Слово имеет смысл и звук

Словами можно смерть предотвратить, Словами можно мертвых оживить.

А. Навои

К.С.Станиславский считал, что слово имеет смысл и звук. Если будешь воспринимать только смысл, не узнаешь человека, будешь слушать звук, узнаешь его. Умение использовать возмож­ности паралингвистики (вокализация речи, ее тональность, тембр) и экстралингвистики (громкость речи, ее темп, паузы) непосредственно сказывается на плодотворности словесных контактов. Известный литературный герой, капитан милиции Жеглов, справедливо утверждает, что можно обидеть человека словом «Здравствуй!», а можно сказать «Сволочь!» так, что он растает от удовольствия. Многое зависит от тона речи. Умение строго взыскать с провинившегося, не восстановив его против себя, во многом зависит от правильного, не обижающего тона речи старшего.

Чаще всего обижаются не на смысл слов преподавателя, а на то, каким тоном они произносятся. Это особенно важно, ' когда исправляется ошибка, делается замечание. То и другое нельзя делать на ходу, бесстрастным тоном и, тем более, заме­чание не может звучать обидно. Оно делается вежливым, если возможно, ободряющим тоном, в котором должно чувствовать­ся искреннее желание помочь молодому человеку лучше спра­виться с заданием, стать дисциплинированнее, выдержаннее, подбодрить его.

Грамотное, воодушевляющее и обязательно доброе слово способно творить чудеса. Спокойный, уверенный голос старше­го обладает целительными свойствами, оказывающими оздоро­вительное влияние на слушающего. И, наоборот, раздраженный голос озлобленного, рассерженного преподавателя передает его стрессовое состояние учащимся. Особенно отрицательно дей­ствует на психику высокий женский голос — фальцет. При оп­ределенных условиях, показали исследования, он может приве­сти человека в ярость.

В возбужденном состоянии фальцет просто не воспринима­ется. Видимо, одна из причин частых нервных срывов школьни­ков — замечания, исходящие от тонкоголосых, визжащих учи­тельниц. Такие замечания доводят учащихся с расшатанными нервами до исступления.

Если бы преподаватели следили за тем, каким тоном они разговаривают с учениками и контролировали свой тон речи, добиться уважения, добрых отношений, высокой дисциплины было бы много легче. А.С.Макаренко справедливо считал одним из показателей педагогического мастерства умение произнести слова «подойди ко мне» с десятками нюансов в голосе.

Немалое влияние на правильное восприятие слов старшего, на установление контакта с ним оказывают время и место сло­весного общения. Вряд ли целесообразно, задержав нескольких студентов в коридоре, беседовать с ними о необходимости по­сещать занятия научного кружка, в то время как их товарищи высыпали во двор и через открытые окна слышны удары по во­лейбольному мячу.

Школьник нередко нервничает, когда, например, его това­рищи выполнили задание учителя, а он не справляется с реше­нием задачи; когда ему, лидеру неформальной группы, делают замечание в присутствии членов его группы; когда разбирается аморальный поступок девушки в классе, и множестве подобных случаев. В такой ситуации наставления и тем более упреки стар­шего малоэффективны. Если молодой чело-век возбужден, взвинчен или торопится куда-то, разговор о его поведении

нужных результатов не даст. В таком случае лучше пригласить его к себе, когда он успокоится, но не откладывать разговор надолго. Приглашая к себе, необходимо учитывать его резервы времени. Если во время разговора он будет думать о том, что опаздывает на свидание или на тренировку, беседа окажется бесполезной.

При обсуждении провинившегося лучше всего вести разго­вор в собственном кабинете или в учительской. Здесь ребята чувствуют себя напряженно. Разговор делается более весомым. Дружескую беседу, наоборот, целесообразно проводить в клас­се, в привычной для ученика обстановке, где он чувствует себя спокойней. Если Вы хотите посоветоваться с молодым челове­ком, это лучше сделать на глазах его товарищей. Обращение за помощью импонирует человеку, укрепляет его авторитет в кол­лективе. Ученик это чувствует и приложит все силы к тому, что­бы доказать свою значительность и не подорвать Вашу веру в него. Если же учащийся не пользуется авторитетом у товари­щей, с ним лучше говорить наедине. При соучениках он бесе­довать откровенно скорее всего не будет.

Перед контрольной работой или в перерыве спортивной игры не следует засыпать учащегося рекомендациями, убеждать его в возможности получения отличной оценки, победы, тре­бовать тотальной мобилизации всех его сил. Хорошо в этот мо­мент разрядить напряженную обстановку шуткой и дать не бо­лее одной-двух рекомендаций.

Социально обусловлены расстояния между общающимися людьми. Они представляют три пространственные зоны.

