Глава 19

ПОЕЗД МЧИТСЯ К СЛАВЕ

авывал ветер. Дождь колол кожу. Стена дождя обруши­валась на железную крышу вагона с ревом, похожим на шипение пожарного шланга, скрещенного с электриче­ской дрелью. Темнее этой ночи не бывало, и, только когда молнии пробивали дыры в тучах, можно было разглядеть прямоугольник поезда, прокладывающего себе дорогу сквозь громы.

— Ну и дела! — Парнишка крепко прижимался ко мне, повернув лицо в другую сторону.— Кажись, притор­маживает.

— Хорошо бы.—Я лежал на боку, охватив его попе­рек живота левой рукой.—Неплохо бы почиститься до того, как прибудем в Чикаго.

Я прислушался и услышал, как кто-то орет:

— Эй! Вы! Спите, что ли?

— Это ты, Джон? — завопил я в ответ моему спутни­ку негру.

— А то кто еще? Дрыхнете?

— Не то сплю, не то в нокауте!

— Я тоже! — крикнул парнишка постарше.

— Подумаешь, фраера! — заворчал тот, которого я прижимал к себе.

— Как твой музыкальный ящик?

— Все еще завернут! Даже страшно подумать!

— Поезд вроде поубавил ходу! Видно, скоро остано­вимся!

— Хорошо бы! Далеко до Чикаго? — Я вопил во всю глотку.

Мальчонка у меня под боком сказал:

— Чего еще? Отсюда до Чикаго ехать и ехать. Это Фрипорт. Скорее всего.

— Иллинойс? — спросил я.

— Ага. Иллинойс.

— Слушай, сынок, у меня на роже столько же пыли и угля, сколько у тебя?

— Откуда я знаю? В такой тьме твою фотокарточку не разглядишь.

— Я дал бы доллар за одну приличную затяжку.

— Приезжай в Чикаго. Мой брательник даст тебе за­курить.

— Интересно, как там в вагоне, кончили драться?

— О чем говоришь, парень! Они, может, давно друг друга поубивали! — Джон хлопнул по спине парнишку постарше.

— Мне тут слышно, что внутри делается.

— Правда? Ну и как?

— Они долго тузили друг друга. Выражались. А пос­ледние несколько миль малость приутихли.

— Еще бы! Небось разорвали друг друга на мелкие кусочки!

— Интересно посмотреть, сколько там ребят осталось в живых. Когда остановится этот треклятый поезд, про­верим. Это ведь хорошие ребята. Просто без работы. Ты же знаешь, как это действует.

Джон переполз к нам со своего края вагона. Растянув­шись рядом со мной, он протянул руку через мои ребра, чтобы схватиться за выступ.

— Кажется, что дождь прижимает дым и копоть к крыше вагонов, правда? Я таких ребят повидал на своем веку. Возьми самых лучших работяг в мире. И пусть они окажутся не у дел. Никакой постоянной работы. Они ско­ро начнут кусаться.

— Мой старик был как раз таким,— сказал старший паренек, который тоже подполз к своему дружку и лег рядом.—Он был вполне ничего, приличный. Но потеряет работу — и пускается в загул. Как будто два разных че­ловека. Я теперь захожу к матери, когда его нет. Месяц назад он мне врезал. С тех пор не видел его.

Его слова еле прорывались сквозь грохот дождя.

— Ладно. Что делать будем? Во, слышь, включили тор­моза!

Я поднял голову и выглянул из-за моей гитары. На фоне туч я увидел обезумевшие красные пятна неоновой рекламы. Заросли кустов проскакивали мимо вперемежку

333

189

с теплыми бликами света из окон домов. Метались про­жекторы других локомотивов. Ремонтные ямы и пустыри, залитые водой, сияли при вспышках молний, как новые деньги. Я пытался хоть как-то прикрыть лицо от хлест­кого дождя, чтобы лучше видеть.

— Окраина какого-то городишки.

— Фрипорт. Я же говорил.— Малыш высморкался и тоже поднял голову над гитарой.—Я все эти веселенькие места знаю. Фрипорт.

