического сознания по-своему проявляется и в форме авторства. "Мифическое авторство" авторством в современном его понимании и назвать-то никак нельзя. Творил миф - бессознательно, стихийно - первобытный коллектив. Любой коллектив, само собой, состоит из отдельных индивидов. Но в случае первобытного коллектива отдельный индивид мыслил, жил и действовал лишь как индивидуальное воплощение родовой общины. Личности там по существу еще не было или она находилась в своем эмбриональном, зачаточном состоянии.

Миф, мифологическое мировоззрение отличается генетически-повествовательным объяснением, а вернее - пониманием мира. Вот как, например, изображается происхождение мира в древнегреческом мифологическом цикле. Вначале существовал лишь вечный и безграничный Хаос. Из него произошла богиня Земля-Гея. Могучая и благодатная Земля-Гея породила беспредельное голубое Небо - Урана. Уран взял себе в жены благодатную Гею. Далее идут их сыновья, дочери и т.д.

Главный вопрос в мифологии, - "откуда?", а еще точнее "от кого?". Философия же, как известно, всегда пытается отыскать "почему", и притом самое глубокое или исходно-первое. Вместе с тем в мифе различимы и причинно-следственные связи. Повествовательность их все-таки не убивает. Чаще всего эти связи выступают в виде временной последовательности, смежности и сходства тех или иных объектов и их состояний. В общем же плане причинно-следственная связь в мифе развивается по логике материальной метаморфозы (превращения). Видимо, это было ближе и понятнее первобытному человеку. По библейскому мифу, например, Бог создал человека (мужчину) из "праха земного", а жену (женщину) из "ребра, взятого у человека". В древнегреческом мифе о Кадме говорится о воинах, рожденных землей из зубов дракона. В мифе о Персее рассказывается, в числе прочего, о том, как капли темной крови из отрубленной головы горгоны Медузы превращались в ядовитых змей, которые в свою очередь опустошили, превратили в пустыню Ливию, поскольку всё живое в ужасе бежало от них.

Двухслойная, естественно-сверхъестественная структура мифологической реальности вносит соответствующие коррективы и в ее причинно-следственные связи. Причинный "ключ" ко всем событиям в мире находится, естественно, у богов, и других близких им по силе существ. Боги могут произвольно менять траектории движения причин. Их желания и воля - последние и потому самые истинные причины всего происходящего. Почему, скажем, погиб Ахилл (Ахиллес)? Потому что бог Аполлон, рассердившись на Ахилла, направил стрелу Париса в единственно уязвимое место греческого героя - в его пяту.

Важным элементом мифологической причинности являются логико-смысловые связи. Они, правда, не всегда явны, но в принципе поддаются анализу, доступны пониманию. Есть свой смысл, например, в рождении Афины-Паллады из головы Зевса. Голова - вместилище мысли, разума; сама Афина оказывается воплощением мудрости, покровительницей науки. Значительный удельный вес в причинности мифологического типа занимают также связи по ассоциации (дыхание - душа - облако - птица - небо) и аналогии.

Мифология удивительно нечувствительна к противоречиям и противоположностям. Обратимся, например, к древнегреческому мифу о судьбе. У всех и у всего есть своя судьба, своя предопределенность. Неумолимый, злой рок постигнет и могучего громовержца Зевса. Не избегнуть ему своей судьбы. Но Прометей, прикованный к горе Титан, оказывается, знает великую тайну - как избежать Зевсу злой судьбы. Ясно, что избежать судьбы нельзя (веления сурового рока неизбежны), иначе она уже не судьба, а так - чья-то прихоть.

В мифологии доминирует традиция, традиционный тип мышления. Все новые мысли, если они там вообще появляются, подаются и воспринимаются как переоткрытие старых. Конструирование настоящего, а по существу и будущего оказывается на деле лишь той или иной перелицовкой прошлого. Прошлое берется и переживается как настоящее. В конкретной сюжетно-событийной канве мифов это выглядит следующим образом. Все образцы (прошлое, изначальность) знаний, искусств, ремесел и вообще деятельности хранятся у богов. Секреты, или ответы, получается, уже давно известны; к ним - готовым, данным - необходимо лишь приобщиться. О вопросах же, проблемах остается только догадываться.

Отказ от традиции как следования божественно-высокому подлежит наказанию. Скажем, Арахна - искусная ткачиха, была превращена в паука за неуважение к богам, а фактически за то, что замахнулась на образец (уровень) искусства ткать, которым обладала одна лишь Афина-Паллада. Образец на то и образец, чтобы ему следовать и быть ниже его. Не смей соперничать с богами и их образцами!

Авторитетом традиции, изначального, божественного образца объясняется в конечном счете социально-охранительная функция мифологии. Если и был у нее какой-то критический настрой, то он не выходил в целом за консервативные рамки, т.е. оставался настроем на подгонку настоящего и будущего под прошлое, на осмеяние и отбрасывание всяких человеческих новаций настоящего.

Много написано и сказано о том, что если мифология строит свою картину мира из символов, то философия - из понятий. В философии с ее рационализмом так оно, видимо, и есть. А вот в мифологии? Сказанное выше о жизненной реальности фантазии для архаического человека содержит, как представляется, и правильный ответ на вопрос о символизме мифа. В живом, реально действующем мифе его просто нет. В самом деле, символ - это знак, указывающий на какой-то иной, более глубокий (высокий) порядок или смысл, которому он и обязан своим социальным бытием. На что же указывает мифологический символ? На жизнь - правильно. Но ведь в этой самой жизни он и представлен, существует. Как вполне реальный ее орган. Нельзя воспринимать символ именно как символ, если вы в нем и им живете. Для вас он тогда - сама жизнь.

И все же связь символа с мифом есть. Но только создается она не мифом самим по себе, а появлением и укреплением исторической дистанции по отношению к нему. Чем дальше индивид уходил от мифа, его полноценного культурно-исторического бытия, тем больше он, миф, "сжимался" в символ, в точку отсылки к жизненно-практическим истинам очень "давних, давних времен", в инструмент социального воображения.

К тому времени, когда философия начинает свободно оперировать понятиями, мифология уже становится символом, символической картиной мира - природы, общества, человека. Тем более она является таковой в наше время, для людей начала XXI века. Мифы наших предков теперь - чудесная, волшебная сказка. Конечно, мифы, мифология принадлежат не только истории. Их с избытком продуцирует и современность. Важно поэтому уметь их распознавать и, видимо, вовремя преодолевать.