Интимная зона — до 45 см. Подойти ближе к человеку могут только те, кто близок ему, находится в тесном эмоциональном контакте. Это мать, отец, любимая девушка. Нарушение интим­ной зоны другими людьми приводит к физиологическим сдви­гам в организме: учащается пульс, дыхание; происходит выброс адреналина в кровь, кровь усиленно приливает к мозгу, мыш­цам. Человек начинает чувствовать себя дискомфортно.

Личная зона — от 45 см в городах, где высокая плотность на­селения, до 120 см в селе. Когда горожанин, приехавший в село, и сельский житель здороваются, то обычно первый дела­ет шаг вперед, а второй — нагибается, протягивая руку. Личная зона — это расстояние, которое разделяет людей в дружеской беседе, иногда в официальном разговоре.

Социальная зона— от 120 см до 360 см. Это дистанция фор­мального общения, позволяющая подчеркивать отсутствие дру­жеских связей, официальность контакта. На этом расстоянии целесообразно держаться от аудитории во время выступления,

от посторонних людей, руководителей разного ранга; школьни­ков, студентов, когда обсуждается их поведение. Жители Край­него Севера и других отдаленных, малонаселенных районов расширяют социальную зону до 8—9 м. Часто здороваются друг с другом на расстоянии, помахивая рукой.

Умение выдерживать дистанцию в общении с людьми улуч­шает отношение к человеку, облегчает коммуникабельность. Нарушение дистанции заставляет людей настраиваться на обо­ронительный лад, вызывает недовольство, осложняет общение.

Но чаще в процессе общения люди непроизвольно находят «свое место». В проведенном эксперименте директоров школ, преподавателей и завучей просили занять в зале то место, ко­торое им больше понравится. Руководители садились в центре, стремились занять такое положение, чтобы им было видно и слышно всю аудиторию. Учителя с низкой самооценкой сади­лись сзади или с краю, как бы демонстрируя окружающим, что они ни на что не претендуют.

Деловую и рабочую обстановку создает расположение собесед­ников друг против друга. Причем если беседующих разделяет ши­рокий стол, разговор будет носить деловой оттенок, а чем стол уже и соответственно расстояние между собеседниками меньше, тем беседа становится более дружеской, иногда даже интимной. Значит, если стол широкий, стремясь к добрым отношениям, лучше садиться рядом или по обе стороны одного из углов.

Если же само помещение, где идет беседа, очень велико, лучше расположиться в одном из углов, чтобы возникла хотя бы иллюзия ограниченного пространства. Этому же способству­ет уменьшение освещенности, увеличивающее доверительность разговора.

Для тех же случаев, когда обстоятельства заставляют нару­шать дистанцию, например в лифте, в переполненном автобу­се, существуют неписаные правила: не смотреть в лицо сто­ящим людям без необходимости, не разговаривать с ними, меньше двигаться, не выражать эмоций, сохраняя беспристра­стное выражение лица.

Владеющий общением человек учитывает и время организа­ции словесного контакта. Задержать для серьезного разговора студента после занятий нецелесообразно. Если он назначил свидание в городе или договорился с товарищами пойти в кино, разговор положительного результата не даст. О такой бе­седе лучше предупредить заранее или выяснить у собеседника, располагает ли он временем.

Французский психофизиолог Н.Лиддел провел любопытный эксперимент. Два барана и две козы составили экспериментальную и контрольную пары. Ежедневно все четыре животных по­лучали сильный удар электротоком. Но баран и коза экспери­ментальной пары предупреждались об ударе звуковой сиреной. У животных контрольной пары никаких изменений ни в пове­дении, ни в деятельности внутренних органов и систем орга­низма не произошло. Животные экспериментальной пары, ус­лышав сирену, начинали хаотично двигаться. Уже при подходе к месту эксперимента у них учащалось сердцебиение, повыша­лось артериальное давление, поднималась температура тела, увеличивался газообмен. Через неделю эти показатели стали возрастать, как только в поле их зрения попадал служитель, пришедший, чтобы вести их на эксперимент. Они впадали в со­стояние повышенного бодрствования и днем, и ночью.

Через месяц барана пришлось зарезать. Коза сохранилась, но с прочными следами экспериментального невроза на всю жизнь. Для животного, сформулировал Лиддел свой вывод, го­раздо страшнее не сам факт наказания, а его ожидание'.

Более поздние исследования показали, что человек тоже ре­агирует на ожидание наказания болезненнее, чем на само на­казание. Отсроченное воздействие гораздо эффективнее, чем воздействие по горячим следам. Практикам это давно известно. В немецкой армии, начиная с Фридриха Великого, офицер не имеет права наказывать солдата в день совершения проступка. А только на следующие сутки. Ведь сгоряча можно много дров на­ломать. А, кроме того, виновник случившегося остынет и будет иметь возможность трезво оценить свой проступок. А главное, ожидание кары само по себе не что иное, как жесткое наказа­ние. Это не относится только к младшим школьникам. Они бы­стро забывают о своих шалостях и поэтому реагировать на их проступки целесообразно сразу же.