Мы все четверо стали на четвереньки и слушали, как скрипят и воют тормоза. Мимо нас прогромыхал паровоз с докрасна раскаленными углями. Мы все сразу протя­нули руки, чтобы хоть чуть-чуть обогореться. Дождь лил еще сильнее. Наш вагон шатался, как слон-калека. Крас­ные и зеленые огни светофоров были похожи на растаяв­шие рождественские конфеты. Справа от нас излучала фиолетово-белое сияние предупреждающая об опасности фара, прикрепленная к свае. Левее я различал тусклые красные огоньки в окне закусочной. Фары быстрых авто­мобилей пританцовывали по шоссе мимо «обжорок». Наш поезд замедлил ход, почти что пополз. Теперь с обеих сто­рон нас окружали лишь вереницы грязных вагонов всех видов.

— Видишь впереди кучу огней? Там место пересече­ния с шоссе. Фараоново место.— Малыш толкал меня лок­тем и показывал вперед пальцем.

— Ну? Значит, городишко так себе?

— «Так себе» — не то слово.

— Эй, слушай, молокосос, нам пора топать.— Парень постарше пополз к краю вагона.— Мы оставили свои ме­шки в открытом машинном вагоне,— объяснил он мне.

— Иду.— Малыш пополз за ним, потом начал спу­скаться по лестнице.

Я подполз на четвереньках к краю вагона и стал смот­реть.

— Спокойно, не торопитесь.—Я не дыша смотрел, как они спускаются по скользкой лестнице. Из-за дождя и туч я не различал под ними земли.—Эй, начальник, не зевай, следи за колесами! Ну, порядок?

— Порядок! — услышал я в ответ. Потом плечи и го­лова парнишки показались в открытом вагоне. В это мгно­вение яркий луч света зажегся у самого вагона. Ребята на­

834

гнулись и спрятали головы, но человек медленно трусил рядом и держал фонарик направленным на вагон.

— Эй! Эй! — завопил он. Потом вскочил на подножку низкого вагона и посветил внутрь. — Встать! Встать! Встать, черт возьми! Вот это да! Это еще что за сенаторы? Куда едете?

Ребята подняли головы и стали между машинами и задней стенкой вагона. Мокрые. Грязные. В копоти. Без шапок. Полицейский фонарик высвечивал их из пелены дождя. Они жмурились, насупив брови, вытирая лица ла­донями.

— Привет, начальник,— отрапортовал маленький.

— Хотим попасть домой,— сказал старший, надевая рюкзак.

Маленький улыбнулся в свете луча и сказал:

— Дождь идет.

— Вы что, не знаете, как опасно так ездить? Не со­ображаете, что в дождь груз начинает скользить? Кати­тесь! Колбаской! Ну! — Человек махнул фонарем.

Мальчики перелезли через борт и спрыгнули на зем­лю, а я перекатился по крыше на правую сторону и по­махал им гитарой.

— Эй, отдать вам рубашки?

Я выбрал позицию, которая скрывала меня от глаз по­лицейского, и громко зашептал ребятам, шедшим рядом с вагоном:

— Рубашки! Возьмете рубашки?

Мальчишки подтянули брюки, усмехнулись и сказали:

— Не надо!

Повиснув на лесенке, я следил за мальчиками, пока они не растаяли в тумане дождя. Дождь. Дым. Облака. Ночь черней самого ада. Я снова влез на крышу и сказал:

— Ну, Джон, вот мы и без попутчиков.

— Это уж точно. Но их рубашки остались на твоей бренчалке! Как думаешь, она не промокла?

— Да что ты.—Я похлопал по гитаре.—Мокрее не­куда. Они просто хотели отдать мне рубашки, вот я и взял их.

— Видно, будут бродягами.

— Всякому солдату надо уметь бродяжить.

— Хотел бы я найти себе работу на быстром грузо­вике. Тут же бросил бы шататься.

— Тихо! Ложись!

835

Пока поезд переползал через шоссе, луч мощного про­жектора начал шарить по нему с крыши черного «седана», стоявшего под фонарем. Поезд пересек шоссе и остано­вился. «Седан» подкатил и поравнялся с нашим вагоном. Тихо и зло, как дикий кот, завыла сирена. Полицейские — йх было не меньше дюжины — настежь распахнули дверь вагона.

Лучи карманных фонариков запрыгали по шестиде­сяти шести лицам внутри вагона. Четверо полицейских вошли в вагон.

— А ну, проснись!

— Давай, шевелись!

— Ты, пошел!

— Есть, сэр!

— По одному!

— Фамилия? Где твоя военная карточка?

— Уиткер моя фамилия. Кузнец. Вот моя карточка.

— Следующий! Ч-ч-ч-черт! Что тут происходило? Гражданская война? Почему все забинтованы? Я спра­шиваю!

— Гринлиф моя фамилия. Механик. Видите ли, ми­стер, мы тут в вагоне устроили пикник и танцульку. А по­том машинист резковато тормознул. Нас расшвыряло кого куда. Побились об стены. Об пол. Ох! Во, видите? А вот и моя карточка. Это ведь она, а? Глаз завязан, ни черта не вижу.

— Ни одному твоему паршивому слову не верю! Тут что-то не чисто. Что было? Следующий! Ты!

— Вот моя карточка. Подрывник. Лебек. Сломал ку­лак на мелкие косточки, когда упал.

— Давай, парень, карточку! Это еще что? Целый ва­гон алкашей? От всех разит спиртом!

— Пиколла. Вот карточка. Буровой мастер. Кто-то вы­лил бутылку вина мне на спину, пока я спал!

— Спал! Конечно! Вижу, заодно кто-то оставил и ос­колки на твоем воротнике. Готовьте карточки, да поживее, шевелитесь!

— Меня зовут Ловкач Микки, ясно? Врать не буду! Я шулер! Работаю чисто! Одеваюсь чисто! Выглядел — во! Новый костюм, все такое. Потом кто-то долбанул меня бутылкой. Разбил мне голову. Испортил костюм! Вот моя карточка, начальник!

— Кто бы ни треснул этого субъекта, примите мои ис­кренние поздравления! Шевелитесь там! Ну-ка, вали из вагона! Стройся со всеми у патрульной машины!

— Томми Медведь. Четвертушка индейской крови. Механик.

— Эй, капитан1 Этих типов кто-то здорово отделал! Драка, видать, была приличная! Ухо разодрано, фонарь под глазом, кулак разбит, одежда в клочья — у каждого что-нибудь да есть! Черт-те что творилось! Тут человек пятьдесят, не меньше!

— Выгони их! Собери все это стадо! — Капитан сунул голову в дверь вагона.— Выстраивай их под фонарями! Сейчас поговорим с ними по душам! Трупы есть?

— Не знаю!

Сержант посветил фонарем по вагону.

— Кое-кто вроде не может встать на ноги!

— Выгружай их! А ну, топайте! Да живей! Все! Сюда, под фонари! Выстраивай их! Ну как, трупы есть?

— Трое или четверо без сознания! Вроде живы! Сей­час вытащим их под дождь и приведем в чувство! Выгру­жай этого! Потряси его малость. Уже шевелится. Этот как? Видишь, веки дрожат. Сунь его лицом под дождь. Ну-ка, ребята, вытащите этих двоих. Помогите им. Тря­ханите их как следует. Сейчас приведем их в христиан­ский вид. Ну и ну, видно, драка была не на жизнь, а на смерть! Поддержите их чуток!

— Этот тип очухался. Дождик помог.

— Проводи его туда, где капитан. Что это за дурачье? Вам что, больше нечего делать, кроме как драться? Коло­тить друг друга! Черт подери, я и не думал, что вас хва­тит на такое дело! Лучше бы тратили силы на работу! Да­вай, жеребец ты этакий, шагай! Топай! Вот и вся четвер­ка, капитан. Больше нету.

— Похожи на сборище трупов!