Еще одно невербальное средство — визуальное общение. Сло­весное общение дополняет контакт глазами. Разговаривая с группой людей, целесообразно переводить взгляд с одного слу­шателя на другого, спереди-назад, слева-направо и обратно, стремясь создать впечатление у каждого, что именно он избран объектом внимания. С одной стороны, — это требование эле­ментарной вежливости. Очень неприятно, когда учитель, собе­седник, говоря что-либо не смотрит на тебя. С другой сторо­ны, — это стимуляция слушателей. Очень трудно заниматься по­сторонним делом, отвлекаться, не следить за объяснением педагога или за ответом товарища, когда он, как говорят сами

молодые люди, все видит. И, наконец, это получение обратной связи. Туманная дымка в глазах говорит о том, что слушатель не включился в работу. Блеск глаз, активная поза говорят о том, что учащийся внимательно слушает, работает на занятии, охот­но занимается.

Наверное, будет банальностью сказать, что культура требу­ет грамотности, чистоты речи. Но не сказать этого нельзя. Слишком часто еще выступающие грешат повторами, топтани­ем на месте, водянистыми, не несущими информации фразами. Часто образованные люди позволяют себе включать в речь сло­ва-паразиты «значит», «так сказать», «вот». Нередко в речи встречается тавтология и просто не нужные, лишние слова. Это «хронометраж времени», «сервисное обслуживание», «целиком и полностью», «конкретный факт», «обмен имеющимся опы­том», «кастрация самцов» и т. п.

Как-то автору довелось прослушать лекцию известного педа­гогического работника, члена редколлегии одного из методи­ческих журналов. Правильная, дельная по содержанию лекция не воспринималась аудиторией, в зале не смолкал смех. Причи­на — жаргонизмы выступающего. Учителей, участников семина­ра, он называл семинаристами; школьников, занимающихся в кружках и секциях, — секционерами; метод целостного обуче­ния, — целиковым; ребят делил на хорошистов и плохистов, учителей-совместителей называл позвоночниками (видимо, от слова звонок). Несколько вопросов слушателям, участникам семинара, показали, что материал, излагавшийся лектором, не был усвоен, хотя занятие прошло весело.

А ведь ребята еще строже относятся к говорящему. Негра­мотная речь подрывает авторитет старшего и плодотворное об­щение с учащимися в этом случае просто невозможно. Был слу­чай: в Суворовское училище прислали нового командира роты. Приняли его ребята хорошо. У молодого человека было два бое­вых ордена на груди. Но через месяц его перевели в строевую часть. Сработаться с суворовцами он не смог. Причина одна— речь. Он выстраивал роту и командовал: «Надевайте шинеля и с песнями на прогулку пойдем». А из строя обязательно задава­ли вопрос типа: «А наганы брать будем?»

А как часто еще речь искусственно усложняется иностран­ными и малоупотребительными словами. Преподаватели забы­вают, что выступают не для демонстрации своих достоинств, а для слушателей. Вот отрывок из выступления в суде, возмутив­ший А.Ф.Кони и записанный им: «Драка есть такое состояние, субъект которого, выходя из границ дозволенного, совершает вторжение в область объективных прав индивидуума, стремясь

нарушить целость его физических покровов. Если одного из этих элементов нет налицо, то мы не имеем основания видеть во взаимной коллизии субстанцию драки».

Беседы с учителями, изучение опыта их работы показыва­ет, что многие из них не думают о том, что слушатели воспри­нимают не только содержание сказанного, но и язык говоря­щего и в какой-то мере усваивают его. В разные годы от разных преподавателей нам приходилось слышать: «Почему остался жив? — Да плохо ударился головой», «У этого учителя жена, двое детей и трехкомнатная квартира», «Я активно участвовала в трех беременностях и двух абортах», «Я родился круглым си­ротой». Некоторые преподаватели и сейчас говорят: «обще­ства», «лаболатория», «переднюю ногу вверх», «поняли» и т. п.

Можно ли избавиться от этих недостатков? Конечно. Если пре­подаватель любит свое дело, испытывает радость от общения с молодыми людьми, понимает, что ошибки в речи подрывают его авторитет и сказываются на качестве работы он будет системати­чески расширять свой кругозор и ликвидировать погрешности, недостатки. Не стыдно сделать ошибку, стыдно терпимо относить­ся к ней, не думать об ее устранении. Просьба коллег, близких по­правлять тебя при ошибках, регулярное чтение художественной литературы, работа со словарями, постоянное пополнение своего словарного запаса — несомненный путь к успеху.