Капитан оглядел всю толпу. Потом повернулся к ва­гону и крикнул:

— Никто там не остался? Пошарьте, нет ли ножей или наганов!

— Вот еще пара!

Страшноватого вида легавый взобрался на крышу позади Джона и меня.

— Хотели спрятаться, да? Ну-ка, слазь, да поживее! Что у тебя там в свертке, мистер?

— Вот это?

837

191

— Да, это! Чей-нибудь труп?

— Гитара.

— Понятно. Трали-вали у-ля-ля и прочее такое, что ли?

— Это мой хлеб.

— А ты куда собрался, черномазый?,

— Туда, где дают работу.

— Работу? Куда дел рубашку?

— Она на его гитаре.

— Ну-ну. Черт-те что. Тебе этот гроб дороже твоей спины?

— У меня спина и не такое выдержит.

— Ладно, прыгай вниз. И шагайте. Присоединяйтесь ко всем.

Я пошел, тряся головой, стряхивая воду с волос. Джон сказал:

— Ничего себе ночка.

— Вот пара, которую я поймал на крыше, капитан.

— А ну-ка, стройся. Куда дел рубашку?

— Я уже сказал ему. Этот парень обернул в нее ги­тару. Из-за дождя.

— Что ты говоришь? Оказывается, дождь идет! Пар­ни! Вы в курсе? Дождь, оказывается, льет! Никто слу­чайно не промок?

Сержант светил нам прямо в лицо своим фонарем и говорил:

— Смойте кровь, олухи! Что произошло? Кто зачин­щик? Кто дал кому? Давайте. Говорите!

Подошли еще двое полицейских.

— Вот вся артиллерия,— сказал один из них, вывали­вая на землю целую кучу ножей и три горлышка от бу­тылок:— Огнестрельного не нашли.

— Никаких пистолетов? — спросил капитан, осматри­вая ножи.—Таким куском стекла можно разделать чело­века под орех. Сколько пьяных?

— Понюхайте, сразу будет видно.

— Нет, шеф, это ничего не даст. Один из этих крети­нов разбил полную бутылку о голову другого. Потом раз­били таким же макаром еще штуки две или три. Так что от всех разит спиртом.

Мы прошествовали сдвоенными рядами под взгляда­ми легавых. Сержант и капитан проверяли карточки.

— А вы двое? Нет карточек? Значит, пойдете в тюрьму, так? — сказал капитан.

192

— Я не дорос, мне еще шестнадцать,— сказал пар­нишка.

— А мне семнадцать,— сказал другой.

— Ну как, капитан, все в норме?

— Ты! Что у тебя там в свертке, ребенок? — спросил меня капитан.

— Гитара.

— Ах вон оно что! Так почему бы тебе не вынуть ее и не сыграть нам песенку? Что-нибудь вроде там-ти-там, там-ти-там. Тра-ля-ля-ля-ля! Трю-лю-дю-ди-да-ду! Ха! Ха!

Он поплясал, размахивая руками.

— Слишком сыро,— сказал я.

— Тогда какого черта ты возишь ее в такую погоду? -— спросил он.

— Так ведь не я командую погодой.

— А что это на вас налипло? — спросил сержант.

— Цементная пыль,— ответил Джон.

— Что же будет с вами,—сказал капитан,—под этим дождем?

Я сказал:

— Превратимся в статуи. Сможете нас расставить по паркам да площадям, чтобы богатые старушки могли уви­деть, какие мы красавцы.

— Ну нет, ребята. Не заберу я вас ни за какие ков­рижки.

Капитан снова оглядел всех.

— Я мог бы упрятать вас в тюрьму, если бы хотел. Но я не уверен, что хочу. За бродяжничество. Нарушение об­щественного порядка. Драку. Да мало ли за что.

— За то, что зайцем ездят на товарных,— вставил сер­жант.

— Или просто за то, что мы здесь,— сказал я.

— Но одно я вам точно скажу, черт подери. В жизни не видел таких грязных, окровавленных, избитых людей, а я уже двадцать лет полицейский. Мог бы я устроить вам вид на небо в мелкую клеточку. Но не знаю, стоит ли. Видите ли, парни...

Мощный восьмиколесный локомотив пересек дорогу, работая маховиками, выбрасывая пар на сотню футов кру­гом, позванивая колокольчиком и заглушая слова капита­на четырехкратным гудком сирены.

— Пошел на запад,— сказал мне Джон.— Красавец, а? «— Это точно,— ответил я.

839

Старый седой бродяга пробежал мимо нас в темноте, перекинув через плечо узелок и разбрызгивая грязь; он даже не заметил полиции. Мельком взглянув на всех нас, стоявших под фонарями, он крикнул:

— Работы полный воз! Строить корабли! Война идет! К чертовой матери весь этот гром и молнии! Работа, ре­бята, работа! Вот, только что получил письмо!

Он протопал мимо нас, размахивая в темноте белым ли­стом.

— Работа? — повторил один и побежал за стариком.

— Работа? Где? — Другой зажал свой узелок под мыш­кой и устремился вслед за ними.

— Письмо?

— Дай посмотреть!

— Где это?

— Эй! Старик! Подожди!

— Парни, да ведь вас покупают! У пего же пустой лист бумаги!

— В Сиэттле! Сиэттле! — доносился сквозь пелену до­ждя голос старика.— Работа, р-р-работа!

— Чокнутый!

— Парни, вы же знаете, что нет никакой работы в Сиэттле. Черт подери, это же полторы тысячи миль к за­паду отсюда!

— Зато ближе к Японии!

— Старик держал письмо в руках!

— Думаешь, не врет?

Еще трое понеслись в темноту.

— Знаю я народ в Сиэттле. Хороший народ. Женщи­ны — пальчики оближешь. И черт возьми, писем они зря не пишут!

— Я спал под всеми мостами Сиэттла! Это рабочий город!

— Вы что, совсем рехнулись? — спросил полицейский.

— Я хочу добраться до Японии! — Еще один нырнул в темноту.

— Я бы врезал этим япошкам с удовольствием!

— Извините, мистер полицейский. Этот поезд идет туда, где дерутся с япошками?

Парни бросились ветру и дождю навстречу, вытапты­вая из луж всю воду. Легавые остались позади,, они смея­лись, почесывая в затылке. Я щурил глаза, чтобы их не заливал дождь.

зад

— Страна Восходящего Солнца! Держись!

— До скорого свиданьица, начальники!

— Лей, дождик, лей!

Еще несколько человек ринулись к поезду. Он медлен­но катился, отражая мокрыми боками свет фонарей, под которыми торчали легавые. Огромные стальные колеса, что стонут на блестящих рельсах. Гладкие поручни. Скользкие крыши, которые дергаются то в одну сторону, то в другую, и черные силуэты людей, прилепившихся как пиявки, как улитки, покачивающихся в такт вагонам, ворчащих, болтающих, перекидывающихся шутками.

— Кажись, мистер Гитлер сказал, что мы нация бело­ручек?

Еще четверо пошли бочком, бочком, побежали и влез­ли на вагон рядом со мной. За ними появились еще ше­стеро. За ними по пятам еще восемь человек. Вагоны, усеянные разговаривающими, едущими на войну парнями.

— Почитай-ка письмо, старик! Ух! Эх!

Еще десять человек влезли по лестнице. За ними еще двадцать.

Я устроился на крыше и увидел Джона — он был тут как тут.

— Гром! Пусть себе громыхает!

Какой-то старик размахивал руками, как монах, кото­рый молится на вершине горы.

— Кажется, я тебя треснул по зубам? Извини, брат!

— Ты меня треснул по башке бутылкой? Побереги следующую! Черт возьми, мы выпьем ее! Ха-ха!

Люди вертелись в разные стороны, смеялись. Покачи­вались в такт поезду, который набирал скорость. Дым ва­лил и стелился по крышам, почти скрывая их из виду. Я оглянулся на дюжину полицейских, которые по-преж­нему торчали под фонарем.

— Жалко, что не смогли устроиться внутри! — крик­нул я всем своим попутчикам.— Промокнем до нитки и даже хуже!

— Ну и черт с ним! Тебе что, надо на войне пуховую подушку под ж..? Ха! Ха! Ха!

— Давай мне корабль — мигом построю!

— У-У-У-У-У-У-Ух!

Я с трудом держался на ногах, часто моргая, чтобы из­бавиться от попавшей в глаза угольной пыли. Оглянулся, пригнув голову на ветру.

341

И в этот миг увидел весь поезд. Мужчины. Спутанный узел размытых теней и дым паровоза. Они услышали сло­во «работа». Лишь услышали.

— Вот он я, водонос! Я посмотрел вниз.

— Вот-те на! Вы как здесь очутились? Я думал, что вас и след простыл!

— Черта лысого,— сказал малыш и сплюнул.— Черта лысого.

— Да ведь поезд идет в Сиэттл! Полторы тысячи миль!

— Ну и что?

Джон сидел у моих ног, подставив голую спину ветру и приговаривая:

— Ну, братцы, ночь будет не дай бог! Дождь как из ведра.

— Ага.

— Гроза.

— Ну и что такого?

— Едем на запад, на побережье, строить корабли и все такое, чтобы долбануть этих япошек, если только нас не смоет по дороге дождем!

— Мы туда же, туда же,

— Черт! Воевать будем!

— Брось эти лозунги!

Я прислушался, и до моих ушей долетели отрывки песни. Я изо всех сил напряг слух, чтобы сквозь бурю уловить, что поют. Гудок огромного паровоза на минуту заглушил пение, рокот и перестук вагонов соединились с ревом гудка; но песня двигалась мне навстречу, она ста­новилась все громче, и я запел вместе со всемщ

Наш поезд не для швали, Мелких душ с собой не взяли;, Паш поезд мчится к славе, ,

Мчится!

Сырой ветер клубился в хвосте поезда, и пыль жалила мне веки. Я зажмурил глаза и запел во весь голос. По­том я чуть приоткрыл глаза и увидел, как громадная туча черного дыма прижалась, стелясь, ко всей цепочке ваго­нов, будто одеяло, которое прикроет всех и защитит от грозы.

ОГЛАВЛЕНИЕ

предисловие ................. ..... 5

Глава 1. бойцы в пыли................. 7

Глава 2. пустые банки из-под нюхательного табака 27

Глава 3. я ни на кого не злюсь............ 51

Глава 4. новые котята . >............... 71

Глава 5. мистер циклом ,............... 80

Глава 6. в погоне за бумом , , , ,.......... 91

Глава 7. нас теперь не побьет ни одна шайка .... 116

Глава 8. огнетушители........., ,...... 134

Глава 9. скорый пассажирский завыл........ 144

Г л а в а 10. мешок для мусора . , . ,.......... 162

Глава 11. паренек на распутье............. (68

Г л а в а 12. облегчу любое горе .............. 188

Глава 13. в калифорнию , ,............... 201

Глава 14. дом на холме , . , ,............. 248

Глава 15. телеграмма, которая не пришла ,...... 263

Глава 16. штормовая ночь , , ,............. 274

Глава 17. экстра-отборные , ,............. 290

Глава 18. перепутье................... 312

Глава 19. поезд мчится к славе . . , ,...... . , 332

Вуди Гатри ПОЕЗД МЧИТСЯ К СЛАВК

Художник А. Борисов Художественный редактор А. Купцов Технический редактор А. Фирсоеа Корректор В. Клокоеа

Сдано в производство 21/Х11 1967 г. Подписано к печати 28/11 1968 г. Бума­га 84х1087з2=578 бум. л.—18,06 печ. л., Уч.-ИЗД. Л. 18,63. Изд. № 12/7374. Цена 1р. 15 к. Зак. № 2243

Издательство «Прогресс» Комитета по печати при Совете Министров СССР .Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 21

Ордена Трудового Красного Знамени Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР Москва, Ж-54, Валовая, 28

195